Элита

27

Утро понедельника идеально передаёт моё состояние: небо затянуто серой вуалью туч, воздух холодный и промозглый, за окном угрожающе завывает ветер. Прислонившись лбом к стеклу, я безучастно слежу за мелькающей дорожной разметкой. Настроение такое, что хочется разреветься. Вероятно, мой организм наконец очистился от гадости, которую мне подмешали в шампанское, и наступило похмелье. Уж точно дело не в том, что Леон предпочёл ездить в университет в одиночестве.

В последнем, кстати, есть очевидный плюс: мне больше не придётся обманывать маму. И вообще, это была идея Леона — сопровождать меня. Так что в широком смысле я ничего не теряю — просто возвращаюсь к изначальному плану действий.

Стоит автомобилю замедлиться перед подъездом к главному корпусу, я внутренне подбираюсь. Зная, как быстро распространяются слухи по университету, стоит ожидать тонну грязных сплетен и литры помоев в мой адрес. Когда Морозов меня лапал на той злосчастной вечеринке, несколько студентов снимали нас на телефон. Сама я этого не помню — Каролина рассказала. Мол, так и так, будь готова.

Моё шествие по аллее, ведущей к главному университетскому входу, равносильно прыжку в бассейн, кишащий пираньями. Пристальные взгляды, смешки, перемигивание, шепотки — сдирают кожу слой за слоем. Без Леона рядом я чувствую себя неуверенно и уязвимо. Примерно как Серсея Ланнистер, которую обрили и пустили по площади голышом.

К хорошему быстро привыкаешь, да? — мысленно язвлю я, чтобы себя подбодрить. — Зато появился повод вернуть юбку в шкаф и снова примерить стальные яйца.

Сегодня даже любимому Шанскому не удаётся вовлечь меня в учебный процесс. Я старательно слушаю лекцию, то лишь ощупываю очертания фраз, не в силах с головой погрузиться в их суть.

Не придумав ничего лучше, решаю снова обвинить во всём наркотик. А что мне остаётся? Уж лучше так, чем признать, что я резко отупела.

В перерыве между парами в коридоре меня перехватывает Тоня, которой я присвоила кличку Голубь. Тоня Голубь — неплохо, кстати, звучит.

— Лия, ну как ты? — Её голубиный взгляд обеспокоенно мечется по моему лицу, так, словно я целый год провела в коме и впервые появилась в стенах университета.

— Да вроде всё в порядке, — бормочу я, краем глаза ловя любопытные взгляды проходящих студентов.

— Я слышала… Ну, то есть все слышали, — понизив голос, Тоня тянется к моему уху. — Говорят, что на вечеринке в честь начала учебного года Леон избил Морозова… из-за того, что тот к тебе приставал. Тимуру тоже досталось. Ещё ходят слухи, что он порвал с невестой и вы теперь вместе…

В груди неприятно сжимается: то ли от того, что Тоня грубо нарушает моё личное пространство, то ли потому, что в очередной раз несёт пургу. Я и Леон вместе — разве не бред? Он меня даже в университет больше не возит, не говоря об остальном.

— Не верь слухам, — советую я, отодвинувшись. — Люди любят приукрашивать.

— А что именно они приукрашивают? — не сдаётся Голубь. — То, что Леон избил Дениса из-за тебя или то, что вы теперь вместе?

Я делаю глубокий нетерпеливый вдох. Сейчас её необходимость заниматься сексом с этим хряком кажется вполне заслуженной. Всё-таки эта Тоня редкая дура. Ну или так хорошо притворяется.

— Лучше обсуди это со своим покровителем, хорошо? — не желая прощаться, я разворачиваюсь на пятках.

Голубь не брезгливая — переживёт.

— Его сегодня нет в университете, — выкрикивает она мне вслед.

Мой шаг непроизвольно замедляется.

Что вообще происходит? Морозов не пришёл на учёбу, и, судя по тому, что сказала Тоня, позорные видео так и не попали в публичный оборот. Рассчитывать на сознательность доморощенных папарацци не приходится — значит, кто-то записи изъял.

— Лия, привет.

Едва не запнувшись о собственный кроссовок, я резко вскидываю голову. На меня смотрит Пётр — председатель совета, хозяин злополучной вечеринки и мой партнёр по медленному танцу.

Каждый мускул в теле напрягается. А ему-то что от меня понадобилось?

— Привет, — мямлю я. — Я что-то нарушила?

— Нет, разумеется, — его густые чёрные брови взлетают вверх. — С чего такие мысли?

— Извини. — Тронув лоб похолодевшей рукой, я пытаюсь улыбнуться. — Просто тяжёлый день.

— Я подошёл, чтобы извиниться за случившееся в моём доме. — Красивое лицо Петра выглядит предельно серьёзным, не выдавая и намёка на иронию. — Я понятия не имел, что тебе подмешали наркотик. Думал, что ты выпила и…

— И вела себя как дешевая проститутка, вешаясь на человека, которого терпеть не могу? — заканчиваю я.

— Каюсь, так и было, — он прикладывает ладонь к груди в извиняющемся жесте. — Как хозяину дома, мне следовало быть более внимательным к своим гостям. Хорошо, что Каролина заметила и сообщила Леону.

— Спасибо, — бормочу я, сбитая с толку таким внезапным дружелюбием. Или это такая благодарность Петра за то, что не отдавила ему ноги во время танца? — Ты меня совсем не знаешь, поэтому тебе простительно.

— Нужно непременно это исправить, — на лице Петра появляется обаятельнейшая из улыбок. — Если у тебя появятся какие-то вопросы относительно учебного процесса, да и вообще любые — просто дай мне знать.

— Эм… хорошо… — окончательно растерявшись, я неловко переступаю с ноги на ногу. Тоня — это понятно, прилипала, а этот наследник нефтяной империи чего ко мне прицепился? — Так и сделаю.

— Запиши мой номер. — Пётр указывает глазами на телефон, зажатый в моей руке. — Я серьёзно, звони — не стесняйся.

Решив не отвергать влиятельную руку помощи, я послушно снимаю блокировку с экрана.

— Красивая фотография, — комментирует Пётр, глядя на фоновую заставку: я в обнимку с папой.

Из-за плеча Петра я замечаю Леона, выходящего из-за аудитории «Лев», и, вспыхнув, быстро отвожу взгляд.

— Диктуй. Как появятся вопросы — обязательно наберу.