Элита

17

Когда машина Леона останавливается на парковке университета, и я вдруг начинаю жутко нервничать. Рубашка ощущается колючей, словно ее соткали не из шелка, а из овечьей шерсти, новые туфли давят на пятки, сердце нервно стучит.

— Ты ничего не сказал по поводу одежды, — я напряженно вглядываюсь в профиль Леона. — Годится или нет?

Его взгляд обращается ко мне: задерживается на уложенных волосах, соскальзывает к кулону с надписью Amor, задевает сумку, стоящую у меня на коленях.

— Соответствует поставленной задаче, — негромко изрекает он.

Я закатываю глаза, не сдержавшись. Порой Леон разговаривает как интеллигентный пенсионер. Хорошо, что я наблюдательна и умею читать по лицам. Судя по тому, как одобрительному блеску в его глазах и дернувшимся уголкам губ, образ, собранный Каролиной ему понравился. Как впрочем и мне.

— Теперь вопрос номер два, — я с опаской кошусь на боковое стекло, — ты уверен, что нам стоит выходить вместе? На парковке собралась целая толпа.

Отстегнув ремень безопасности, Леон иронично осведомляется:

— Предлагаешь пропустить самую увлекательную часть?

— Просто не уверена, что готова к этому уровню внимания, — смущенно бормочу я.

Он молча выходит из машины и, подойдя к пассажирской двери, протягивает мне руку:

— Веди себя как ни в чем не бывало. Ажиотаж скоро спадет.

Глубоко вдохнув, я хватаюсь за его ладонь. Едва ли появление на публике в модных вещах в компании члена студенческого совета намного страшнее, чем всеобщая травля и предстоящее отчисление.

Расправив плечи, я позволяю себе бесстрашно оглядеться вокруг. Адреналин тугой волной растекается по венам. Я Чувствую себя Беллой из «Сумерек», впервые появившейся на публике в сопровождении Эдварда Каллена. На нас пялятся абсолютно все. Не только пялятся, но еще и беззастенчиво обсуждают.

— Пойдем, — ладонь Леона ложится на поясницу, слегка подталкивая меня вперед.

Это прикосновение действует успокаивающе, и ноги снова твердеют. Бок о бок мы идем к главным дверям университета в сопровождении любопытствующих взглядов и гула шепотков. Кто-то даже достаёт телефон, чтобы нас сфотографировать.

— Может сказать им, что снимки платные? — возмущенно щиплю я. — это же вопиющее нарушение личных границ.

— Тебе это только на руку, — невозмутимо произносит Леон. — пусть развлекаются. Может им просто хочется скопировать твой образ.

— Даже так? — я невольно поворачиваю голову, чтобы на него посмотреть. — То есть ты признаешь, что мы с твоей сестрой не зря старались, и я выгляжу хорошо?

Уголок его рта дёргается вверх.

— Я вроде так и сказал.

— Ты сказал «соответствует поставленной задаче», а это не одно и то же, — с шутливым укором замечаю я.

Появление меня и Леона на публике вызывает гораздо больший резонанс, чем моя недавняя стычка с Морозовым. Особенно поражённой выглядит сучка Шер, которую мы встречаем возле аудитории «Барсук» в окружении ее свиты. Оборвавшись на полуслове, она переводит ошарашенный взгляд с меня на Леона и быстро моргает.

— Доброе утро, Милена, — елейно воркую я, не желая прослыть невежей. — Как твой вчерашний шопинг?

Её красивое лицо перекашивает гримаса негодования:

— Не надейся, что новые шмотки и жалость Леона что-то изменят. Не смей здороваться со мной.

— Осторожнее со словами, Милена, — голос Леона звучит негромко, но он каким-то чудесным образом перекрывает стоящий вокруг шум. — Думаю, тебе не нужно напоминать о правилах. Оскорбишь ее, а разбираться будешь со мной.

Заметно побледнев даже через слои косметики, Шер беззвучно шевелит губами и отворачивается. Я чувствую себя триумфатором. Черт возьми, а ощущение власти действительно окрыляет.

— Это было эффектно, — шепчу я Леону.

— Это было необходимо, — парирует он.

С каждым пройденным шагом я чувствую себя все смелее и увереннее. Папа говорил, что собакам нужно смело смотреть в глаза, чтобы они не набросились. Это я и делаю: стойко встречаю каждый устремленный взгляд, давая понять, что ничего не боюсь.

Возле аудитории «Кенгуру» наше победоносное шествие приходится прервать. Через пять минут у меня начнется лекция, у Леона — своя, значит приходит пора расходиться.

Запустив руки в карманы брюк, он со значением смотрит мне в глаза.

— Дальше сама.

— А меня точно не выгонят? — в сотый раз переспрашиваю я. — Вдруг декан…

— Не выгонят, — твердо произносит он. — Иди. В большой перерыв встречаемся в кафе.

— А… зачем? — я удивленно вскидываю брови.

Леон смотрит на меня с долей снисхождения..

— Потому что теперь так будет всегда.