Целители. Вслед за мечтой

Глава 41

Вечер получился у всех четверых подруг очень насыщенным. А у некоторых и ночь.

Ильга ушла с праздника одной из первых. Как только это нельзя было бы посчитать бегством. Не потому, что её тяготили люди и взгляды. У неё была гораздо более весомая причина. Приятная и грустная.

Авис Варнер писал ей. Началось это летом и продолжилось теперь, когда универсы были на практике. Она сначала жгла письма, не читая. А однажды имела слабость заглянуть туда…

Теперь она читала каждое письмо и сжигала его только тогда, когда заучивала наизусть. Оставлять их у себя она не хотела. Рвать, значит, рвать… Пусть бы и так, ведь декларации — это прекрасно! Пока настоящая жизнь не вмешается.

Она вмешалась. Ещё как. Несмотря на всю свою решимость, Ильга была несвободна в чувствах… И это не было красивым выражением. Скорее уж лекарским или магическим термином. И её величайшей тайной, о которой не знал никто. Ни отец с сёстрами, ни подруги.

Письма тоже стали её тщательно охраняемым секретом. Она читала их с упоением. Помнила каждое из них. Если магвестник прилетал при девочках, уничтожала послание сразу, с холодным и решительным лицом. А потом безутешно плакала над тем, что так никогда и не узнает, что там было, в погибшем конверте.

Сегодняшнее письмо не видел никто. Поэтому Ильга убежала с праздника. Дома умылась, переоделась для сна и развернула драгоценное послание…

Сначала она даже не читала его, а просто проводила кончиками пальцев по строчкам. Словно чувствуя его, Ависа. А, может быть, и правда, чувствуя?

Её бесконечно пугало то, что она ощущала уже некоторое время. Сегодня "это" звучало особенно безрадостно и безысходно…

Он привыкал к тому, что они порознь и никогда не будут вместе. Та, самая страшная, первая рана заживала. И боль становилась глухой, пусть и постоянной. Как у неё. Такую боль можно терпеть. Она не сведёт с ума. А скоро притупится ещё. И, может быть, ещё до конца учёбы, она увидит, как Варнер, пусть и не влюбится, но заведёт отношения или женится на высокородной.

Думать об этом было невыносимо. Боль полыхнула и выбила дух. Ильга, привычная уже к такому, предусмотрела новый "приступ". Читала послание прямо на постели. И, когда накрыло, тихонько легла там же, где сидела, прихватила зубами край одеяла, чтобы не стонать вслух.

Странно всё… Душевная её боль всё чаще переправлялась в физическую. Да ещё такой силы, что Ильга, умеющая стойко переносить боль, как каждый боевой маг, слепла и глохла от невыносимых страданий. Всё, что ей оставалось в такие моменты, только терпеть, обливаясь по́том, плакать и кусать одеяло…

Она переждала первую, самую острую вспышку боли. Теперь будет легче. Плохо, конечно, но близко не так. Всю ночь будет сердце болеть, и сны будут сниться дурацкие. Но уже завтра к утру, она снова станет собой.

Бедняжка полежала ещё некоторое время, сцепив зубы, отошла немного, вытерла слёзы и с трепетом взялась за чтение. Она никогда не задумывалась над тем, что происходило с ней. Как каждый умирающий не желает слишком много думать о том, что его ждёт. Смысл? То, что должно случиться, всё равно придёт, жди его или нет. Так лучше и не ждать.

Ей достаточно уже того, что она больше не бездумная жертва. Чётко сознаёт, что делает и почему. Идёт к этому, храбро и неотступно. Борется, хоть никто и знать не знает о её непримиримой борьбе. Если ей удастся и боги пожалеют её, она будет жить. Нет, исход будет другой… Эти мысли тоже не пугали. Не в её правилах бессильно складывать руки. Она будет бороться за жизнь ради себя и своей семьи. Поступательно, нитку за ниткой, рвать связь своего сердца с сердцем высокородного.

Гарда научила её, в Гарнаре. Она советовала ещё завести мужчину. Правда честно признавалась, что Альтее такая практика, принятая раньше, не помогла. Раз не помогла Тай, то и Ильга не стала издеваться над собой. Да, она и не смогла бы. Хватило ей тех троих, что у неё уже были. Казалось, что на весь оставшийся век хватило…

Пусть "слышала" Ильга, как притерпелся Авис к тому, что случилось с ними, а письмо его было таким же, как всегда. Дышало любовью и тоской. Так же, как её собственное сердце. Начитавшись и наплакавшись, девушка не смогла, в этот раз, уничтожить письмо.

Страшная мысль пришла ей в голову: раз он привыкает, значит, писать скоро перестанет. И у неё не останется совсем ничего. Ничего! Это звучало так ужасно, что Ильга обняла драгоценную бумагу и тут же решила, что станет беречь эти, последние письма.

Она знала, что последние. Сердцем чувствовала. Он перестанет ей писать ещё до того, как вернётся с практики. Это рвало сердце. И сейчас Ильга ненавидела себя всей душой. Дурная натура! Зачем она тогда вспылила, не разобравшись? Нел сказала, что с точки зрения высокородных, быть официальной любовницей — это честь для такой, как она. Почему она не разобралась? Ну? Была бы любовницей, и что? Зато с ним!

Мысли девушки шли по привычному, много уже раз пройденному кругу. И следующий виток этого круга был таким же привычным, как до этого злость на себя и желание быть с любимым любой ценой. Осознание. Оно шло последним. Замыкало размышления и приводило их к главному:

— Нельзя согласиться с тем, что противно твоей душе. Нельзя предать себя.

Она не сможет быть тихой покладистой любовницей, что покорно ждёт своего "хозяина" и радуется, когда у него находится время и желание на неё. Он не сможет прожить жизнь отверженного и бесправного.

То, как это тяжело и губительно для мужчины, особенно в Дормере, Ильга насмотрелась уже на примере Лениса, друга Нел. Парня травили за талант и силы даже в академии. А что было бы после неё? Понятно, что! Травили бы дальше, пока не затравили совсем. Хорошо, что Дастон взялся за него. И всё равно, никогда не занять Нису того места в жизни, которого он достоин. Не исполнить свои мечты…

Поэтому только так. Она сохранит этих несколько последних писем от того, кого будет любить всегда. Отпустит его окончательно. Сама, если сумеет пережить разрыв, уедет в Гарнар и постарается прожить жизнь максимально счастливо. Сидхе большие специалисты в этом. Она будет учиться у них. И, рано или поздно, у неё получится.

Нел провела вечер веселее, чем "прекрасная дева". По заветам предков, так сказать. Не ушла из зала, пока вечеринка не заглохла, и вконец измученные студиузы не разбрелись на покой.

Она выбивала клин клином. Печаль весельем. Безысходность радостью общения с друзьями. Тоску весёлыми танцами и шутками. Ровно так, как поступали фейри в Гарнаре. К концу вечера лица Виллиса, Лавиля, Дастона побледнели и отодвинулись. А сама она обрела душевное равновесие настолько, что позволила Нису проводить себя до общежития.

Весело болтала с ним. И, когда зашла речь, с лёгкостью призналась, что мучилась вопросом "расстаться-не расстаться" с ним, и даже спросила совета у Дастона.

Нис нахмурился и спросил, что посоветовал ей высокородный. Нел передала. Ленис, кажется, вздохнул с облегчением. Девушка кивнула:

— Он оказался хорошим другом, этот ледышка. Для нас обоих. Я так благодарна ему за тебя, что и словами не передать!

Нис покраснел:

— Я был совершенно беззащитным, как ребёнок. И не понимал этого. Считал, что магия и мозги главное. А оказалось, они свели бы меня в могилу гораздо быстрее, чем, если бы у меня совсем не было ни того, ни другого.

Нелли утешительно похлопала парня по руке:

— Смотри, Нис! Боги не оставили тебя. Подарили тебе высокородного дружка. Самого надменного из них! Чтобы ты учился от него.

Легко рассмеялась, а Ленис искоса глянул на девушку:

— На самом деле, они подарили мне двоих высокородных друзей, не так ли, Нел?

Нел ткнула юношу в бок, но промолчала. Он ворчливо уронил:

— Ну, и ладно, что молчишь. Хоть не врёшь… И то хлеб. А что я не достоин доверия…

Нел фыркнула:

— Брось эти слёзы и манипуляции! Конечно, я доверяю тебе. Полностью! Но это не значит, что могу рассказать всё. А лишние клятвы тебе не нужны. Нис!.. Ну, не обижайся! Обычная моя история! И я обыкновенная! Обычный бастард, как ты!

Ленис криво усмехнулся, сделал лёгкое движение рукой и вокруг них с Нел развернулось представление дивной красоты. Нел чуть рот не открыла, разглядывая почти реальных птиц, бабочек и цветы. Всё то, что так восхищает девушек. Нис знал, как наиболее доходчиво донести свою мысль. Снова лёгкое движение пальцев, и иллюзии взорвались мириадами искр. Они не жалили и были похожи на звездопад. Нел замерла от восторга, а Ленис продолжил свою мысль. Звучала она как данность:

— Ни ты, ни я не обычные бастарды. Я, некоторое время назад, был одержим идеей посмотреть в лицо своему папаше. И даже плюнуть в него, если удастся. Так мой отец, настоящий отец, прямо сказал мне, что можно найти более благородный и продуктивный способ самоубиться, раз уж жизнь мне не в радость.

Нел, помимо воли, хихикнула:

— Молодец твой отец! Прямо и остроумно!

Нис ласково улыбнулся:

— Гномы только так, наверное, и умеют. Я приёмный у них, как ты поняла. Не могло бы быть у меня лучшей семьи, чем они. Мне кажется иногда, что если бы моей матушке дать Дастона на пару дней, она так взяла бы его в оборот, что ничего, кроме как оттаять и стать нормальным, ему не осталось бы!

Нел рассмеялась… И вдруг представила светлую кухню, невысокую улыбчивую гномку, снующую по ней, и высокородного лорда, сидящего за столом. Он совершенно не вписывается со всей своей красотой и рафинированным высокомерием в мирную картину. Но, когда это Дастону было дело до того, как и куда он вписывается! Тем более, что выглядит он откровенно довольным. Руки в муке, что-то старательно лепит из теста. И лицо непривычно умиротворённое и даже…счастливое?..

Нел тряхнула головой, чтобы отпугнуть эту счастливую картинку. Едва не заплакала. Каждый из её друзей здесь, в академии, так далёк от счастья. Хотя, нет! У Айсы и Карвина есть реальный шанс. И, кажется, они собираются им воспользоваться.

Эта прекрасная мысль немного примирила Нел с реальностью. И она тоже утешила и ободрила друга:

— Может быть, Даст попадётся однажды в руки твоей мамы? Кто знает?.. Зови его в гости почаще. И вдруг когда-нибудь он согласится?..

Нел улыбалась. Ленис усмехнулся в ответ:

— Смешно! Мы с тобой стоим тут и рассуждаем о том, как будем защищать и помогать самому высокомерному и гадкому из "королей" академии!

Нел сдвинула брови:

— Он не не гадкий. Ты не слабак. У каждого из нас есть раны, но мы смело идём вперёд. Разве это не главное?

В ответ на её патетическую речь, Нис ехидно скривился.

— Совсем, как Даст! — ужаснулась Нел.

А бастард, на которого плохо влиял высокородный друг, насмешливо спросил:

— А ты не какая, Нел?

Нелли замерла. И честно ответила:

— Я? Я не бесполезная. Я нужна миру, близким и друзьям.

Нис ужаснулся. Она что, реально считает себя никому не нужной? Нел?!

Вечер Алики был "идеален настолько, насколько может быть прекрасен идеальный вечер красивой девушки".

Это была, если что, цитата. Так бедная Лика и думала об этом вечере. Зубы сводило от его идеальности и выверенности. Как от самого сладкого, тягучего, приторного сиропа. Дышать, чем дальше, тем становилось сложнее. В глазах темнело. Тошнило. Хотелось заорать, сделать что-нибудь ужасное, вопиющее. Такое, чтобы точно разрушить искусственную идеальность и выверенность всего происходящего с ней.

Она не сделала ничего. Кливен так старался! Разве могла она подвести его и не оценить? Наверное, не могла. А потому терпела. Улыбалась. Танцевала. Отправилась на прогулку в парк и даже позволила укутать свои плечи в какую-то, судя по всему, не дешёвую накидку.

Сжимала зубы и терпела… До тех самых пор, пока эти самые зубы ей не разжали принудительно. Лорд Кард, видно, посчитал, что она созрела для поцелуя. Или тёмная дорожка парка академии показалась ему подходящим местом для того, чтобы сорвать у барышни поцелуй и при этом не подставить ни её, ни себя. А, может быть, очарование Лики так ударило ему в голову, что он просто не сдержался? Кто знает? Уточнять Лика точно не стала бы…

Вырываться она тоже не стала. Кливен точно не насильник и не подлец. Он не пойдёт дальше поцелуя. А она хотя бы будет знать, что такое поцелуй в здравом уме. Не после шока, пьяного заплыва, ледяной воды, на грани магического отравления. Она тогда, наверное, была в полушаге от того, чтобы заняться "свечёй"! И что бы тот ненормальный в Гарнаре делал бы с ней?

— Что-что? Ничего! — мрачно вспоминала Лика "тот" поцелуй. — Прибрался бы и выставил мою смерть случайностью!

Руки Клива были ласковыми и нежными. Совсем не те лапы, которые, были крепче железа. И он, тот маньяк, ещё прикидывается изнеженным, женоподобным и выпячивает эльфийскую красоту. Понятно для чего! Теперь Лика знала это доподлинно. Чтобы спрятать всё остальное. Чтобы казаться милым, эксцентричным и, по возможности, безобидным, а вовсе не тем, кем был на самом деле.

— Ланель и безобидность? Что может быть абсурднее сочетания этих слов?

Девушка возмущалась, вспоминала, кипятилась. Внутри себя. И пережила поцелуй Клива, как положено. Наверное… Не дёргалась и не вырывалась, во всяком случае. Парень был счастлив. Лучился довольством и гордостью.

Лика была так сбита с толку своим вторым в жизни поцелуем и воспоминаниями о первом, что выглядела малость осоловевшей. К счастью, лорд Кард посчитал это крайний степенью смущения благовоспитанной девушки. "Стал ещё более горд". Простите, но это снова цитата "от Лики".

Дикие: грамматически, стилистически и просто неправильные мысли вертелись в голове Алики пока высокородный вёл её домой. Она и не запомнила особо, как он попрощался с ней. Не обратила внимания на Илевея с его льстивым и тревожным:

— Чайку, рыбонька?

Побрела к себе. В комнате пусто. Подошла к зеркалу. Уставилась на своё отражение, словно там могла найти ответ. Облик диссонировал. Эльфийское платье и строгая дормерская причёска. Неправильно! В Гарнаре так не носят! Непослушными руками распустила волосы и снова заглянула в неверную глубину.

Осела на пол. Юбка поднялась и опала лёгким облаком. Взгляд от зеркала оторвать не получалось. От своего бледного, потрясённого лица. Вспомнила поцелуй Клива. Она вообще… Вообще ничего не чувствовала! Неужели тот, в Гарнаре, был прав, и она теперь каждого будет сравнивать с ним?

— И точно не в пользу любого, кто бы это ни был, — мрачно думала Лика, прикрыв глаза. — Разве может сравниться кто-то с первородным? С тем жаром и огнём, что бесновался вокруг?

Прислонилась лбом к холодному стеклу и потрясённо подумала. Уже в который раз:

— Мне ведь не было страшно тогда! Или стыдно и неловко! Или жутко от того, что мои магические каналы лопнут вот-вот, как струны, которые натянули слишком сильно. И это при том, что магии во мне… Есть, конечно, и немало. Но, по сравнению с той же Нел, я середнячок. Так почему?

Открыла глаза и снова заглянула в таинственную глубину зеркала. Отпрянула. Глаза сверкнули, как у кошки, когда в них отражается яркий свет. Присмотрелась лучше и выдохнула облегчённо:

— Показалось!