Элита

57

Промозглый ноябрьский воздух моментально забирается под пальто, накинутое на плечи, и заставляет зубы отбивать чечётку. Хотя дело, возможно, не только в холоде, а в том, что тело любым способом пытается избавиться от проникшего в него ужаса.

Леон открывает пассажирскую дверь «Порше», стоящего у самого входа, заботливо придерживает за локоть, когда помогает сесть.

Знакомые хвойные ноты, пропитавшие салон, официально признаются лучшим запахом этого дня. Вобрав в себя побольше, я откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю глаза, позволяя поверить, что нахожусь в безопасности.

Хлопает водительская дверь, Леон снова оказывается близко. Я только сейчас замечаю, что он по-прежнему в одной футболке.

— Холодно же, — тихо журю его.

— Я торопился. — Запустив двигатель, он мечет в меня пронзительный взгляд. — Чувствовал, что надо успеть.

Сглотнув, я пытаюсь улыбнуться. Это самое настоящее чудо, что ему удалось. Не знаю, как смогла бы жить, если…

Голова трясётся в протесте. Нет-нет, не хочу ни думать об этом, ни представлять. Может быть, позже, когда придётся… или чтобы оценить всю прелесть моей нынешней жизни… Но сейчас надо концентрироваться на хорошем… Например, на том, что Леон сидит рядом и мы едем куда-то вместе. Совсем наплевать, куда.

Я смотрю на его кисти с множественными воронками ран, из которых до сих пор сочится кровь, на бурые пятна на футболке. Внутри зреет что-то очень сильное и большое, гораздо более глубокое в сравнении с тем, что я чувствовала к Леону ещё вчера. Признательность, восхищение, нежность, безусловная преданность, уважение… Концентрация самых чистых чувств, среди которых больше нет места мелочности, ревности или обиде.

— Спасибо тебе за всё, — тихо выговариваю я. — Если ангелы-хранители существуют, то мне достался самый лучший.

Вместо ответа Леон касается моей ладони — очень коротко и быстро, но и этого достаточно, чтобы грудь щедро обдало теплом.

Голубоватый свет фар вспарывает мрачную темноту ночи, и «Порше», грозно фыркнув, уносит нас от этого проклятого места.

С выездом на трассу внутри наконец становится тихо. Музыка играет ровно так, как нужно: её размеренный ритм едва различим в повисшей тишине. Плечо Леона находится всего в десятке сантиметров от моего, и я то и дело чувствую на себе его взгляд — хмурый и обеспокоенный.

— Я не хочу ехать в дом, — негромко произносит он, словно расслышав мою невысказанную просьбу.

— Я и не настаиваю.

— У отца в городе есть квартира. Если ты не против — поедем туда.

Я молча киваю. Волнение шевелится под рёбрами, но очень вяло, притуплённое переизбытком эмоций. Леон всегда знает, как лучше, и сейчас мне особенно нравится ему верить. Не знаю, что будет завтра — а что-то мне подсказывает, что завтра будет непросто, — но сейчас хочется расслабиться и плыть по течению, с доверием наблюдая, куда оно нас занесёт.

Дорога, прямая и монотонная, словно чистый лист бумаги, убаюкивает. За окном густыми, тягучими хлопьями плывёт туман, и прорезавшийся сквозь него янтарный свет фонарей становится для меня неожиданностью. Оторвавшись от спинки кресла, я кручу головой по сторонам. Я что, уснула?

Перед нами дом в четыре этажа, окна в пол, дорогие стеклянные балконы. Слева — по-ноябрьски облезлый мини-парк, отрезанный от остального мира кованой решёткой, впереди — ворота подземной парковки.

— Приехали, — поясняет Леон, глуша двигатель.

Поплотнее запахнув пальто, я смотрю, как он обходит машину и открывает для меня дверь.

Без слов обхватив протянутую руку, я опускаю ноги на асфальт и следую за ним к подъезду, затем — к лифту. В кабине молча стоим плечом к плечу, следя за сменяющимися цифрами на табло: нам нужен четвёртый этаж.

Квартира встречает запахом дорогой мебели и застоявшимся воздухом — хозяева определённо бывают здесь нечасто. Щёлкнув выключателем, Леон скидывает обувь, и я следую его примеру.

— Ты, наверное, хочешь в душ, — его взгляд мельком задевает мои разодранные колготки. — Я найду тебе что-нибудь из вещей.

Я киваю, отмечая, что в кончиках пальцев зудит волнительная вибрация. Стресс стрессом, а волнение от нахождения с ним рядом до конца никуда не ушло.

— А ванная… — я смотрю на него вопросительно, — …где?

— Слева по коридору, — Леон указывает на стену в обрамлении багета. — В ящике найдёшь полотенца и халат.

В нерешительности перекатившись на пятках, я бормочу: «Спасибо». С каждой секундой напряжение в груди растёт.

— В квартире две спальни, — Леон запускает руки в карманы и хмурится, будто недоволен тем, что сразу не ввёл меня в курс дел. — Просто чтобы ты ни о чём не думала.