Армагеддон

Глава 68

— Товарищ полковник, лейтенант Едовин, Георгий Александрович, докладываю о прибытии.

Полковник Александр Клавдиевич Парфенов взглянул на стоявшего перед столом молодого лейтенанта. Подкрепления всегда кстати, но время сейчас как минимум неудачное. Балдрики пробились сквозь позиции его дивизии, ужасной ценой, но пробились. Один из его полков практически уничтожен, два других сильно потрепало, хотя и дело свое они сделали. Они прижали балдриков, демоны позволили загнать себя в ловушку огневых точек, минных полей и колючей проволоки. Гарпии собрали кровавую дань, и, конечно, неприятным сюрпризом стали виверны. Взяли свое и пристегнутые к спинам ринолобстеров наги. Балдрикам прорыв, по сути, стоил уничтожения их командной структуры: то, что некогда четко делилось на легионы, когорты и манипулы, стало аморфной смешанной массой. И эта масса не знала, что впереди за холмами тихо сидят еще два танковых дивизиона, включая и его собственный танковый полк. В чем он точно не нуждался, так это в еще одном зеленом лейтенанте.

— Передайте бумаги, — протянул руку Парфенов.

— У меня их нет, товарищ полковник. Но я уже служу в вашей дивизии.

В памяти Парфенова зашевелилось воспоминание. Он покопался в куче рапортов на столе, ища нужный. Как всегда, тот оказался в самом низу стопки. И как полковник и думал, имя находилось в списке погибших.

— Едовин, Георгий Александрович, вы мертвы.

— Так точно, товарищ полковник. Но тем не менее, докладываю о прибытии.

Это пример верности долгу даже по русским стандартам, подумал Парфенов. Нужно расспросить подробнее, решил он. Тем более что и оправдание имеется — пока танки не пошли в бой, время есть.

— Расскажите мне, что случилось, товарищ лейтенант.

— Это были гарпии, товарищ полковник. Они подожгли моторный отсек моей «Шилки», и нам пришлось покинуть машину. Мы выбрались из ЗСУ, но на открытом пространстве нас настигли. БМП, которые мы прикрывали, пытались помочь пулеметами, но тварей было слишком много, и нас порвали на части. Следующее, что я помню — полет в воздухе и посадка в реку жидкой лавы. Боль была ужасна, я ослеп и оглох, и думал лишь о том, чтобы выбраться. Я попробовал плыть туда, где, по-моему, был берег… или ползти… что-то среднее. Добрался туда, вылез из лавы и начал уползать. Первым вернулся слух, и я услышал треск выстрелов. Потом стало медленно возвращаться зрение.

— Это были морпехи, товарищ полковник, американские морпехи. Они расстреляли шестерых балдриков, тела еще лежали на берегу. И они помогали людям выбираться из лавы. Один подошел и спросил, кто я. Я понял каждое слово, хотя он говорил на английском. Я назвал себя и рассказал, что погиб в бою у Флегетона. Он попросил назвать мое подразделение и доложил обо мне по радио. Скоро открылся портал, он привел меня куда-то в Америку, а потом назад на большую штатовскую базу у Адской пасти. Оттуда меня подбросили американцы на «Хамви», и вот я здесь. Докладываю о прибытии, товарищ полковник, — закончил Едовин.

Парфенов тряхнул головой. Вот так история! И она совершенно меняет ход войны: если убитых можно вернуть в строй, это решит множество проблем. И, конечно, создаст ряд новых, но о них пусть думают другие.

— Там были еще наши?

— Думаю, да, товарищ полковник. Балдрики просто складывают людей в ямы и болота по мере поступления, так что погибшие вместе, скорее всего, и оказываются вместе. Пока меня не забрали, я пытался найти свой экипаж, но не смог. Но морпехи дежурят по всей этой лавовой реке, если бойцы выберутся, то вернутся.

— Хорошо, братишка, очень хорошо. У меня для вас назначение. Тут недалеко стоит американское пилотное противогарпийное подразделение. Им нужен русский офицер-посредник. Раз уж вы мертвы и можете понимать американцев, отправитесь к ним. Оставайтесь с ними, помогайте, чем сможете, и не забывайте докладывать обо всем интересном.

Белиал не знал, сколько простоял, глядя на оседающие руины дворца Сатаны. В Аду, где данностью являлась вечность, время измерялось совсем иначе. Могло пройти всего несколько секунд, может, больше. Все, что он знал — по щекам, не таясь, льются слезы отчаяния и гнева. Затем он постепенно осознал, что на разбитых камнях дороги собирается глазеющая на обломки толпа. Это вернуло его в настоящее.

— Вы все, давайте туда и начинайте копать. Там могут быть выжившие, ждущие, пока мы их освободим. За работу.

— Зачем? — пришел один голос из толпы.

— Оставь нас, — другой.

— Он наконец мертв, — третий.

Белиал зыркнул на взбунтовавшуюся толпу демонов и орков и схватил трезубец одного из мертвых стражей. Один из лучших, отметил граф, определенно продукт высшего качества, как и подобает личной охране Сатаны. Зарядив оружие, он обвел взглядом собравшихся.

— Ты не правишь… — неосторожно заговорил орк, когда Белиал посмотрел прямо на него. Трезубец вспыхнул, разряд немедленно поразил говорившего, и тело того рухнуло на камни. Двоих поблизости обожгло молнией, и они тоже упали, завывая от боли.

— Еще аргументы будут? — мрачно осмотрел демонов Белиал. После убийства ему стало намного лучше. Раздался недовольный ропот, но бунт утих. Пока что. — Тогда спускайтесь и начинайте копать.

Толпа перевалила через край кратера и начала спускаться к каменной мешанине. Белиал стоял у края и наблюдал, рядом с ним собирались городские демоны, привлеченные распространяющимися слухами и рассказами очевидцев. Белиал распределил их вдоль кратера, чтобы можно было следить за работающими внизу орками. Первые из спустившихся уже поднимали куски камня и искали место, куда их сложить. Постепенно они выстроились в цепь, передавая камни из кратера на обочину дороги, откуда их можно было сбросить в кальдеру. Времени ушло немало, но в конце концов в горе некогда бывших дворцом Сатаны обломков образовалась выемка. Она обнажила тело первой жертвы — изломанное, безжизненное.

Белиал узнал ее благодаря львиноподобной голове и грифоньим крыльям: Нафула[598]. Когда-то она была могущественным Великим Герцогом Ада, командующим тридцатью шестью легионами. Белиалу она нравилась, Нафула разделяла его страсть к механизмам и всему необычному. Когда-то он даже искал с ней союза, но его положение фактически едва терпимого при дворе изгоя это исключало. Ее гордость не позволяла вступить в союз с таким незначительным лордом. А теперь она мертва, и сокрушенное тело выглядит таким мелким и бесполезным.

— Вынесите ее тело к дороге и положите там. Делайте то же со всеми найденными телами. Мы можем в любой момент найти нашего ждущего спасения господина.

То, что F-105[599] вообще сохранились, удивляло не сильно, но их немалое число стало примечательным. Прочесывание музеев позволило найти не менее 103 F-105 различных моделей, в состояниях от «останки» до «с иголочки». На некоторых даже еще остались двигатели и пушки, а три оказались пригодны к немедленному вылету. За последние три месяца к 273-му присоединились еще 15 птичек, сформировав эскадрон. Их собрали из самых сохранившихся машин, добавив запчасти с не подлежащих восстановлению, поэтому имена самолетов начинались с «Франкен». Как и все музейные находки, одномоторные самолеты были старыми и уставшими, но все еще могли летать и нести бомбы. И они справятся, заполнив пробелы до наладки выпуска достаточного числа новых. А потом «Тандерчифы» вернутся на покой в авиамузеи Америки. Только на этот раз на них будет красно-серый камуфляж сражавшихся в Аду.

Капитан Кейси «Локо» Джонс отработал рулями, следуя за петляющим внизу Стиксом. Пять прочих F-105 сделали то же самое. Самолет был неповоротливым: F-105 когда-то являлись потрясающе быстрыми, но «проворными» их никто никогда не называл. А с 12 тысячами фунтов полезной нагрузки — шестью 750-фунтовыми бомбами под брюхом, четырьмя во внутреннем отсеке каждого крыла и еще по одной на внешнем, старый самолет действительно летал с трудом. Для Джонса стало потрясением быть вырванным из кабины Боинга-767 и снова посаженным в «Тад»[600], но на земле оставалось все меньше летавшей на этих птичках старой гвардии.

Внизу он видел следующую за рекой длинную черную змею. Это маршировала выслеживаемая им колонна балдриков, они явно шли на освобожденный регион Ада. Что ж, как с ними быть, понятно.

— Всем самолетам «Франкенштейна», цель под нами, все за мной, поворачиваем и снижаемся.

Джонс выставил крылья вертикально, чувствуя, как протестующе скрипят старые рамы и лонжероны, и потянул рычаг, поворачивая нос «Тандерчифа». Затем он выровнял крылья, опустил нос и дал полную тягу. F-105 немедленно ответил, двигатели скачком набрали мощность, даже несмотря на встроенные во впускные отверстия фильтры.

Перед носом самолета растянулась колонна демонов, траектория полета вела прямо вдоль нее. Стало видно не замеченное ранее — стена между балдриками и рекой, старомодная зубчатая стена, отмечающая границу между Пятым и Шестым кругами Ада. Хотя без разницы, укрытие из нее слабое, и ничем не помешающее бомбежке или обстрелу.

Цель внизу быстро росла, этой части атаки следовало уделить особое внимание. «Тандерчифы» очень быстро пикировали и были слишком неуклюжими, чтобы оперативно выйти из снижения. Не один пилот так увлекался обстрелом цели, что шел на подъем слишком поздно и влетал прямиком в землю.

Мягкое усилие на рычаг, поднять нос и сбросить бомбы.

Сброс темно-зеленых семисотпятидесятифунтовых прошел чисто, их хвостовые стабилизаторы расправились, замедляя падение бомб. Тормозящее оперение и удлиненные взрыватели обеспечивали детонацию над землей, чтобы максимизировать радиус поражения осколками. F-105 пронеслись над колонной, обрушивая на фигуры под собой почти сотню бомб и уходя с помощью набранной в пикировании энергии. Когда снаряды взорвались, они уже находились на расстоянии миль и на высоте тысяч футов от сотворенного бомбами разрушения.

На вершине подъема Джонс сделал переворот и пошел на второй заход. Бомбы в основном упали в голове колонны, и он решил, что стоит уделить внимание и хвостовой части. Пилот совместил рамку прицела пушки с задними рядами и погладил спуск. М-61 со зловещим треском отправила очередь в массу разбегающихся балдриков. Затем Джонс поднял нос, ведя трассирующими вдоль колонны, и продолжал, пока боеприпасов не осталось слишком мало. Тем не менее, некоторый запас сохранился, и часть он потратил на маячившую перед носом гарпию. И снова ушел, набирая высоту.

— Самолеты «Франкенштейна», строиться на меня, идем домой за новыми подарками, — если они там есть, мелькнула быстрая мысль, с такими темпами расхода недалек день, когда они закончатся.

Шесть «Тандерчифов» выстроились широким треугольником и направились назад, к Адской пасти и дому. Джонс увидел над собой что-то не совсем понятное, решил взглянуть поближе и изменил курс. Объекты оказались дальше предполагаемого, в основном потому, что они гораздо больше, чем он оценивал.

— Что это за хрень? — Джонс не был уверен насчет принадлежности пришедшего по радио голоса, но впечатление разделял. Перед ним находился здоровенный уродливый зверь, он летел неуклюже, едва удерживая курс и высоту. Пилот присмотрелся: конечно, у зверя имелись крылья, и, кажется, хвост в качестве руля. Затем Джонс задержал дыхание: у твари было семь голов.

— Это гидра[601], летающая гидра. И здоровая, размах крыльев три, или даже четыре сотни футов. Осторожнее, парни. С ней виверны, и таких мы еще не видели.

Эти виверны были намного больше тех, о которых уже докладывали, и со шкурой цвета блестящего золота. Джонс начал пересчитывать их и насчитал двенадцать. Твари сломали строй и пошли на него в атаку. В тот же момент гидра нырнула и стала уходить в поисках укрытия. Может, она и неуклюжа, но быстра.

Джонс выбрал одну из виверн. Старый «Тад» не создавался для ближнего воздушного боя, но время на сомнения не оставалось. Снова он выжал полную мощность и ощутил послушную реакцию двигателей. Строй из шести самолетов разделился на три части, одна пошла вверх и правее, вторая вверх левее, а центральная пара во главе с самим Джонсом прямо вверх. Он глянул на датчик скорости: самолет взбирался ввысь почти на 18 тысячах футов в минуту, практически в вертикальном подъеме. Когда скорость снизилась, он тщательно отмерил время, перевернул F-105 и опустил нос. Виверны находились позади, и выбранная им цель оказалась в идеальной позиции для залпа. «Тад» ускорял снижение, и он перевел рамку на хвост монстра. Снова протрещало орудие, и пилот увидел попадания трассеров в тело твари.

Очередь он дал короткую — пришлось экономить, ведь большую часть боеприпасов Джонс потратил на пехотную колонну. Пилот увидел росчерки трассирующих выстрелов над крылом: ведомый тоже вступил в бой, используя остаток зарядов пушки на перехваченную виверну.

Существо погибало и падало, венчающий хвост шар молотил по воздуху. Эти шары были опасны, они уже уничтожили человеческие самолеты, и их несли куда меньших размеров виверны над Флегетоном. Хотя не важно, «Тады» ушли, а три виверны умирали, разнесенные на части 20-миллиметровыми пушками Гатлинга в носах F-105.

— Есть признаки той гидры?

— Она ушла, Локо.

Джонс тихо выругался. У современного самолета имелся бы радар «воздух-воздух», который нашел бы зверя в пыльном пространстве, но F-105 устарели. Хотя для своего возраста, когда любой самолет ожидает отправки на тихую пенсию, они справились отлично. Гидра сбежала, но пехота — нет. Как и три виверны.

Ксизориксус выбрался из канавы, которую нашел, когда его отыскали человеческие небесные колесницы. Все наступило так внезапно, у него не осталось времени решить, что делать. Ревущие колесницы возникли в небесах и обрушили на его колонну колдовские снаряды. Потом они вернулись и повторили представление, поливая его пехоту светляками. На все ушло лишь несколько секунд, и колесницы удалились, оставив за собой полный хаос.

Дорогу разнесло, колдовские снаряды раздробили и раскидали булыжники, оставив кратеры в местах попаданий. Вокруг кратеров лежали разорванные ошметки черной плоти: все, что осталось от попавших под удар невезучих. Подальше на земле распростерлись раненые, воющие от причиняемой осколками железа в телах боли.

— Вставайте, вперед! Его Адское Величество лично почтил вас смотром. Теперь докажите, что стоите этой чести.

Ксизориксус посмотрел вверх, на возвышающийся вдалеке Дит, и увидел облако пыли там, где когда-то стоял дворец Сатаны. Другие смотрели туда же.

— Может, он и провел смотр, но он же не здесь, чтобы сражаться, верно?

Голос из рядов бойцов Ксизориксус не узнал, но прошедшее среди воинов одобрительное бормотание показывало, что многие согласны с говорившим. Командир почти готов был бросить тому вызов, кем бы он ни был, но затем решил спустить все на тормозах. Вместо этого лучше подсчитать потери.

— Скольких мы потеряли?

— Около восьми сотен, — ответил знатный «барон», которому Ксизориксус предоставил честь вести первый легион. Этот «барон» раньше не командовал ничем больше октуберния[602], и его аристократическое звание не признавалось нигде, кроме спешно собранной армии Ксизориксуса.

Восемьсот из тридцати тысяч. Серьезный урон для продлившейся всего несколько секунд атаки, но это его армия переживет. По слухам вокруг битв на Земле и вдоль Флегетона, нападения людей обычно создавали куда больше сумятицы.

— Продолжаем марш. Мы одолеем восставших людей и добудем великую славу. И больше чести в глазах Его Величества. Мы преуспеем там, где провалились Абигор и Вельзевул!

Воины несколько взбодрились, и армия Ксизориксуса снова пришла в движение, оставив своих мертвецов у дороги. Немало солдат гадали, когда вернутся Небесные Колесницы и какую разновидность смерти принесут с собой в следующий раз.