Элита

78

Леон

Тепло её дыхания ощутимо даже через куртку. Я запускаю ладонь в волосы Лии и с жадностью вдыхаю её запах: шампуня и чего-то близкого, по-настоящему родного. Кажется, будто я знал и любил этот запах с рождения, но потом по странному стечению обстоятельств забыл, чтобы снова о нём вспомнить с её появлением.

Всхлипнув, Лия прижимается ко мне плотнее, дышит часто и глубоко. В порыве чувств я обнимаю её крепче, глажу, целую в голову, висок, скулу — везде, где могу дотянуться. Грудь распирает, будто лёгким вдруг стало в ней тесно.

Какое же это счастье — наконец её найти. Как было паршиво жить вчера и насколько прекрасно сейчас. Тело вновь обрело свою опору, перестав мучительно дребезжать.

— Как? — её глухой, полный неверия вопрос проникает сквозь слои одежды и достаёт до сердца.

— Отец Тимура. По номеру Инги, — отвечаю я как могу. Вдаваться в пространные пояснения не хочется — хочется подольше наслаждаться моментом, в котором Лия снова рядом и снова моя.

— Прости, — опустив голову, она зарывается лицом в мою куртку, — пожалуйста.

— Уже. Но я сильно на тебя злился, когда не мог позвонить.

— Прости.

Она поднимает голову: заплаканная, осунувшаяся, но всё равно невероятно красивая, и это мгновение, как по щелчку, стирает все неприглядные декорации в виде обшарпанной двери и торчащей из крыльца арматуры. Я закрываю глаза и жадно втягиваю в себя её губы. Мне это необходимо, чтобы поскорее уничтожить эти жуткие полторы недели без неё.

— Я тебя люблю, — отчаянный шёпот Лии вибрирует под кожей. — Так сильно.

Вместо ответа я обнимаю её крепче. Так, как люблю я, она до конца не догадывается. И я сам не догадывался, что способен на такие сильные, движущие и абсолютно иррациональные чувства.

— Ты голодная? — я глажу её по волосам и тоже перехожу на шёпот, который сейчас кажется более уместным. — Поехали куда-нибудь? А то я пять с половиной часов просидел за рулём. Сильно проголодался.

— Здесь ты едва ли найдёшь что-нибудь стоящее, — шмыгнув носом, Лия заглядывает мне в глаза. — Есть шаурма неподалёку. Внутри тебе не понравится, но готовят нормально. И там, по крайней мере, можно присесть.

— Поехали, — я решительно беру её заледеневшую руку и тяну к машине. — Не пешком, конечно. Ты без шапки и трясёшься.

В салоне включаю обогреватель на максимум, чтобы Лия поскорее согрелась. В этом городе даже воздух ощущается адски холодным, как и всё остальное. Пока я крутился по местному шоссе в поисках нужного дома, лишний раз убедился, что жить здесь я бы точно не смог. Значит, вариант остаётся один: увезти отсюда Лию.

Кафе, куда мы подъезжаем, может претендовать на это название только благодаря имеющейся вывеске. В остальном оно выглядит как сарай, в который чудом втиснули покосившуюся барную стойку, стол и два пластиковых стула. Из плюсов — мы здесь единственные посетители и имеем возможность присесть.

— Две шаурмы с курицей и два чая, — требовательно произносит Лия и, ещё до того как я успеваю среагировать, выкладывает на стойку несколько купюр. Неопрятный мужик, стоящий по ту сторону, лениво кивает, запихивает их в поясную сумку и скрывается за занавеской, которая предположительно отделяет зону для посетителей от зоны кухни.

Я хмурюсь.

— Что за глупости, Лия? Я собирался заплатить.

— У тебя есть наличные? — иронично уточняет она.

— А здесь что, нет кассового аппарата?

— Есть, но его достают. Не пытайся понять, — она кивает на стол. — Просто пошли присядем, пока его не заняли.

Я помогаю ей избавиться от пуховика, после чего мы занимаем скрипучие стулья. Желтоватый свет подвесной лампы освещает лицо Лии, и, несмотря на улыбку, я вдруг вижу в нём призрачный отпечаток несчастья. Не-счастья. Несчастливой жизни здесь.

Пока я, как думал, «выживал» между учёбой и боксерскими тренировками в премиальном фитнес-центре, Лия здесь выживала по-настоящему.

— Тебя здесь не должно быть, — я тянусь через стол, чтобы найти её руку. — Ты сама это понимаешь?

Опустив глаза, Лия пусть и с заминкой, но кивает.

— Я понятия не имела, что всё будет настолько плохо. Здесь и без тебя …

— Поедешь со мной домой?

— Я хочу. Но есть очень много «но», — в её голосе прорываются беспомощность и отчаяние. — Мама, выходит, останется одна… Назад она точно не поедет… Слышал бы ты, с каким удовольствием она разговаривает о здешних рынках и о ценах… Как будто мы приехали в лучшее место на земле. И ей так нравится идея покупки квартиры… Она даже риелтору уже заплатила. Подружилась с соседкой. Кажется, ей здесь по-настоящему нравится. А я не могу… Я пыталась… Но как представлю, что хотя бы пару лет проведу здесь, да ещё и с разбитым сердцем… Тошнит… Меня реально тошнит…

Я слушаю её молча, давая выговориться. Смотрю на её подрагивающие пальцы, в которых она крутит пластиковый стакан со свисающим чайным пакетиком, на высохшие дорожки слёз на щеках — и понимаю, что сделаю абсолютно всё, чтобы больше никогда не видеть её в таком состоянии.

— … И опять же остаётся вопрос с жильём и учёбой… — взгляд Лии лихорадочно бегает по столу. — Где мне жить и как совмещать с работой, которая мне точно понадобится?

— Я приехал сюда за тобой. Думаешь, у меня нет плана?

— Плана обеспечить мне безоблачную жизнь?

— Безоблачную пока не обещаю, но комфортную — вполне. Слушай, — поймав её мечущуюся ладонь, я пригвождаю её к столу. — Тебе ведь плохо здесь и без меня? Это твои слова, не мои. Мне тоже было очень без тебя плохо. Настолько, что я даже на секунду не рассматривал вариант пустить ситуацию на самотёк. Понимаешь?

— Понимаю, — тихо отвечает она.

— Я предлагаю здесь и сейчас договориться, что обсуждение дальнейших планов подразумевает, что мы с тобой так или иначе остаёмся вместе.

Лия хмурится и кусает губу, но её улыбка всё равно очевидна.

— Договорились.

— Остальное уже второстепенно. Итого мой план предельно прост: я поговорю с Ингой сам. Затем мы вернёмся домой. Поживём в квартире родителей, пока будем подбирать ту, что понравится нам самим. Учёбу…

— Подожди, — перебивает Лия. — Маму тебе не удастся убедить.

— Ты же говорила, что она тебя любит, — напоминаю я.

— Так и есть. Но любит по-своему, как может.

— Если любит, значит, я смогу её убедить.