Элита

66

Люди высыпают из раздвижных дверей аэропорта порциями.

Одни деловито спешат к табличкам с напечатанными именами, другие, замедлив шаг, подолгу вглядываются в лица встречающих в поисках знакомого, третьи, ни на кого не глядя, волокут чемоданы к выходу.

Эльвира по обыкновению выходит последней и безошибочно следует к месту, где я её жду.

Под надписью «Зона прилёта» — рядом с ларьком сувениров — место встречи, которому мы не изменяли в течение семи лет.

Нескольким часам полёта и неудобным креслам не под силу испортить её безупречный внешний вид: на одежде нет ни единого залома, причёска идеальна, как и цвет лица.

— Привет, — позволив мне перехватить чемоданную ручку, Эльвира сдержанно касается губами моей щеки.

Она, разумеется, в курсе, что её брат лежит в больнице с переломами и что виной этому ему я. Вчера по этому поводу она прислала сообщение с тремя знаками вопроса и кучей восклицательных знаков. Я предложил всё обсудить по её возвращению, и на этом переписка оборвалась.

— Как полёт? — интересуюсь я, пока мы привычным маршрутом идём к выходу.

— Нормально, — сухо отзывается она. — А вот ты, вижу, развлекался как мог в моё отсутствие. Поехал на день рождения Тимура, хотя не планировал. Изуродовал моего брата.

Я отмалчиваюсь, давая ей возможность в полной мере перейти в наступление. Слепая всепрощающая любовь Эльвиры к младшему мудаку-брату всегда была мне непонятна, но раз так — пусть выскажется.

— Что с тобой вообще происходит? У Дениса сломана челюсть… сотрясение мозга… Мама в истерике… папа места себе не находит… — с каждой произнесённой фразой её голос набирает силу. — А у нас свадьба меньше чем через три месяца… Как ты себе это представляешь?

Резко остановившись, она обличительно тычет в меня пальцем.

— Ты предал мою семью и предлагаешь нам всем просто закрыть на это глаза?

— Нет, ничего такого я не предлагаю, — я удерживаю её налитый негодованием взгляд. — Куда тебя отвезти? К родителям или в квартиру?

— К родителям, конечно, — холодно произносит Эльвира, покоробленная тем, что я не счёл нужным вступать в полемику. — Им сейчас нужна поддержка.

— Хорошо.

Нажав нужную кнопку на пульте, я подкатываю чемодан к багажнику. Отделываться односложными ответами не планирую, но и обсуждать столь важные темы посреди парковки аэропорта тоже.

Загрузив вещи, сажусь за руль «Порше» и завожу двигатель.

Эльвира отвернулась к окну, давая понять, что обижена. Раньше эта демонстративность так или иначе выводила меня из себя, но не сегодня. Какой смысл раздражаться друг на друга или доказывать свою правоту перед лицом расставания?

Наши отношения не были идеальными, но в них было много по-настоящему хороших и счастливых моментов. Первое свидание, первый поцелуй, долгожданный секс, первое совместное путешествие. За семь лет мы повзрослели, и, пожалуй, нет ничего удивительного в том, что на каком-то этапе наши пути разошлись.

— Эльвира, — я трогаю её колено. — Давай поговорим?

— О чём? — переспрашивает она, не оборачиваясь. — О том, что ты в очередной раз предпочёл её мне?

— Говоришь так, словно мне нужно было держаться в стороне и позволить твоему брату изнасиловать Лию.

— Изнасиловать? — её губы кривятся. — Не смеши. Она сама его провоцировала, а как дошло до дела — решила изобразить жертву…

Несмотря на настрой быть максимально сдержанным и корректным, к вискам подбирается гнев.

Думаю, разность мировоззрения — ещё одна из причин, по которой нам с Эльвирой не стоит быть вместе.

Слепое отрицание и ненависть ко всему, что хоть как-то противоречит интересам её собственным и её семьи, я едва ли когда-то смог бы принять.

— Лия никогда бы так не поступила — думаю, тебе это известно.

Но даже если допустить, что она подавала двусмысленные сигналы, это не позволяло твоему брату вламываться к ней в номер и пытаться взять силой. Странно, что мне, мужчине, приходится объяснять это тебе.

— Вот о чём я и говорю. Ты готов предать семью, с которой собираешься породниться, неизвестно во имя чего.

Я тяжело вдыхаю. Складывается ощущение, что мы разговариваем на разных языках и на совершенно разные темы.

— Я никогда не клялся в верности твоей семье. Даже моя собственная подобного от меня не требовала. То, что я кого-то там предаю, было последним, о чём я думал, когда увидел заплаканную Лию и твоего брата в топорщащихся трусах.

Брезгливо вспоров воздух кистью, Эльвира снова отворачивается к окну.

— Умоляю, избавь меня от подробностей.

Если в аэропорт я ехал, преисполненный сочувствием по отношению к ней, то сейчас всё больше черствею.

С Лией или без, нам бы в любом случае пришлось расстаться.

Мы действительно сильно поменялись за последние годы и стали друг для друга совершенно неудобоваримыми.

— Ты тоже изменилась, — говорю я, глядя ей в затылок. — Для счастливого брака обоим супругам необходимо иметь схожий взгляд на жизнь, а у нас его нет и в помине.

— И что? — равнодушно роняет Эльвира.

— А то, что нам не нужно искусственно поддерживать то, что давно умерло, и расстаться.

Она резко оборачивается.

Лицо утратило цвет, а глаза, напротив, потемнели — словно настолько очевидный факт стал для неё шокирующим сюрпризом.

— Расстаться? То есть отменить свадьбу?

— Одно логично вытекает из другого.

— Ты бредишь? — её взгляд начинает лихорадочно метаться по салону. — С ума сошёл? У меня платье готово… Папа пригласил министра… Мама шила костюм… Приглашения разосланы… Сделан ремонт в квартире…

— Это всё мало касается наших отношений, — напоминаю я. — Министр переживёт, квартиру можно продать. Как и платье с костюмом…

— Ты… нормальный вообще?! — взвизгивает Эльвира, ударяя меня в плечо.

Её глаза сверкают яростью, щёки снова обрели цвет, став пунцовыми.

— Я тебе, что, шалава какая-то, которую можно бросить перед свадьбой?!

— Наши отношения давно себя изжили, и их необходимо закончить. Уверен, что ты и сама это понимаешь, но по какой-то причине отказываешься признавать. Представь, что нет ни платья, ни гостей, ни желания твоих родителей. Неужели ты действительно хочешь за меня выйти? За человека, с которым давно нет ни тепла, ни дружбы, ни страсти?

— Ты трахнул её, — цедит она, отрывая взгляд от своих рук. — Эту дешевку. Очень удобно, когда комнаты по соседству, да?

— Перестань оскорблять Лию, — я смотрю ей в глаза, теряя последние капли эмпатии. — Не заставляй меня выгружать твой чемодан и вызывать такси.

Я вижу, как гневно трепещут её ноздри и как напрягаются плечи, словно Эльвира всерьёз готова на меня наброситься.

Но вместо этого она просто отворачивается к окну.

— Отвези меня к родителям, — её голос звучит как скрипт автоответчика. — Не думай, что я буду покрывать тебя перед папой. Расскажу всё как есть. Так что пусть твой отец не рассчитывает на его поддержку на выборах.

Усмехнувшись, я выжимаю педаль газа.

Всё же кое в чём я ошибся. Если Эльвира при каждом удобном случае апеллирует к возможностям своего отца, вопрос с её взрослением остаётся открытым.

Впрочем, теперь это уже неважно: наше расставание официально состоялось, и с этого дня с их семьёй я не хочу иметь ничего общего.

Надвинув на глаза бейсболку, я слежу за дорожной разметкой. После того как оставлю Эльвиру, заеду за Лией в университет. Вчера из-за визита Морозова-старшего у нас так и не получилось побыть вместе, но сегодня это надо исправить. Можно погулять по набережной, поужинать, покататься по вечернему городу, а потом поехать в квартиру. Или исключить все пункты и оставить только последний — будет идеально. Еду можно и на дом заказать.

Подобные мысли можно счесть аморальными с учётом того, что Эльвира всё ещё сидит рядом и она не сумела в полной мере осмыслить факт нашего расставания.

Но ничего не подделать. Я и так слишком жил в самообмане и больше не готов притворяться даже ради приличий.