Элита

47

Когда пятничным утром водитель высаживает меня на университетской парковке, меня посещает дежавю. Будто бы я снова перенеслась в то время, когда была главной местной достопримечательностью. Десятки любопытных взглядов устремлены на меня, в воздухе висит гул обсуждений.

Гадать над причинами долго не приходится: дело, конечно, в статье. Непонятно только, тепло ли приняла её общественность, либо мне снова придётся отбиваться от волны нападок.

Улыбающийся Тимур, по обыкновению встречающий меня у лестницы, ещё никогда не вызывал во мне столько положительных эмоций.

— Стандартный капучино с корицей для нашей акулы пера, — весело произносит он, протягивая мне стакан.

Сделав глоток, я жалобно осведомляюсь: — Как думаешь, меня уже все ненавидят? Я думала, что посылаю в мир добро, но есть ощущение, что не все это поняли.

— Да всё отлично, ты чего? — Тимур по-приятельски приобнимает меня за плечи. — Лично мне всё понравилось, особенно то, как ты назвала меня исчадием ада. Это я, кстати, попросил Петю оставить это выражение.

— Ты мазохист, ты в курсе? — буркаю я, шутливо пихая его локтем.

— Думаю, что твой монолог зайдёт массам. Видно, что ты писала искренне и от души. Мы с Леоном голосовали «за», чтобы ты знала. Один из членов совета был на больничном, так что мы нагло использовали его голос, чтобы продвинуть статью в печать.

— Спасибо, — я улыбаюсь ему со всей теплотой, на какую способна. — Классный ты парень, Тим. Осталось тебе девушку найти хорошую.

— Ты припозднилась с советами, красотка, — снисходительно фыркает он. — Девушка у меня есть, на днюхе вас познакомлю.

Я с облегчением выдыхаю. Неисчезающая мысль о том, что Тимур лелеет надежду на порку в моём исполнении, немного портила нашу дружбу. Но раз у него есть девушка, то ей и иметь дело с его сексуальными пристрастиями. Аминь, как говорится.

Чем дальше мы продвигаемся по коридорам университета, тем больше я убеждаюсь, что бояться гнева общественности мне действительно не стоит. Никто не кривится, глядя на меня, не швыряется мокрой туалетной бумагой, не морщится в осуждении.

Напротив, две незнакомые девушки, проходя мимо меня, вытягивают вверх большие пальцы, а Милена, по обыкновению красующаяся перед зеркалом в вестибюле, заметив меня, вдруг громко здоровается.

Это простое «привет», за которым следует снисходительное «Господи, да выброси ты уже этот рюкзак, у тебя же есть нормальная сумка», но и это имеет колоссальный эффект. Одна из её модельных подружек пищит мне вдогонку, что ей понравилась статья, а вторая подхватывает: «Да-да! А Морозову так и надо».

— Лия! Лия!

Махнув рукой Тимуру на прощание, я оборачиваюсь и вижу стремительно приближающуюся Тоню. Обычно я старательно избегаю наших встреч, ибо Голубю удаётся вызвать у меня раздражение всего парой фраз. Но сейчас любопытство перевешивает: наверняка она хочет поделиться впечатлением от статьи, раз уж окликнула меня аж с противоположного конца коридора.

— Я прочитала статью! — выпаливает она, подтверждая мою догадку. — Ты такая молодец, что не побоялась рассказать правду про ту вечеринку! Пусть ты и не называла имён, но все поняли, о ком идёт речь!

— Спасибо, — сдержанно отзываюсь я, отмечая, что Морозов, очевидно, многих достал, раз уж люди подмечают в первую очередь именно это. — А что ты думаешь обо всём остальном?

— Ну… — запнувшись, Тоня сосредоточенно сводит к переносице светлые брови. — Это было очень мотивирующе. Особенно про необходимость оставаться собой. Я всё утро над этим думаю и знаешь, что… Я будто прозрела. В общем, я решила оставить Дениса. Он грубый, жадный и, между нами, член у него крошечный.

На последней фразе я испытываю потребность заткнуть уши. То, что написанные мной строки мотивировали Тоню изменить жизнь к лучшему, безусловно радует, а вот подробности об анатомических особенностях Морозова я бы хотела знать меньше всего.

Но в следующее мгновение выясняется, что радость моя является преждевременной, ибо Тоня продолжает тараторить: — …Илья Кулаков давно предлагает мне своё покровительство, поэтому я решила уйти к нему. Он, конечно, не такой влиятельный, как Денис, но, говорят, что в следующем году может стать членом совета. Да и говорят, что после твоей статьи Морозов окончательно растеряет свой авторитет, ведь его многие осуждают…

Я молча смотрю, как двигается её рот, и внезапно вспоминаю слова Леона: «Те, кому нужно — обязательно поймут».

Так вот, Тоня явно не из числа нуждающихся.

Остаток учебного дня я хожу в приподнятом настроении. Никто не набрасывается на меня со словами: «Что за высокопарную чушь ты написала!», а в большой перерыв ко мне подходит незнакомый парень, чтобы поделиться тем, что в первый месяц учёбы его трижды вызывали в деканат и оставили в покое лишь к сессии. То, что в этом году он заканчивает университет с перспективой получения красного диплома, особенно обнадёживает. Возможно, и я справлюсь.

Донельзя воодушевлённая, я сворачиваю в сторону туалетных комнат и замедляю шаг, заслышав топот шагов позади — такой, что все нервные окончания подбираются близко к коже, а пульс начинает частить.

Резко обернувшись, я вижу, что интуиция вкупе с инстинктом самосохранения сработали безотказно: Морозова Дениса отделяют от меня какие-то жалкие пара метров.

— Надеюсь, ты идёшь за мной не потому, что прочёл статью?

— Именно поэтому, мелкая сучка, — рявкает он, сжимая кулаки. — Ты кем, блядь, себя возомнила, чтобы писать такое обо мне?

— Кем возомнила себя я, чтобы озвучить правду? — уточняю я, с облегчением отмечая, что из женского туалета доносится звук голосов. — А кем себя возомнил ты, если думаешь, что имеешь полную неприкосновенность?

— Сегодня же тащи свою задницу в деканат и проси, чтобы статью убрали! Иначе тебе пиздец…

Отчего-то его грозное шипение, как и перекошенное яростью лицо, не вызывает во мне ничего, кроме брезгливого сочувствия. Сейчас Морозов напоминает быка, бездумно пытающегося боднуть красную тряпку.

— Вы с сестрой какие-то курсы по неэффективным угрозам проходили? Разговариваете скриптами. Статью меня попросил написать совет, и он же её одобрил. Все вопросы можешь адресовать им.

Морозов делает широкий шаг вперёд, сокращая расстояние между нами до критически опасного.

— Ты меня, блядь, слышишь??!

— О, ты же Лия? — слышится за мной тоненький женский голосок. — Классная статья.

Мои нервы, собранные в комок, медленно расправляются, когда миловидная шатенка в розовом костюме а-ля Жаклин Кеннеди подходит ко мне в окружении двоих подруг.

— Я её два раза прочла, — продолжает щебетать она, с широкой улыбкой глядя на меня и напрочь игнорируя Морозова. — Мы, кстати, виделись на лекции у Шанского.

— Да, наверное, — с трудом киваю я, ломая голову, как поддержать разговор, чтобы не оставаться один на один с этим взбешённым придурком.

— Не хочешь с нами кофе выпить? — мягкая надушенная ладонь обхватывает мою похолодевшую руку и тянет. — Я, кстати, Рита, а это Кира и Эльза.

Напрочь забыв о намерении помочиться, я, оставив Морозова беспомощно пускать пар, следую за гламурными феями. Конечности всё ещё подрагивают от испуга, но внутри светло. Не знаю, совпадение ли это, что меня пригласили на кофе именно сейчас, но предпочту верить, что нет.