Эффект Грэхема

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

РАЙДЕР

Я не умею ревновать

— Где, блядь, она?

Колсон грозно смотрит, как я спускаюсь по лестнице. Можно сказать, что “в бешенстве” — неестественное состояние для него. От него исходит атмосфера настоящего бойскаута. Мистер хороший парень, который всегда улыбается и все воспринимает спокойно. Однако прямо сейчас его челюсть тверже барабана. Он заехал на дорогу к нашему дому через несколько минут после того, как я отправил Карму восвояси. Разумеется, он со своим лакеем на хвосте. Когда они ворвались внутрь, весь вид красного лица и сжатых кулаков Трэгера умоляли Кейса резрешить ему сорваться с цепи, но Колсон держал своего друга в узде.

Теперь, похоже, оба парня готовы взорваться.

— Я же сказал тебе, что пошел за ней, — равнодушно отвечаю я.

Я киваю через плечо. Джиджи торопливо спускается по ступенькам вслед за мной.

Облегчение наполняет глаза Колсона, когда он видит ее. Затем он замечает Беккета за ней.

— Какого черта? Ты была с ним наверху? — рычит он.

— Я пользовалась ванной, — говорит Джиджи.

Ложь легко слетает с ее губ, но мы оба знаем, что это не то, что она там делала.

Я не могу объяснить ощущение... чего-то... что пронзило меня, когда я увидел, как Беккет прижал ее к стене.

Блядь.

Я думаю, это может быть ревностью.

Эта девушка начинает проникать мне под кожу. Мне это не нравится.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Кейс источает неодобрение. — Почему ты тусуешься с этими парнями?

— Нас пригласили на вечеринку, — отвечает она, пожимая плечами. Абсолютно не обращая внимания на его явное недовольство.

— Кого это — нас?

— Меня и Майю. А что ты здесь делаешь?

— Мы возвращались из Мэлоуна, и я увидел твою машину. Сначала я подумал: Нет, ни при каком, блядь, раскладе Джиджи бы здесь не оказалась. — В его голосе звучит горечь. — И все же ты, блядь, здесь.

Трэгер раздраженно трубит.

— Джи, эти придурки вывихнули Коффи запястье, — напоминает он ей.

— Эй, это все из-за тебя, — говорит Шейн Трэгеру, закатывая глаза. — Ты толкнул своего парня на стол. Не скидывай это на нас.

— Все начал ваш парень Хоули!

Я уже перестал обращать на них внимание. Как и Колсон. Он слишком занят, хмуро глядя на Джиджи.

— Зови Майю, — приказывает он. — Мы уходим.

Видно, что она хочет поспорить. Затем она раздраженно вздыхает и сдается.

— Одну минутку.

Она скрывается на кухне. Музыка снова заиграла, к счастью, заглушая все, что неслось изо рта Трэгера. Парень такой придурок.

Пока мы ждем Джиджи, внимание Колсона по-прежнему приковано ко мне. Жесткий взгляд, как будто это я несу за это ответственность.

Но, как всегда, член именно Беккета доставляет нам неприятности. Единственное удивительное во всем этом то, что Джиджи Грэхем клюнула на него. Она не похожа на ту, кто посмотрит на парня, трахающего все, что движется.

Мое настроение ухудшается, хотя и так уже было достаточно плохим, когда Колсон решил ворваться в мой дом. А началось все примерно когда Карма решила прийти так же без предупреждения, заявив, что забыла свое ожерелье, когда была здесь. Насколько я знаю, эта штука была спрятана у нее в кармане, когда она заявилась сегодня. Я знаю, что я подозрительный мудак, но еще я склонен к цинизму. Ожидайте худшего, тогда будете приятно удивлены, если окажется, что ошибались. Что случается редко.

Может быть, это не самый здоровый способ прожить свою жизнь, но я живу так с тех пор, как мне исполнилось шесть. Это избавило меня от многих разочарований за эти годы.

Джиджи возвращается минуту спустя.

— Майя остается, — кратко говорит она. — Ее подруга Кейт отвезет ее домой.

— Поехали. — Тон Кейса не терпит возражений. Резкий и непреклонный.

Она оглядывается через плечо на Беккета и одними губами произносит: Извини, когда Кейс поворачивается к ней спиной.

Беккет просто пожимает плечами и усмехается.

Все еще настороже, я подхожу к входной двери и стою там, наблюдая, как они бредут по дорожке к тротуару. Трэгер печатает на своем телефоне. Колсон тихо разговаривает с Джиджи, которая выглядит раздраженной из-за него. Они останавливаются перед ее внедорожником.

Я испытываю небольшое чувство удовлетворения, когда Колсон пытается открыть пассажирскую дверь, а она вскидывает руку и, очевидно, говорит ему, чтобы он не садился.

Через несколько секунд она заводит двигатель и уезжает. Мигают задние фонари.

Колсон остается на обочине. Словно почувствовав мое присутствие, его плечи напрягаются, и он поворачивается, чтобы хмуро посмотреть на меня. Я закатываю глаза. Он разворачивается и уходит дальше по улице. Полагаю, домой.

Просто еще один дружеский соседский визит моего со-капитана.

— Это было весело, — замечает Беккет, выходя на крыльцо рядом со мной.

Я качаю головой, глядя на него.

— Теперь ты специально доводишь их? Да ладно, братан. Из всех цыпочек, с которыми можно связываться.

— А сам работаешь с ней на индивидуальных тренировках, приятель. Не читай мне лекции о неуместных связях.

Мое раздражение только растет.

— Все, что я хочу сказать, это быть осторожнее в следующий раз. Что, если бы он побежал наверх? Ты был в пяти секундах от того, чтобы трахнуть ее в коридоре, если бы я не помешал.

Беккет моргает. Затем он начинает смеяться.

— Оу. Понятно.

— Что? — Бормочу я.

— Когда ты сказал, что не заинтересован... у тебя был день наоборот. Понял.

Я чувствую себя слишком напряженным и не стабильным, чтобы отвечать. Поэтому я просто морщусь.

Беккет хлопает меня по плечу, все еще посмеиваясь.

— Все хорошо, друг. Я отступлю.

Я хочу сказать ему, что в этом нет необходимости, что он может заниматься всем чем — и кем — угодно хочет. Но эти слова, зеленый свет, чтобы добиваться Джиджи, похоже, не могут вырваться из моих губ.

В конце выходных мы получаем рассылку для всей команды, в которой говорится, что нам необходимо остаться еще на час после тренировки в понедельник утром.

Пиар-гуру Кристи Делмонт наносит новый удар.

Детали расплывчаты, но опять же, Дженсен тоже подписал это письмо, и он крайне не любит, когда его спрашивают о деталях, так что...

Мы с Шейном выходим из душевых кабинок, обернув вокруг талии полотенца. Условия Брайара масштабно отличаются от Иствуда. Прежде всего, запах. Здесь его практически нет благодаря непревзойденной системе фильтрации воздуха Брайара. В Иствуде, каждый раз, заходя в раздевалку, ты словно попадал на старую фабрику по производству носков. От скамеек в твоей заднице остались занозы, а в душевых кабинах пахло плесенью. А если ты забыл свои шлепки для душа, тебе придется беспокоиться не только о грибке. Ты рискуешь заработать ампутацию ног из-за какой-нибудь болезни, разъедающей кожу.

— Я просто говорю, — говорит Шейн, когда мы возвращаемся в главную комнату, чтобы переодеться. — Я так устал от цыпочек, просящих сфотографировать мой член. — Он тяжело вздыхает от изнеможения. — Нужно много сил, чтобы сделать все эти фотографии.

— Эта радикальная мера, но, может быть, просто сделай одну фотку и отправляй ее? — Предлагает Беккет.

— Ха. Это для лентяев. Слишком легкое решение. — Шейн плюхается на скамейку и достает носки. — Девушкам нужно чувствовать себя особенными. Если она просит фотографию члена, она получит свою личную фотографию, сделанную специально для нее.

— Сделанную специально для нее? — Вторит Ник Латтимор. — Братан, что ты вообще делаешь? Создаешь специальный антураж под индивидуальность каждой цыпочки? Если ей нравятся полевые цветы, ты будешь позировать на лугу?

Рэнд покатывается со смеху, хлопая себя по колену.

— А для фоток для Линдси ты надевал на него крошечную розовую пачку?

Бывшая Шейна была балериной, и все покатываются со смеху, когда мы представляем то, что описали Ник и Рэнд. Я даже замечаю, что несколько парней из Брайара сдерживают смех. По крайней мере, до того, как их доблестный лидер Колсон прищурит на них глаза.

Рациональная часть моего мозга понимает, насколько для команды вредно это разделение, которое, кажется, не исчезает.

Но та часть, которой навязали эту руководящую роль, не может побеспокоиться о том, чтобы попытаться это исправить.

Как только я надеваю обувь, беру телефон со своего столика, чтобы проверить, нет ли пропущенных сообщений. Мои плечи напрягаются, когда я нахожу сообщение от Джиджи.

ЖИЗЕЛЬ:

Ты можешь погонять меня завтра вечером?

Я знаю, что она имеет в виду, но ничего не могу поделать с тем, как дергается мой член. Он непостоянен и в игре достаточно долго, чтобы знать, что погонять можно многими способами. Грязными способами.

Я незаметно печатаю ответ. Колсон в двух шагах от меня, возле своего шкафчика. После того, как он вытащил Джиджи из моего дома в пятницу вечером, я бы предпочел не тыкать медведя палкой.

Я:

ДА. В то же время и в том же месте?

ЖИЗЕЛЬ:

Да. Встретимся там.

Вероятно, соглашаться на это — не самая лучшая идея. Но я помню о нашей сделке, о надежде, что она сможет помочь мне занять место тренера. Я бы столкнулся с гневом Колсона в любой день недели за возможность поработать под руководством Гаррета Грэхема и Джейка Коннелли.

Хотя, если быть честным с самим собой, Кейс Колсон — не та причина, по которой я не решаюсь снова встретиться с Джиджи.

Становится все труднее и труднее убедить себя, что я не хочу выебать ей мозги.

У меня сводит желудок, когда я вхожу в зал и вижу на сцене две дюжины стульев, расставленных в круг. Тренер Дженсен стоит там в окружении мужчины и женщины лет сорока пяти, которые выглядят как идеальные родители из шоу канала Дисней. Однако они немного похожи друг на друга, так что я думаю они могут быть родственниками. Оба в брюках цвета хаки и одинаковых рубашках пастельных тонов, ее зеленых, его розовых, хотя я подозреваю, что он назвал бы их лососевыми.

— Трахни меня, — бормочет Шейн себе под нос. — Это похоже на...

— Тимбилдинг, — заканчиваю я, и, честное слово, по мне пробегает дрожь.

Время от времени у тренера в заднице появляется жучок. Затем этот жук заползает к нему в мозг и откладывает яйцо, из которого вылупляется большая светлая идея о том, что его команде не помешало бы некоторое чертово сближение.

Мы перестрадали это в прошлом сезоне в Иствуде, когда к нам пришел новый тренер защиты и убедил тренера Эванса, что укрепить наши командные связи — потрясающая идея. В течение трех дней нас заставляли разыгрывать в глупые сценки и корчить наши тела в безбожных учениях.

Это был мой худший кошмар.

— Всем сесть, — рявкает Дженсен.

Я могу сказать, когда каждый парень поднимающийся на сцену и занимающий место, точно знает, что это такое. И никто не счастлив.

Как только мы все рассаживаемся, тренер Дженсен подтверждает наши опасения.

— Мисс Делмонт из пиар отдела записала нас на курс тимбилдинга, который будет проходить каждый понедельник в течение следующих шести недель.

Наш вратарь Джо Курт выглядит так, словно его сейчас вырвет. Он наклоняется вперед на своем стуле и закрывает лицо руками.

— Связь с общественностью — бич общества, — бормочет Шейн рядом со мной.

— Сейчас нет ничего, что я ненавижу больше в этом мире, чем занятия по сплочению команды, — продолжает Дженсен. — С учетом сказанного, у меня отличные новости — мне сообщили, что лично я не обязан участвовать, так что...

Впервые в жизни Дженсен прямо-таки сияет.

— Я хотел бы представить вам Шелдона и Нэнси Ларедо. Делайте все, что они скажут, или вылетете из команды. Я вас покидаю.

Я почти ожидаю, что он наденет на волосы венок с цветами и сбежит со сцены, как легкомысленная школьница. Он хихикает всю дорогу к выходу.

Нэнси Ларедо выходит вперед с солнечной улыбкой и энергично машет рукой.

— Мы так рады познакомиться со всеми вами!

Все смотрят на нее с каменными лицами.

— Нам с Шелдоном сказали, что у кучки каких-то глупцов проблемы с единством команды. — Она говорит тем милым голоском, которым общаются со щенками и детсадовцами.

Я уже могу сказать, что возненавижу ее.

— И, боже, это, конечно, загвоздка, — вмешивается Шелдон.

Ага. И его тоже.

Все мои товарищи по команде продолжают пялиться на ухмыляющихся роботов, одетых в пастельные тона. Пытаются понять, что они выкинут дальше.

— Кто-нибудь. Пожалуйста. Пожалуйста, убейте меня, — бормочет Рэнд Хоули. — Я заплачу вам.

Раздается несколько смешков. И не только от парней из Иствуда.

Патрик Армстронг поднимает руку, привлекая внимание роботов.

— Вы видели? Нам не нужно объединять команду! — Он указывает на Рэнда, затем на Трэгера. — Он рассмеялся над его шуткой, а они друг друга ненавидят. Видите, мы все справились. Пойдем, народ.

Когда задницы начинают отрываться от стульев, родственники из мира Диснея превращаются в сержантов-инструкторов. Они оба дуют в свистки, висящие у них на шее.

Я вздрагиваю от пронзительных звуков, которые пронзают аудиторию и отражаются от стен.

— Как сказала Нэнси, — говорит Шелдон, когда наши барабанные перепонки восстанавливаются. — университет пригласил нас сюда, потому что есть реальные проблемы с поведением этой команды.

— Реальные проблемы, — вторит Нэнси.

— Кого-то даже травмировали из-за ваших боевых действий, — отчитывает Шелдон. — Мы не можем позволить продолжаться этим боевым действиям.

— Это будет вашим смертным приговором, — соглашается Нэнси.

— Мне кажется, или это немного драматично, — говорит Шейн, но они оба игнорируют его.

— Лучший способ преодолеть это напряжение и враждебность — перестать относиться друг к другу как к врагам и начать смотреть друг на друга как на обычных людей.

— Обычных людей, — повторяет Нэнси, кивая. Она продолжает после Шелдона. — В течение следующего часа мы собираемся делать именно это. Все готовы?

Никто не готов. Мы все угрюмо смотрим на нее.

— Наше первое упражнение называется "Имя и вещь". Доставай подушку, Шел!

— Ну почему всегда есть подушка? — вздыхает Беккет.

Шелдон спешит к большому пластиковому контейнеру с ужасами, которые, надеюсь, мне никогда не придется увидеть. Он достает розовую подушку и возвращается в круг, перекидывая ее туда-сюда в руках. Он выглядит таким взволнованным, что я ожидаю, что в какой-то момент на его брюках цвета хаки появятся пятна мочи.

— Я больше не хочу играть в хоккей, — торжественно говорит Наззи, оглядываясь по сторонам. — Я ухожу из команды.

Нэнси смеется.

— Шелдон! Похоже, мы нашли джокера в нашей группе.

— Конечно, нашли. — Шелдон окидывает нас своим счастливым роботизированным взглядом. — Эта игра настолько проста, что едва требует объяснений. Но вот в чем суть. Когда подушка у вас в руках, вы называете свое имя и вещь, которая вам нравится. Когда вы заканчиваете, вы передаете ее кому-то другому, пока каждый член команды не назовет свое имя и не назовет свою фишку.

— И это может быть все, что вам нравится, — восклицает Нэнси. — Это могут быть макароны. Это могут быть мечты. Все, что угодно, главное, чтобы вам это нравилось. Есть вопросы?

Кто-то поднимает руку. Старшекурсник по имени Тристан.

— Почему вы, ребята, такие веселые? Какие наркотики вы принимаете и обнаруживаются ли они в тестах на наркотики?

По кругу прокатывается волна смеха.

Нэнс серьезно отвечает на этот вопрос.

— Я не могу говорить за Шелдона, но я весела, потому что мне весело. А весело мне, потому что я люблю объединять людей. Вообще-то, брось мне подушку, Шелдон.

Он бросает его в ее раскрытые ладони.

— Меня зовут Нэнси. И мне нравится объединять людей. Это мое имя. И это моя фишка.

Она бросает ее обратно Шелдону, который лучезарно улыбается нам.

— Меня зовут Шелдон, — говорит он. — И я люблю чизкейки.

— Видите, как это было просто? — Нэнси улыбается так широко, что кажется, будто ее челюсть вот-вот сломается пополам. — О'кеюшки, давайте начнем.

Первому слово достается парню из Брайара. Бун Вудроу.

Обычно тихий второкурсник прочищает горло.

— Эээ. Меня зовут Бун, но все зовут меня Вуди.

— О, это веселее, чем я думал, — перебивает Шелдон, кивая Нэнси. — Говорите свои прозвища, если они у вас есть, парни. Продолжай, Вуди. В чем твоя фишка?

— Я, э-э... — Вудроу обдумывает это. — Мне нравится хоккей.

Прежде чем он успевает передать подушку кому-то еще в кругу, Нэнси машет пальцем.

— О нет, Вуди, мы можем придумать что-нибудь получше. Я думаю, можно с уверенностью предположить, что всем здесь нравится хоккей, потому что вы все в этой комнате и вы все в хоккейной команде.

— Ага, капитан Очевидность, — поддакивает Тим Коффи.

Вудроу закатывает глаза.

— Прекрасно. Еще я люблю бейсбол. Весной я играю питчером за комманду Брайара. — Он бросает взгляд на роботов в пастельных тонах, чтобы они подтвердили, пройден ли тест.

— Превосходно, — говорит Шелдон. — Для всех вас — это будет единственный разрешенный ответ о спорте.

— Да пошел ты нахер, Вуди, — бормочет Трэгер. — Заграбастал разрешенный ответ о спорте.

— Давайте попробуем расширить наши горизонты, — советует Шелдон. — Копните немного глубже.

— Ладно, Вуди, — щебечет Нэнси. — Передавай подушку.

Ее надо бы арестовать за эту фразу.

Вудроу бросает подушку Остину Поупу.

— Я Остин. — Первокурсник на секунду задумывается. — Наверное, мне нравятся видеоигры. — Он передает эстафету Патрику Армстронгу.

— Ага. Я Патрик, он же Мальчишка из Канзаса. Я люблю собак. — Он бросает Шейну.

— Шейн Линдли. Я люблю гольф, и меня не волнует, что вы не разрешаете упоминать спорт. Потому что я люблю играть в гольф. — Он бросает Беккету.

— Беккет Данн. Мне нравится секс.

Раздается волна приглушенного смеха.

По какой-то причине его ответ производит на меня противоположный эффект. Внезапно меня пронзает воспоминание о языке Беккета у Джиджи во рту, и у меня сжимается грудь.

Твою мать, я не ревную.

Я не умею ревновать. Ревность значит, что я так сильно чего-то жажду для себя, что хочу об этом заботится, а забота — не мой конек.

— Нам кажется, что как чистокровные американские хоккеисты, вы все наслаждаетесь сексом, — любезно говорит Шелдон. — Скажи что-нибудь еще.

Беккет поджимает губы.

— Хорошо. Я увлекаюсь путешествиями во времени.

Нэнси хлопает в ладоши.

— Что ж, это интересно! Я бы хотела услышать больше. Разве всем не хотелось бы услышать больше?

Уилл Ларсен с любопытством смотрит на Беккета.

— Типа, рассуждаешь об этом? Выдвигаешь теории?

— Все. Обсуждение, разбор теорий, просмотр фильмов. Как художественных, так и документальных...

— Не существует документальных фильмов о путешествиях во времени, потому что это нереально, — раздраженно ворчит Шейн. — Сколько раз нам еще нужно повторить это?

— В любом случае, — говорит Беккет, игнорируя Шейна. — Это то, что мне нравится. Путешествия во времени.

Он отправляет подушку в сторону Уилла.

— Уилл Ларсен. Я бы сказал, путешествия во времени, потому что я тоже этим увлекаюсь. Но, может быть, еще научно-фантастические фильмы? — Он бросает подушку Кейсу.

— Кейс Колсон, — говорит наш со-капитан. — Я люблю ходить в походы.

Я уже знаю, что дальше подушка полетит ко мне. Колсон даже прикладывает к полету немного усилий, так что она врезается мне в ладонь.

— Люк Райдер, — бормочу я. — Мне нравятся исторические документальные фильмы. Типа, о Второй мировой войне и прочем дерьме.

— Псих, — говорит Трэгер.

Я закатываю на него глаза.

И это продолжается до тех пор, пока каждый не назовет свое имя и не скажет какую-нибудь глупую чушь, которая ему нравится. Затем Нэнси хлопает в ладоши и заявляет:

— Это было потрясающе!

Шелдон кивает в знак глубокого согласия.

— Наше следующее упражнение называется...

— Кто-нибудь, убейте меня, — заканчивает Трэгер, и это вызывает несколько смешков.

Но пара смешков нас не спасет. Честно говоря, я не знаю, сплотится ли когда-нибудь эта команда. Как это вообще может случится, когда один со-капитан заявляется в дом другого и вытаскивает оттуда свою бывшую девушку за то, что она посмела общаться с нами? Мы по-прежнему враги Колсона, и я подозреваю, что так будет всегда.

Так что мне, наверное, не стоит упоминать, что завтра вечером я снова встречаюсь с его бывшей.