Цветочек. Маска треснула. Том 2

Глава XXXVII. О вреде недосказанности и тайн

Что-то шепнув Шширару, Ссадаши развернулся к духу. Помощник же отполз к Дейне, а затем и вовсе тихонечко скрылся в темноте, пользуясь тем, что все смотрят на бессмертного.

Ссадаши отметил, что родственники Дейны встретили появление бессмертного с досадой и беспокойством. Только отец Дейны сохранил внешнюю невозмутимость, а вот стоящий рядом с ним высокий молодой мужчина напрягся сильнее прежнего. Остальные сопровождающие графа были изумлены не меньше нагов. Обернувшись и посмотрев на Дейну, Ссадаши столкнулся с её обеспокоенным взглядом. Женщина нервничала, сглатывала и отирала вспотевшие ладони о мокрые и грязные штаны.

– Что ты здесь забыл? – госпожа Дония бесстрашно набросилась на духа.

– Я тоже хочу посмотреть, – тот посмотрел на неё почти обиженно. – И познакомиться.

Виконт Милаш прищурился и взглянул на духа так, что в воздухе явственно прозвучало несказанное «Мы же договаривались».

Больше всего разволновался Шерр. Он бросал на духа обеспокоенные вопрошающие взгляды и, похоже, хотел что-то спросить, но сдерживался.

– В дальнейшем мы часто будем видеться с этим юным мужчиной, – Исхедиар улыбнулся Ссадаши.

Давно его не называли юным.

– Ведь он хочет забрать себе дитя рода Фанлекс…

– Аррекс, – коротко и сухо поправил граф Риан.

– …а я покровитель семьи.

– Дейна, можно было и поделиться, – Ссадаши с ласковым укором взглянул на перепуганную возлюбленную.

Увидев улыбку на устах наагалея и его общее доброжелательное настроение, женщина испугалась ещё больше. Пусть их знакомство с нагом было не таким уж и длительным, но и этого времени хватило, чтобы запомнить: господин Ссадаши не бывает добрым просто так, особенно если ещё минуту назад был по-настоящему зол.

– Дейна, а я ведь говорил, что ты его любишь.

– Тогда ещё не любила, – смутилась и огрызнулась женщина.

– Но я сразу понял, что полюбишь. Я видел смуту в твоей душе.

У Ссадаши холодок прошёлся по спине. В ушах вновь зазвучали ужасные слова.

Но если ты не возьмёшь свой дух в узду, я убью тебя и освобожу твой дух из плотской клетки, которая сводит его с ума.

Духи для смертных – создания непонятные и непредсказуемые. Они могут улыбаться и выглядеть очень дружелюбно, а потом так же дружелюбно растерзать и проклясть потомков растерзанного на два десятка поколений вперёд. Они не умели выражать эмоции привычным для смертных образом. Они путали улыбку с гримасой злости, любовь с яростью. Глаза их не отражали истинных чувств, поступки отличались порой крайней сумасбродностью и странностью. Ссадаши за всю жизнь сталкивался с духами один раз, когда ему было лет двести. Тогда он сопровождал Тейсдариласу в путешествии на юг Шаашидаша, и они забрели на ночь в болотные пещеры. Когда они уснули, парочка шаловливых духов решила развлечься за их счёт, но с воплями «Он здесь!» сгинула, стоило наагашейдисе открыть рот и позвать Ссадаши. Он тогда шутил, что голос повелительницы столь страшен, что наводит ужас на бессмертных.

Дейна не была рада появлению покровителя семьи. Она выглядела встревоженной. Говоря, что видит смуту в её душе, бессмертный имеет в виду, что она не смогла взять свои чувства под контроль, не смогла удержать «дух в узде»? Он не хотел, чтобы она влюблялась? Может… Ссадаши улыбнулся ещё шире. Может, Дейна предназначалась в качестве жертвы? Должен же дух получить что-то за своё покровительство. Мысли разворачивались стремительно, выдирая из памяти крохи информации о семействе Фанлекс. Дейна и её брат в младенчестве сильно болели, ходил слух, что она умирала. Могли ли родственники заключить с духом сделку, чтобы тот спас ребёнка? Если бессмертный дал ей жизнь, он может посчитать, что вправе забрать её.

Сталкивался с духами Ссадаши один раз, но после того случая он изучил множество историй о них. Напрямую они убивали очень редко. Чаще вредили смертным через смертных же либо наказывали за нарушение соглашений. Если бессмертный помог Дейне выжить, то он в наказание за нарушение может забрать свой дар. Что он ей дал? Какое соглашение было? Дейну убивала смешанная кровь, но потом влияние крови ослабло и она выросла крепкой и сильной девушкой. Сейчас же на глазах Ссадаши её кровь начинала проявляться. Как предупреждение, что она ходит по краю, нарушает?

Может ли бессмертный лишить её защиты от собственной крови? Может.

Может ли Ссадаши ему помешать? Может.

Может ли Ссадаши помочь Дейне избавиться от зависимости к милости духа? Может.

Если он успеет привести в действие план, составленный после возвращения с Карийских болот и дополненный завершающими шагами прямо сейчас.

– Хочешь на ней жениться? – дух широко распахнул глаза, которые даже в темноте казались пепелищем с искрами угольков.

– Хочу. Прямо сейчас хочу.

– Нет! – Дония подскочила к духу и схватила его за руку.

Чего она хотела? Остановить покровителя?

– Нам нужно обсудить, – во взгляде женщины мелькнул страх.

Боится, что дух на месте разберётся с племянницей?

– Он вскружил ей голову. Дейне нужно успокоиться и подумать.

Пытается оправдать.

– Да сколько можно думать? – Исхедиар скривился в искреннем раздражении. – Вы, смертные, так мало живёте и при этом постоянно медлите, будто бы конца вашей жизни нет.

– Кто там?! Отзовись! – рядом с разрушенной часовней появилась группа стражников во главе с господином Дехреном.

– Наагалей Ссадаши, – отозвался наг. – Здесь мы всё осмотрели, в часовне и рядом осталось несколько трупов.

– Его величество приказал всем гостям покинуть территорию дворца.

– Мы проводим осмотр по разрешению императора, – прищурился Ссадаши.

Господин Милаш отступил в сторону, разворачиваясь и будто бы невзначай прикрывая собой покровителя. Тот выглядел вполне обычно, пепельные ленты истаяли, но вокруг продолжали вспыхивать крохотные искорки.

– Ситуация изменилась.

Ссадаши склонил голову набок. Интуиция вскинулась, почуяв неладное.

– Нужно… Ох ты ж боги! – Дехрен наконец заметил упокоившегося дракона, который похоже и был той самой изменившейся ситуацией.

– И-и-и-и-и-и-и-и-иха-а-а-а-а-а-а-а!

С неба свалился дракон, и наги едва успели сбить Дейну с ног и залечь вместе с ней. Лапы загребли пустой воздух, и Варон раздосадовано выругался. И свалился на землю, подсечённый хвостом. Ссадаши навис над ним, яростно оскалившись.

– Господин, не трогайте его! – вскинулась Дейна.

– Дядя, беги! – заорал Шерр. – Влюблённые наги с катушек съезжают!

Варон, может быть, и сам бы успел отползти или вывернуться, но брат схватил его за шиворот и беспардонно оттащил раньше. Ссадаши хвостом обвился вокруг левой щиколотки молодого мужчины, и некоторое время они с виконтом перетягивали досадливо шипящего Варона.

– Ты! – Дония подскочила к духу и пнула его в голень. – Сделай что-нибудь!

– Ну что я сделаю? – Исхедиар нисколько не обиделся на непочтительность. – Эй, дитя, – он окликнул разъярённого Ссадаши, – Варон поступил неразумно, прости его.

– Ты серьёзно?! – изумилась Дония.

– Но Варон поступил неразумно.

– Растащи их! Они сейчас поубивают друг друга.

– Мне кажется, им весело, – не согласился Предок, смотря на рычащих и ругающихся мужчин едва ли не с умилением.

– Старость подкралась и глаза подводить стали?! Какое веселье?!

Исхедиар вздохнул, но всё же махнул рукой и перетягиваемый Варон исчез из рук брата и нага и появился за спиной деда. Злой и растрёпанный мужчина тут же вскочил на ноги и рванул к Ссадаши, но охнул, получив от сестры пинок прямо в коленную чашечку, и осел на землю.

– Придурки! – уничижительно припечатала женщина, отряхивая юбку. – Дейна, живо встала! И не сметь на меня скалиться, – Дония бесстрашно уставилась на злого нага. – Варон, проваливай на своего дракона и смотри за женой. Если опять её потеряешь, я из тебя сестру сделаю. Милаш, остаёшься заложником этой бледной истерички.

«Истеричка» нехорошо прищурила красные глаза.

– А ты, Дейна, пойдёшь, – тётка ткнула пальцем в духа, – с ним. И не дай боги, – она перевела взгляд на Исхедиара, – ты её потеряешь, где-то оставишь или вернёшься с ней позднее, чем через час. Шерр, – голос женщины ощутимо смягчился, – пойдёшь со мной и отцом. И не спорить со мной! Я не собираюсь торчать здесь до утра с твердолобыми баранами.

– Дейна с духом никуда не пойдёт.

– Я велела не спорить, – процедила сквозь зубы Дония.

– Господин, пожалуйста, не надо, – взмолилась Дейна.

Тётушка была страшна в гневе ещё до смерти. А после смерти стала ещё и убедительно страшной.

– Он ведь собирается тебя убить, – Ссадаши перевёл взгляд на духа. – Не нужно спрашивать: «Что?» и удивлённо округлять глаза. Я слышал сам. Тогда, у костра. На берегу Нолина.

– Но… – начала было Дейна, но Предок перебил её с радостной улыбкой.

– Да, он тогда не спал.

– Де… Господин, – Милаш проникновенно посмотрел на Предка, – о чём он говорит?

– У Дейны проснулась ещё одна кровь, а её душа треснула.

– Он её сам пробудил, – сдал Деда Шерр. – Он бабушкину кровь в Дейне пробудил, чтобы она своего змея с того света вытянула.

– Ты посмел… – госпожа Дония вновь подступила к духу.

– Если её душа продолжит раскалываться, то она… как это говорят? Она утратит разум. Я хочу ей помочь.

– Но вместо этого пробудил её кровь! – Дония опять занесла ногу для пинка, но дед увернулся. – Мозгов нет! Неудивительно, что в нашей семье так много идиотов!

– Дейна, – дядя Милаш обеспокоенно посмотрел на племянницу.

– Её душа не расколется, – уверенно заявил Ссадаши.

– Она уже расколота, – Исхедиар ласково улыбнулся.

Ему было приятно смотреть на злого нага. Тот так яростно полыхал глазами, шевелил хвостом и обеспокоенно-раздражённо смотрел на Дейну, что Исхедиар понимал: этот ребёнок действительно полюбил его дитя. Он обожал смотреть на влюблённых детей и не смог удержаться от лёгкого поддразнивания.

– Ты ничего с этим не сделаешь. Её душа треснула, и эту трещину не склеить.

Хвост метнулся из стороны в сторону, взор нага потяжелел. Переживает.

– Постепенно она будет разрастаться и становиться шире, пока душа полностью не придёт в смятение. Ты только внесёшь ещё больше смуты.

Губы искривились. Расстроен. Как он всё-таки любит Дейну.

– А я могу избавить её от мучений.

– Убив?

– Да, – радостно подтвердил Исхедиар.

– Наагалей, – окликнула Дейна.

– Не лезь, – наг даже не обернулся.

Над головами вновь раздался драконий рык, но не пронзительно-птичий, а громогласно-трубный: ещё один ящер нёс бочку к горящему музейному крылу.

– Да не слушайте вы его! – закричала хранительница.

– А кого ему слушать? – вкрадчиво поинтересовался Предок. – Ты правду не скажешь. Почему смертным так страшно говорить правду?

От очередного драконьего рыка уши заложило. Ссадаши зло смотрел на Предка, тот радостно смотрел на него, остальные замерли в напряжении. Стражники во главе с господином Дехреном обходили скелет дракона и охали над размерами.

Свалившаяся с неба бочка стала полной неожиданностью для всех. Она грохнулась прямо за спинами родственников Дейны и разорвалась водяной бомбой.

– А-а-а…

– Тёмные!

– Твою…

И грохнул настоящий взрыв. Рвануло рядом с часовней. Земля дрогнула, вспыхнуло пламя, и прямо из него в нагов и людей полетели небольшие шарики из глины. Они разлетались о землю, и вокруг начинал стремительно расползаться дым. Десять секунд, и не стало видно ничего, кроме серого тумана. Дейна испуганно охнула, когда её дёрнули назад, а потом и вовсе вскинули на плечо. Но заорать она не успела: Оршош сдул с ладони ей в лицо сонный порошок. Из тьмы парка бесшумно и стремительно выскользнули наги, раммашцы и шейлорцы.

– Не вредить, – коротко приказал из тумана Ссадаши.

Он стоял напротив духа. Пелена дыма скрывала очертания обоих, но глаза покровителя семьи Фанлекс горели даже в серой мути едкого тумана.

– Не ожидал, – признался Исхедиар. – Так быстро не ожидал.

– Мы можем попробовать договориться, – голос Ссадаши звучал куда спокойнее, чем ранее. – Что тебе обещали? Я могу отдать что-то другое.

– Ты хочешь украсть Дейну? Боишься за неё? – нет, Исхедиару решительно нравился мальчик, хотя змеехвостых он всё же немного недолюбливал.

– Что обещали? – повторил Ссадаши.

– Ты ничего не сможешь мне дать.

Сбоку мелькнула тень, и на плечи Исхедиара что-то упало. Звякнула цепь, плотное жёсткое кольцо, клацнув, стянуло плечи духа. Он с лёгким изумлением уставился на что-то похожее на огромный ошейник и тянущуюся вниз, в пелену стелющегося дыма, цепь. Исхедиар даже удивился, когда почувствовал, что ошейник действительно ему мешает. Несильно, но он сковывал его, тянул и замедлял. Цепь вновь звякнула, натягиваясь, дым слегка поредел, открывая фигуру нага. Ссадаши держал в руках длинный четырёхгранный штырь, от которого к ошейнику тянулась цепь.

– Подводок для низших, – Исхедиар улыбнулся. – Не то, что может меня удержать.

– Верно, – спокойно согласился наг.

– Куда бы ты ни воткнул его, я выдерну его в один миг. Эта цепь слишком слаба для меня, да и ошейник хрупковат. На что ты надеешься, дитя?

Как далеко он зайдёт в своих милых попытках защитить Дейну?

– Долго на поводке вас не удержишь, – признал Ссадаши, – но мне нужно выиграть лишь немного времени.

– Миг? Украшение милое, но я не захочу носить его дольше.

– А это, – красные глаза предвкушающе прищурились, – смотря как булавку приколоть.

И тяжело размахнувшись, всадил штырь в грудь духа. Остриё с хрустом, словно смертную плоть смяло, вышло из спины, и потрясённо распахнувший рот Исхедиар уставился в холодные красные глаза нага. С силой пихнув духа, наагалей прижал его к стене часовни, засаживая остриё в кладку.

– На полчасика, – улыбнулся наагалей. – Хочу кое-что украсть.

Секунда, и воздух разорвал пронзительный разъярённый крик. Тело духа взорвалось серыми лентами, башня часовни дрогнула, осыпаясь. Шширар едва успел вытянуть господина из-под падающих обломков.

– Живее, – охранник сам поволок малость оглушённого наагалея к нетерпеливо порыкивающему дракону, – наши долго их не удержат!

Дух продолжал разъярённо вопить. Удерживаемый нагами ящер испуганно дёргался, и как только на него мешком взвалился Ссадаши, сразу же пошёл на взлёт, торопясь убраться подальше из страшного места. Шширар едва успел ухватиться за седло и подтягивался в него уже в воздухе.

– ВЕРНИ МОЁ ДИТЯ!!!

– Матушка, если я уйду, ты меня простишь?

Настоятель храма Богини-Матери у Заречной сидел на алтарной скамейке лицом к залу проповедей и раздёргивал лепестки лилии. Настроение у главного жреца было самое мрачное. Только что сообщили, что горит императорский дворец. Якобы на него напали харшнейские наёмники. Устроили взрыв, перебили гостей и теперь вот лезут в город. Столица волнуется, на улицы выходит народ, уже случились первые стычки между самыми горячими. Жрец знал, что может произойти дальше.

Смута только сильнее развернётся, вольные поторопятся воспользоваться случаем, чтобы нажиться. Жители же так просто со своим добром расстаться не захотят, начнутся потасовки, и по городу поползут нелепые слухи. Никто не будет разбираться, кто именно пришёл грабить. Если на морду оборотень, то вскоре начнут бить всех оборотней без разбору. Если харшнеец, то пойдут избивать их.

Но настоятеля, собственно, волновала не грядущая смута.

Волновал император. Что, если с его величеством что-то случилось? Грудь стеснил лихорадочный зуд. Ускользнуть сейчас, когда повелителю явно не до него…

– Прости меня, Матушка.

Жрец поднялся и неловко запихнул ободранный цветок в вазу. И остановился, ощутив невидимые руки на плечах. Вздрогнул, заполошно осмотрелся и отёр горящее лицо холодными ладонями. Решимость пошатнулась.

Снаружи донесли крики и рыки. Добрались и сюда. Настоятель досадливо поморщился и начал закатывать рукава. Разграбить храм какой-то швали он не позволит. Всё же столько лет отдал этому месту, холил и лелеял…

Двери с грохотом распахнулись, и внутрь вполз наг.

Настоятель аж отшатнулся, увидев знакомое перекошенное лицо. Стремительно ползущий наагатинский посол нёс на руках бесчувственную женщину. Второй наг поспешил захлопнуть двери и подпереть её скамейкой.

– Надо же, – наагалей хищно ухмыльнулся, глядя почему-то на жреца.

– Как вы смеете так врываться в храм Богини?! – возмутился настоятель, вскидывая руки. – Пошли прочь!

– Шевельнёшь хоть пальцем – переломаю всего, – пообещал наагалей, сгружая женщину на алтарь.

На пол полетели вазы с цветами.

– Богиня вас покарает… Ах!

Наг рывком притянул жреца к себе и проникновенно зашипел:

– Сейчас подходишь к этой прекрасной женщине и запечатываешь её кровь. Запечатываешь всё, что можно. И так, чтобы потом никто и никогда не смог снять эти печати.

– Вы…

– Ты думал, я тебя не узнаю? – наагалей вскинул брови. – Что ж, честно скажу, трезвого я тебя далеко не сразу узнал. Ещё раз что-то скажешь не по делу, и я сделаю с тобой то, что хотел сделать двадцать два года назад. Напомнить?

– Н-не стоит, – зло выдохнул настоятель, отдирая когтистые пальцы.

Ссадаши сам выпустил его и подтолкнул жреца, некогда бывшего магом-печатником, из-за которого столицу едва не разорвало от волнения.

– Люблю злопамятных! Им никогда ничего не нужно напоминать.