Армагеддон

Глава 64

Человеческий смех в Аду раздавался нечасто. Демонический — да, но человеческое веселье встречалось тут крайне редко. Так что, услышав громкий смех трех людей, (погибший) лейтенант Джейд Ким решила выяснить его причину. Вместе с этим она осознала, что сама уже очень давно не смеялась.

— Кем бы эти люди ни были, на счет тебя они не ошиблись, а, Тит? — Цезарь утирал выступившие от смеха слезы. Трое мужчин собрались вокруг небольшого портативного DVD-проигрывателя, на восьмидюймовом экране которого шли финальные титры эпизода сериала HBO «Рим»[557].

— Ага, но Атия[558]? Для всех этих вещей она была слишком набожной и занятой молитвами. Но вот назови они ее Фульвией[559]…

— Наслаждаетесь шоу, джентльмены? — раздался на фоне музыки титров голос Ким.

— Очень, благодарю. Я весьма польщен собственным образом, — Цезарь откинулся на спинку стула и стал перебирать диски в поисках следующего эпизода.

— А я нет. По-моему, слишком жестко, — выражение лица Пулло противоречило его словам, у Ким сложилось ощущение, что его тоже впечатлило телешоу. — И про мою армейскую жизнь наврали[560].

— Точно, Тит, тебе не нужно было напиваться, чтобы творить глупости. Ты и без помощи вина раз за разом подводил нас на грань гибели, — Луций Ворен не смеялся, говоря тихо и меланхолично.

— Ага, но если бы мы не продолжали, то не полюбились бы богам и не обрели бы здесь их покровительство, — Пулло упрямо выдвинул подбородок, но затем его голос смягчился. — Но про Ниобе они все рассказали правильно, не так ли.

Ворен кивнул.

— Она не должна была этого делать. Не потеряй я выдержку, она осталась бы жива[561].

— Как и я, Луций, — с притворной суровостью в голосе сказал Цезарь. — Знаешь ли, собственное убийство в мои планы не входило.

— Она где-то здесь, Луций, — Ким пыталась говорить мягко. — Насколько я знаю, она в любом случае оказалась здесь. Мы найдем ее, и вы сможете помириться. Если захотите.

Это был хороший вопрос, который понимали все. Рано или поздно его придется задать: что случится, когда воссоединятся бывшие женатыми пары? Захотят ли они сохранить союз? Ким быстро прикинула проблемы, с которыми предстоит столкнуться Генриху VIII[562], и содрогнулась. Затем она поняла, что Цезарь присел к ней поближе в некомфортно интимной манере. Это совпадало с тем, что она знала о нем из истории: одной из бросаемых в его сторону колкостей было «муж каждой жены и жена каждого мужа»[563].

— А что стало с Сервилией[564]? Она на самом деле умерла как там?

— Не-а, она пережила большинство из них, — Ким помолчала. — Гай, ты знаешь, что случается с прибывающими сюда женщинами? — Цезарь кивнул, догадываясь, к чему она ведет. — Что ж, внутри я вся искалечена.

— Джейд, здесь мы очень быстро выздоравливаем. Наши тела не те, что на Земле, они так же выглядят, но другие. Твои раны излечились.

— Но не здесь, — она коснулась головы. — Я все еще чувствую себя изувеченной. Так что нет, Гай. Спасибо, но просто нет, — затем она позволила себе быструю улыбку. — Но у меня есть просьба, личного характера.

— Что угодно для женщины, принесшей Аду надежду.

— Когда я услышала о вашем прибытии, то получила копии «Галльской войны» и «Гражданской войны». Подпишешь их для меня?

Цезарь хмыкнул.

— Конечно. Я…

Его прервал стремительно вошедший в пещеру МакАйнери.

— Эл-ти, по радио пришло сообщение, высшей срочности, — он вручил ей распечатку. Ким прочла ее и побелела.

— Гай, у нас проблема. Один из отрядов сил Специального Назначения в Шестом круге передал донесение. Замечены крупные силы балдриков, примерно тридцать тысяч пехоты и полторы тысячи гарпий, они идут по границе Шестого круга прямо на нас. Сейчас они по ту сторону стены, но в любой момент могут пройти через врата. Будут здесь через два дня, может, три.

С лица Цезаря стерлась дружелюбная улыбка, и он внезапно стал тем военачальником, которого знала история.

— Они идут сюда?

— Совершенно точно, с такими силами им идти больше некуда. Если они соединятся с войсками на противоположной стороне от нас, у нас возникнет реальная проблема.

— Зачем им это? Тут демонов вы уже остановили. Они ударят по берегу. Сколько у вас людей?

— Около тридцати обученных обращению с современным оружием солдат. Это все.

Цезарь улыбнулся акценту на «солдат» вместо «людей», но заострять на этом внимание не стал.

— Значит, вы не можете должным образом укрепить границу у реки. Я смогу прислать людей, около тысячи через день и пять тысяч через два-три, но они вряд ли сильно помогут.

— Они не помогут ничем. Обучить их пользоваться винтовками шансов нет, а даже если б и были, у нас просто недостаточно снаряжения. А без них людям против балдриков не выстоять. Но река все еще на нашей стороне.

Комментарий заставил Цезаря скривиться в отчаянии. Он продолжал забывать, что эта женщина всего лишь лейтенант, младший офицер с соответствующим опытом — иными словами, недостаточным.

— Джейд, в Галлии я за несколько дней навел мост через Рейн. А Рейн шире и быстрее Стикса. Барьер реки, на который вы так полагаетесь, на деле стоит весьма немного. Вашим… солдатам… придется удерживать обе стороны. Значит, защитить реку вы не сможете. Если у врага тридцать тысяч, вас сомнут. Пора уходить отсюда.

— Неприемлемо. У нас здесь гражданские, которых нужно вывести, и спасенные мертвые, их нельзя оставлять.

— Эл-ти, с вами хотят поговорить британцы, они командуют передавшей предупреждение группой спецназа. Бритты говорят, у них есть какие-то предложения.

— Сэр, вы уверены, что это хорошая идея?

— У вас есть получше?

— Если честно, сэр, да. Это место нужно эвакуировать.

— Не очень удачно. Смотрите, полковник, Свободный Ад и НФОА — единственное поднятое людьми в Аду успешное восстание. О, действуют и другие группы, но они связаны спасением пленников и так далее. Работа весьма нужная и важная, но это не реальная война против Ада. Ею занялся только НФОА, и он целиком американская операция. Так что, пока спамоеды мнутся принять решение, мы кое-чем поможем оказавшимся на острие атаки. Таким образом мы посодействуем их делу, или, если все пойдет хорошо, даже возьмем его под контроль. НФОА управляется лейтенантом, мы отправим к ним пару десантных подразделений и полковника, то есть вас. Это сделает вас старшим офицером и командующим, и раз уж мы туда придем, то там и останемся — с вами в качестве командира. Этим мы делаем им большое одолжение, та лейтенант отлично поработала, но дело выходит за рамки ее компетенции. Если они хотят выжить, им нужны военные эксперты. Для переброски вашего батальона мы получили «Чинуки»[565] и «Мерлины»[566]. В эскорте будут «Тайфуны» и «Торнадо», а когда все завертится, с воздуха поддержат еще «Торнадо» и «Ягуары».

— Очень хорошо, сэр.

— Выдвигайтесь как можно скорее. И помните, что вы там старший офицер.

— Все готово? — майор Кертис Трэффорд посмотрел на своего ОСВ и получит в ответ «пальцы вверх». Четыре B-1B шли широким строем «на четыре пальца»[568], на высоте 29 тысяч футов. То, что воздух здесь чист, стало важным преимуществом, но оно означало также, что их цель скрыта под клубящимися внизу облаками красной пыли. Радар, тем не менее, вполне справлялся с пылевым покровом, ясно показывая лежащий впереди город Дит и его вонзающийся в гигантскую кальдеру Ада длинный отрог. Их цель лежала на конце отрога — там, где он оканчивался округлым выступом. В его центре стоял дворец Сатаны.

Детройт требовал отмщения, а ВВС США в возмездии не разменивались на мелкие цели. Как говорят многие штатские адвокаты, «хочешь действовать, начинай с самого верха». Была и другая поговорка: «для тонкой работы бери молот побольше». Висящий под брюхом «Драконоборца» молот являлся самым большим из стандартных. Тридцатитысячефунтовая GBU-57[569] могла пробиться сквозь как минимум 130 футов твердого камня. А вот что она сделает со скалой, на которой построен Дит — вопрос интересный. Все надеялись, что бомба обрушит весь отрог и отправит Сатану вместе с дворцом прямо в центр Ада.

Для этой миссии бомбу модифицировали. Штатно их направляла GPS, но в Аду система глобального позиционирования оказалась бесполезна. Спутников нет, и непонятно даже, есть ли где этим спутникам летать или вокруг чего вращаться. Ад, это вам не Канзас. Вместо GPS бомбы снабдили инерциальной системой, чтобы они не сошли с верной траектории. А работу по наведению возложили на радар B-1.

— Есть радарная картинка.

Отрог был виден абсолютно четко. Устройство также показывало красный рубин, отмечающий предполагаемую точку попадания GBU. Бомбардировщики шли плавно сходящимся курсом, чтобы все четыре бомбы поразили дворец Сатаны одновременно.

— Позаботься об этой виверне. Хорошо накорми ее, но не давай обожраться. Если зверь заболеет, я освежую тебя заживо и заставлю съесть собственную кожу.

Орк слегка побледнел и принял у Белиала поводья виверны. На окраинах парализованного страхом разума орка крутились мысли, воспоминания о временах до прихода этих существ. Возможно, это действие генетической памяти, а может, эффект от тихо пересказываемых в ночи историй, но, тем не менее, воспоминания. О временах, когда орки жили свободно, и здесь был их дом. До прихода демонов, до отравившего все вокруг великого извержения. А сейчас во тьме ходили и другие шепотки, ветер доносил новые слова. Говорящие, что тысячелетия рабства у демонов подходят к концу, что демоны столкнулись с превосходящей даже их силой. Слова, что орки снова станут свободными. И эти слова поддерживал непрерывно идущий от Флегетона гром.

Белиал тоже слышал грохот русской артиллерии, но не обращал на него внимания. Его разум занимало другое — как представить случившееся наилучшим образом и к собственной выгоде? Да, он выполнил обещание, обнаружил два великих арсенала человечества и уничтожил оба. Но проблема в том, что погибла половина его наг, а выжившие изранены и парализованы произошедшей во время атаки на Ди-Тройт катастрофой. Причину ее он, конечно, знал. Прочим лордам приказали отправить к нему лучшие ковены наг, но на деле они прислали самых молодых и неопытных. Лежащая на больничной койке баронесса Юлапки рассказала ему, как трудно было заставить неопытных наг петь слаженно, и как портал поэтому вырвался из-под контроля. Дума об израненной наге заставила Белиала вспомнить об Эвриале, но он тут же отбросил мысль. Она горгона, и, в конце концов, заменяема. Если Эвриала погибла от ран, ее можно заменить новой фавориткой, более подходящей для появления при дворе Сатаны. Но на краю сознания вертелась тяжелая мысль, что все окажется не так просто.

Он встряхнулся и пошел. Дорога к дворцу Сатаны сверкала красным золотом, бронзовые плиты отражали огни Адской Впадины. Она вела вдоль мыса к округлому выступу. Белиал, как всегда, смотрел вниз на девять гиганских кругов, разделенных высокими стенами и олицетворяющих сам Ад. Некогда его изгнали в пустоши севера, и ушли тысячелетия, чтобы прогрызть себе путь назад. И то, чтобы стать кем-то вроде придворного шута. Но теперь он шел как потенциальный великий владыка. Тот, кто купается в милости самого Сатаны. Да, несомненно, атаки на Шеффилд и Ди-Тройт прошли очень хорошо. Все, что теперь нужно — убедить в этом Сатану.

— Стоять.

Приказ звучал отрывисто, в нем слышались подрагивающие нотки страха. Приближающиеся к комплексу дезактивации БМП побывали под стершим гарпий с поля боя облаком зарина. Несомненно, на машины осел нервно-паралитический газ, и никто не хотел рисковать. Шланги высокого давления снаружи уже выбрасывали густые потоки щелочной суспензии, покрывая БМП белой пастой. Затем подъехал грузовик с реактивным двигателем на прицепе. Выхлоп облизывал броневики, быстро поднимая температуру до почти невыносимой. Почти — но не совсем; температура требовалась для гидролиза остатков газа. Наконец двигатели и паста сделали свое дело. Прошедший над машинами детектор остался тих, и маленький отряд Паськова отвели в сторону.

Но дезактивация еще не закончилась. Люди открыли люки БМП, экипажи выбирались наружу, где их окатывали щелочной смесью и вытирали щетками. И снова детекторы промолчали, и Паськов со своими людьми наконец смогли снять костюмы химзащиты.

— Хорошая работа, братишка, — рядом стоял капитан, все еще в костюме. — Сегодня вы сражались как герои. Мы скоро починим машины и отправим вас обратно, но пока можете отдохнуть. Для вас есть водка и свежая еда.

Позади них аккуратно, но непреклонно уводили группу людей. Те выглядели здоровыми, но двигались с дрожащей дерганой медлительностью глубоких стариков. Капитан с досадой посмотрел на них:

— Им не так повезло. Их радио вышло из строя, про газ они не знали. Гарпии пробили уплотнения машин, их отравило. Они применили антидоты, но… — капитан качнул головой.

Паськов знал, что он имеет в виду. Шприц с атропином и пралидоксимом[570] спас их жизни, но на своем третьем десятке они теперь старики, и с этим уже ничего не поделать. Газ истребил гарпий так, как не умеет никакое другое оружие, но всему есть своя цена.

Майор Евгений Яковлевич Галкин посмотрел на квадратную машину рядом с собственным танком. Та несла окраску из красных пятен на темно-сером, как и его — красных на болотно-зеленом. В сравнении со сглаженным, прилизанным Т-90 танк выглядел неуклюжим, но тяжелое чувство у Галкина вызывало не это. Танк был немецким.

— Товарищ майор.

Говорили снизу, на ужасном русском. Акцент делал простые слова почти неузнаваемыми. Но Галкин понял и слез с танковой башни к ожидающему немцу.

— Скоро мы будем сражаться вместе. Я просто хотел пожелать доброй охоты.

Сейчас слова звучали гораздо лучше. Галкин догадался, что в попытке проявить дружелюбие немец тщательно отрепетировал фразу. Нужно ответить, немецкий Галкина был лучше, чем русский немца.

— И вам удачи и безопасной охоты.

Немец в ответ просиял, а потом заметил, что русский рассматривает «Леопарда».

— Уже приходилось видеть «Леопарда»?

— Только в танковом музее в Кубинке[571]. Это первый, которого я вижу в деле, — брови немецкого офицера взлетели, считалось, что «Леопарда II» в Кубинке нет. Как русские его получили? — А это ваш первый русский танк?

— Для меня да. Вот мой дед, он, конечно, видел много.

— В Великой Отечественной?

— Он сражался под Прохоровкой[572], в танковой дивизии. Вермахт, не СС.

Галкин кивнул. Любопытное совпадение.

— Мой дед тоже сражался у Прохоровки. И дальше.

Наступило долгое молчание, оба мужчины думали, что сказать дальше. Наконец Галкин осторожно произнес:

— Под Прохоровкой между нашими дедами произошло страшное. Но сейчас мы можем объединиться и принести страх тем, кто угрожает всем нам.

Немец кивнул.

— Можем. Как только командиры спустят нас с цепи.