Эффект Грэхема

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

РАЙДЕР

Зависимость от порнографии и ты

Принимать душ с чуваками — не слишком идеальная ситуация. Принимать душ с чуваками, которые тебя ненавидят, — это абсолютно другая история. Воплощение дискомфорта. И я не могу придумать ничего более болезненного, чем вести светскую беседу голым.

Сегодня утром мы с Колсоном последними ушли со льда, потому что один из квалификационных тренеров захотел отработать с нами передачи, так что теперь мы последние, кто в душе. Нам нужно поторопиться, потому что через десять минут мы должны быть в медиакомнате на срочном собрании. По крайней мере, это не аудитория, а значит, здесь нет Шелдона и Нэнси, чтобы мучить нас сегодня. Я надеюсь. Я наполовину ожидаю от них засады, когда они покажут нам свое свадебное видео и, возможно, домашнее видео из их совместного детства.

Мы стоим в своих кабинках с перегородками высотой по пояс, так что я все еще вижу его краем глаза. Вот почему я чувствую на себе его взгляд, когда провожу обеими руками по своим мокрым волосам, чтобы отжать воду.

— Что? — Раздраженно спрашиваю я, глядя в его сторону.

— Тебя убило бы, если бы ты был немного по приятнее во время тренировки?

— По отношению к тебе? Ты что, хочешь, чтобы я стоял там и тешил твое эго?

— Нет, не по отношению ко мне. Мне не нужно это дерьмо. Я имею в виду других парней.

— Действительно.

— Да. Вуди и Тирни отточили навыки вбрасывания. И Ларсен круто забросил во время нашей последней игры своим точным ударом.

— Да, и как часто ты делаешь комплименты ребятам из Иствуда? — Возражаю я.

— “Ребят из Иствуда” больше нет, — разочарованно говорит он. — Вы все из Брайара.

— Круто — как часто ты делаешь комплименты новым ребятам из Брайара? На сколько я видел, Линдли вчера двигался круче всех на тренировке, отрабатывая обманные маневры. Ты похлопал его за это по спине?

Кейсу хватает порядочности выглядеть раскаивающимся.

— Неважно, — бормочет он.

— Просто говорю. — Я пожимаю плечами. — Это должно работать в обоих направлениях, братан.

— Прекрасно. Я тоже приложу усилия. Это то, что ты хотел услышать?

— Я ни хрена не хотел слышать. Это ты начал говорить.

— Хорошо, понял. Как всегда, приятно было поболтать с тобой, Райдер.

Я отвожу взгляд. Просто не могу заставить себя уступать этому парню. Правда в том, что это его ответственность, потому что, в конце концов, это его дом. Мы все еще нарушители границы. Это ему нужно преодолеть пропасть, а не мне.

Я вытираюсь полотенцем и быстро переодеваюсь в свою уличную одежду. Кейс делает то же самое, натягивая майку через голову. У него пара татуировок на руках. После двух месяцев, проведенных с ним в раздевалке, я уже видел их. Та, что на правом бицепсе, представляет собой крест, но не создает чрезмерно религиозной атмосферы. Это кельтский стиль с множеством витиеватых завитков. Кейс надевает черно-серебристую худи Брайара, поворачиваясь ко мне спиной.

Интересно, а если Джиджи нравится этор, чуваки с татуировками? Хотя, я полагаю, на самом деле это не имеет значения, потому что она больше не трахается с ним, да?

Не-а. Определенно не трахается.

Я зашнуровываю ботинки и беру рюкзак. Перекидываю его через плечо и направляюсь в медиазал, Кейс следует за мной по пятам.

Тренер Дженсен стоит у проектора. Все уже расселись, болтая друг с другом. Когда мы с Кейсом занимаем свои места, Тренер начинает собрание.

Он открывает свой ноутбук.

— Кое-что привлекло мое внимание, — говорит он, обводя взглядом комнату. — Обычно я бы не занимался этим, потому что это, черт возьми, не мое дело.

Хорошо. Это любопытно.

— Но мне сообщили, что из-за новых правил, касающихся как надлежащего поведения в кампусе, так и потенциальных проблем с психическим здоровьем, мы должны предоставить вам адекватную информацию, если возникнет что-то подобное.

— Что, черт возьми, происходит? — Беккет звучит удивленно.

Дженсен бросает на нас мрачный взгляд.

— Давайте начнем. Во-первых, я не создавал эту презентацию. Я просто хочу, чтобы вы это знали. У меня есть способы провести время получше.

Смешки эхом разносятся по комнате.

Он щелкает кнопкой мыши на ноутбуке, и появляется слайд с заголовком.

ЗАВИСИМОСТЬ ОТ ПОРНОГРАФИИ И ТЫ

Кто-то громко кричит.

— Что это за хуйня? — Спрашивает Трэгер.

— Я не вчера родился, — начинает Дженсен. — Секс — это вещь. Порно — это вещь. Это доступно на каждом телефоне. Я понимаю. Не могу сказать, что считаю это полезным, потому что, знаете, найдите настоящую женщину. Или мужчину, — бросает он. — Или и то, и другое. Какие бы ни были вкусы. Я не понимаю, в чем польза смотреть порно часами подряд, но пока это происходит в уединении вашей спальни, прекрасно. Дрочите как хотите.

— Намеренный каламбур, — говорит кто-то.

— Каламбур не намеренный. Я ими не пользуюсь. Подводя итог — в своей спальне? Отлично, мне насрать. Но просмотр порнографии на территории университета, включая библиотеки, — это не то, что одобряет факультет.

— Чувак, он говорит о тебе, — выпаливает Рэнд, поворачивая голову к Шейну. Затем он начинает хохотать до упаду, и по какой-то причине тренер его не прерывает.

Рэнд бьется в истерике, скрючившись на стуле, широкие плечи вздрагивают.

Даже я не могу с этим бороться. Я прячу свой смех за кулаком.

Шейн смеряет меня убийственным взглядом.

Я сжимаю губы. Хотя вместе с юмором чувствую искру вины. Мы оба знаем, что это моя вина. Слух о его подвигах с библиотечным порно распространился везде. А он просто прикрывал меня и Джиджи.

— Я тебя, блядь, убью, — зловеще шепчет он.

— С учетом сказанного был поднят вопрос о том, что если кто-то делает это на территории университета, он может не обладать надлежащим контролем импульсов, и, возможно, здесь может быть более глубокая проблема, поэтому, и я не собираюсь называть здесь имена — Линдли, — многозначительно говорит он.

Зал взрывается смехом.

Тренер поднимает руку и смотрит на Шейна.

— Будь внимателен, сынок. Кто-то нашел время, чтобы создать для тебя этоу презентацию, так что давай не будем невнимательными мудаками.

Он делает знак врачу команды, и тот выходит вперед.

— Доброе утро, ребята. Давайте поговорим о дофамине, хорошо? — начинает доктор Парминдер своим отрывистым, деловитым голосом. — Взгляните на этот первый слайд. Дофамин — это нейромедиатор, действующий как химический посредник между нейронами в головном мозге. Это также часть вашей внутренней системы вознаграждения, означающей, что когда вы делаете что-то, что заставляет вас чувствовать себя хорошо, высвобождается дофамин.

Шейн опускает голову на обе руки. Я изо всех сил стараюсь не протянуть руку и не похлопать его по плечу. Я предвижу удар кулаком в лицо, если попытаюсь это сделать.

Доктор Парминдер продолжает.

— И когда вы мастурбируете, вы чувствуете себя хорошо.

Патрик Армстронг разражается смехом.

Мы ни за что не справимся со всем этим без того, чтобы хотя бы один человек не описался в штаны.

Позже той ночью Джиджи лежит в моей постели, и я пересказываю события дня, который начался весело, а закончился депрессивно. Мы сравняли счет в матче с Бостонским университетом. Я полагаю, это лучше, чем полное поражение, но они не самая сильная команда в конференции и не могут так близко подбираться к нам. Это бесит. Да, впереди почти тридцать игр, так что мы все еще можем все изменить, но этот сезон уже кажется таким провальным.

— Не могу поверить, что Дженсен сделал это. — Щека Джиджи прижимается к моей груди, она трясется от тихого смеха. — Шейн был зол?

— В ярости. Ты бы видела сообщение, которое он мне потом прислал. — Я хватаю свой телефон с тумбочки, потому что это сообщение нужно зачитывать дословно.

Свернувшись калачиком рядом со мной, Джиджи наблюдает, как я открываю мессенджер.

Она внезапно напрягается, как будто кто-то ткнул ее палкой для скота.

— Что? — спрашиваю я с беспокойством.

— Ничего.

— Жизель. — Она не смотрит на меня, поэтому я приподнимаю ее подбородок, чтобы увидеть лицо. Боль и гнев искажают ее красивые черты. — Что случилось?

После затянувшейся паузы, в течение которой враждебность в ее глазах только усиливается, она, наконец, нажимает на экран и бормочет:

— Если ты не хочешь, чтобы девушка знала, что ты лжешь ей, может быть, не показывай ложь прямо ей в лицо.

О чем, черт возьми, она вообще говорит?

Я смотрю на свой телефон, пытаясь понять, что...

Затем я расхохотался.

— Ты думаешь, это смешно? — огрызается она.

Она пытается сесть, возмущенно отталкивая мои руки, когда я тянусь к ней.

— Это не то, что ты думаешь. Я обещаю.

— Это сообщение довольно очевидно. Либо ты отправил его и тоскуешь по кому-то, кто не является девушкой, с которой ты должен быть эксклюзивен, либо какая-то девушка тоскует по тебе, и сообщение понравилось тебе настолько, что ты сохранил его на своем телефоне, чтобы все могли его увидеть.

— Это мой групповой чат, — прохрипела я. Я не могу перестать смеяться.

— Твой групповой чат. — Ее тон не изменился ни на дюйм. Твердый как камень.

— Групповой чат Иствуда, — уточняю я. — И в нем все парни. И это наше стандартное сообщение перед игрой. — Я нажимаю на диалог и показываю ей. — Видишь?

Она просматривает дюжину одинаковых сообщений.

БЕК:

Я тоскую по тебе

ПОУП:

Я тоскую по тебе

МАЛЬЧИШКА ИЗ КАНЗАСА:

Я тоскую по тебе

НАЗЗИ:

Я тоскую по тебе

Она прекращает листать.

— Я не понимаю.

— Это слишком глупо, чтобы даже объяснять.

— Пожалуйста, постарайся.

— У Патрика — которого мы зовем Мальчишка из Канзаса, — есть эта жалкая привычка влюбляться, узнав цыпочку всего секунд десять. И как только он влюбляется, он устраивает любовную бомбардировку романтическими посланиями и цветами...

— Не суди его. Ты все время даришь мне цветы.

— Дважды, — рычу я. — Это не считается как все время.

— Это в два раза больше раз, чем я ожидала от тебя.

Она меня поймала.

— В любом случае, в прошлом году это был первый раунд плей-офф, и ни один человек не ожидал, что мы одержим победу. Мы играли с командой номер один в конференции — на тот момент у них была победная серия из двадцати игр. Итак, за час до игры Патрик случайно отправляет сообщение, предназначенное для его новой настоящей любви, в наш командный чат. Само собой разумеется, что мы все задали ему безжалостную взбучку за это.

— Но вы выиграли игру, — догадывается она.

— Ага.

— Хоккеисты и их суеверия.

Она снова листает диалог, хихикая.

— Ты серьезно отправляешь это сообщение перед каждой игрой?

— К сожалению.

Она приподнимается на локте, полная раскаяния.

— Прости, что обвинила тебя во лжи мне.

— Я не лгу, — просто говорю я. — Черт возьми, из-за моей честности у меня почти все время возникают проблемы с цыпочками.

— Я задница, раз так подумала о тебе.

— Я всегда буду честен с тобой. Я не знаю, как быть кем-то другим.

— Я знаю, и мне это в тебе нравится. — Она вздыхает. — Я… немного погорячилась.

— Немного? — Я ухмыляюсь. — P.S. ревнивая Джиджи — горячая штучка.

—Я не ревновала...

Она радостно пищит, когда я переворачиваю ее на спину и прижимаюсь губами к одной обнаженной груди. Мгновение спустя я посасываю ее сосок.

Клянусь, держать свои руки, рот и член подальше от этой девушки действительно невозможно.

Я прокладываю носом дорожку вниз по ее телу, пока не оказываюсь у нее между ног, а мой член прижат к матрасу. Я целую гладкую кожу внутренней поверхности ее бедер, оставляя дорожку из поцелуев по пути к месту назначения. Я скольжу одним пальцем внутрь нее, чтобы проверить, насколько она готова. Она хнычет в ответ.

— Когда я был молодым парнем, — я рассказываю, — я встретил хоккеистку с самой тугой киской. Она издавала самые горячие звуки, когда я трогал ее пальцами. А теперь… позвольте мне отвести вас туда.

Джиджи выглядит восхищенной.

— Признайся. Тебе нравятся Горизонты.

— Не-а. Мне нравится это.

Я глубоко ввожу палец, отчего ее задница отрывается от кровати, прижимая киску прямо мне в лицо.

Я, не теряя времени, захватываю губами ее клитор и нежно облизываю. Мои усилия вознаграждаются очередным всхлипыванием, за которым следуют тихие, тревожные стоны, когда я начинаю лизать ее сильнее. Я заставляю ее кончить, и она едва дает себе время прийти в себя, прежде чем хватает меня за плечи и дергает вверх, так что я оказываюсь на ней сверху. Никто даже не прикасался к моему члену, а он готов лопнуть. Я болезненно твердый.

— У меня нет презервативов, — бормочу я, целуя ее в шею. — Мы израсходовали их вчера. — На этой неделе она уже заходила пару раз. — Я не успел пополнить запасы.

— Ооо, держу пари, кто-то сейчас умирает за мою макси упаковку, — дразнит она, насмехаясь надо мной.

— Приноси ее в следующий раз, — соглашаюсь я, потому что искренне никогда не ожидаю, сколько раз я окажусь внутри нее, когда мы будем в одной комнате.

— Или... — Она закусывает губу.

Я жду, когда она продолжит.

— После нашей беседы о сексуальном здоровье в сауне, может быть, мы сможем обойтись без них.

Мой член полностью одобряет, судя по вытекающей из него сперме.

Следующий час мы проводим в постели. Я держусь, потому что у меня настроение немного помучить себя. Поэтому я трахаю ее красиво и медленно, заставляя ее кончить во второй раз, прежде чем, наконец, вознагражу себя. Джиджи лежит на спине, ее сиськи покрываются розовым румянцем, когда она задыхается от удовольствия. Она выглядит так сексуально, что, когда я чувствую нарастающее удовольствие, я вырываюсь и довожу себя до конца, наслаждаясь видом ее идеальных сисек и великолепного лица.

Потом мы лежим, я в своих боксерах, она обнажена по пояс и обсуждаем сегодняшние матчи.

— Это были какие-то сумасшедшие движения, которые ты проделала в третьем тайме, — говорю я ей. — Кто-то выложил пару видео в Интернет. Мы с Шейном смотрели по дороге домой в автобусе.

— Хмм. А движения тянули на Олимпикие игры? — Мне нравится, как звучит ее голос после секса. Сонный. Ленивый, как патока.

— Ты и твои высокие цели.

— На самом деле, моей первоначальной целью — по крайней мере, когда я была маленькой — было выиграть Кубок Стэнли.

Я хихикаю.

— В смысле, у меня уже это прозвище. Я говорила тебе, что вся моя семья зовет меня Стэн? Боже, это отвратительно.

— Ты получила это прозвище, потому что хотела выиграть Кубок?

— Нет, я получила его, потому что до шести лет думала, что Кубок Стэнли — это человек. С тех пор я Стэн. Но только когда мне было около восьми, я поняла, что на самом деле никогда не смогу выиграть его.

Она прижимается ближе. Мне жарко, а ей холодно, так что это идеально. Ее тело охлаждает меня, а я разогреваю ее. Я не духовный человек, но в моем расшатанном сексом мозгу я вдруг задаюсь вопросом, может быть, где-то, каким-то образом, кто-то создал нас такими, чтобы мы хорошо подходили друг другу.

— В тот год Кубок выиграл Бостон, и я была так счастлива. Я сказал папе, как рада, что становлюсь старше и смогу выиграть его сама. И вот тогда он сообщил новость о том, что для девушки это был не совсем вариант. — Джиджи тихо смеется. — Боже, я просто разревелась. За нашим домом есть тропинка, и я убежала, рыдая навзрыд. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, но я была ребенком, и, очевидно, мои родители не собирались отпускать меня одну. Папа нашел меня, усадил на бревно, вытер мои слезы и пообещал, что у меня будет кое-что получше, чем победа в Кубке Стэнли: я стану лучшей женщиной-хоккеисткой, когда-либо ходившей по земле.

Я улыбаюсь этой истории.

Она фыркает.

— Тогда он такой: О, а ты хочешь взглянуть на Кубок? Оказалось, что он стоял в нашей гостиной, потому что у каждого члена команды есть шанс забрать его домой, и, как у самого ценного игрока того сезона, у папы были все права быть первым.

— Черт возьми, твоя жизнь невероятна.

— В любом случае, то, что у меня отняли это стремление, заставило меня сосредоточиться на тех возможностях, которые остались. Какая была самая высокая гора, на которую я могла подняться, если это не Кубок Стэнли? И я решила, что это олимпийское золото. — Она пожимает плечами. — Так что это сейчас самое важное.

— Тебе или твоему отцу?

— Он никогда не подталкивал меня к тому, чтобы я стремилась в сборную США. Я делаю это для себя. И хочу этого для себя. Но я думаю, да, часть меня тоже хочет этого для него. Я хочу, чтобы он гордился мной.

— Я уверен, что он уже гордится.

— Нет, я знаю, что это так. — Ее рука поглаживает мою грудь, и я чувствую, как меняется ее поведение, растет разочарование. — Я хочу попасть в эту команду, Райдер. И я должна это сделать! Но я ничего не слышала о Брэде Фэрли с начала семестра.

— Из того, что я знаю об этом процессе отбора, он расплывчатый и не всегда соответствует срокам. Все, что тебе нужно делать, это продолжать играть так, как ты играешь, и ты добьешься своего, — уверяю я ее.

— А что, если нет? — Ее тело сжимается, и я провожу рукой по ее спине. Она слегка расслабляется. Затем ее тон становится решительным. — Нет, я сделаю это. Потому что альтернатива неприемлема, и я отказываюсь ее допускать. Это точно произойдет. Я собираюсь воплотить это в жизнь, черт возьми, если понадобится.

Ее свирепость сексуальна.

Джиджи садится, зевая.

— В общем, мне пора. Я не хочу завтра тащиться на утреннюю раскатку.

Морщась, она опускает взгляд на свою грудь. Ее груди липкие от моей спермы.

— Ты кончил на меня, — обвиняет она.

Я фыркаю.

— Да, и ты видела, как это произошло.

— Можно мне быстренько принять душ? Я не хочу надевать поверх этого лифчик.

— Только если я смогу присоединиться к тебе.

— Договорились. Ты уверен, что нас никто не увидит?

— Никто не должен. Я почти уверен, что Беккета нет дома. Шейн дома, но он знает об этом. Хотя я не могу сказать, что он будет прикрывать нас после всего этого семинара по порно зависимости. — Раздается еще одна волна смеха. — Господи, как бы я хотел, чтобы ты там была.

Я стаскиваю ее с кровати, перекидывая обнаженное тело через плечо, как пожарный.

— Нет, подожди, — протестует она, хихикая, поднимаясь на ноги. — Я должна что-нибудь надеть.

— Ванная буквально через коридор. Нам идти три шага.

— Да, но на тебе боксеры. Тебе не нужно будет смущаться, если Шейн выскочит из своей комнаты.

Она хватает со стула мою футболку и натягивает ее через голову.

— О, так ты можешь надеть мою футболку и испачкать ее всю, но не свою? — Я бросаю вызов.

— Именно.

Я тянусь к дверной ручке, затем останавливаюсь, потому что могу поклясться, что слышал тихие шаги. Но когда я приоткрываю дверь и выглядываю, коридор пуст. Может быть, это просто Шейн бродил внизу.

Я слегка ухмыляюсь ей, когда мы заходим в ванную.

— Если ты будешь хорошо себя вести, может быть, я трахну тебя в душе.

— Обещания...

Внезапно Джиджи вскрикивает.

Мне требуется секунда, чтобы осознать то, что я вижу.

Она только что отодвинула шторку в душе и увидела Уилла Ларсена, прячущегося в ванне полностью одетым.

— Что за черт! — Джиджи кричит на него.

— Джиджи? — спрашивает он, недоуменно моргая.

— Уилл? Что ты тут делаешь?

— Серьезно, братан, — рычу я. — Почему ты в моем доме?

— Эм. — Он смотрит на Джиджи. — Почему ты в его доме?

— Иисус Христос! — рявкаю я. — Отвечай на вопрос.

Но он слишком занят, пялясь на Джиджи. Подозрительный взгляд останавливается на ее футболке большого размера, которая явно принадлежит парню. Мне. Выбираясь из ванны, его взгляд скользит по ее обнаженным ногам, прежде чем вернуться к ее лицу.

— Ты спишь с этим парнем? Кейс знает?

Джиджи бледнеет.

— Нет. И ты не можешь ему сказать.

— Почему ты в моем доме? — Я повторяю твердо. Я начинаю уставать от отсутствия ответов.

— Он со мной, — произносит неловкий голос.

Я поворачиваюсь и вижу в дверях Беккета.

— Что значит он с тобой? — Осторожно спрашиваю я.

— Э-э... — Беккет колеблется.

Уилл опускает голову.

— Мы тусуемся вместе.

Тишина обрушивается на нас.

— Типа, встречаетесь? — Джиджи спрашивает в замешательстве.

Да, я тоже в замешательстве. Насколько мне было известно, ни один из этих парней не гей.

— Нет, типа, тусуемся. Мы смотрим фильм “В ловушке времени”, — говорит Уилл, как будто это что-то объясняет.

— Ты имеешь в виду те дурацкие научные фильмы о путешествиях во времени?

— Они дурацкие только на первый взгляд, — бормочет Уилл. — Если вы просто забудете о динозаврах или о чем-то еще, то реальные теории путешествий во времени будут очень убедительными. Они придерживаются принципа Новикова...

Я поднимаю руку.

— Нет. — Я уже достаточно настрадался от Беккета.

— Так вы двое тайные друзья? — Джиджи звучит все более сбитой с толку.

— Да. — Его взгляд метнулся к Беккету. — Я имею в виду, это должно быть секретом. Ты действительно думаешь, что Колсон разрешит мне тусоваться с ним?

— Что, Кейс теперь твоя мамочка? — саркастически спрашивает она.

— О, ты права. Я должен все ему рассказать. — Глаза Уилла полны вызова. — И о тебе в первую очередь.

Еще один голос вливается в котел замешательства.

— Слава Богу! — Шейн появляется в дверях своей спальни в спортивных штанах и с выражением облегчения на лице. — Теперь все всё знают?

— Вы знал об этих двоих? — Я ворчу на Шейна, указывая на Беккета и Уилла.

Он кивает.

— О да. Я застукал их вместе несколько недель назад. Курят косяк и разговаривают о квантовой механике.

Беккет вздыхает.

— Когда ты так говоришь это звучит чертовски занудно. — Он умоляюще смотрит на Джиджи своими серыми глазами. — Мне просто нужно, чтобы ты знала — я трахаю все, что движется. У меня много секса. Очень много.

Как будто что-то пришло ему в голову, и обвиняющий взгляд Бека возвращается к Шейну.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что знал, что эти двое трахаются?

— Конечно, — парирует Шейн. — Ты действительно думаешь, что я дрочу в библиотеках, как какой-то жуткий сексуальный маньяк? Я прикрывал этих придурков.

Беккет испускает вздох облегчения.

— О, слава Богу, приятель. Потому что это я рассказал тренеру о твоей проблеме с порнографией.

Шейн возмущенно шипит ругательство.

— Это был ты?

— Послушай, это казалось серьезной проблемой, — говорит Беккет, защищаясь. — Тот факт, что ты начинаешь смотреть порно в библиотеке, а затем просто признаешься в этом группе людей, типа, что дрочишь на порно в библиотеке, не нормальное явление...

— Да, но я этого не делал!

— Круто, великолепно. И теперь мы все знаем, что ты не извращенец.

— Уилл. — Джиджи устает от их перепалки и переключает свое внимание на Ларсена. — Ты не можешь рассказать об этом Кейсу.

— Как и ты, — говорит ей Уилл.

— То, что ты дружишь с Беккетом Данном, далеко не так катастрофично, как то, что я сплю с Люком Райдером. Ты понимаешь это, верно? — Она пристально смотрит на него. — Потому что я не думаю, что ты осознаешь всю серьезность этого.

— Ну, моя ситуация тоже плоховата, — настаивает он. — Ты думаешь, я хочу понравиться парню из Иствуда?

— Спасибо, — сухо говорит Беккет.

— Это не тоже самое. Совсем, — подчеркивает Джиджи. — Это действительно может навредить Кейсу. — Теперь ее голос звучит мягко.

Это отрезвляет его.

— Хорошо, да. Нет, ты права.

Склонив голову, она на мгновение прикрывает лицо ладонью, пряди темных волос падают ей на лоб. Потом она вздыхает и поднимает глаза.

— Пожалуйста, — говорит она Ларсену. — Просто оставь это между нами.

— Ладно.

— Уилл.

— Я сказал — ладно. — Его недоверчивый взгляд переходит с Джиджи на меня. — Это не выйдет за пределы этой ванной, — обещает он.

Но у меня нехорошее предчувствие по этому поводу.