Элита

19

Практически весь путь к особняку Демидовых Леон разговаривает по телефону. Слова «криптовалюта», «майнинг» и «эн-эф-ти» мало о чём мне говорят, так что я просто смотрю в окно, греясь в лучах ненавязчивого октябрьского солнца и постигшем меня расслаблении.

Лишь когда автомобиль заезжает в ворота дома, я наконец получаю возможность спросить у Леона о предстоящей вечеринке. Главный вопрос заключается в том, действительно ли мне следует туда идти.

— По поводу традиционного празднования. Ты уверен, что это хорошая идея пригласить меня туда? — Я шутливо развожу руками. — Твоей невесте едва ли это понравится.

— Эльвира не посещает подобные мероприятия, — отвечает Леон, плавно выкручивая руль. — Если бы я считал, что это идея плохая, я бы не стал её предлагать.

— Логично, — бормочу я, в который раз чувствуя себя ребёнком на фоне его рассудительного спокойствия. — А как там всё обычно происходит?

— Это классическая вечеринка с музыкой и выпивкой. Ничего из того, чего бы ты не видела.

— Классические студенческие вечеринки в моём понимании — это комната в общежитии и вино по акции «три по цене двух» в пластиковых стаканчиках. Уверен, что мы об одном и том же говорим?

Леон косится на меня с усмешкой.

— Допустим, что вместо комнаты будет дом, вместо вина — просекко, а стаканы не пластиковые, а бумажные. Суть это не меняет.

— Спасибо за пояснение. А как одеваться?

— Как сегодня, — коротко отвечает Леон, глуша двигатель.

Я хочу спросить что-то ещё, но в этот момент замечаю на крыльце маму — и напрочь обо всём забываю. Она напряжённо следит за нами, руки скрещены на груди — явный признак недовольства. Её неодобрительный взгляд жжёт кожу даже через стекло.

Не дожидаясь, пока Леону вздумается открыть мою дверь, я торопливо выныриваю из машины.

— Лия, — голосом мамы можно рубить замороженные стейки. — Нам нужно поговорить. Немедленно.

Поздоровавшись с ней, Леон переводит вопросительный взгляд на меня. Я натянуто улыбаюсь.

— Спасибо за поездку.

Резко развернувшись, мама заходит в дом, давая понять, что мне следует идти за ней. Каждый шаг даётся мне с трудом. Я знаю — предстоит трудный разговор. Поездка с Леоном и новые вещи не могли остаться без маминого внимания.

Стоит двери моей комнаты захлопнуться за нами, мамин взгляд обвинительно впивается в моё лицо.

— Сейчас же объясни мне, что происходит? Откуда взялись все эти вещи, и почему из университета тебя второй день подряд привозит Леон?

— Каролина одолжила мне одежду, — прочистив горло, я выдаю заранее приготовленную ложь. Я бы с большим удовольствием озвучила правду, если бы был хотя бы шанс, что мама её примет. — Она захотела мне помочь выглядеть прилично. А Леон…

— Прилично выглядеть? — возмущённо перебивает мама. — По-моему, ты пытаешься выглядеть той, кем не являешься!

Её лицо страдальчески кривится.

— Это же позор, Лия. Тебя устроили на работу, дали возможность бесплатно учиться… Но тебе этого мало! Потребовалось клянчить одежду у хозяйских детей…

— Я ничего не клянчила! — от обиды и возмущения мой голос звенит. — Просто так вышло… Я не пытаюсь выдавать себя за кого-то другого. Но в этом университете свои порядки, понимаешь? Мне приходится играть по правилам. Просто, чтобы меня не травили и я могла спокойно учиться.

— Спокойно учиться можно и в старых вещах, Лия, если уметь сохранять достоинство. Я всю жизнь работаю руками, но никогда этого не стыдилась. А тебе стоило всего пару недель пожить здесь — и красивая жизнь застила тебе глаза.

— Да плевать мне на красивую жизнь! Я бы с гораздо большим удовольствием осталась учиться в старом вузе, и носила бы свои старые джинсы. Но меня никто об этом не спросил!

— У нас не было выхода, и ты прекрасно об этом знаешь, — шипит мама. — Ты помнишь, что я говорила в самый первый день? Держись подальше от детей Вилена Константиновича, и особенно от Леона.

— Мы просто общаемся, — я со вздохом опускаюсь на кровать. — Что в этом предосудительного?

— В том, что он мужчина и сын хозяина дома, где мы работаем. Если случится что-то, все шишки посыплются на нас! Думаешь, кто-то станет разбираться, кто первый к кому приставал? Разумеется, нет! Тебя с позором выгонят из этого дома и из университета.

Я округляю глаза в неверии.

— Ты о чём вообще говоришь, мама? Думаешь, что между мной и Леоном что-то есть?

— Они богатые люди, Лия, и привыкли получать то, что хотят. Всё, о чём ты должна помнить — так это то, что он никогда тебя не выберет и не признает. Сегодня ему интересно, а завтра он про тебя и не вспомнит! Разве я так тебя воспитывала? Чтобы ты была девушкой на одну ночь?

— Нет, ты не так меня воспитывала, — во рту сухо, сердце возмущённо стучит. — Поэтому перестань меня оскорблять.

Мамины губы начинают дрожать.

— Всю жизнь я старалась тебя защитить, дать тебе хоть шанс на нормальную жизнь! Но разве ты это ценишь? Совсем нет.

Я глубоко дышу. Почему так происходит? Стоит чему-то наладиться — ломается второе, и так по кругу. Я устала. Почему мне нельзя просто работать и учиться? Почему я не имею права жить без травли и упрёков?

— Сегодня же верни одежду, откуда взяла, Лия, — тихо, но твёрдо произносит мама. — Не позорь меня. Вечером я поговорю с Виленом Константиновичем по поводу твоих поездок с Леоном. Если он не готов предоставлять тебе водителя — значит, тебе придётся добираться самой.

Сказав это, она выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Закрыв лицо руками, я тихо всхлипываю. Я не плакала, когда меня по несколько раз на дню унижали университетские снобы, но сдержаться сейчас — выше моих сил. Мама просто не понимает… Даже не пытается понять.

В дверь негромко стучат. Вздрогнув, я быстро вытираю слёзы и встаю, чтобы открыть.

На пороге стоит Леон. Обведя взглядом моё покрасневшее лицо, он без слов протягивает мой телефон — и так же молча уходит.