Армагеддон

Глава 66

Не осталось ничего — во всяком случае, насколько мог видеть Вельзевул. Он видел, что стало со стаей его гарпий, земля почернела от тел истребленных человеческой магией. Кое-кто выжил, одни — потому что оказались вне зоны поражения, другие по странной случайности. Третьи, шатаясь, бродили туда-сюда, их движения были дергаными и плохо скоординированными. Но от застигнутой кошмарным залпом колдовских снарядов людей пехоты не осталось ничего. Только голая изрытая земля, с которой исчезла даже растительность. Ее поглотила движущаяся поверхность, сбившая самого Вельзевула с ног и трясшая его, пока в теле, казалось, не осталось ни одной целой кости.

Он дал себе мысленную оплеуху, пытаясь собраться. Удар стал сокрушительным, немалая часть его армии была растянута вдоль берегов Флегетона, а большинство гарпий находилось над людскими оборонительными позициями. И что теперь осталось от начавших битву 243 легионов? Не все они вошли в павшую от человеческих магов волну, определенно, погибли не все до единого. Генерал поднялся на ноги, криком призывая гарпию-гонца.

Появился один летун, грязный, запятнанный, но живой.

— Сир, я от Притограшнариса, командира шестой линии вашей армии. Он молит о прощении, сир, но докладывает, что должен прервать наступление и перегруппировать силы. Его сорок легионов рассеяны, мой лорд.

— Потери?

— Немного, сир, магический огонь людей пощадил его линию. Порядки разрушило вызванное огнем землетрясение, пехотинцы не могли устоять на движущейся под ногами земле. Многие ранены, но еще могут сражаться…

Гарпия прервалась, неловко переминаясь, сомневаясь, что сказать дальше. Вернее, не зная, как передать послание и остаться в живых.

— Что? — рявкнул ждущий Вельзевул.

— Солдаты, мой лорд. Они отказываются идти дальше. Они боятся, что колдовской огонь вернется за ними, что убившая гарпий магия все еще там.

Вестник опустил голову и ждал смерти.

Вельзевул понял, что давно не ел, а перед ним подходящая закуска. Но все же после кошмарного магического удара гарпий осталось слишком мало. Для лорда, привыкшего формировать свои силы вокруг мощной стаи гарпий, ощущение оказалось непривычным. Этот нужен живым, перекус подождет. Да и пехота права, человеческое колдовство еще действует. Он видел, как некоторые пытались пересечь реку, чтобы спастись от магического огня, и гибли в корчах и конвульсиях, точно как и гарпии до них. Оборона людей еще стояла, генерал перешел на дальновидение и рассмотрел пробитую в их укреплениях дыру — едва достигшую глубин защиты и уже заполняемую новыми Железными Колесницами. Вельзевул знал, что случится дальше. Колесницы пойдут в атаку и раздавят его силы. До него внезапно дошло, что сорок выживших легионов — единственная стоящая сейчас между людьми и Дитом военная сила.

— Лети к Притограшнарису, скажи ему прервать наступление. Сформировать линию обороны на холмах… нет, за ними. Если люди могут сражаться из-за холмов, сможем и мы. Наг со Зверей снять, пусть приготовятся стрелять по атакующим людям. Их колдовской огонь остановил наш штурм, теперь мы отобьем их контратаку. Когда доставишь это послание, лети на юг и найди Чикнатраготема. Скажи ему, что наше наступление отбито колдовством беспрецедентной мощи. Теперь ему предстоит прорвать человеческую оборону и дать отпор их армии. Мы перекроем дорогу к Диту. Он станет молотом, а мы наковальней, между которыми раздавят людей. Ступай.

Счастливая, что все еще жива, гарпия удалилась. Вельзевул какое-то время смотрел ей вслед, затем сосредоточился на местности перед собой, где недавно стояли первые пять линий его войска. Невероятно, но там двигались выжившие. Они буквально выкапывались из земли, поднимались и отступали (хотя вернее было бы сказать «шатаясь, брели») туда, где создавался новый оборонительный рубеж.

Решение прекратить атаку стало верным, но даже не прими он его, остатки армии Вельзевула сделали бы это сами. Впервые за долгую жизнь Вельзевул познал истинную суть поражения. Оно значило не неприемлемую цену продолжения битвы, но то, что армия просто больше не способна сражаться. Сердцем Вельзевул понимал, что эта война проиграна, и проиграна еще до ее начала.

— Сир, — на посадку зашел Великий Герольд. Вельзевула шокировал его вид, существо посерело и явственно дрожало. — Сир, случилось нечто ужасное.

Четыре B-1 уже сделали три захода над целью, собирая радарную картину и удостоверяясь, что главная точка сброса идентифицирована верно. Основным стал четвертый заход. Четыре B-1 сбросили GBU практически одновременно. Четыре тяжелые бомбы начали ускоряться на 0.8 G[584] и быстро развернулись носами к поверхности, показав граниту под собой усиленные конусы. В носу каждого B-1B находился радар, отслеживающий падение и примерную траекторию, и он автоматически передавал небольшие поправки «своей» бомбе, заставляя оперение легко поворачиваться и корректировать курс. Менее чем за сорок семь секунд четыре бомбы преодолели пять с половиной миль и одновременно ударили в бронзовую крышу дворца Сатаны на участке в двадцать квадратных метров.

Случилось так, что невезучему орку довелось стоять прямо под одной из несущихся вниз на более чем 1250 милях в час бомб. Прежде, чем он осознал произошедшее, его размазало в лепешку. Бомба понесла останки орка вниз, через этажи к подвалам, и дальше через фундамент к скальному основанию дворца Сатаны. До срабатывания взрывателей каждая бомба преодолела около 130 футов гранита под дворцом. А потом одновременно сдетонировали 120 тысяч фунтов стали и взрывчатки.

Гранит гораздо плотнее воздуха, и скорость звука в камне из-за этого намного выше. Фактически эта скорость в граните составляет около 19500 футов в секунду. После детонации сформировалась ударная волна, идущая сквозь камень на более чем 20 тысячах миль в час и подстегиваемая продуктами сгорания. Столкновение с волной испарило окружающий бомбы гранит, создавая идущее за стеной высокого давления ядро перегретого газообразного камня. Давление продолжало распространяться на половине скорости звука, испаряя камень по мере продвижения.

Четыре сферических волны встретились менее чем через четыре тысячных секунды. Если бы сторонний наблюдатель умел глядеть сквозь гранитное основание замка Сатаны, он увидел бы, как четыре сферы перегретого газа сливаются, как бы поглощая друг друга и соединяясь в нечто, похожее на оладью с серединой в центре масс четырех бомб и распространяющееся в стороны на скорости в 1.5 Маха[585]. Посмотрев вверх, этот наблюдатель увидел бы дворец Сатаны — и идущий к поверхности фронт волны.

Сдерживающая газ скала плавилась под давлением, вытягивая энергию и замедляя скорость ниже порога собственно ударной волны, превращая таковую в идущий чуть ниже скорости звука мощный разрушительный импульс. Всего через шесть тысячных секунды с инициации первой бомбы он достиг поверхности. После этого одновременно произошло несколько вещей. Там, где волна дошла до каменного основания, на котором Сатана выстроил свой дворец, этот камень передал импульс дальше, деформируя и круша могучие строительные блоки. Там, где дальше был только воздух, взрывной эффект взметнул в пространство ощетинившиеся острыми краями крупные каменные обломки, разлетающиеся вверх и в стороны и дьявольским дождем обрушивающиеся на Дит.

Когда импульс высокого давления достиг края мыса, идти энергии стало некуда. Будь мыс сделан из какого-нибудь крайне упругого металла, тот бы сжался и вернулся в прежнее состояние, отражая волну обратно и заставляя ее звучать как невообразимо низкий исполинский гонг. Но гранит и близко не имеет подобной гибкости; высокое давление разнесло поверхность на булыжники размером с дом и швырнуло их в кальдеру, словно кубики.

Тем временем путешествующая вверх по дворцу Сатаны волна достигла крыши, выбив ее, как огромную пробку из бутылки шампанского. Крыша подскочила на несколько футов и стала падать на уже растрескавшиеся колонны. Через семь тысячных секунды после детонации великолепная, широко раскинувшаяся, десятки тысяч лет строившаяся твердыня Сатаны стала рушиться. В ее некогда твердом граните осталось не больше структурной целостности, чем в песчаном замке перед надвигающейся морской волной.

Застывший Белиал лежал на дороге, ведущей вдоль мыса от главного кольца Дита к выступу с дворцом Сатаны. Его парализовал удар уничтоживших тысячелетние труды бомб. Раскатывающиеся мощные ударные волны сбили его с ног и кидали во все стороны, словно он какой-то детеныш. Как-то во время очередной большой пирушки в Тартаре один из его миньонов сказал, что никто не вправе называть себя пьяным, пока не свалится на пол без возможности встать. Теперь Белиал узнал, что это означает. Он пытался ухватиться за землю, но та всякий раз уходила из-под рук. Граф был ошеломлен, полуослеплен окутавшим всю местность облаком пыли. Земля под его когтистыми ногами все еще продолжала трястись от выброшенных высоко в небо и теперь падающих валунов. Он попробовал встать, но землю все еще терзало взрывами, и она была слишком нестабильна.

Тогда Белиал пополз, пытаясь найти укрытие от дождя каменных осколков. Краем разума он понял, что таков стал ответ людей на разрушение Шеффилда и Ди-Тройта. Абигор рассказывал, что, когда люди сражаются, они начинают сразу с главного, обезглавливают врага и уничтожают его командную структуру. Люди поступили в соответствии с предупреждениями Абигора, они ударили прямо в верхушку. Другая часть разума посоветовала придержать это озарение при себе. Рассказать о нем может значить жуткую смерть.

Толчки стихали, и он снова попробовал встать на ноги. Дорога перед ним была изломана, прямо на глазах еще одна секция раскололась и рухнула… куда? Он должен увидеть, понять масштаб разрушений. Они должны быть огромными, непостижимыми. Белиал начинал постигать своего врага. Когда люди несут противнику разрушение, то стремятся сделать его невероятно огромным.

Медленно и осторожно он пробирался вдоль дороги, туда, где крошащаяся кромка отмечала край оставленного бомбами кратера… О да, Белиал уже знал верные слова: сброшенные с самолета бомбы, а не «колдовские снаряды с небесных колесниц». Несколько человек в Тартаре переметнулись и рассказали все, что знали о разрушительных силах человечества. В некоторых случаях им были известны только названия, в других — немного сведений о работе оружия. Но это? О подобном никто из них не рассказывал.

Ближе к краю кратера лежали стоявшие у входа во дворец Сатаны стражи. Они были мертвы, изо ртов и носов текла кровь. Но непонятно, от чего они погибли? Видимых ран на телах нет. Бомбы несли отраву? Но если да, почему жив сам Белиал? Столь многое нужно осмыслить. На краткий миг графу захотелось, чтобы рядом была Эвриала. Горгона как-нибудь разобралась бы.

Потом Белиал глянул вниз и осознал весь масштаб нанесенного человеческими самолетами сокрушительного удара. Весь служивший основанием дворца Сатаны мыс рушился вниз, падал в кальдеру. Он наблюдал за падением, земля под весом камней медленно ползла вниз и в стороны. Каким-то образом Белиал понимал, что оседать это будет многие дни. Для застрявших под руинами надежды нет, их или задушит пыль, или раздавят валуны. В еще одной вспышке озарения Белиал понял, что великолепная стойкость демонов и сопротивляемость ранам сыграют с ними злую шутку. Смерть неизбежна, но процесс выдавливания из них жизни займет куда больше времени.

От дворца Сатаны не осталось и следа. Но потом Белиал пригляделся и понял, что ошибается. В куче обломков внизу виднелись следы: бронзовые пластины крыши, осколки скульптур, блоки обработанного и полированного камня. И все. Дворец Сатаны строился тысячелетиями, и работа никогда не заканчивалась. Всегда нужно было добавлять новые пристройки, комнаты, подземелья поглубже и пострашнее. Но теперь все кончено, дворец разрушен вместе со своим монструозным обитателем. Белиал почти готов был кричать от тоски: вся работа, все планы и комбинации, ошеломительный успех в Шеффилде и меньший в Детройте — все имело целью восстановить благосклонность Сатаны. А теперь тот мертв или медленно умирает от удушья в руинах. Все напрасно. Стоящий на краю кратера и смотрящий на разрушения Белиал плакал от отчаяния.

Эхо взрывов катилось по огромной адской кальдере, парализуя демонов и устрашая людей. (Погибший) лейтенант Джейд Ким видела, как начал падать стоящий высоко и далеко на скале сияющий бронзовый дворец. Вся огромная структура рушилась как в замедленной съемке, сама скала под ней рухнула в кальдеру. Ким поняла, что как минимум некоторые из осколков упадут на людей, повторно убивая, прежде чем тех успеют освободить. Это жертва, но оправданная великолепием разворачивающейся картины. «Шок и трепет», думала она, фраза избитая и дискредитированная, но забавным образом подходящая к ситуации.

— Так держать, мальчики-пилоты, — ее голос смешивался с грохотом падающего камня. — В этом все ВВС, ударь по верхушке самой большой бомбой. Думаю, это B-2, или B-1.

— Ты снова говоришь вещи, которых мы не понимаем, — даже перед лицом разворачивающегося зрелища Тит Пулло не сумел удержаться от шутки.

— Прости, Тит. У нас есть большие самолеты, бомбардировщики, и они несут очень большие бомбы. В других местах, думаю, используют B-52, а у тут у нас B-1 и B-2. Наверное, они применили бомбы, которые проникают глубоко в скалы и уничтожают само основание места. Там не осталось никого живого, это точно.

— Хорошо, очень хорошо, — Луций Ворен удовлетворенно глядел на оседающие руины. — Тогда он мертв.

Ким почти готова была ответить, когда услышала новый звук, разрывающий небо рев быстро летящих реактивных штурмовиков. Из пыльных небес возникли шесть самолетов, прошли дугой над Свободным Адом и сделали круг. Они были загружены ракетами «воздух-воздух», Ким видела ракетные батареи под крыльями.

— «Тайфуны», британские.

Раздался еще один до боли знакомый звук, ритмичный рокот вертолетных роторов. Она не понимала, насколько соскучилась по этому звуку. Да, это вертолеты, и большие. Однороторные, с центральным несущим винтом — значит, это либо CH-53[586] морпехов, либо русские Ми-171[587], либо британские «Мерлины».

Некоторые несли под собой груз, другие нет, а один шел, кажется, прямо на нее. Она смотрела, как вертолет садится всего в нескольких дюжинах ярдов, и из него выпрыгивают фигуры. Бойцы в камуфляже и красных беретах. Британский воздушный десант. Одна фигура отделилась от прочих и направилась к ней.

— Лейтенант Джейд Ким? — говоривший четко выделил ее звание, и Ким догадывалась, что будет дальше.

— Здесь, сэр.

— Я полковник Энди Джексон, командир Второго Десантного. Мои комплименты, мэм, вы здесь проделали великолепную работу при отчаянной нехватке ресурсов. То, что вы тут создали, это просто военное чудо. Но, как вы, я уверен, понимаете, ситуация оборачивается так, что сил требуется гораздо больше. Я привел свой батальон, развернемся мы быстро. Как старший офицер, я принимаю командование. Будете любезны ввести меня в курс дел по вашей обороне? Как я понимаю, сюда надвигается головная боль.

— Разумеется, сэр. У меня есть карты, я…

— Добро пожаловать в Ад, полковник, — Джексон выглядел удивленным. Подошел человек с очень знакомым лицом. — Позвольте представиться. Меня зовут Гай Юлий Цезарь. Говорите, вы полковник? Это делает вас командиром когорты?

— Хм, думаю, да, — Джексон быстро поразмыслил, его 700 бойцов — почти когорта.

— Но не Первой когорты[588], — губы Цезаря слегка изогнулись. — Я Первый Консул и командующий двумя легионами в этой местности. Полагаю, это делает меня генералом. А Джейд Ким — Второй консул сил Свободного Ада, включающих и мои легионы. Что делает меня как минимум старшим офицером. И я в любом случае представляю здесь гражданскую власть. Так что, я считаю, командные полномочия переходят ко мне.

— Но у вас нет понимания возможностей современных войск, — Джексона застали совершенно врасплох.

— У меня есть некоторые идеи, Второй консул Ким хороший учитель. Но вы правы, так что я должен просить вас остаться в должности командующего вашими десантниками. Возможно, мы сможем собраться вместе и решить, как лучше разместить ваших людей.

— Со всем уважением, сэр, я должен настоять…

— Вот и очень хорошо. В конце концов, стратегические принципы особо не изменились, чего явно не скажешь об оружии. Вы читали мою книгу о принципах стратегии?

— Боюсь, она была утеряна.

Ким боролась со смехом. Вид британского офицера, пытающегося придумать причины, по которым так произойти не должно, был великолепен.

— Уже нет. За две тысячи лет безделья я переписал по памяти все книги. Кстати, Джейд, ваш перевод «Гражданской войны» весьма неполон позволь мне подарить тебе полную копию. Я подписал ее для тебя. Полковник Джексон, какие у вас силы?

— Эм, мой батальон, батарея стопятимиллиметровых полевых орудий, «Ленд Роверы» с пулеметами и гранатометами. Много автоматических гранатометов. И у нас есть передовая группа авиаразведки. Если нужно, мы сможем поднять крупные воздушные силы.

Джексон потряс головой. Его обставили, и он это знал. Но, с другой стороны, ничего постыдного в проигрыше Гаю Юлию Цезарю нет. Он проиграл, и главное теперь — сделать для нового командира все возможное. Этого требовала честь.

Стоящая рядом Ким ощущала смесь досады и облегчения. Ее маленькое государство внезапно стало римской провинцией, но, с другой стороны, она наконец соскочила с раскаленной сковородки. Подальше от ужасного гнетущего страха, что ее следующий шаг станет фатальной ошибкой.