Целители. Вслед за мечтой

Глава 23

Проснулась Нел на диване в кабинете декана. Снова в больнице. Вспомнила и тревожно оглянулась на Лавиля:

— А осмотр?

Тот писал что-то за своим столом. Ответил, не поднимая головы:

— Я всё сделал, пока ты спала. Чтобы не смущать.

Нел тихонько отвернулась к стене. Заплакала. Беззвучно. Но не прошло и пол минуты, как лекарь мягко, за плечи, развернул её к себе. Присел с краю:

— Что?

Нел кривила губы, как маленькая. От обиды:

— Это же неправильно. И ужасно… Ты даже разрешения не спросил…

Он двигался и говорил сейчас очень мягко, успокаивающе:

— Жертвы насилия поначалу в таком состоянии, Нел, что соображают с трудом. Что и понятно… А зафиксировать нужно… Поэтому это общепринятая практика у нас. Протокол действий… Ты узнаешь, когда придёт время.

Она смешно шмыгнула носом:

— Я не жертва насилия!

Он ласково, почти невесомо гладил её плечи. И снова, похоже влиял на неё. Успокаивал. Потому, что обсуждал крайне неприятные вещи, а она не умирала от стыда или неловкости:

— Жертва, Нел. Он избил тебя. Не изнасиловал, наверное, только потому, что ты успела отправить его своим проклятием "подумать о бренности бытия". Он рот тебе зажимал. На лице характерные синяки… А, если бы он подготовился лучше и у него был бы кляп?.. Не волнуйся. Я всё сделал очень аккуратно и почтительно. Мои воспоминания об этом осмотре будут, вероятно, считывать. Никто ничего лишнего не увидит… И нет, я не оставлю это так… Не буду торопиться, но мерзавец этот вылетит отсюда, а если будут доказаны изнасилования, то и на каторгу отправится. Буду искать…

Магия магией, а тут её пробрало. Она снова вздрогнула и попыталась забраться под плед поглубже. Заледенела вся. И тут же решила, что в ближайшее время пойдёт в бордель с Айсой. Ну, нельзя же, чтобы женщины переживали подобное!..

Лавиль не знал о её планах. Иначе он точно запер бы её в той, "мягкой" палате, как нестабильную. И не выпускал бы… Наивная! Если бы Добрый Эльф мог представить, что она способна на подобное… Он, наверное, не в "мягкую" палату её забрал, а к себе домой. И тоже не выпускал бы…

А пока он сгрёб трясущуюся, как осиновый лист девушку, и снова устроил её у себя в объятиях, как пару дней до того. Теплее и не так страшно. Ему тоже… Не так страшно.

И руки у него свербели. В её присутствии. Успокоить этот свербёж могли только прикосновения. Он, когда прилипал к ней руками, сразу чувствовал себя лучше. Обретал, можно сказать, гармонию бытия. Это пугало и наводило на мысли…

Он не евнух, и ему, конечно, хотелось… Того, чего хочется здоровому молодому мужчине… Но, нет так нет. Пока ему было довольно таких вот прикосновений и того, что она постоянно перед глазами. Особенно, после той дурной ночи, когда он сорвался… Он и снова сорвался бы. С большим, можно сказать, удовольствием. Но хотя бы мог держать себя в руках. Пока. А тогда, после восьми месяцев…

Помутнение сознания, вот что это было. Дурное, ненормальное помутнение. И снова будет, если он не сможет дотрагиваться до неё и вот так вот обнимать. Как сейчас… Что-то придётся делать, чтобы самому не слететь с катушек и девочку не пугать. А то он, как собака на сене: ты мне нужна только в определённом качестве, а потому, я не дам тебе выстроить нормальную жизнь.

Ненормально?.. Безусловно. Ещё как!.. И почему его не "привязало" к какой-нибудь взрослой, циничной магичке? С которой можно было бы встречаться иногда, чтобы унять вот этот вот зуд? Помогать, защищать её, но без всего этого, ненужного?..

Он снова усыпил Нел. С нежностью гладил растрепавшиеся волосы. И понимал, что не смог бы испытывать такие чувства к кому-то циничному и жёсткому. Она и привлекает-то его не красотой, в первую очередь. А светом души. Чистым, ярким, наивным светом души, любящей всех без разбора…

Он отомстит Ельмину за то, что он уже дважды напугал её. Нужно было давно убрать этого Слизня из академии. Но, кто ж знал? Ельмин забавлял его своей тупостью и злостью. "Дозабавлялся", идиот! Теперь придётся торопиться… И Дастон с парнями помогут проучить наглеца, для начала. Пусть "разогревается" и теряет почву под ногами. Делает глупости. А дальше посмотрим.

Он устроился удобнее. Откинул голову на спинку дивана. Почти что задремал, полностью довольный жизнью. Последней связной мыслью, что проскочила в мозгу, была:

— Дастон с парнями душу из Слизня вытряхнет… Постарается… Он ведь тоже влюблён…

Лавиль принёс Нел домой, в общежитие, порталом. Уложил на кровать, укрыл пледом. Всё это под пристальным взглядом Ильги.

Она была уже в курсе случившегося. И тоже зябко куталась в здоровенную шаль, привезённую из дома. Серую, страшную, по мнению большинства. Ей было плевать. Её, эту шаль, связала умершая недавно бабушка. Она была такой тёплой, уютной. Пахла домом и, кажется, защищала от горестей. Смешно? Но именно так Ильга чувствовала…

Лавиль и её окинул профессиональным взглядом. Слава богам, не сказал ничего. О ней лично. Предупредил только, чтобы присматривали сегодня ночью за Нел. Испугалась она. И, если что, чтобы звали его.

Ильга послушно кивала, соглашалась, прощалась… А когда он ушёл, улеглась рядом с Нел. Укрыла их обеих получше и заплакала. Как страшно быть женщиной, иногда. Да, и мужчиной, наверное. У них свои сложности и опасности…

Выплакавшись и пригревшись рядом с подругой, засыпая уже, Ильга привычно подумала:

— Как там Авис?..

И так же привычно пожелала ему счастья, и побыстрее найти кого-нибудь. Пусть бы она, связь, что узлом связала грудь, развязалась бы уже… А то она так сжимает сердце… До боли… И занимает столько места, что ни на что другое этого места не остаётся…

Вечером подруги сидели за столом в комнате Ильги и Нел. С непривычно хмурыми лицами. А перед каждой стояли… Нет, не бокалы с фриллом…

Перед каждой из девушек стояла здоровенная кружка со знаменитым успокоительным чаем Елевея. Перед домовым тоже. Да. Он сидел за столом. Был пятым. Его кружка была пятой. Густ лежал на краю стола, но от успокоительного чая с возмущением отказался.

Короткие ножки домового и близко не доставали до пола. Как у ребёнка. Он болтал этими ножками в воздухе. Но, скорее, нервно, чем весело. Мрачно. Мрачной была обстановка в комнате. Домовой тоже.

Он, когда принёс фрилл сегодня вечером, в "честь" очередной жизненной катастрофы, сразу оценил обстановку. Быстренько унёс вино от ста печалей, а вместо него начал таскать дымящиеся кружки, исходящие дурманящим, травяным духом.

И себе принёс тоже. От нервов. И объяснил:

— Вам сегодня, ласточки, лучше такое. Особенно двоим…

Ильга нервно дёрнула плечом и ещё плотнее закуталась в свою шаль. Она ведь тоже, если разобраться, была жертвой насилия. Ещё побольше, чем Нел. Ту только избил ненормальный. А она спала по месяцу с тремя разными мужчинами. И назвать те "отношения" добровольными не посмел бы никто. Особенно тяжело было с Дастоном.

Да, она пришла, в первый раз, сама и, по сути, соблазнила его. Но потом отыгрывался уже он… А она шла к нему, каждый раз, сквозь толпу любопытных, жадных и осуждающих взглядов. Все знали, куда она идёт. Смеялись над ней, ужасались… А она вынуждена была идти. Договор… Подчиняться этому уроду. Терпеть… Или пить, чтобы не помнить себя. Она выбирала пить…

Айса первая открыла рот во время сегодняшних, довольно-таки траурных посиделок. Оценила искусство домового. Со знанием дела:

— Это шедеврально, Илевей! Пробирает, будь здоров! И никакого алкоголя!

Тут же просительно заглянула в глубоко спрятанные под кустистыми бровями глазки старика и заныла:

— Рецепт! Мне нужен рецепт этого чуда! Ты представляешь, сколько некромантов не сопьются, если у них будет вот это вот?..

Домовой солидно утвердил:

— Вам не грозит спиться. Маги же!

Айса фыркнула:

— Конечно! Как же! А психологическая зависимость, это что же не зависимость? Мне тоже уже один раз хотелось напиться. И не просто побаловаться… А вдрызг хотелось… На практике… Когда ребёнка возвращала, которого опекуны укокошили. Уроды… Корову себе хотели оставить и эти три монеты не возмещать потом…

Вспомнив всё то, Айса хорошо так приложилась к вареву, а Илевей, который сидел рядом, тут же дотянулся до неё и погладил бедолагу по хрупкому плечику:

— То-то я смотрю, что худеешь ты, милая… И так была… А теперь уж и вовсе…

— Да, она не оттого! — вставила вдруг изрядно окосевшая уже Алика.

Она вообще не пила. Никогда и ничего. Только то, что с подругами. А потому реагировала на любые успокоительные препараты и алкогольности гипертрофированно. Илевей не позволил ей выдать сердечные тайны подруги. Не дело это, на пьяную голову… Ответил Айсе:

— Конечно, дам рецепт, ласточка! И хитростям научу. Есть там хитрости, в рецепте. Без них не то будет…

Когда все "успокоились" в достаточной мере, разговор зашёл, наконец, о том, что случилось сегодня. И об Ельмине вообще. Нел передала подругам то, что узнала от сокурсниц. Айса невоспитанно присвистнула. Так вот где крылась ещё одна причина "текучки" студенток на целительском факультете! Упырь срезал их!

— Нужно рассказать Элвину! — горячо воскликнула Алика. — Если ты, Нел, не скажешь, я пойду!

— Иди, — флегматично ответила грустная Нел.

— А ты почему?..

— А мне стыдно, — спокойно ответила Нелли.

И так же "спокойно" заплакала. Кажется и не поняла сама. Потерянно посмотрела на подруг:

— Я, девочки, испугалась сегодня. Очень… И мне так стыдно сейчас, что я не понимала, как это страшно… И каково пришлось тебе, Ильга. Прости!

Боевичка в который уже раз сегодня дёрнула плечом:

— Брось, Нел! Ну, и что, что не понимала? Ты помогла, это главное! Я выжила только благодаря тебе… Никому не пожелаю "понимать" такое…

Она снова выглядела хрупкой и надломленной. Как птица с перебитым крылом. Даже сидела так, как-то неловко… Куталась в эту свою шаль и отводила глаза…

А девушки снова испытали приступ беспомощности. Вот что сделать, чтобы она ожила? Совершенно и полностью? Как можно изгладить из сердца "такое" горе и опыт?..

Илевей словно услышал их. Скорбно оглядел молодых и наивных этих пташек:

— А никак вы, девицы, это горе не "изгладите". Она что, простыня вам, Ильга-то, чтобы гладить её?.. Вот твой опыт, Нел, можно "разгладить"? И то, что связывает тебя до сих пор с лекаришкой?.. То-то же…

Девушки нахохлились сильнее. А Илевей улыбнулся вдруг:

— Не печальтесь, девицы! Помогаете вы Ильге! И друг другу. Ещё как! Посмотрите на себя, вспомните, какие были вы год назад!.. То-то же… Любовь и дружба исцеляют сами по себе. И осознание приходит к каждой из вас, чего надобно вам от жизни… Да, только не бывает ничего легко, девоньки. Ничего не бывает легко… А потому не спешите. И Ильгу не торопите. И себя… Выздоровеете вы. Гордиться буду каждой из вас. Вот увидите…

Сладчайшим обещанием и утешением прозвучало для подруг это вот "увидите". Пока, вглядываясь в своё будущее, они не видели ничего. Только туманное марево. Что-то там клубилось и зарождалось, но увидеть что-то определённое не получалось…

— Нужно идти в бордель! — маловнятно уже заявила Нел после долгого молчания.

Илевей икнул. И руками всплеснул:

— Зачем же так сразу, ласточка!

Что удивило его, так это то, что подружки бедовой девочки не возмутились даже… А поддержали её. Айса поддержала:

— Точно! Дождёмся, когда лицо заживёт у тебя и пойдём. Не дело это с разбитой рожей, да в бордель.

— Ладно, — согласилась Нел. — А то сама, как жертва, буду.

Алика… Тишайшая Алика агрессивно накинулась на подруг:

— А меня, значит, что? Не берёте?

Айса флегматично качнула головой:

— Нет. Ты недостаточно выносливая, дорогая. А что как попадётся ненормальный клиент, как этот вот, Мерзкий Слизняк… Что тогда?

Алика надулась. Ильга попыталась утешить подругу:

— Ну, что ты, милая? Ну, не берут. И что? Меня вот тоже не берут, хоть у меня и опыт боевой есть… Мы что, не найдём чем заняться тут? Прямо в академии?

Илевей смотрел на своих девочек растерянными, квадратными глазами. Чуть не плакал… Скрепился и заговорил с ними на "их" языке:

— Не ходите в бордель, девоньки! Если уж вам невмоготу, то… Давайте я вам хоть парней нормальных подберу. И чтобы молчали…

— Зачем? — воззрились на него девицы.

Илевей даже покраснел немного и снова перешёл не деревенский манер речи. Особенно неловко было под взглядом Густа, который посмеивался в усы:

— Как, зачем? Для ентого дела… Раз уж вам невмоготу… Всё лучше, чем бордель…

Да, что ж такое!.. Не только девицы ржали над ним, как кобылицы. Даже под стол попадали. Но и Густ живот надрывал. Друг, называется!..

Домовой почти обиделся уже, когда Нел простонала:

— Мы не за "ентим делом" в бордель, Илевеюшка, а помогать! Ельмин обижает тамошних девушек. И не он один. Вот и хотим мы…

Илевей тоже свалился под стол. От смеха и облегчения. Всё хорошо с его ласточками! С ума не посходили! И смеются! Разморозились, наконец!