Достойные моих гор

35

Не собираясь довольствоваться раем в шалаше, Точас Ларкин приступил к постройке первого нстппно американского дома на Дальнем Западе - двухэтажного, со множеством окон и широкими верандами. Сохранилась его смета, способная заставить сжаться от зависти сердце любого домовладельца:

???? Предполагаемая стоимость Фактическая СТОИМОСТЬ

???? Гарри за работу 3500 сырых кирпичей 7 оконных переплетов Возведение стен 2100 дранок 4 доллара 20 долларов 50 долларов 136 долларов 120 долларов 8 долларов 70 долларов 70 долларов 203 доллара 210 долларов

В доме Ларкина собирались все вновь прибывающие американцы и европейцы. Он стал неофициальным американским центром этих земель.

С того самого момента, как нога его ступила на землю Монтерея, Ларкин хотел, чтобы Калифорния стала американской. Он обхаживал Калифорнию с настойчивостью и страстью, подобно ловкому торговцу, понимающему, что обе стороны выигрывают при честной сделке. В его планы входило присоединение к Соединенным Штатам земель между Тихоокеанским побережьем и Скалистыми горами мирным путем - посредством купли и переговоров. Поскольку Калифорния была для Мексики мертвым грузом и являлась таковой с момента завоевания независимости, то есть с 1821 года, почему бы той не вступить в переговоры и не продать Соединенным Штатам ненужную территорию, да еще и по сходной цене?

Ему было также известно, что и,в Соединенных Штатах мало было людей, желающих заполучить эту страну, в которую можно попасть только после трудного и опасного семимесячного плавания вокруг мыса Горн или столь же длительного и опасного пути через тысячи миль безжизненных равнин, смертоносных пустынь и непроходимых гор.

Ларкин твердо верил в собственные способности и в то, что люди, подобные Маршу и Саттеру, помогут другим оценить по достоинству Калифорнию, ее красоту и плодородие, несмотря на трудности пути туда. Он писал домой: «…я и мои соотечественники живем сейчас на самом дальнем Западе, ибо мы находимся далеко за теми пределами, которые известны в Соединенных Штатах как Дальний Запад».

Единственное, что требовалось для этой коммерческой сделки, - это чтобы все вели себя порядочно. Однако Айзек Грэхем делал ставку не па порядочность, а на алкоголь, и планам Ларкипа был нанесен тяжелый удар. Порядочные люди не крадут миллионы акров земли, как и не тащат из лавКи муку или свечи.

И все же Томас Ларкип не мог оставить л беде своих соотечественников. Понимая, что помощь арестованным мозкет навлечь на него неудовольствие калифорнийских властей, он все же отправился к Альворадо и получил у него разрешение доставлять арестованным провизию. Одновременно Дэвид Спенс, шотландец, занятый заготовками мяса,- получил у него разрешение снабдить тюрьму кожами, чтобы застелить сырые полы. Они добились также освобождения арестантов, не входящих в число сторонников Грэхема, и прекращения новых арестов. Саттеру удалось получить свободу еще и потому, лто Альворадо решил держать его на севере в противовес полковнику Вальехо.

Единственное, чего не смогли добиться ни Ларкип, ни Спенс, - это юридической защиты, которая гарантировала бы арестованным возможность вызова свидетелей и судебное разбирательство с судьей и присяжными. Г1о мексиканским законам губернатор Альворадо объединял все эти функции в своей изрядно перепуганной персоне.

После тринадцатидневного заключения арестанты в количестве примерно сорока человек были выведены из тюрьмы, препровождены на берег между двумя рядами солдат, а затем на гребных лодках доставлены на борт судна, специально зафрахтованного Вальехо. Закованный в цепн Грэхем был перепесен в лодку на плечах несколькими индейцами. Все население Монтерея и обитатели окрестных ранчо следили за происходящим: столь увлекательного зрелища они не видели с тех пор, как в 1818 году французский пират Бушар разграбил город.

Пи один человек не может пасть так низко, чтобы у него не нашлось защитника. Юрист из Мэна, перебравшийся затем в Орегон, а оттуда па корабле добравшийся до Монтерея н носящий громкое имя Томаса Джефферсона Фарнхэма, прибыл сюда за день до высылки. Разъяренный до белого каления, он писал: «Двери тюрьмы распахнулись, и начали выходить ее изнуренные обитатели. На многих не было ничего, кроме пары изорванных панталон. Испанцы отняли у них не только их стада, лошадей и мулов, но даже и свободу. Несчастный старина Грэхем выглядел совсем убитым».

Фарнхэм прокричал Грэхему: «Смелее! Мужчины из Теннесси не сдаются!»

Возвышающийся на плечах индейцев Грэхем, поглядывая сверху вниз на окружающую толпу, оплакивал свою судьбу: «Как я теперь буду смотреть людям в глаза! Заковать человека в цени и вывезти его, как бочку солонины! Это ужасно!»

Когда Томас Джефферсон Фарнхэм в присущем ему пылком стиле описал сцену депортации, обвинив при этом губернатора Альворадо в том, что он решил избавиться от Грэхема потому, что задолжал ему 2235 долларов, и опубликовал статью в одной из восточных газет, все лояльные американцы с горячей кровью пришли в негодование. «Бездельник, хвастун и неисправимый лжец, считавший, что ему все дозволено и что он всегда выйдет сухим из воды, превратился в национального героя».

Вскоре маленькие лодки, сновавшие между берегом и судном, доставили свой груз на борт, поднятые паруса постепенно наполнились ветром, и «Ховеп гипускоапа» не спеша вышла из гавани. Губернатор и остальные калифор- нийцы решили, что безмятежные времена снова вернулись в Калифорнию.

Капитан Джон Саттер, доктор Джон Марш, полковник Мариано Вальехо и Томас О. Ларкин, отлично понимавшие что к чему, так не считали. Это был не конец, а, скорее, начало. Белые паруса, так мило скрывающиеся за горизонтом, были театральным занавесом, опускающимся после пролога, известного как пасторальный век Калифорнии.

Книга вторая ОТКРЫТИЕ ЗЕМЕЛЬ