Элита

48

Суббота

К десяти вечера дом погружён в кромешную темноту. Демидовы уехали в театр, мама, утомлённая готовкой и уборкой, уснула около получаса назад.

Значит, пора.

Беззвучно прикрыв за собой дверь, я выскальзываю в коридор с туфлями в руках. Разумеется, никакого официального разрешения пойти на вечеринку я не получила — правда, и не спрашивала. А в чём смысл пытаться, если мама всё равно откажет, прочитав мне лекцию о рисках незапланированных беременностей и заболеваниях, передающихся половым путём? Лучше уж смолчать, чем подвергаться подобным унижениям.

Держась за перила, я на цыпочках спускаюсь с лестницы. Вот будет смех, если я навернусь со ступенек, и мама обнаружит меня, лежащей с переломанными ногами и в полном боевом раскрасе. Бр-р-р… Лучше об этом не думать.

Всё так же на цыпочках я крадусь к прихожей и вздрагиваю, заметив тусклое пятно света в гостиной. Сердце предательски сжимается. На диване с телефоном в руках сидит Леон.

Моё первое желание — поскорее удрать. Я настроилась повеселиться, а любое наше столкновение вызывает затяжной душевный раздрай. И вообще, что он здесь делает, если должен быть с родителями и Каролиной в театре? Я так понимаю, это и были его неотложные дела, из-за которых он решил пропустить день рождения друга?

— Снова решила не отпрашиваться? — хрипло доносится из полумрака.

От неожиданности мои пальцы дёргаются, отчего туфли едва не падают на пол. К списку суперспособностей Леона прилагаются ещё и глаза на затылке?

— А ты решил мучить телефон вместо того, чтобы тратиться на подарок? — огрызаюсь я, за секунду заставляя себя собраться.

Слышится шорох пружинящих подушек, и спустя пару мгновений силуэт Леона материализуется прямо передо мной.

Я машинально отшагиваю назад. Не потому, что такая гордая и принципиальная, а потому что слишком боюсь почувствовать его запах, который снова сделает меня зависимой.

— Я всего лишь хочу пройти на кухню и налить себе воды. — Голос Леона звучит глухо, будто он простудился. — Тебе нечего бояться. Подарок Тимуру я уже вручил.

— Спасибо за пояснение, — бормочу я, смутившись. Разумеется, Леоном не движет потребность сэкономить — это я просто так сказала. — Но раз уж ты всё равно торчишь дома и ничего не делаешь, то мог бы и пойти.

Даже в темноте я чувствую на себе его взгляд, как если бы по мне водили пальцем: по щеке, губам, шее, груди.

— Нет, я не мог. Ты отлично выглядишь. Желаю хорошо провести время.

Это вежливое пожелание вызывает во мне такие гнев и отчаяние, что в ушах поднимается гул. Да какого чёрта ему всегда необходимо быть таким правильным?! Я же вижу, что нравлюсь ему! Придурок!!!

— Обещаю провести его весело и с пользой, — слова выстреливают из меня едко и звонко. — Пётр предложил быть вместе, так что сегодня мы будем ночевать в одном номере. Хочу, чтобы ты знал.

Тишина повисает в воздухе густой вязкой массой. Даже в темноте заметно, как скулы Леона заостряются и как дёргается его кадык.

— Не думаю, что тебе нужно моё одобрение, — произносит он спустя паузу.

Эти равнодушные слова и его тон становятся финальной точкой, чтобы окончательно потерять контроль над эмоциями. Только наличие спящей мамы и Уголовный кодекс удерживают меня от того, чтобы не вцепиться ногтями в его до омерзения красивое лицо.

— Разумеется, мне не нужно одобрение человека, который умеет только думать, но не чувствовать! — шиплю я. — Который постоянно врёт себе и окружающим!

Шумно выдохнув, Леон отворачивается, но моментально поворачивается снова.

— Что ты хочешь услышать от меня?! — его голос звенит так, словно он по-настоящему разозлился. — Что мне больно знать, что ты с ним? Да, Лия, мне очень больно. Почему я не иду на день рождения? По той же причине. Потому что мне невыносимо смотреть, как ты разговариваешь с другими, танцуешь, смеёшься. Потому что я хочу, чтобы всё это было только для меня. Честно ли чувствовать это, будучи связанными обязательствами с Эльвирой? Не думаю.

— Чувства либо есть, либо их нет, — шёпотом говорю я, ошарашенная его признанием. — Честность здесь ни при чём.

— Дата свадьбы была назначена ещё до того, как ты появилась в этом доме, — Леон запускает руку в волосы. — Приглашены три сотни гостей, включая трёх членов правительства. На следующей неделе Эльвира летит в Милан на финальную примерку свадебного платья… В квартире, где мы должны жить, почти закончен ремонт… И всё это помимо того, что от поддержки Морозова зависит политическая карьера моего отца… Понятия не имею, для чего я это говорю: это тебя совсем не касается. Просто я так заебался метаться между тягой к тебе и тем, что привык считать правильным. В жизни я не чувствовал себя таким тупым и запутавшимся…

Я молча слушаю его исповедь, ощущая поднимающуюся тошноту. Общая квартира с ремонтом, политическая карьера отца, члены правительства в приглашённых гостях… Вот что ему даёт союз с Эльвирой. А что он получит, выбрав меня? Минет по утрам и начищенные до блеска ложки?

— С Эльвирой действительно трудно конкурировать, — тихо выговариваю я, пятясь назад. — Мне жаль, что ты оказался в такой ситуации… Думаю, ты делаешь правильно. Я пойду, ладно? Пётр ждёт меня в машине.

Из дома я выхожу на ватных ногах и со слезами, застрявшими в горле. Леон не пытается меня остановить. Он слишком владеет собой, чтобы поддаться секундной слабости.

Завидев меня, Пётр выходит из машины и по-джентльменски открывает дверь, к счастью, не замечая моего раздрая.

Пробормотав «спасибо», я тяжело падаю на пассажирское кресло. Пара минут — и я соберусь. Даже Леон и его предстоящая свадьба не помешают мне веселиться на дне рождения друга.