Эффект Грэхема

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

ДЖИДЖИ

Всего лишь мгновение во времени

Райдер в костюме выглядит как чистый секс и мне требуется вся сила воли, чтобы не трахнуть его в туалете на церемонии в Зале Славы. Я не представляла, как это будет сложно — иметь горячего мужа-хоккеиста ростом сто девяносто пять сантиметров. Я хочу трахаться с ним все время, и это настоящая проблема.

Но сегодняшний вечер посвящен моему отцу, поэтому я держу свои мозги подальше от канавы, целомудренно держу своего мужа за руку и считаю часы до того, как мы окажемся в постели.

Церемония была более эмоциональной, чем я ожидала. Я плакала во время нее, гордость наполняла мою грудь, когда бывший главный тренер Бостона почтил моего отца прекрасной речью. Сейчас вечеринка, и мы, к сожалению, застряли на том, что я ненавижу больше всего: общаться. К счастью, у меня есть Райдер и Уайатт, с которыми я могу разделить эту пытку. Мама, похоже, не возражает против общения. Или, может быть, ей просто приходилось так много заниматься этим на протяжении многих лет, как для своей карьеры, так и для его, что она хорошо умеет притворяться.

— Грег, я бы хотел познакомить тебя с моими детьми, Джиджи и Уайаттом. — Папа появляется с пожилым седовласым мужчиной.

Мужчина кажется смутно знакомым, а потом папа представляет его, и оказывается, что они играли вместе один сезон двадцать лет назад, когда папа был новичком, а Грег — опытным ветераном.

— А это мой зять, Люк.

Меня поражает, как меньше чем за месяц папа научился произносить слово зять с такой легкостью, как будто Райдер был частью семьи много лет.

— О, этот парень не нуждается в представлении, — с усмешкой говорит Грег, протягивая Райдеру руку. — Люк Райдер! Чувак, я слежу за твоей карьерой со времен Чемпионата мира среди юниоров. Не могу дождаться, когда ты отправишься в Даллас и посмотрим, что ты там будешь делать.

— Я тоже, — говорит Райдер.

Они болтают несколько минут, а затем наша группа переходит к новому собеседнику.

На этот раз это тренер из Детройта. Один из номинантов этого года — бывший игрок Ред Уингз.

Папа снова представляет Райдера, хотя на этот раз он добавляет неожиданную реплику, которая заставляет меня приподнять бровь.

— Люк будет тренировать “Хоккейных королей” в августе, — говорит он парню. Он бросает взгляд на Райдера. — Тренер Белов будет помогать нам в один из дней на семинаре по броскам. Так что вы двое поработаете вместе, узнаете друг друга по лучше.

— С нетерпением жду этого, — говорит Райдер, и я вижу, как он изо всех сил старается сохранить нейтральное выражение лица.

Как только Белов уходит, Райдер смотрит на моего отца, который спрашивает:

— Что?

— Это был ваш способ предложить мне место тренера в “Хоккейных Королях”?

— О, мне нужно было сделать официальный запрос? Я просто подумал, что ты скажешь да.

Уайатт фыркает.

Я потягиваю шампанское. Впервые в жизни я, возможно, действительно получаю удовольствие от одного из этих мероприятий. Поэтому, конечно, вселенная решает все разрушить.

Брэд Фэрли направляется к нам.

— Дерьмо, — бормочу я себе под нос.

Райдер проследил за моим взглядом и тут же потянулся к моей руке.

Папа замечает идущего к нам и уверенно смотрит на меня.

— Все будет хорошо.

Так и есть. Сначала. Фэрли просто пожимает папе руку, поздравляет его с оказанной честью. Затем он поздравляет меня и Райдера с нашими чемпионатами. Мне удается подавить свое негодование, когда они с папой обсуждают предстоящий Чемпионат мира среди женщин. Он пройдет через две недели, и меня крайне раздражает, что я могла бы сыграть в нем. Я все еще чувствую, что провалилась, но продолжаю заставлять себя помнить слова Райдера. Это всего лишь мгновение во времени. Будут и другие мгновения.

Все дружелюбно и вежливо — пока Фэрли не заговаривает о своей дочери. Начинается все безобидно: он рассказывает маме о том, что Эмма проходит прослушивания на роли на Западном побережье. Затем я вижу, как он смотрит на меня, и черты его лица напрягаются.

— Эмма упоминала, что это зимой вы случайно встретились.

Я киваю.

— Встретились.

— Она была очень расстроена, когда вернулась домой. — Его тон остается осторожным, но в глазах читается обвинение.

— Мне жаль это слышать, — отвечаю я так же осторожно.

На мгновение воцаряется тишина.

Затем Брэд отпивает шампанское, опускает бокал и вздыхает.

— Из вас двоих, должен сказать, я ожидал, что ты будешь более зрелой, Джиджи. Ты могла бы позволить себе проявить к ней немного милосердия.

О нет, он этого не сделал.

И по иронии судьбы, ему стоит беспокоиться не о моей реакции. Он только что назвал меня незрелой и не милосердной в присутствии моего мудака-мужа, моего мудака-брата и моего мудака-отца. Это достаточно плохой ход.

Но он спровоцировал маму-медведицу.

— Я так не думаю, Брэд, — рявкает моя мать резким голосом. — При всем моем уважении — а я действительно уважаю вас — не пытайтесь воспитывать моего ребенка. Идите воспитывайте своего собственного. У нее есть проблемы, которые нужно решить.

Его глаза вспыхивают.

— Эмма не сделала ничего плохого.

— Эмма голышом залезла в мою постель и пыталась трахнуть моего мужа, — вежливо говорит мама, в то время как мой брат кашляет в ладонь, чтобы удержаться от смеха.

Фэрли поражен. Он быстро поворачивается к моему отцу, который кивает и говорит:

— Все так и было.

— Господи. Гаррет. — Его пристыженный взгляд возвращается к моей маме. — Ханна. Я понятия не имел. Я... приношу извинения от имени моей дочери.

— Брэд. Нет. Тебе не за что извиняться, — вмешивается папа, потому что, в конце концов, Брэд Фэрли не сделал ничего плохого. Он просто пытался быть хорошим отцом, балуя свою дочь, компенсируя то, что ее мать бросила их обоих. — Мы просто убедительно просим вас не говорить с нашей дочерью о вещах, о которых вы ничего не знаете.

— Понятно. — Фэрли кивает, все еще выглядя подавленным.

Мгновение спустя он, спотыкаясь, уходит в оцепенении, допивая шампанское.

Вздыхая, я смотрю на своих родителей.

— Вы не должны были рассказывать ему о том, что сделала Эмма. Я чувствую... — Я замолкаю, вспоминая все, что Райдер советовал мне. Затем я пожимаю плечами, улыбаясь мужу. — Вообще-то, нет. Я не чувствую себя плохо. Она сама во всем виновата.

Райдер ухмыляется.

— Это моя девочка.