Эффект Грэхема

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ДЖИДЖИ

Эта часть проста

— Оу, вау, ты не шутил.

Я в замешательстве оглядываю комнату Райдера. Я нервничала, когда впервые переступила порог этой комнаты. Потому что, на самом деле, что я делаю наедине с этим парнем в его спальне? Но один взгляд на мое скучное окружение, и мой природный интерес берет верх.

— Ты уверен, что не служишь в армии?

Он обдумывает это.

— Нет, не служу, — наконец говорит он.

— Это была шутка? Боже мой. Ты пошутил.

— Заткнись.

Я ухмыляюсь. Мне нравится подначивать его. Это весело. К тому же всегда есть шанс пятьдесят на пятьдесят, что я смогу проникнуть сквозь его внешность сварливого придурка и выдавить пару убийственных ухмылок.

Я продолжаю любоваться его спальней. Она убрана как с иголочки, нигде ни единого намека на беспорядок. Ни безделушки, ни фотографии. У него двуспальная кровать. Комод. Единственные вещи на его столе — это телефон, ноутбук, несколько учебников и небольшая стопка книг. Кровать идеально застелена. Пол пропылесосен и блестит. Я даже заглядываю под кровать и обнаруживаю, что там нет ни пылинки. Он явно часто там убирается. Теперь я понимаю, почему он настаивал, что должен был заметить цепочку с крестиком той цыпочки Кармы.

— Ты закончила? — вежливо спрашивает он.

— Можно мне заглянуть в твой шкаф? — Я умоляю. — Пожалуйста?

Он закатывает глаза.

— Развлекайся.

Я открываю дверь. Конечно же, она организована, как у военного. Все висит идеально. Очень волнующая цветовая палитра из черного, серого и денима.

— В полку с трусами тоже заглянешь? — растягивает он слова.

Это заставляет меня покраснеть.

— Извини, я слишком любопытна. Я просто удивлена, как мало у тебя вещей.

— Вещи переоценивают.

— Ты такой глубокий, Райдер. Настоящий старик Платон.

Он растягивается на кровати и берет пульт.

— Хочешь что-нибудь посмотреть?

Я поставила свое пиво на тумбочку. Когда я только пришла, он прихватил нам пару бутылок светлого. Я думала, мы посидим в гостиной, но он предложил подняться наверх. И вот мы здесь.

Я пытаюсь не позволять своему взгляду задерживаться на нем. Его обтянутые джинсами ноги вытянуты перед собой, ступни босые. На его синей футболке рисунок серфингиста, и внезапно я представляю это длинное сильное тело, склонившееся над доской для серфинга, и меня пронзает легкий трепет.

Я продолжаю бродить по пустому пространству. Я на взводе. Если я подойду к кровати, я не знаю, что произойдет.

Ну, я знаю.

И мое тело готово к этому. Умоляет меня подойти к нему поближе.

Но мой разум подсказывает мне ни с чем не торопиться сегодня. То, что он заставил меня кончить в душе несколько дней назад, не означает, что я не должна действовать осторожно.

— Итак. Твои соседи по комнате пошли сегодня вечером на концерт? — Я прислоняюсь к комоду.

— Да. Какой-то новый рэпер с худшим сценическим псевдонимом, известным человеку. Без шуток — его зовут Визза Биллити.

— Подожди, Визза в Бостоне? — Восклицаю я. — Моя соседка одержима им. Если бы я знала, я бы осталась в городе и попыталась достать нам билеты.

— Ах да, я и забыл. Ты же была там на этих выходных.

— Ты не забыл. Продолжай. Просто спроси, как все прошло с моими родителями.

— Прекрасно. Как все прошло?

Он откидывается на спинку кровати и поднимает одно колено, поставив на него бутылку пива.

— Это было здорово, — отвечаю я. — Мы запоем смотрели ужасное реалити-шоу. Мы все зависимы.

Райдер звучит сомнительно.

— Гаррет Грэхем смотрит реалити-шоу.

— Смотрит, когда мы его заставляем. — Я смеюсь. — Тем не менее, он подсел. Пара, за которую он болеет, такая токсичная. И да, я упоминала твое имя кучу раз.

— Что он сказал?

Я думаю о неохотном признании отца.

— Он сказал, что ты отличный игрок.

Райдер прищуривает глаза.

— Он сказал, — настаиваю я. — Потому что так и есть. Он считает тебя проблемным не поэтому.

— Значит, он считает меня проблемным. — Его широкие плечи немного опускаются.

— Он думает, что у тебя проблемы с поведением. Но ты уже знал это.

Взгляд Райдера опускается на его руки. Это восхитительно застенчиво, что каким-то образом делает его в моих глазах намного сексуальнее.

— Он не единственный. Друг из профи сказал мне, что команда, задрафтовавшая меня следит, как ястреб. У Далласа новый генеральный менеджер, и он не совсем уверен во мне.

— Ну, сам знаешь, что твоя репутация опережает тебя. — Я многозначительно смотрю на него. — Есть ли шанс, что ты захочешь поделиться тем, что произошло на Чемпионате мира среди юниоров? Потому что многим людям любопытно. Включая моего отца.

Он просто смотрит на меня. Молча.

— Ага, о чем я только думала? Глупо было задавать этот вопрос мистеру разговорчивому. — Я поднимаю бровь. — Знаешь, у тебя действительно плохая привычка никогда не говорить ни о чем важном.

— Это неправда. Мы все время говорим о хоккее.

— Хоккей не в счет. И ты знаешь, что это не то, что я имею в виду. — Я тянусь за своим пивом и делаю глоток, прежде чем поставить его обратно на комод. — Это не убьет тебя, если ты иногда будешь делиться. Даже незначительными вещами. Как, например, то, что ты имеешь против вещей.

— Вещей? — повторяет он.

Я использую воздушные кавычки, чтобы повторить его более раннее понимание.

— “Вещи переоценивают”. Ладно, круто — почему? Тебе не нравится беспорядок? Ты помешан на чистоте? Я имею в виду, ладно, очевидно, что ты помешан на чистоте. Но не слишком ли это экстремально? В этой комнате почти нет личных вещей. Ощущения, как в гостиничном номере. — Я обвожу рукой все вокруг нас. — Давай, ты должен дать мне что-нибудь.

Он на мгновение задумывается, явно испытывая неловкость.

— Я постоянно переезжал, когда был ребенком, — наконец отвечает он. — Много вещей украли.

— Ты переезжал со своей семьей?

— Приемными семьями. — Слова отрывистые, хриплые.

Я смягчаюсь.

— О, я этого не знала.

Он делает глоток пива.

— Большинство домов были переполнены. Дети дрались за игрушки, за внимание. Было легче не иметь за что драться или что у меня украли. Если в этом есть смысл. — Он пожимает плечами в своей фирменной манере. — Опрятность — это тоже привычка тех дней. Раньше у нас были неприятности, если мы не содержали комнату в чистоте.

— Посмотри-ка, — говорю я ему. — Ты видишь, что происходит?

— Что?

—У нас с тобой настоящий разговор.

— Блядь. Ты права. Иди сюда.

Райдер много не говорит, но когда он это делает — это значит многое. В этих двух словах — иди сюда — столько тепла. Его голубые глаза говорят мне, что мы закончили разговор.

Я подхожу и становлюсь в ногах кровати.

Он приподнимает бровь.

— Ты собираешься сесть?

— Ты этого хочешь?

— Да.

Мое сердце бешено колотится. Поскольку я не взяла с собой сумочку, я достаю телефон и удостоверение личности из заднего кармана и бросаю их на тумбочку. Затем я присоединяюсь к нему на матрасе и сажусь, скрестив ноги.

Мой взгляд переходит на черный экран телевизора.

— Так мы что-нибудь смотрим?

— Ты этого хочешь?

— Нет.

Он делает большой глоток пива. Я улыбаюсь, когда замечаю браслет на его запястье.

— Ты действительно не производишь впечатления человека, предпочитающего браслеты дружбы, — откровенно говорю я.

— Я и не предпочитаю.

— Поняла. Значит, это вина чрезмерно сентиментального лучшего друга.

— Сто процентов. Клянусь, этот чувак плачет на любом фильме с собакой. Я подумал, что у него будет нервный срыв, если я отрежу эту штуку. Хотя, теперь я вроде как привык к этому.

Райдер поворачивается, чтобы поставить свою бутылку на другую прикроватную тумбочку.

— Ты все еще испытываешь стресс? — Его голос хриплый.

— Очень сильный.

Я придвигаюсь к нему ближе. Я кладу руку ему на бедро.

Он смотрит на нее, потом на меня. Слегка удивленный.

— Моя рука на твоем бедре, — говорю я ему.

— Я заметил.

Он улыбается, и у меня перехватывает дыхание от этого зрелища.

Затем он хихикает.

— Мне нравится, как ты объявляешь о своем шаге. “Моя рука на твоем бедре”, — передразнивает он. — Знаешь, большинство людей просто сделали бы это, а затем подождали бы, сработает ли.

— Что я могу сказать? Я бунтарка.

— Понял. Итак, какой следующий шаг, бунтарка? — спрашивает он с несвойственной ему игривостью.

— Спроси меня, можешь ли ты поцеловать меня.

Его веки тяжелеют.

— Можно я тебя поцелую?

— Нет, — отвечаю я. — Мне это не интересно.

Он отрывисто смеется.

— Ха. Видишь, я сделала это только для того, чтобы рассмешить тебя.

— Что у тебя за навязчивая идея — смешить людей?

— Не людей. Только тебя. Иначе ты пугающий.

— Пугающий? — Его голос снова становится хриплым. — Тебе действительно страшно со мной?

— Иногда. Хотя и не в этом смысле, — спешу добавить я. — Я нервничаю, когда не знаю, о чем кто-то думает.

— Хочешь знать, о чем я думаю?

— Я почти уверена, что знаю, о чем сейчас ты думаешь.

Я провожу рукой по его бедру в медленной ласке.

— Да? И о чем же?

— Ты думаешь, что хочешь, чтобы я переместила руку примерно, ну, на пару сантиметров влево.

Он задумчиво кивает.

— И что потом?

— Тогда ты захочешь, чтобы я расстегнула молнию на твоих штанах. Как я справляюсь? Читаю твои мысли?

— Совершенно неправильно.

У меня от удивления отвисает челюсть.

— Правда? Это не то, о чем ты думаешь?

Он на дюйм приближается, и меня окружает его знакомый аромат. Древесный и мужской.

— Нет, я думаю, что хочу просунуть руку тебе под юбку и поиграть с твоей киской.

— О! - взвизгиваю я.

— Но сначала... — Его лицо близко к моему. Он так хорош собой, что у меня снова перехватывает дыхание. — Можно я тебя поцелую?

Я молча киваю, и его рот накрывает мой. Его поцелуи такие же захватывающие, какими я их помню. Медленные и дразнящие. Глубокие и одурманивающие. Его губы касаются моих, и каждый раз, когда я пытаюсь углубить поцелуй, он слегка отстраняется. Мое дыхание становится поверхностным. Следующее, что я помню, он сажает меня к себе на колени, так что я оказываюсь верхом на нем. Мои руки обвиваются вокруг его шеи. Его пальцы обнимают меня за талию, поглаживая там, где край моего тонкого свитера встречается с поясом джинсовой юбки. Он находит обнаженную кожу, и мое тело начинает шипеть.

На этот раз, когда я углубляю поцелуй, он позволяет мне. Он издает мягкий, рычащий звук из глубины своего горла, и это самая горячая вещь, которую я когда-либо слышала. Когда мой язык скользит по его языку, я осознаю, что мой телефон вибрирует.

— Уфф, — бормочу я. — Мне нужно это проверить.

— Нет, — бормочет он в ответ, кладет руку мне на щеку, чтобы поцеловать снова.

— Я должна. Майя в эти выходные едет на поезде до Манхэттена и обратно и пообещала, что напишет мне, когда будет возвращаться. Хочу убедиться, что она в порядке и вернулась домой.

Когда я наклоняюсь к тумбочке за телефоном, Райдер мучает меня, целуя в шею, зарываясь лицом в мою кожу. Я дрожу от того, как это приятно.

— Дай я просто отвечу ей... — Я замолкаю, когда вижу экран.

КЕЙС:

Хочешь потусоваться сегодня вечером?

— Забудь, — говорю я немного слишком быстро. — Это не она.

От Райдера не ускользает перемена в моем тоне.

— Да? Тогда кто?

— Кто-то другой.

Пока я пытаюсь убрат телефон, он смотрит на экран. Увидев уведомление, он издает низкий, издевательский смешок.

— Хмм. Может нам сказать ему?

— Не будь задницей. — Вздохнув, я откладываю телефон в сторону.

— Нет, может быть, нам стоит. — Его голос шелковистый. В нем слышны нотки провокации. — Давай расскажем ему, как ты оказалась у меня на коленях... — Он тянет меня обратно на упомянутые колени, затем прерывает мой удивленный писк еще одним страстным поцелуем. Он слегка приподнимает губы, его дыхание щекочет меня. — Давай расскажем ему, как сильно тебе нравится чувствовать мой язык у себя во рту.

— Кто сказал, что нравится? — У меня перехватывает дыхание, потому что его губы исследуют мои, его язык дразнит меня, доводя до забвения.

Он снова прерывает поцелуй. Теперь мы оба тяжело дышим.

— Тебе это нравится, — насмехается он.

— Тебе это тоже нравится, — поддразниваю я в ответ.

— Да, нравится, — рычит он, прежде чем наши губы соприкасаются.

Это самые жаркие поцелуи в моей жизни. Голодные и отчаявшиеся. И как раз в тот момент, когда я думаю, что мое сердце не может биться быстрее, его руки пробираются ко мне под свитер. Я ахаю, когда он снимает его через голову и бросает на чистый деревянный пол. Он смотрит на мой тонкий бюстгальтер, словно очарованный им. Мои соски торчат прямо сквозь едва заметный материал.

Райдер закусывает губу. Он протягивает руку и играет с контуром одного твердого бутона.

— Я хочу тебя обнаженной, — бормочет он.

— Тогда раздень меня.

Не говоря больше ни слова, он стягивает мой лифчик через голову. Он падает на пол вместе с моим свитером. Следующее, что я помню, я лежу на спине, а его руки на поясе моей юбки и трусиков. Он стаскивает их вниз по моим ногам. И тоже отбрасывает.

Я лежу обнаженная. Полностью в его власти. Ерзаю. Тем временем он остается полностью одетым, пока его глаза восхищаются моим телом.

— Что ты делаешь? — Слабо спрашиваю я. Мне не терпится, чтобы он что-нибудь сделал.

— Восполняю пробелы. Ты даже не представляешь, насколько ты невероятна.

Я сглатываю. Я начинаю чувствовать себя уязвимой под его пристальным изучением. Наконец, он смилостивился надо мной. Его большая умелая рука скользит вверх по моему животу, вдоль грудной клетки, обхватывает одну грудь. Удовольствие проносится по мне. Мои бедра слегка выгибаются, привлекая его взгляд между моих ног.

— Такая, блядь, милая, — бормочет он. — Раздвинь ноги. Шире. Дай мне на тебя посмотреть.

Это так эротично — видеть, как он вот так смотрит на мое самое интимное место. Он прикасался ко мне в душе, его пальцы были внутри меня, но прямо сейчас я для него — настоящее пиршество.

Явно взволнованный, он отводит от меня взгляд. Он пощипывает один сосок, прежде чем подняться с кровати.

— Куда ты идешь?

Однако далеко он не уходит. Он встает на колени на полу, его глаза блестят, когда он медленно подтягивает мое тело к изножью кровати. Когда моя задница достигает конца, он обеими руками раздвигает мои бедра. Мой пульс учащается.

Он чертыхается.

— Ты не представляешь, как сильно я хотел сделать это тогда вечером. Если бы нас не прервали...

— Что же тогда?

— Мой язык был бы внутри тебя.

Этот восхитительно грязный рот опускается ниже, и оставляет долгий, томительный поцелуй у меня между ног. С грубым стоном он лижет горячую полоску вдоль моего клитора.

Мои бедра отрываются от кровати.

Это заставляет его усмехнуться. Его язык мгновение играет с моим клитором, в то время как один палец прокладывает дорожку от моей щели к моему отверстию, которое наливается желанием.

Он просовывает палец внутрь, затем поднимает голову и улыбается мне. Почти дико.

— Почему ты такая мокрая?

— Ты знаешь почему, — выдыхаю я.

— Скажи это.

— Потому что я возбуждена. Ты меня возбуждаешь.

В этой моменте есть что-то безумно эротичное. Солнце только сейчас начинает садиться, его лучи проникают сквозь прозрачные занавески. Те же самые блики играют на его великолепном лице и заставляют его голубые глаза сиять, отблеск возбуждения становится более заметным. Не думаю, что когда-либо видела более сексуальное зрелище, когда он облизывает губы, прежде чем снова опустить голову. Он одобрительно урчит, обхватывая губами мой клитор и нежно посасывая. Как будто у него есть все время в мире, он дразнит мое тело, подводя меня все ближе и ближе к краю.

Я начинаю крутиться, ерзать на матрасе.

Он поднимает голову.

— Ты кончишь, если я продолжу так делать? Или ты предпочтешь кончить, пока я тебя трахаю?

— И то, и другое.

Его губы одобрительно кривятся.

— Жадная девчонка.

На моей груди появляется румянец. Вся грудная клетка горит от жара желания. И возбуждения. Адреналина. Райдер добавляет еще один палец, а затем толкается обоими, пока его язык ласкает мой клитор. Он поддерживает этот темп, пока я не начинаю стонать, запустив одну руку в его волосы.

— Продолжай делать именно это, — умоляю я.

Когда наступает оргазм, он прокатывается по мне горячей волной. Чистое блаженство танцует по моим нервным окончаниям, и мои бедра дергаются, прижимая меня ближе к его голодному рту, удерживая его голову на месте.

Он одобрительно рычит и принимает это как чемпион. К тому времени, как я отпускаю его, он уже посмеивается.

— Это было так горячо.

Я все еще хватаю ртом воздух, обнаженная и дрожащая, когда он встает и начинает раздеваться. Он снимает рубашку. Позволяет ей упасть. Он огромен. Его рост. Его мускулистая грудь. Когда его пальцы расстегивают пуговицу на джинсах, я сажусь и ползу к нему на четвереньках.

— Срань господня, ты даже не представляешь, как хорошо ты сейчас выглядишь. — Он стонет и тянется к молнии.

— Позволь мне. — И затем я опускаюсь на колени, протягивая к нему руки. Я так сильно хотела прикоснуться к нему в душе на днях, а он мне не позволил. Теперь он в моей власти.

Я расстегиваю молнию на штанах, просовываю пальцы под пояс, а затем стягиваю джинсы и боксеры с его бедер. Секунду спустя его внушительный член подпрыгивает и устремляется к пупку. Я видела его очертания в душе, но теперь он настоящий, плотный и тяжелый в моих руках.

— Не могу поверить, что ты просто разгуливаешь с этой штукой в штанах, — говорю я, чувствуя легкое головокружение. В хорошем смысле. Он намного больше, чем я привыкла, но я не могу дождаться, когда почувствую его внутри себя.

Он улыбается мне.

— Это миленько с твоей стороны.

— О, ты использовал слово миленько в предложении.

Я начинаю поглаживать его, вызывая вспышку тепла в его глазах.

— Я думаю, может быть, тебе нужно найти лучшее применение для своего умного рта, — предлагает он.

— Действительно. Потому что мне нравится использовать его, чтобы подшучвать над тобой.

— Тебе могло бы больше понравиться отсасывать у меня.

Мой пульс учащается.

— Знаешь, наверное, ты никогда не был таким разговорчивым.

— Да. Эта часть проста, — говорит он, пожимая плечами.

— Какая часть?

— Говорить, как я хочу заставить тебя почувствовать себя хорошо. Говорить, как хорошо ты заставляешь чувствовать меня. Это тот вид разговоров, в которых я прилично разбираюсь.

— Тогда, я думаю, нам нужно делать это намного чаще, — тихо говорю я. — Если я захочу поддержать твой разговор.

Я соскальзываю с кровати на пол. Я беру его в рот, наполняясь его первым настоящим вкусом. Мне нравится. И мне нравятся звуки, которые он издает. Каждый звук — музыка для моих ушей. Иногда он ругается. Шипит. Стонет. В какой-то момент он назвал меня хорошей девочкой. И это оказалось моим фетишем, о котором я даже не подозревала.

Я смотрю на него снизу вверх и глубоко всасываю.

Он смотрит в ответ и говорит:

— Я хочу тебя трахнуть. Ты позволишь мне трахнуть тебя, Джиджи?

Я хнычу в ответ. Моя киска снова пульсирует. Набухшая и нуждающаяся.

— Пожалуйста.

Он поднимает меня с ног и ведет обратно на кровать. Его тело теплое, сильное, когда он осторожно опускается на меня. Его губы находят меня в поцелуе, и я чувствую, как он тянется к верхнему ящику тумбочки. Затем он останавливается.

— О черт. Я не знаю, есть ли у меня презервативы. — Он задумчиво смотрит на меня. — Могу я взять один из твоей коробки, в которой пятьсот штук?

— Отвали. — Я начинаю смеяться.

Он ухмыляется.

— У тебя действительно нет презерватива?

— Есть. Просто хотел сделать акцент на твоих массовых закупках презервативов.

— Я же говорила, они не...

Он заставляет меня замолчать поцелуем. Затем хватает презерватив. Из упаковки нормального размера. Он надевает его и направляется между моих ног, и я ахаю, когда его кончик касается моего отверстия.

— Ты в порядке? — грубо спрашивает он.

— Ага, просто давно этим не занималась.

— Я буду нежен, — говорит он тоном, в котором нет ничего нежного. Его голос — чистый гравий. А его тело — это чистая сила, но он остается верен своему слову. Он входит в меня так нежно, что я начинаю потеть от предвкушения.

— Господи, — выдыхает он. — Да. Ты ощущаешься потрясающе.

Очень медленно он продвигается все глубже. Сантиметр за сантиметром, пока полностью не погружается внутрь меня. Его размеры устрашают. Не думаю, что я когда-либо чувствовала себя такой наполненной. Я чувствую его контроль, осторожность, с которой он входит на всю длину, стараясь не причинить мне боль. Я чувствую, как дрожат его плечи.

Я провожу ногтями по его жилистой плоти.

— Я почти уверена, что мне пообещали лучший трах в моей жизни, — напоминаю я ему, и он давится смехом.

Затем его губы оказываются у моего уха, когда он шепчет:

— Все, что пожелаешь, Жизель.

Он начинает медленно. Растянутый темп — настоящая пытка. Скользит внутрь и наружу, в то время как мои внутренние мышцы сокращаются, пытаясь поймать его в ловушку внутри.

— Жадная, — снова шепчет он.

— Очень жадная, — бормочу я, затем издаю стон, когда он снова входит в меня.

Это тот вид секса, от которого перехватывает дыхание в мучительном ожидании, потому что темп мучительный.

— Ты можешь кончить только от этого? — Его бедра двигаются. Рот занят. Губы исследуют мою шею. Зубы впиваются в мое плечо, пока он обхватывает мою грудь, разминая, играя с напрягшимся соском.

— Наверное, нет, — признаю я. — Мне нужно прикоснуться к клитору.

— Да, сделай это. Дай мне посмотреть.

Он меняет позу, поднимаясь на колени. И хотя мне не хватает тепла его груди на своей, нет ничего горячее, чем видеть его внутри меня, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Сделай это, — призывает он. — Покажи мне.

Я кладу руку себе между ног. Медленно провожу подушечками пальцев по набухшему пучку нервов, который, черт возьми, почти готов взорваться.

Его руки обвиваются вокруг передней части моих бедер, когда его бедра сгибаются и отступают. Он смотрит, как он трахает меня. Смотрит, как я прикасаюсь к себе.

— Так ты кончаешь, когда одна?

Я киваю.

— Только клитор? Без пальцев?

— Не всегда.

— Что, если я как-нибудь приду и помогу тебе? Буду трахать тебя своими пальцами, пока ты уделишь время клитору.

— А как же...? — Становится трудно дышать. — Почему не своим членом?

— И им тоже. Я отдам тебе любую часть себя, какую ты захочешь. Если это доставит тебе удовольствие, бери что угодно.

— Мне нравится этот Райдер, — говорю я, постанывая, когда он скользит вперед. — Райдер, который так разговаривает. Мне нравятся эти слова.

Слабо улыбаясь, он отводит бедра назад, затем снова входит в меня. Каждый раз, когда он это делает, он задевает сладкое местечко глубоко внутри, подводя меня все ближе и ближе к краю.

Эта позиция обеспечивает нам обоим прекрасный обзор его члена, скользящего в меня и обратно.

— Ты так хорошо меня принимаешь, — говорит он с одобрением.

Нарастающая во мне настойчивость становится невыносимой. Я приподнимаю бедра, прижимаясь к нему.

— Ты заставишь меня кончить, если продолжишь так делать, — предупреждает он.

Я улыбаюсь ему.

— Это угроза?

На этих словах он наклоняется вперед, его тело снова полностью накрывает мое, а бедра двигаются быстрее. Смена угла — это именно то, что мне нужно, чтобы обрести блаженство. Когда его таз восхитительно трется о мой клитор, а член погружается глубоко, оргазм зарождается в моей сердцевине и воспламеняет все мое тело.

— О Боже мой, Райдер, не останавливайся, — умоляю я, впиваясь ногтями в его спину и содрогаясь от облегчения.

Он не отстает, хрипло постанывая мне в шею. Его толчки становятся все более и более беспорядочными, пока он, наконец, не входит глубоко и не начинает дрожать, кончая.

Я почти уверена, что у меня только что был лучший секс за всю мою жизнь.