Достойные моих гор

Глава II

«Оощество пребывает в крайне распущенном состоянии»

На Дальнем Западе Россия вышла из игры. Англия, Франция, Соединенные Штаты занялись ловлей рыбы в мутной воде.

В начале мая 1841 года Франция сделала первый ход, включив в игру элегантного и обаятельного юного атташе французского посольства в Мехико. Эжон Дюфло де Мофра, владеющий испанским, английским и немецким языками не хуже, чем родным французским, прибыл на барке «Нинфа» в Монтерей с тайным и важным заданием: осмотреть всю Калифорнию, составить карты ее береговых линии, рок и гаваней, пронести исследования ее почв, климата н ресурсов, изучить образ жизни ее населения и представить доклад обо всем этом в Париж. Уильям Хит

Дэвис охарактеризовал де Мофра как «внимательного наблюдателя». За чем он столь внимательно наблюдал и с какой целью, было известно только его правительству.

«Пресидио Монтерея сейчас совершенно разрушен, остались лишь жалкие остатки. Маленькая батарея расположена на западной стороне причала. Со стороны моря она защищена только небольшой земляной насыпью четырех футов высотой. Батарея эта не имеет ни рва, ни прикрытия с тыла, и к ней легко подойти с любой стороны… Калифорния будет принадлежать той стране, у которой хватит смелости направить сюда корвет и двести человек солдат… Этой провинции самой судьбой предназначено быть захваченной, и мы не понимаем, почему бы Франции не получить свою часть в этом великолепном и«?)следии».

Соединенные Штаты вступили в игру с некоторым запозданием - в октябре 1841 года, - но весьма внушительно. Их представляла флотилия из четырех военных кораблей: «Винсеннес», «Порпуаз», «Флаинг Фиш» и «Орегон» - под командованием коммодора Чарлза Уилкса. Эта картографическая экспедиция составила карты пе исследованных до тех пор арктических и антарктических ледяных полей, а также островов Тихого океана. Уилксу было приказано правительством стать на якорь в заливе Сан-Франциско и пробыть там время, достаточное для промера глубин• и составления карт этого района. Вашингтон не побеспокоился заручиться согласием Мехико на эти работы, да и Уилкс не счел нужным, став на якорь, спросить разрешения - положение, сходное с тем, если бы аукционер проник в частную квартиру в отсутствие хозяев и занялся бы составлением описи вещей, которые, по его расчетам, пойдут однажды с молотка.

Чарлз Уилкс родился в Пыо-Йорке в 1798 году. Отличаясь чисто пуританским складом характера, он считал аморальными любые развлечения, кроме чисто интеллектуальных. Проявляя с самого детства интерес к кораблям, он изучал навигацию и мореходные науки, в двадцать лет, проходя практику, плавал на военных кораблях по Средиземному морю и Тихому океану, а в 1838 году был поставлен во главе исследовательской экспедиции.

Уилкс был предан интересам науки и исследований; а люди, преданные какому-нибудь одному делу, будь то художники или учепые, редко бывают приятными в обращении. В отличие от обаятельного де Мофра Уилкс отказался общаться с калифорппйцами и пе покидал корабля ради балов или званых обедов. Не нравились ему и кали- форнийцы испанского происхождения, контакты с которыми он ограничил до простого разглядывания их в сильную подзорную трубу с высокой палубы.

«Местное общество пребывает в крайне распущенном состоянии: зависть, ненависть и злокозненность царят здесь в груди у каждого, при нынешнем правлении люди превратились в негодяев. С горечью вынужден отметить, что и женские добродетели пришли здесь в крайний упадок, встречаемые рукоплесканиями зрителей грубые и похотливые танцы свидетельствуют только о крайнем падении нравов».

Его продрогшие офицеры «сравнивали здешний климат с холодами, порывистыми ветрами и покрытым тучами небом мыса Горн», однако не могли удержаться от восклицаний по поводу залива Сан-Франциско: «Он просто создан для нас!»

Однако Уилкс оставался невозмутимым: «Страну эту никак не назовешь привлекательной. Здесь не видно ни малейших признаков земледелия, да и земли по обе стороны залива непригодны для него. Калифорния при первом же знакомстве не производит благоприятного впечатления ни своей красотой, пи плодородием».

Одна из сентенций доклада Уилкса полностью совпадает с оценкой де Мофра: «Я был поражен, когда обнаружил в Калифорнии полное отсутствие какого-либо правления, даже формы и церемонии оказались здесь отброшенными».

Доклад Уилкса был обескураживающим, однако одним из приказов, отданных им еще на северо-западе, юный н жадный до развлечений лейтенант Джордж Ф. Эммонс был поставлен во главе отряда, включавшего в свой состав военно-морского геолога и художника. Отряду этому было приказано выступить из Уилламетт-Вэлли в Орегоне и, двигаясь на юг, пересечь горные массивы у истоков реки Сакраменто. Он разрешил также группе американских эмигрантов в количестве двадцати четырех человек, которые прибыли с востока н дожидались оказии, двинуться на юг к форту Саттера и присоединиться к военно-морской экспедиции.

Месяц ушел у отряда Эммонса, чтобы добраться до горы Шаста в северной Калифорнни. Он прибыл в форт Саттера 19 октября 1841 года. В пути приходилось переносить голод и лишения, но, когда на Востоке стало известно, что целая партия, в которой были по меньшей мере три женщины и семимесячный младенец, благополучно добралась по Орегонскому тракту до Калифорнии, началась миграция целыми семьями.

С момента прибытия партии Эммонса Саттер начинает играть роль отца семейства для эмигрантов, держащих путь через горы. Лейтенант Эммонс писал в своем докладе: «В блестящем мундире мексиканского офицера, великолепный внешне, он точь-в-точь походил па Кортеса, каким тот рисовался в моем воображении в дни своей славы. Все, чего только душа не пожелает, предоставлялось пам из щедрых запасов этого человека с великодушным сердцем. Свежие припасы доставлялись в наш лахерь ежедневно, включая свежеиспеченный хлеб, молоко, рыбу и деликатесы, которые были так необходимы нашим больным и истощенным людям».

Коммодор Уилкс пробыл в заливе Сан-Франциско всего две недели, а потом его флотилия подняла якоря и поплыла в Гонолулу готовиться к окончательному возвращению домой. Опубликовав в 1844 году самый мрачный отчет о Калифорнии, он занял определенное место в истории Дальнего Запада именно благодаря этому.

Хотя три страны вступили в азартную игру за обладание обширнейшими мексиканскими землями, ни одной из их экспедиций не суждено было в конечном счете решить эту проблему. Роль эта выпала на долю двадцатидвухлетнего Джона Бидуэлла, бывшего школьного учителя из графства Чаутакуа штата Нью-Йорк, который сколотил и провел первую группу эмигрантов через считавшиеся непроходимыми горы, палящие пустыни и бесплодные равнины, доставив их в целости и сохранности к ранчо доктора Джона Марша. У них не было пи карт, ни проводника, только весьма легкомысленное описание Марша: «Трудности попасть сюда - воображаемые. Я мог бы порекомендовать следующий маршрут: из Индепенденса до пересечения границ у Зеленой реки, затем к Сода-Спрингс по Медвежьей реке выше Большого Солепого озера, затем к реке Марии, пока не достигнете просвета в больших горах. Пройдя эту седловину, вы по хорошей дороге доберетесь до Сан-Хоакин-Вэлли и, спускаясь вниз по реке, выйдете на равнину, где тысячами бродят лоси и лошади. Три-четыре дня пути приведут вас к моему дому».

В описании Марша путь кажется чрезвычайно легким, но объясняется это тем, что сам он, прибывший в Калифорнию с юга, по Старому Испанскому тракту, никогда этим путем не шел.

Что же касается калифорнийцев, то они отнюдь не радовались неожиданному превращению их побережья в модный международный курорт.