Элита

26

Лия

Свет потолочной люстры игриво отражается в столовом серебре и бокалах, в воздухе витает аромат розмарина и запечённой дорады. Воскресенье в доме Демидовых негласно объявлен рыбным днём. Поморщившись, я поправляю чересчур туго стянутые волосы и, подхватив поднос, следую за мамой.

Какая ирония. Ночами я — отвязная роковуха в прикиде от кутюр, объезжающая колени первого альфы университета, а днём — идеальный косплей на Джейн Эйр с пучком и в скучной серой униформе.

— Поднос не качай, — буркает мама из-за плеча. — Тарелки дребезжат.

Сказать легче, чем сделать. Забитый посудой поднос весит примерно как я, а мои конечности даже спустя сутки настолько слабые, что мне в буквальном смысле приходилось напрягать все мышцы, чтобы почистить зубы. Надеюсь, что ад существует, и для Дениса Морозова черти приготовили особенно горячий котёл.

— Большое спасибо, — Каролина улыбается, когда я опускаю перед ней тарелку с рыбой.

Я улыбаюсь в ответ. Я проспала весь день и так и не успела поблагодарить Каролину за то, что была рядом и сообщила Леону о моём странном поведении на вечеринке. Нужно будет это исправить.

— Лия, — предупредительно шипит мама, проходящая мимо с графином свежевыжатого сока.

Я знаю, чем она недовольна. Я обслужила Каролину раньше Леона, тогда как тарелки следует расставлять по старшинству. Сказав, что так вышло случайно, я бы соврала. Я намеренно откладывала момент сближения с Леоном просто потому… мне неловко. Стоило завидеть его, сидящего за столом, сердце бешено заколотилось, и ладони вспотели. Короче, стало некомфортно.

Наклонившись, я опускаю перед ним тарелку. Моя рука ненароком касается его плеча — случайность, от которой вспыхивает кожа. Вдыхаю — становится ещё хуже. Запах его кожи и туалетной воды щекочет низ живота.

— Спасибо, — он поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, и сразу отворачивается.

— Пожалуйста, — бормочу я, чувствуя, как теплеют щёки.

Состояние, в котором я плохо владею эмоциями и телом, мне не по душе. Вчера в утреннем обилии мыслей о Леоне и непроходящем возбуждении я винила подмешанный наркотик, но нынешние трепет и смущение в его присутствии не поддаются объяснению.

Каролина щебечет о праздновании предстоящего дня рождения. Вилен Константинович интересуется, где она планирует праздновать и что хотела бы получить в подарок. Я немного завидую этому теплу между отцом и дочерью. С папой у меня были прекрасные отношения, гораздо ближе, чем с мамой, но он никогда не задавал мне подобных вопросов. И дело не только в деньгах, а в том, что в нашей семье так не было заведено. На день рождения родители всегда дарили мне одно и то же: подарочный набор шампуней из супермаркета и коробку конфет.

Не дожидаясь, пока я подойду, Леон наливает воду в стакан. Сначала себе, затем отцу. Я заворожённо смотрю, как напрягаются мышцы его рук под рубашкой. Смотрю так долго, что если бы мама заметила — провалилась бы сквозь землю от стыда.

Леон поднимает взгляд, ловит мой. Почувствовав себя полной идиоткой, я подхватываю первый попавшийся стакан и водружаю его на поднос, имитируя глубокую занятость.

— Ты сегодня встречаешься с Эльвирой? — разносится над столом голос хозяина дома.

От этого вопроса, адресованного даже не мне, в груди неприятно ёкает — что тоже мне жутко не нравится. У Леона есть рыбина-невеста, я всегда это знала. Встречается он с ней сегодня или нет — меня никак не касается.

— Она с подругами. Скорее всего, встретимся завтра.

— Приходите на ужин вместе. Давно не виделись.

Леон кивает, от чего фруктовый сорбет, любовно приготовленный мамой, чуть не летит ему на колени. Закусив губу, я аккуратно опускаю перед ним вазочку и, пробормотав «пойду за чаем», ретируюсь.

После ужина, закончив помогать маме с посудой, я поднимаюсь к себе и извлекаю из шкафа футболку Леона, которую обещала вернуть.

Остановившись перед дверью его комнаты, зачем-то тычусь в неё носом и лишь после этого стучусь.

— Можно?

Ответа не следует, поэтому я осторожно приоткрываю дверь и заглядываю. Леон лежит на кровати в одних брюках, на коленях — ноутбук, в ушах — эйрподсы, которые он моментально вынимает при виде меня.

— Привет ещё раз, — я смущённо улыбаюсь, стараясь не глазеть на шесть кубиков на его животе, проступающих сквозь кожу. — Ты не отвечал, поэтому я решила войти. Я принесла твою футболку.

Отодвинув ноутбук, Леон садится. Я опускаю сложенную футболку на край кровати — и в нерешительности замираю. Нужно сказать что-то ещё. Например, поблагодарить за спасение и за то, что не воспользовался ситуацией. Знаю, я уже делала это, но ещё раз — не помешает.

— Спасибо за…

— Ты в порядке? — голос Леона звучит вежливо и очень нейтрально.

— Да. Есть небольшая слабость, но в остальном всё в порядке. — Я снова улыбаюсь. Кроме разве что желания кастрировать Морозова.

— Твоё желание вполне объяснимо.

Внутри неприятно тянет. Почему он разговаривает вот так…? Будто его самого кастрировали?

— Ладно, я пойду… — я отшагиваю назад, поняв, что построить диалог не получится. — Завтра, как обычно? В то же время на том же месте?

— Завтра… — нахмурившись, Леон смотрит себе на руки и снова поднимает взгляд на меня. — С завтрашнего дня в университет ты снова будешь ездить с водителем.

Эти слова равносильны удару под дых.

— Что-то случилось? — переспрашиваю я, непонимающе моргая.

— Так будет лучше для нас обоих, — негромко произносит он, глядя поверх моего плеча. — Спокойной ночи.