ГЛАВА ШЕСТАЯ
РАЙДЕР
Никакого прощального поцелуя?
Я проспал будильник.
Гребаный ад.
Я выскакиваю из кровати, как ракета, прихватив с собой половину одеяла. Карма сонно хнычет из-за потери тепла. Теперь ее голые ноги и розовые трусики обнажены, она сворачивается калачиком и подтягивает колени кверху.
Обычно я не оставляю никого на ночь в своей кровати, особенно во время сезона, но прошлой ночью мы оба изрядно вымотались, и мне было неловко говорить ей, что она не может переночевать. Я ясно дал понять, что мне нужно вставать в шесть утра, но Карма отмахнулась от этого. Сказала, что если она еще будет спать, когда я встану, то не будить ее. Просто закрыть за собой, а она уйдет через заднюю дверь.
Я влетаю в ванную, удивляясь, как, черт возьми, мне удалось проспать будильник. С тех пор как я приехал в Брайар, я ставлю будильник на шесть, чтобы быть на катке к семи. Я всегда прихожу на тренировку пораньше, хотя технически она начинается не раньше девяти. Мы с Кармой даже не засиделись допоздна. Мы завалились спать около полуночи.
Я сейчас так зол на себя. Поездка до кампуса занимает пятнадцать минут. У меня даже не будет времени позавтракать. Черт возьми.
Почему остальные не разбудили меня? Обычно они уходят около восьми. Они видели мой джип на подъездной дорожке.
Яростно чистя зубы, я листаю одной рукой свой телефон, чтобы позвонить Шейну.
— Йоу, — отвечает он. — Где ты?
— Дома. Почему вы, ребята, меня не разбудили?
— Не знаю. Мы решили, что ты решил отдохнуть от своих сверхперегруженых планов и прийти на тренировку в обычное время, как обычный человек.
Хa. Он называет это сверхперегруженостью. Я называю это быть хоккеистом.
— Я проспал будильник. Но я уже еду. Можешь оставить мне кофе в раздевалке, чтобы я глотнул его, пока буду переодеваться?
— Для тебя все, что угодно, дорогой.
Я возвращаюсь в комнату, тихо одеваюсь, пока Карма продолжает спать. Она забралась обратно под одеяло и завернулась в него как в кокон.
Поскольку она попросила не будить ее, я оставляю ее в своей спальне и спускаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Запираю переднюю дверь и мгновение спустя сажусь на водительское сиденье.
Когда я поворачиваю ключ в замке зажигания, джип не заводится.
Твою.
Мать.
Только не сейчас.
Я, блядь, не могу разбираться с этим прямо сейчас.
Я трачу около пяти минут драгоценного времени, пытаясь завести двигатель, но машина заглохла и не подает признаков жизни. После этого я озвучиваю серию ругательств, которые привели бы в ужас даже самые грязные рты.
Вернувшись в спальню, я уже не забочусь о прекрасном сне Кармы.
— Эй. — Я трясу ее, чтобы разбудить. — У тебя есть машина?
Она сонно моргает.
— Да... а что?
На меня накатывает облегчение. О, спасибо, черт возьми.
— Мне нужно, чтобы ты отвезла меня на тренировку. Пожалуйста.
— Но еще так рано.
— Нет, уже поздно. Я должен был быть там в семь, но проспал будильник.
— Я переставила его, — сонно говорит она.
Я застываю на месте.
— Что?
— Я переставила будильник на твоем телефоне. Ты сказал, что у тебя тренировка в девять, так что я не знаю, зачем тебе нужно было вставать в шесть...
— Потому что я приезжаю к семи, — огрызаюсь я, практически вибрируя от переполняющего меня гнева. — Не могу поверить, что ты переставила мой гребаный будильник.
И тут, как раз во время, в довершение ко всему, начинает реветь будильник моего телефона.
Она переставила чертову штуковину на восемь тридцать.
— Восемь тридцать? — Рычу я. — Ты что, издеваешься? Чтобы доехать туда нужно только пятнадцать минут. Как бы я успел переодеться и вышел на лед к девяти... — Я замолкаю.
Иисус, блядь, Христос. Сейчас уже даже нет смысла спорить.
Я делаю долгий успокаивающий вдох.
— Моя машина не заводится, — говорю я категорически. — Подвези меня. Я бы поехал со своими соседями, но они уже уехали.
— Пожалуйста, не сердись на меня. — Теперь она полностью проснулась и вскакивает с кровати. — Я не думала, что это так важно.
Трудно не огрызнуться на нее. Кто остается на ночь после случайного перепихона, а потом переставляет чужой будильник? Я снова близок к тому, чтобы взорваться. Поэтому я игнорирую ее, пока она одевается, и перезваниваю Шейну.
— Слушай, — говорю я настойчиво. — Я опаздываю. Попробуй прикрыть меня Дженсеном, если сможешь. Скажи ему, что у меня сломалась машина.
— А я говорил тебе, что однажды этот джип тебя наебет.
Как будто, это джип меня наебал.
Я ни разу в жизни не опаздывал на тренировку. И хотя я ненавижу полагаться на кого-то, кроме себя, но ни в одном приложений нет свободных водителей, так что у меня нет выбора, кроме как ехать с Кармой. К счастью, огонь, которым я поджарил ее задницу, сделал свое дело. Меньше чем через пять минут мы с ней выбегаем за дверь и переходим улицу к ее подъездной дорожке.
Карма открывает свой маленький красный хэтчбек.
— Ладно, большой мальчик. Залезай.
Она одаривает меня легкой дразнящей улыбкой, и это никак не уменьшает моего внутреннего гнева.
Я ныряю в машину и направляю ее по двухполосной дороге в сторону кампуса Брайар. Через несколько минут я уже подергиваюсь от нетерпения. Она на восемь километров превышает разрешенную скорость, поэтому рациональная часть моего мозга знает, что я не могу просить ее ехать быстрее. Она уже превысила скорость. Но, черт возьми, на ее месте я бы рискнул получить сотню штрафов, чтобы успеть вовремя.
Я барабаню пальцами по центральной консоли, нажимая ногой на воображаемый газ и замирая на протяжении всей поездки в кампус. Карма пытается завязать разговор, а я старательно игнорирую ее. Я боюсь того, что могу сказать.
Без пяти девять мы въезжаем на парковку Центра Грэхема. Вероятность того, что я оденусь и выйду на лед до того, как тренер даст свисток, равна нулю. Это просто факт. Надеюсь, оправдания из-за поломки машины будет достаточно, но Дженсен серьезно нас огорчает с самого начала лагеря. Он готов вышвырнуть любого из нас в любой момент. Я бы не удивился, если бы он вышвырнул даже меня, со-капитана, за опоздание.
Карма паркует машину. Я отстегиваю ремень безопасности и тянусь к ручке двери.
— И что, никакого прощального поцелуя?
Я слишком зол, чтобы даже смотреть на нее.
— Мне нужно идти.
— Серьезно? Мы провели ночь вместе, и ты не можешь уделить мне еще две секунды, чтобы поцеловать на прощание?
Хотя бы для того, чтобы еще дольше не задерживаться, я послушно наклоняюсь для поцелуя. К моему крайнему раздражению, она не оставляет это как легкий поцелуй. Следующее, что я помню, она забирается на пассажирское сиденье ко мне на колени, обвивает руками мою шею, проникая языком в мой открытый от удивления рот.
— Карма, — предостерегаю я, отрываясь ее губ, обхватывая твердой рукой талию, пытаясь снять ее с себя.
Она начинает целовать мою шею, и мой гнев закипает. Потому что мы говорим о моей карьере. За мной следит Дженсен. За мной следит команда, задрафтовавшая меня для НХЛ. Если я хочу попасть в профессиональный спорт и добиться там успеха, я не могу целоваться с какой-то девушкой, пока остальные мои товарищи по команде разогреваются перед тренировкой.
— Спасибо, что подвезла, — натянуто говорю я. — Теперь слезай.
Ладно, это было жестоко.
Но последняя ниточка моего терпения лопнула, как дешевая резинка. Сначала она поменяла мне будильник, а теперь не дает выйти из машины?
Я официально закончил.
Мне удается открыть дверь и выбраться из-под нее. Я выпрыгиваю, бросаясь вперед, как раз в тот момент, когда мое боковое зрение улавливает еще одну вспышку движения. На секунду мне кажется, что это Карма выходит из машины, но я запинаюсь, когда замечаю, как мужчина щелкает брелоком, запирая черный Range Rover на два места дальше.
Это Гаррет Грэхем.
На мгновение я теряю дар речи и не двигаюсь. Стою на месте, а легенда хоккея направляется прямиком ко мне с термокружкой в руке. Я не видел его со времен хоккейного лагеря, в который попал еще подростком.
Он бросает взгляд на красный хэтчбек, за рулем которого все еще сидит Карма. Затем хмуро смотрит на меня, и я без сомнения знаю, что он видел ее у меня на коленях.
Блядь.
Блядь блядь блядь.
Может ли этот день стать еще хуже?
— Утренняя раскатка начинается в девять, не так ли, мистер Райдер?
Да, определенно может.
— Я знаю. Я опаздываю. У меня были проблемы с машиной. — Я морщусь, когда оправдание слетает с моих губ.
— Выглядит именно как серьезная проблема с машиной, — говорит Гаррет резким тоном. Его хмурый вид никуда не девается.
Он равняется со мной по дороге ко входу.
— Моя машина сломалась возле дома, — объясняю я, словно отчаянно пытаюсь заслужить его одобрение. — Так что пришлось просить меня подвезти. Но мой водитель не посчитала нужным привезти меня вовремя.
— На самом деле, это не ее проблемы, не так ли? — Приподняв бровь, он входит через парадную дверь.
Я сдаюсь.
Во время моей бешеной пробежки по коридору я задаюсь вопросом, что Грэхем вообще здесь делает. Может быть, он пришел повидаться со своей дочерью.
Пустая раздевалка — это упрек. Пощечина. Я с трудом выношу себя, когда снимаю одежду, надеваю накладки и тренировочную форму. Все остальные на льду, где и должны быть. А я здесь, как гребаный идиот. Все потому, что я хотел потрахаться прошлой ночью. У меня уже есть мишень на спине. От Дженсена, от Колсона и его парней, от НХЛ. И теперь мой кумир считает, что я не смогу прийти на тренировку вовремя.
К черту мою жизнь.
Я оставляю телефон на полке из красного дерева в своем шкафчике и сажусь на скамейку, чтобы зашнуровать коньки. Минуту спустя я спускаюсь по покрытой резиной дорожке на своих коньках и выхожу на каток, где обнаруживаю, что тренировка еще не началась.
На меня накатывает облегчение. Спасибо, черт возьми. Ребята все еще разминаются, пока тренер Дженсен стоит у скамеек и разговаривает с Грэхемом, который отпивает из своей термокружки.
Спасен Гарретом Грэхемом. Если бы он не отвлек тренера, меня, вероятно, отправили бы домой.
Шейн катится ко мне.
— Ты в порядке?
Несмотря на то, что он может быть придурком, он еще и хороший друг.
— Ага. — Я делаю паузу. — Карма отключила мой будильник.
Он морщится.
— Ну, думаю, этим добрососедским отношениям пришел конец.
Я не могу удержаться от смешка. Он попал прямо в точку.
— Чувак, что за черт? — старшекурсник Хьюго Карлссон, один из наших нападающих, подкатывает к нам. Он тоже выглядит обеспокоенным. — Все в порядке?
Видите? Мне хочется крикнуть Грэхему. Все эти парни знают меня. Я никогда не опаздываю. Тот факт, что они все обеспокоены, означает, что это аномалия.
Вот только кого я обманываю? Редкость это или нет, но я все равно облажался. Прошлой ночью я отвел ее наверх. Позволил ей остаться в моей постели, хотя знал, что мне рано вставать. Я думал своим членом. Честно говоря, я делаю это не очень часто. Не поймите меня неправильно, я трахаюсь. Мне нравится трахаться. Но это из-за меня простая интрижка превратилась в проблему.
Мы с Шейном делаем несколько кругов. Я делаю вдох, пытаясь сосредоточиться. В какой-то момент Беккет подходит ко мне.
— Что случилось? — спрашивает он.
— Карма, — отвечаю я.
— Карма всегда возвращается, приятель.
— Обычно твои шутки не смешные, а сегодня утром уж тем более.
Он просто хихикает и отъезжает на коньках.
Мой взгляд возвращается к скамейкам. У меня встают дыбом волосы, когда я замечаю, что Колсон уже там и смеется над чем-то, что сказал Грэхем.
— Да у нас тут лучшие друзья, — бормочу я Шейну.
Шейн наклоняется, понижая голос.
— Я слышал, как Колсон и Трэгер разговаривали утром в раздевалке. Оказывается, Колсон встречался с дочерью Грэхема.
Я пытаюсь скрыть свой интерес. Но, да... это, безусловно, интересно. Интересно, в чем Колсон облажался.
Тем не менее, чем бы не закончились отношения между ним и Джиджи, ее отец до сих пор благосклонен к Кейсу.
Но не ко мне.
Пронзительный свист прорезает свежий воздух.
— Соберитесь вокруг, — приказывает тренер.
Я не упускаю из виду, что все смотрят на Грэхема, когда мы выстраиваемся перед двумя мужчинами. Один из них — настоящая суперзвезда. Лучший игрок, когда-либо выпускавшийся из Брайара, что говорит о многом, потому что Брайар создал множество других легенд. Джон Логан. Хантер Дэвенпорт. Только в этом году будут драфтовать восемь игроков. Восемь. Брайар — элитная хоккейная команда, в которой состоят только лучшие.
— Я уверен, что этот человек не нуждается в представлении, но это Гаррет Грэхем. Сегодня он будет помогать мне вести тренировку.
По всем пробегает волна возбуждения.
— Вы, блядь, шутите? — Выпаливает Патрик Армстронг.
Тренер сердито смотрит на него.
— Ой, извините, — поспешно говорит Патрик. — Я имею в виду, вы шутите? Никаких матов.
— С каких это пор мне не похуй на твой язык? — Говорит тренер. — Меня волнует, что меня перебили. Заткнись. — Он тычет пальцем в Патрика, и тот мгновенно затыкается.
— Итак, это не просто тренировка, когда выпускник хочет убить время и повспоминать дни своей славы, — объясняет тренер. — Не хочешь рассказать им, зачем ты здесь?
Грэхем делает шаг вперед.
— Привет, рад вас всех видеть. Я не уверен, насколько кто-либо из вас, ребята, знаком с моим фондом, но мы сотрудничаем со многими благотворительными организациями, собирая средства на различные цели. Еще мы проводим несколько молодежных хоккейных лагерей. В частности, есть один, который я возглавляю вместе с Джейком Коннелли.
Раздается все больше возбужденных перешептываний. Коннелли — еще одна легенда. Не выпускник Брайара, но все равно легенда.
— Около трех лет назад мы организовали молодежный лагерь "Хоккейные короли". Он длится одну неделю каждый август. И каждый год мы выбираем двух игроков из НАСС, которые будут помогать нам тренировать лагерь.
Я впервые слышу об этом. Но понимаю, что к чему, когда он продолжает.
— Я всегда выбираю одного игрока Брайара, а Коннелли выбирает одного парня из Гарварда. — Гарретт издает рвотный звук. — О вкусах не спорят.
Несколько парней хихикают.
— Так что я буду присматривать за всеми вами в течение сезона, чтобы оценить. Выбрать того, кто подошел бы нам на роль тренера. В прошлом году это был Кейс.
Я замечаю, что Шейн закатывает глаза.
Да Колсон тот еще счастливчик. Думаю, это и происходит, когда трахаешь дочь такого человека.
— За год до этого был Дэвид. — Грэхем кивает в сторону Демейна. — Сразу уточню, я никогда не выбираю одного и того же парня дважды, так что извините, вы двое. Вам чертовски не повезло в этом году. Для остальных — все будет по-честному. Сегодня занимайтесь своими делами, тренируйтесь как обычно, и все, кому интересно, просто запишитесь у тренера.
Думаю каждый парень, кроме Колсона и Демейна, напишет свое имя в этом списке. Даже богатые, которые летом путешествуют на джетах со своими родителями, несомненно, вернутся ради этой недели. Мы говорим о проведении лагеря с двумя величайшими игроками всех времен. Любой, кто серьезно относится к хоккею, захочет быть там, включая меня.
Я по личному опыту знаю, каково это — учиться непосредственно у Гаррета Грэхема. В такую же неделю, шесть лет назад, мы с ним провели не очень много времени один на один, всего пару личных тренировок, но за эти пять дней я научился у него большему, чем за все мои годы игры в хоккей вместе взятые. Грэхем обладает врожденными, почти потусторонними инстинктами, когда дело доходит до этого вида спорта.
— Ладно, хватит разговоров. — Дженсен хлопает в ладоши. — Мы собираемся провести два угловых розыгрыша три на три. Я хочу увидеть, как вы боретесь за эту шайбу. Мы будем забрасывать их одновременно с обоих концов площадки. Гаррет на одном конце, я на другом. Грэхем, набери себе парней.
Гаррет просматривает около тридцати лиц перед собой.
— Я возьму Ларсена, Колсона и Данна. Против Трэгера, Коффи и Поупа.
У меня сводит желудок. Значит, вот так, да?
Дженсен выбирает меня в свою группу, что, я полагаю, уже кое-что значит. Пока все расходятся, чтобы занять позиции, я подхожу к Гаррету.
— Эй, — я подкатываюсь, чувствуя себя чертовски неловко. — Я просто хотел сказать, что для меня большая честь видеть вас здесь. Учиться у человека вашего уровня бесценно для всех нас.
Потрясающе. С таким же успехом я мог бы спустить с него штаны и поцеловать в задницу по-настоящему, а не на словах.
Его полуулыбка говорит мне, что он точно знает, что я делаю.
— Если ты думаешь, что пара комплиментов заставят меня забыть то, что я увидел на парковке, то так не будет. Для этого потребуется гораздо больше.
— Я знаю. Я просто... хочу, чтобы вы знали, я не такой. Я никогда не опаздываю. Ну, как оказалось, не никогда. Но это был первый раз, — поправляюсь я. — И я надеюсь, что вы сможете закрыть глаза на сегодняшнюю утреннюю неудачу, потому что я отличный игрок, и действительно хотел бы, чтобы меня рассмотрели для получения этой возможности.
Он смотрит на меня долгим, вызывающим дискомфорт взглядом. Наконец, заговаривает.
— Мой выбор основан не только на том, кто отличный игрок, малыш. Речь идет о гораздо большем, чем статистические данные. Речь идет о лидерстве. И из того, что я видел до сих пор, тебе, возможно, очень не хватает этого качества.