Эффект Грэхема

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

РАЙДЕР

Подсчет презервативов

Мансен — небольшой городок рядом с Гастингсом. Не смотря на то, что я слышал — это какая-то дыра. Тем не менее, когда мы подъезжаем к катку, он находится в совершенно новом просторном здании со стенами из сверкающих окон. Полный контраст с остальной частью сурового, индустриального вида городка.

Беккет тоже замечает это. Он тихо насвистывает с пассажирской стороны моего джипа, который, благодаря Оуэну, я смог починить. Но я верну ему деньги. Мне не нужны подачки.

Белый внедорожник Джиджи — единственный автомобиль на парковке, когда мы заезжаем. Сейчас 9:00 вечера, и только что закрылся вход для посетителей, согласно расписанию, размещенному в Интернете.

— Она не будет против, что я здесь? — спрашивает Беккет, проводя рукой по своим светлым волосам.

— Я написал ей и предупредил. Все хорошо.

— Переписываешься с бывшей своего со-капитана. Смотри, ты ходишь по опасному краю.

Я закатываю глаза.

— Ага, я не боюсь Колсона.

Мы выпрыгиваем из джипа.

— Ты должен признать, кусочек запретного плода всегда слаще.

— Я не собираюсь трахать ее. Я сказал, что помогу ей отработать игру за воротами. Она сказала, что поговорит обо мне со своим отцом. Беспроигрышный вариант.

— Угу. Я уверен, как раз в этом все дело.

— Чувак, это была твоя идея.

— Вообще-то, это была идея Линдли.

— Неважно. Ты сам на это согласился.

Джиджи уже открывает свой багажник. На ней джинсы и обтягивающая белая майка, ее темные волосы заплетены в длинную косу, спускающуюся по спине. Она лезет в багажник и вытаскивает свою хоккейную сумку и рюкзак. Мы тоже достаем снаряжение с заднего сиденья джипа.

— Привет, — говорит она при нашем приближении. Она бросает слегка настороженный взгляд в сторону Беккета.

Он невозмутим, сверкая своей отвратительной австралийской ухмылкой. Той, которая максимально показывает ямочки на щеках.

— Отлично выглядишь, Грэхем.

— Спасибо.

— Что? Даже не ответишь комплимент?

Она фыркает.

— Вау, это больно, — говорит он, прижимая руку к сердцу в притворной агонии.

— Ага, как будто тебе нужно, чтобы я тешила твое эго.

— Мое эго? Нет. Но другие вещи... — Он многозначительно умолкает. И в устах любого другого чувака это прозвучало бы скользко, но у Беккета, каким-то образом, это получается шикарно.

Джиджи хихикает, подтверждая мои подозрения, что Беккет Данн не может сделать и сказать ничего такого, что бы не понравилось женщине.

Ее смех затихает, когда наши взгляды встречаются. Она прикусывает губу, и мне интересно, думает ли она о выходных. Я вот думаю. В течение нескольких дней я пытался разобраться в том огромном сексуальном напряжении, которое внезапно возникло между нами, когда мы прятались от спонсоров.

Когда я чуть не поцеловал ее.

Я все еще пытаюсь осознать это. Да, она горячая. Я провел всю ночь, пытаясь не пялиться на ее голые загорелые ноги. И не заставляйте меня описывать остальные части ее тела. Плотные и скульптурные. Достаточно горячие, чтобы зажечь мою кровь.

Кстати, до гала-концерта я не слишком задумывался о том, чтобы переспать с ней.

Теперь я вроде как задумываюсь.

— В любом случае. — Она прочищает горло. Через одно плечо у нее перекинуты сумки, а на другом — кожаная сумочка. Она просовывает руку в последнюю и достает связку ключей. — Давайте заходить.

Я поднимаю бровь.

— У тебя есть ключи от этого места?

— Я знаю одного парня.

— Какого парня? — С любопытством спрашивает Беккет.

— Моего дядю. Он вырос здесь.

У входа на внешней стене прикручена маленькая золотая табличка с надписью:

В ЧЕСТЬ ДЖОНА ЛОГАНА

ЗА ЕГО ЩЕДРОЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ НА БЛАГОУСТРОЙСТВО

ГОРОДА МАНСЕН, штат МАССАЧУСЕТС

— Твой дядя Джон Логан, — недоверчиво бормочу я.

— Ну, не по крови, но он лучший друг моего отца. Мы с братом выросли, называя его дядей Логаном.

Я стараюсь не зацикливаться на осознании того, что наше детство было настолько не похожим, что мы с таким же успехом могли вырасти на двух разных планетах. Но, тем не менее, поднимается горечь. Как бы ей ни хотелось, чтобы имя семьи не преследовало ее повсюду, правда в том, что это так. Это открывает перед ней двери, о которых я и мечтать не мог.

В моих мыслях вспыхивает модный, ухоженный район, через который мы проезжали субботним вечером по пути в загородный клуб. Опять же, совершенно другая планета по сравнению с той, где я жил ребенком. Сначала маленькая двухкомнатная квартира в Фениксе, где я жил с родителями до смерти матери. Потом обветшалые дома приемных семей с заросшими дворами и покосившимися сетчатыми заборами. Почти невозможно представить себе райское детство, которое, должно быть, было у Джиджи.

— Черт возьми, я хочу быть тобой, когда вырасту, — замечает Беккет.

— В общем, я сказала Логану, что мне нужно уединенное место для тренировок, и он предложил этот каток. Я сегодня с ним встречалась и забрала ключи.

— Благодаря папочке у тебя классные привилегии, — не могу не съязвить я.

— Эй, папочка — это причина, по которой мы здесь, не так ли? Чтобы я смогла уговорить его на тебя? — Она слащаво улыбается. — Итак, либо у меня знаменитый папа, который может принести тебе пользу, и ты не жалуешься на это, либо у меня его нет, и тебе чертовски не повезло. Того, и другого быть не может, король выпускного.

В ее словах есть смысл.

— Раздевалки тут, — говорит она, ведя нас в конец коридора, освещенного флуоресцентными лампами.

Джинсы сидят на ней как нарисованные, и я не могу не любоваться ее упругой попкой. Беккет тоже туда смотрит. Он ловит меня за этим занятием и понимающе ухмыляется. Я хмуро смотрю на него.

Мы подходим к мужской раздевалке, которая заперта. Джиджи останавливается и перебирает ключи.

— Сейчас. Я не уверена, какой именно.

Когда она наклоняется вперед, чтобы вставить первый ключ в замок, ее сумочка соскальзывает с плеча и сползает по руке. Она пытается поймать ее, прежде чем она упадет, но безуспешно. Сумка падает на блестящий пол, ее содержимое рассыпается вокруг.

Огромная коробка презервативов приземляется у моих ног.

Мы с Беккетом смотрим на это, затем обмениваемся удивленными взглядами.

Щеки Джиджи приобретают оттенок красного, которого не существует в природе. Она быстро опускается на колени, чтобы собрать упавшие вещи, запихивая все обратно в сумочку.

— Вы этого не видели, — приказывает она.

Я поднимаю бровь.

— Мега упаковка, да? Большие планы на выходные?

— Это не мое, — говорит она сквозь стиснутые зубы.

— Из тебя плохая лгунья, Жизель.

— Хорошо, моя. Но мне ее всунули против моей воли.

— Чисто из любопытства, сколько резинок тебе нужно на раз? — Подхватывает Беккет, радостно ухмыляясь.

Она встает на ноги, пробует другой ключ. Этот тоже не подходит.

— Черт возьми, ключи против меня, — стонет она.

Беккет все еще работает над подсчетом презервативов.

— Так, коробка на пятьдесят штук, да? Давайте возьмем по максимуму и скажем, что мы проводим три-четыре раунда за вечер. Это три-четыре презерватива. Хотя, если это групповуха... ну, в смысле, нас же здесь трое...

— О Боже мой. Ты можешь перестать?

— ...тогда мы говорим о двух презервативах сразу, три или четыре штуки. Значит, гипотетически мы могли бы использовать от шести до восьми презервативов за ночь. Черт возьми. Мы уничтожим всю коробку меньше чем за неделю.

Джиджи вздыхает и смотрит в мою сторону.

— Он всегда такой?

— В значительной степени, — подтверждаю я.

Она находит нужный ключ, и громкий вздох облегчения, который она издает, заставляет меня усмехнуться.

— Вот. — Она открывает нам дверь. — Идите переодеваться.

— Нам надеть презервативы сейчас или после? — Спрашивает Беккет.

— Я вас ненавижу. — Она идет по коридору в сторону женской раздевалки. — Встретимся на льду, ребята. Каток Б.

В мужской раздевалке мы с Беккетом переодеваемся в тренировочную экипировку.

Я снимаю рубашку, затем бросаю на него сухой взгляд.

— Знаешь, ты не такой милый, как думаешь. И будь чертовски уверен, что не уговоришь ее на тройничок.

— Чушь собачья. Ей было интересно.

Это заставляет меня задуматься.

Правда было?

— Не-а, — наконец отвечаю я, потому что, на самом деле, Джиджи Грэхем не кажется мне девушкой, предпочитающей секс втроем.

— Это позор. Чем больше, тем веселее. Ты же знаешь, это мой девиз.

Я бы хотел сказать, что он шутит, но нет. За те два года, что мы знакомы, разврат, свидетелем которого я стал со стороны Беккета Данна, был довольно экстраординарным. А еще, я никогда не слышал ни одного плохого слова о нем ни от кого, с кем он когда-либо спал в Иствуде, так что, по крайней мере, это уже что-то. Черт, большинство этих цыпочек остались с нами в компании. Его приятная внешность и загар с Золотого побережья дают ему большую свободу действий.

— А как насчет тебя? — спрашивает он, садясь на скамейку напротив, чтобы зашнуровать коньки.

— Что насчет меня?

— Тебе интересно?

Я поднимаю голову и вижу, что он улыбается мне.

— Прости, брат. Я думаю, ты симпатяжка, но просто не чувствую этих искр.

— Я имею в виду ее. Потому что, кажется ты заинтересован.

Я опускаю голову и заканчиваю шнуровать.

— Нет.

— В самом деле.

— Правда, — говорю я, потому что по какой-то причине произнесение слов да, мне интересно заставляет чувствовать себя... неловко.

Потому что мне не интересно.

Я так думаю.

Блядь. Почему я вообще прямо сейчас на этом зациклился? Мы здесь не для этого.

Как только Замбони закончил последний круг, мы встречаемся с Джиджи на льду. Мы не одеты в полную игровую экипировку, но накладок хватит, чтобы мы могли немного поколотить друг друга, если захотим. Мы с Беком еще захватили несколько оранжевых мини конусов, которые я ставлю на выступ перед домашней скамейкой вместе с несколькими бутылками воды.

— Хорошо, — говорит Джиджи, сияя. Она делает несколько кругов перед нами. — Я ваша покорная ученица.

Беккет тихо стонет.

— Не говори таких вещей. Я не могу кататься со стояком.

Ее улыбка становится еще шире.

— Кажется, я тебя раскусила, — сообщает она ему.

— Правда?

— Да. Ты — парень, который располагает к себе разговорами о сексе. — Она показывает на меня большим пальцем. — А он сварливый молчаливый парень. — Она пожимает плечами. — Мне нравится знать, какие люди меня окружают.

Мне тоже. Полагаю, у нас это общее. Еще кое-что у нас общее, — это полная самоотдача нашему виду спорта. Как только мы начинаем, Джиджи полностью сосредотачивается на текущей задаче. Полностью и непримиримо.

— Хорошо, итак, это первое упражнение, — хрипло начинаю я. — Все дело в моментах. Профессиональные игроки знают, как создавать голевые моменты.

Беккет хватает конусы и катается вокруг, чтобы расставить их. Он выбирает несколько стратегических точек: одна перед воротами, две по бокам.

Некоторые люди ворчат и жалуются на тренировки. Они думают, что ничто и никогда не сможет по-настоящему подготовить их к принятию решений за доли секунды и непредвиденным сценариям, возникающим во время реальной игры. Лично я считаю, что это чушь собачья. Да, инстинкт очень много значит. Но практика всегда приводит к совершенству.

— Бек будет лезть в твое личное пространство, — предупреждаю я ее.

Собственно, именно поэтому я и попросил его помочь. Данн — один из самых агрессивных защитников в команде, и он знает, как сделать жизнь другого игрока клаустрофобной.

— Но в этой ситуации он не единственный, кто наседает на тебя. У тебя есть еще два парня, или, скорее, девушки, поправляю я, пока Беккет бросает еще один конус за ворота. — Так что, если ты развернешься и решишь, что сможешь так просто сбежать — не-а. Не сможешь. Твоя цель не в том, чтобы вырваться и забить самой. Отдай пас мне или кому-нибудь из наших товарищей по команде, — говорю я, указывая на различные оранжевые маркеры.

— Поняла.

— Готова? — Я откатываюсь в случайное место между воротами и синей линией.

Она постукивает клюшкой по льду.

— Давай сделаем это.

Улыбаясь ей, я бросаю шайбу и бросаю ее в сторону борта.

Джиджи мчится к цели как ракета. Беккет следует за ней по пятам, практически дыша ей в затылок. Ее клюшка соприкасается с шайбой как раз в тот момент, когда он толкает ее локтем и пытается завладеть шайбой.

На мгновение я задумываюсь, может это была плохая идея. Мой рост сто девяносто пять сантиметров. Бека — сто восемьдесят восемь. Мы превосходим ее силой и размерами до пугающей степени. Но Джиджи держится, толкается плечом, и я слышу ответное ворчание Бека. Пока они борются за контроль, я остаюсь на своей позиции, ожидая, когда она что-нибудь предпримет.

Наконец ей удается завладеть шайбой, но далеко от меня или какого-либо из конусов. Блестящий черный диск упускает все потенциальные клюшки и покрывается льдом по пути к бортам.

— И тут бы твои соперники вышли вперед, — говорю я ей, когда они с Беком подъезжают на коньках.

Щеки Джиджи за козырьком шлема раскраснелись.

— Не обязательно.

— Мой левый нападающий уже стоял бы прямо там, в углу, пуская слюнки. Ты только сделала ему отличную передачу. Ты не хочешь туда пасовать.

— Эй, я пытаюсь. Этот зверь наседал на меня.

— Оуу, спасибо, — говорит Беккет, выглядя довольным.

Я закатываю глаза.

— Хорошо, давай еще раз.

Мы повторяем одно и то же упражнение почти десять раз, и каждый раз Джиджи не может добиться нужного ей контроля. Однако, когда прорывается на каток — она абсурдна. Одна из элитных игроков, от которых у тренеров текут слюнки. Ее работа на грани безумия. И я видел запись ее игры — она умеет находить возможности для бросков или передач буквально из воздуха.

За тем исключением, когда она находится в закрытом пространстве.

— Это не работает. — Ее голос звучит измотанно.

— Иди сюда.

Она катится ко мне, снимая шлем, чтобы вытереть пот со лба. Мне необъяснимо горячо видеть, как она это делает. И вид ее косы, перекинутой через плечо, вызывает странное первобытное желание потянуть за нее и притянуть к себе, чтобы я мог провести языком по ее сжатым от досады губам.

Я вырываюсь из этого состояния и пытаюсь сосредоточиться.

— Бек, давай поменяемся, — зову я. — Я в защите.

Он катится к скамейке запасных, где открывает одну из бутылок с водой. Залпом выпивает половину, пока я говорю с Джиджи.

— Я хочу, чтобы ты выложилась на полную, хорошо? Максимально дави на меня. Обращай внимание, как я двигаюсь.

Теперь это наше сражение, и напряжение которое было на гала-концерта возвращается. От близости мой пульс учащается, во рту пересыхает. Слыша ее тяжелое дыхание, я думаю о том, какие бы звуки она издавала, пока я трахал бы ее.

Она ставит клюшку между моими коньками, пытаясь вырвать шайбу. Я откатываюсь, успешно уходя от нее и разворачиваюсь всем телом. Я откатываюсь меньше, чем на метр, снова разворачиваюсь и пасую шайбу прямо Беккету. Он забрасывает ее в сетку.

— Ох, парни, я вас ненавижу. У вас это выглядит так просто. — Неохотное восхищение мелькает на ее лице.

Я не меняюсь обратно с Беккетом, хотя мог бы. Думаю, мне нравится, когда она рядом. Я прессую ее, и на этот раз у нее получается отдать передачу Беккету. Скорость, с которой летит шайба, свидетельствует о силе ее бросков. Это слишком быстро для него, он не успевает поймать клюшкой, и ошибка его, а не ее.

— Это было хорошо! — Говорю я ей, восхищенно кивая. — Действительно хорошо. Давай попробуем снова.

В течение следующего часа мы жестко тренируем ее, и даже когда поначалу есть ошибки, она быстро адаптируется и справляется со всем, чем мы ее нагружаем.

— Потренируй глубокие приседы в коленях, — советует ей Беккет. — И не только потому, что в них твоя задница хорошо смотрится.

Она хихикает.

— Это поможет тебе быстрее менять направление движения.

Она кивает. После следующего броска шайбы она поворачивается так резко, что это застает меня врасплох, и шайба отлетает от ее клюшки быстрее, чем у меня появляется шанс побороться за нее. Идеальный пас на Беккета приводит к великолепному голу прямо с черного хода.

Джиджи вскидывает руки в победном жесте.

— Вот о чем я говорю, сучки.

На моих губах появляется улыбка. Однако я не позволяю ей проявиться, потому что уверен — надо мной будут смеяться. Но я не могу отрицать, что горжусь ее успехами.

— Ладно, — объявляет она. — Как всегда говорит тренер Эдли, давайте закончим это дерьмо на высокой ноте.

Мы катимся к скамейке, чтобы допить оставшуюся воду.

— Так ты пытаешься попасть в сборную США, да? — Говорит Беккет.

Джиджи убирает свою пустую бутылку.

— Ага.

— Я не могу понять, почему они не выбрали тебя. Ты до смешного хороша. Райдер показывал мне запись твоей игры, и ты одна из лучших игроков, которых я видел.

Она смотрит на меня, ухмыляясь.

— Ты показываешь людям записи со мной? Это так мило. Я знала, что ты одержим мной.

Я закатываю глаза.

Мы возвращаемся в раздевалки, чтобы переодеться в нашу уличную одежду. Мы с Беком не утруждаем себя принятием душа, так как едем прямо домой. Потом мы снова собираемся на улице и идем к нашим машинам. Парковка освещена парой прожекторов, поэтому легко разглядеть благодарность, сияющую в грифельно-серых глазах Джиджи.

— Спасибо вам за это, — говорит она нам обоим, но ее взгляд прикован ко мне. — Давайте повторим? Может, на следующей неделе?

— Звучит заманчиво, — резко говорю я.

— У тебя есть планы на эти выходные? — Спрашивает ее Беккет.

— Пока не знаю. А что?

— В пятницу у нас собирается народ. Ты тоже приходи.

Я бросаю на него взгляд, на который он отвечает подмигиванием. Я знаю, что он задумал. Беккет прозрачен, как стекло. В основном потому, что он никогда не пытается скрывать своих намерений.

Но Джиджи все еще смотрит на меня. Размышляет. Затем она пожимает плечами и говорит:

— Может быть, — прежде чем сесть в свою машину и уехать.