Достойные моих гор

Глава XV

Л в Лос-Анджелесе - ни взлетов, ии падений

Сан-Франциско превратился из охваченного бумом местечка в одну из мировых столиц с водопроводом, омнибусами, публичной библиотекой с двадцатью иностранными консультантами, восемнадцатью церквами, двенадцатью ежедневными газетами и десятью бесплатными школами- и все это за четыре лихорадочных года. Если всего два года назад суда входили в гавань только для того, чтобы быть покинутым!! своими командами и потом медленно погружаться на илистое дно, сейчас более тысячи судов прошло через пролив Золотые Ворота, доставив на 35 ООО ООО долларов товаров: сто миллионов фунтов мяса и свинины, рис, сахар, кофе, чай и особенно спиртное, которое продавалось здесь более чем в пятистах различных точках. Бармены - один на шестьдесят восемь жителей - и их помощники работали до полного изнеможения.

Для города наступило счастливое время: в нем было не только более пятидесяти тысяч жителей, но и миллионы долларов в золоте, которые вкладывались в строительство шестисот новых кирпичных и каменных домов, ста шестидесяти гостипиц и отелей, шестидесяти шести ресторанов и двадцати купален. Участки под застройку па набережных города по двадцать шесть футов в ширину и по шестьдесят футов в длину продавались теперь по 10000 долларов. У всех были деньги; деловые конторы возникали с той же скоростью, с которой строились дома для их размещения. Телеграфные линии соединили город с наиболее важными центрами золотодобычи - Сакраменто, Стоктоном и Мэрнсвиллом, а на юге - с Сан-Хосе. Сельское хозяйство со ста десятью тысячами акров обрабатываемой земли процветало.

«Люди сохранили все ту же энергию и бодрость духа, гу же склонность к быстрому обогащению и стремление спустить деньги, ту же экстравагантность, ту же страсть к нгре н пороку. Однако вид самого города неизмеримо изменился к лучшему. Дома его походили на дворцы; широкие улицы кипели деловой активностью; склады па причалах ломились от обилия товаров; его банки, отели, театры, игорные дома, бильярдные и торгующие спиртным салуны были полны люден; витрины магазинов выставляли напоказ богатейший выбор товаров, способных удовлетворить любой вкус; в обращении ходили огромные суммы в звонкой монете; здесь щеголяли лучшими лошадьми и экипажами, самыми элегантными нарядами, каждый был молод и бодр…»

В газетах Сап-Франциско за 1853 год сообщалось о таком числе дуэлей - н дуэли эти собирали вокруг себя такие толпы народа, - что год этот по праву считался «годом, славным своими побоищами, когда каждый, решивший убить кого-то, убивал его». Хотя город все еще ввозил лед нз Бостона, в нем уже имелся литературный журнал «Пионер» и четыре театра - Американский, «Эделфи», «Юнион» н «Метрополитен», в которых в зависимости от вкусов жители могли увидеть Бутса в шекспировских пьесах, английскую драму, вроде «Школы злословия», Лолу Монтес, почти совершенно голую, верхом на белой лошади, или маленькую Лотту Крэбтри - чисто калифорнийская разновидность зрелищных предприятий, зародившаяся на золотых россыпях.

Старожилы вдруг осознали, что они могут попасть на страницы истории, и основали Общество пионеров Калифорнии, в которое вошли Саттер, Ларкин, Вальехо, Марш, Линзе, Хартнелл, Семпл, Бидуэлл. Ларкин умрет невероятно богатым в Сан-Фраицпско от тифа в возрасте пятидесяти шести лет; Вальехо до восьмидесяти одного года будет оставаться процветающим патриархом Сопома-Вэл- лн; Бндуэлл станет одной нз самых значительных фигур н крупнейшим землевладельцем в северной Калифорпии; Маршу же после двадцатилетнего воздержания, последовавшего за смертью его жены Маргерит, предстояло влюбиться.

В пятьдесят лет богатый и одинокий Марш обратился к брату в Ныо-Йорке с просьбой подыскать ему хорошую Жену и доставить ее в Калифорнию. По хорошая жена сама нашла его: Эбигейл Так приехала в Калифорнию нз Массачусетса в надежде избавиться от мучавшего се кашля. Эбби отказала всем претендентам на ее руку. Капитан Эпплтон в отчаянии воскликнул: «Не знаю, кого вы ждете - разве что самого Джона Марша!» Эбби это заинтересовало, а когда Эпплтон закончил свой рассказ о Марше, Эбби объявила: «Вот это и есть человек, который мне нужен. Я в два счета жешо его на себе».

Внешность Марша несколько разочаровала Эббн. Однако большое впечатление произвели на нее его обширные поля, виноградники, стада. Она вышла за него замуж и подарила ему дочь. Только ради Эбби, единственной во всем мире, развязал Марш свой кошель, купил ей жемчуга в виде виноградной грозди и построил самый большой и самый дорогостоящий дом во всей Калифорнии.

Однако счастье их было недолгим: Эбигейл умерла от туберкулеза, а Марш был зарезан тремя работавшими у него мексиканскими вакерос, которых он обманул при выплате получки.

'1а смену старожилам появились новые яркие личности. В Сан-Франциско из-за быстрого роста китайского населения рис оказался наиболее ходовым товаром. Если запаздывали суда из Китая, цены на рис поднимались невероятно быстро. Это и привело Джошуа Нортона, сына британских колонистов, к мысли о необходимости постройки мельницы для очистки и обдирки риса, привозимого из Китая. Нортон был достаточно богат, и решил стать монополистом, скупив весь рис. Так он и поступил. Но вскоре в пролив вошли еще три судна с рисом. Цены сразу упали, и Нортон лишился всех своих капиталов. А вскоре он лишился и рассудка. Объявив себя «императором» Нортоном, он расхаживал по городу в синем военном мундире с медными пуговицами, большими эполетами на плечах, в высокой бобровой шапке с немыслимым плюмажем и с символом власти - грубо сделанным жезлом.

Добродушный и щедрый Сан-Франциско благоволил «императору» Нортону. Он занимал почетное место па трибунах, радушно принимался во всех ресторанах и салунах, где он мог есть и пить, не платя по счетам, разъез- лсал в омнибусах и лодках в соответствии с изданным им «королевским указом», публиковал свои «декреты» в местных газетах - тоже бесплатно, - облагал налогом граждан или коммерческие предприятия в тех случаях, когда ему были нужны деньги. Прохожие на улицах учтиво встречали его словами: «Добрый вечер, ваше величество».

Зимой 1853 года наступил период засухи: выпало слишком мало дождей, и это затруднило промывку золота. Добыча резко упала. Резко упал и приток эмигрантов, которые были предупреждены родственниками и друзьями, работавшими на приисках, что ручьи Сьерра-Невады не текут уже по золотым руслам. Не было покупателей на заново отстроенные дома, деловые кварталы и вновь проложенные дороги Торговцы недвижимостью разорялись. Привозимые товары не находили потребителей, тогда как всё повые суда с товарами прибывали в Сан-Франциско. Их было доставлено столько, что хватило бы на десятилетие. Деловая активность, которая держалась на прошлом опыте и наличных деньгах, была свернута.

Крах оттягивался до самого начала 1855 года, когда почтовый пароход привез известие о том, что банкирский дом Пейджа Бэкона и компании в Сен-Луисе испытывает финансовые затруднения. Толпа вкладчиков тут же бросилась спасать свои капиталы в местное отделение «Пейдж Бэкон и компании», что привело к его закрытию. Так началась первая из черных пятниц страны, когда обанкротилось почти двести фирм, а общий убыток составил более восьми миллионов долларов.

Сан-Франциско стал важным, неотторжимым звеном в общей цепи экономики страны.

В отличие от Сан-Франциско Лос-Лнджелес не знал ни взлетов, ни падений. Были слабые наметки роста в 1852 году: город начал сооружение морских причалов в Сан-Педро; совет города издал распоряжение, обязывающее жителей стирать белье в маленьких каналах, а не в реке, откуда город брал питьевую воду; было палажепо производство уксуса и пива. Газета «Стар» постоянно сетовала на то, что на доставку почты из Сан-Франциско уходит от четырех до шести недель - больше, чем на доставку ее из Нью-Йорка в Сан-Франциско. Была предпринята попытка убирать мусор с улиц, которые в период дождей представляли собой, по словам современников, потоки грязи и отбросов: сбору подлежали «голопы и остатки домашнего скота и других мертвых животных для предания их огню с целью очищения воздуха». Город устроил конские скачки, па которых поклонники калифорнийской лошади поставили 50000 долларов на своего фаворита и потерпели крах, подобный закрытию банка (дамса и компании в Сап-Франциско, когда первой пришла австралийская лошадь.

Лос-Анджелес, казалось бы, имел все основания для процветания: ведь владельцы окрестных ранчо сколотили огромные состояния, снабжая мясом Сан-Франциско и золотые прииски, виноделы отправляли свое вино даже на север; однако в 1854 году город мог похвастаться всего лишь одной церковью и пятьюдесятью домами без деревца, без цветов, без тени. По-видимому, владельцы ранчо и виноделы тратили свои деньги где-то в другом месте.

Полное беззаконие воцарилось в Лос-Анджелесе в начале 1855 года. Дэвид Браун, который убил такого же прохвоста, как и он сам, был приговорен к повешению. Однако он сумел добиться отмены смертного приговора. Мэр города подал в отставку, присоединился к группе возмущенных горожан и участвовал в линчевании Брауна. Отчет о линчевании появился в газете за несколько часов до того, как оно¦ произошло, поскольку газету нужно было отправить на десятичасовом пароходе в Сан-Франциско. Бандиты, угонявшие лошадей и скот, терроризировали южную Калифорнию. Они убили шерифа Лос-Анджелеса н трех его помощников, прежде чем были схвачены армейскими подразделениями Соединенных Штатов, которым помогало несколько отрядов добровольцев.

И все же Лос-Анджелес был не более беззаконным, чем Сан-Францпско. Оба города были составной частью диких пограничных земель. Б периоды процветания городское самоуправление попадало в руки тех, кто использовал его для собственного обогащения. Городские власти Сан- Францпско, подвергнутые чистке Комитетом бдительпости в 1851 году, к 1855 году паделали долгов на миллион долларов, из расчета тридцати шести процентов годовых. Разложение зашло настолько далеко, что один из судей, как оказалось, изучил пенологию, отбывая приговор в одной из восточных тюрем. Если финансовый гений американского парода принес на берега Тихого океана денежные махинации, то технический гений подарил Дальнему Западу урну для избирательных бюллетеней с фальшивыми стенками и дном, набитыми заранее заполненными бюллетенями. Во время выборов в Сан-Матео политическая машина умудрилась совершить истинное чудо, насчитав тысячу девятьсот заполненных бюллетеней в городке из пятисот жителей.

Г л а и а XVI

«Не стреляйте, я безоружен!»

Потребовалось несколько хладнокровных убийств среди бела дня, чтобы зазвонил колокол Калифорнийской механической пожарной команды, созывая Комитет бдительности 1856 года.

Сигналом послужил выстрел красавца Чарлза Кора, представителя преступного мира Сан-Франциско. Наделенный природой темными меланхолическими глазами и черными усами, Кора являл собой фигуру профессионального игрока в типичном для этой категории лиц наряде - богато украшенный жилет, небрежно наброшенный на плечи плащ, тонкие замшелые перчатки. Он умел вести себя с небрежностью подлинного джентльмена. В Сан-Франциско он прибыл с хорошенькой молодой девушкой Лина- белой Райан, более известной под именем Белль, которую он взял из публичного дома в Пыо-Орлеаие. Теперь она жила с ним на правах жены. Убийство произошло из-за различия в толковании правил приличия: супруга Уильяма Ричардсона, чиновника федерального правительства, выразила своему мужу неудовольствие, когда Кора на спектакле Американского театра открыто восседал в ложо со своей любовницей Белль, вместо того чтобы прятаться где-нибудь в заднем ряду за портьерами.

Ричардсон наговорил резкостей Кора, с которым у него и ранее были столкновения. На следующий день они встретились в салуне «Блю-Уннг» и, по-видимому, продолжили выяснение отношений. Оказавшись на улице, Кора схватил Ричардсона за ворот и выхватил пистолет из кармана. Ричардсон успел крикнуть: «Не стреляйте, я безоружен!»

Кора выстрелом в грудь убил Ричардсона. Сэм произнес зажигательную речь, призывая возвести Кора на виселицу, но был арестован за подстрекательство к 6} шу. Сан-Франциско все еще верил, что Кора можно осудить на законных основаниях.

До этих событий работодатель Кора, один из наиболее беззастенчивых владельцев игорных заведений города, стал начальником полиции. На суде Кора защищал Эд- вард Д. Бейкер, который получил от Белль 10 000 долларов за великолепно построенную защиту; ему удалось сде- тать то, что Сан-Франциско считал невозможным: посеять разногласия среди присяжных по вопросу самозащиты.

Следующее наглое убийство помогло сформироваться Комитету бдительности: убийство Джеймса Кинга из Уильяма, издателя «Ивнинг бюллетин», Джеймсом Кейси, бывшим обитателем тюрьмы Синг-Синг, а ныне попечителем школ графства. Пост этот он получил в награду за ввоз в Калифорнию хитроумно сделанной урны для бюллетеней. Кингу, уроженцу округа Колумбия, было тридцать четыре года; его брат Генри погиб в составе спасательной экспедиции Фремонта на пути в Таос. Джеймс приехал в Калифорнию для поправки здоровья в 1848 году, был в составе Комитета бдительности 1851 года, открыл банк, сначала процветал, а потом потерял 250 000 долларов во время депрессии 1854 года. «Честный, смелый, предельно искренний, но иногда слишком горячий», но отзывам современников, Кинг взял взаймы у друзей небольшую сумму и начал выпускать «Ивнинг бюллетин», поставив перед собой задачу разоблачения преступного мира, контролирующего политическую жизнь Сан-Франциско. Его блестящие редакционные статьи держали в страхе всех прохвостов города.

Так продолжалось, пока он не предал гласности тот факт, что попечитель школ графства Кейси отбывал срок заключения в Синг-Синге. Когда он вышел из типографии и пересек улицу, из-за почтовой кареты появился Кейси и выстрелил в него. Он ранил Кинга и укрылся в полицейском участке, который находился под контролем его друзей. Люди высыпали на улицы. Один из братьев Кинга в пламенной речи потребовал для Кейси смертной казни через повешение. Толпа вокруг тюрьмы становилась всо гуще. Прибыли войска для усиления тюремной охраны. Мэр Ван-Несс увещевал: «Предоставьте действовать закону. Справедливость будет восстановлена».

Но люди уже насмотрелись на справедливость в деле Кора. Они отказались разойтись.

В эту ночь Уильяму Коулмену был предложен пост Председатели нового Комитета бдительности. Коулмен отказался: он только что вернулся после двухлетнего пребывания на Востоке и не одобрял самостоятельных форм правления. Он изменил свое мнение, когда убедился, что толпа окончательно взбунтуется, если не будут наведены дисциплина и порядок.

Хладнокровный человек и блестящий организатор, он опубликовал в газете следующее объявление: «Членов Комитета бдительности и добрых граждан просят прийти на собранно в дом № 105 1/2 на Сакраменто-стрит сегодня, в пятницу, в девять часов утра. Приказ Комитета бдительности».

В это утро перед холлом на Сакраменто-стрит собралась толпа. К полудню полторы тысячи мужчин, отдавших себя в распоряжение Коулмепа, было внесено в списки комитета. Коулмена избрали президентом; каждый мужчина дал клятву подчиняться комитету, хранить тайну и получил порядковый номер. К вечеру записалось дво тысячи граждан. Коулмен велел им разбиться по ротам в сто человек каждая, выбрать командиров и составить планы военной подготовки. Исполнительный комитет был расширен до тридцати семи членов. Работал он в три смены по двенадцати человек в каждой. По три командира от каждой сотни входили в Совет делегатов. Члены комитета вносили денежные пожертвования; ружья н порох были взяты в аренду у Джорджа Лоу, который приобрел их для центрального правительства.

К семнадцатому мая, через три дня после ранения Кинга, комитет насчитывал восемь тысяч членов. Был снят трехэтажный дом № 41 но Сакраменто-стрит, а на его крыше установлена пушка. Было возведено укрепление ич рогожных мешков с песком высотой в восемь футов, с амбразурами. На углах укрепления установили пушки. В тылу находились конюшни с кавалерийскими и артиллерийскими лошадьми. Теперь Комитет бдительности имел дисциплинированную армию, располагавшую фондом в 75 ООО долларов, образованным из пожертвований, на который он мог приобретать оружие. Штаб получил название форт Рогожных мешков.

По сигналу того же самого колокола, которым комитет пользовался в 1851 году, три четверти мужского населения города с оружием в руках и с полоской белой ленты в петлице бежало к месту сбора.

???? 241

Комитет начал с того, что принял устав, подобный уставу комитета 1851 года, а затем приступил к делу, ради которого был образован. Ясным воскресным утром две с половиной тысячи Бдительных в сопровождении пятнадцати тысяч зрителей двинулись к тюрьме. Роты окружили тюрьму, перед ее воротами были установлены пуш-

16 Зак. М 1463

кн. Смотритель тюрьмы поспешно выдал им Кейси, которого карста Коулмена доставила в форт Рогожных мешков. Через час карета вернулась за Чарлзом Кора.

20 мая Кейси и Кора предстали перед заседавшим в форте Рогожных мешков судом из двенадцати присяжных, выбранных из состава исполнительного комитета Комитета бдительности. Кора попросил, чтобы одип из членов комитета был его адвокатом. Свидетелей приводили для дачи показаний из другого помещения. Большинством голосов Кора был признан виновным. Он объявил, что удовлетворен судопроизводством.

Во время суда над Кора пришло известие, что Джеймс Книг скончался.

Джеймс Кейси предстал перед судом и был единогласно признан виновным. Казнь назначили на 22 мая - день похорон Кинга.

Опускающиеся на петлях платформы были установлены на уровне второго этажа форта Рогожных мешков. Три тысячи вооруженных Бдительных выстроились на улицах внизу. После того как была совершена брачная церемония Кора н Белль, Кора и Кейси были выведены нз высоких окоп второго этажа на платформы. Им накинули капюшоны на головы и петли на шеи.

Ударил церковный колокол. Ему отозвались все церкви Сан-Франциско. Как только похоронная процессия с телом Кинга показалась из уннтарианской церкви, палач обрубил поддерживающие платформы веревки.

В следующие недели политические махинаторы дюжинами представали перед Комн1етом бдительности. Их судили и депортировали, оплачивая в случае необходимости транспортные расходы. В июне губернатор Джонсон решил, что пора положить конец самочинной деятельности комитета, н объявил осадное положение. Когда президент Ппрс отказал ему в помощи воинскими частями и артиллерией, губернатор обратился к генерал-майору Вулу в Бенншна и капитану военно-морского флота Дэвнду Фар- рагуту на остров Маре.

Оба ответили отказом.

Некоторое время спустя оружие, хранящееся в арсенале Бенншиа, было наконец предоставлено в распоряжение национальной гвардии штата. Узнав об этом, Бдительные напали на лодки, которые доставляли боеприпасы и оружие в Сан-Франциско, и захватили их.

Выгнав мошенников из города, Комитет бдительности назначил Четвертое июля днем своего торжественного самороспуска. Однако этому помешало следующее обстоятельство: Стерлинг Хопкинс, исполнявший роль палача при казни Кора и Кейси, получил неспровоцированный удар ножом, нанесенный ему членом верховного суда штата Дэвидом Тэррн.

Дэвид Тэрри, человек гигантского роста, грубый и несдержанный, у которого всегда был наготове охотничий нож, родился в Кентукки, добровольцем участвовал в войне за отделение Техаса и был лейтенантом техасских рейнджеров в Мексиканской войне. Он попал в верховный суд штата, следуя в фарватере слабого, невежественного и аптнкатолически настроенного губернатора Джонсона.

Президент Бдительных Коулмен выдал ордер иа арест некоего Джеймса Мейлопи. В то время, когда судебный исполнитель Хопкннс попытался его арестовать, Мейлопи был вместе с судьей •Тэррн. Возник скандал, в ходе которого раздался пистолетный выстрел. Судья Тэррн выхватил охотничий нож и всадил его в шею Хопкинса.

Комитет бдительности вынужден был снова заняться делом, однако вставала проблема: имеет ли право неофициальный комитет повесить члена верховного суда штата, если Хопкинс умрет? Тэрри, сидевший под арестом в форте Рогожных мешков, обратился к командиру военного корабля США «Джон Адаме» за помощью, и тот потребовал выдачи судьи Тэрри, пригрозив «применением имеющейся в его распоряжении силы», иными словами, бортовых орудий его корабля.

Возникла угроза военного конфликта между Комитетом бдительности и федеральным правительством. Однако капитан Дэвид Фаррагут успокоил капитана «Джона Адамса», Хопкинс выздоровел, и Комитет бдительности признал судыо Тэрри виновным всего лишь в нанесении телесных повреждений. Комитету бдительности пришлось разобрать еще два жестоких убийства: некий Джозеф Хе- терингтон, которому доктор Эндрыо Рондалл был должен небольшую сумму денег, застрелил доктора в коридоре гостиницы, а Филандер Брейс, отбывавший тюремное заключение за кражу, убил капитана полиции Уэста. Комитет бдительности арестовал, судил и повесил убийц.

???? 16¦

Комитет наконец осуществил свой самороспуск 18 августа, сохранив, однако, за собой неофициальную власть.