Элита

63

Лия

После ухода мамы я проваливаюсь в беспробудный сон: измождённые тело и мозг требуют немедленного восстановления.

Когда я открываю глаза, за окном уже темно. Подушка под щекой мокрая, мышцы ног потягивает — то ли от танцев, то ли из-за секса. Улыбнувшись, я перекатываюсь на спину. Предпочту думать, что виноват Леон.

Потянувшись, я щёлкаю прикроватным выключателем и обнаруживаю тарелку бутербродов и чашку с остывшим чаем, стоящих на тумбочке. Заходила мама.

Получив напоминание о естественной нужде, желудок требовательно урчит. Не долго раздумывая, я хватаю бутерброд и жадно откусываю. М-м-м… Сколько я проспала, если так сильно проголодалась? Часов пять-шесть — не меньше.

Не переставая жевать, нащупываю телефон под подушкой и подношу к глазам. На экране горят шесть непрочитанных сообщений и пять пропущенных звонков. Я просматриваю уведомления, ища заветное имя. Леон написал четыре часа назад.

«Как ты? Как прошёл разговор с мамой? Позвони, когда сможешь».

Отложив надкусанный бутерброд, я подношу смартфон к уху и тут же его опускаю. В этот момент в дверь вежливо, но настойчиво стучат.

Смахнув крошки с футболки, я вскакиваю с кровати и бросаюсь к зеркалу. Распускаю волосы, забранные в неряшливый пучок, тру глаза, постукиваю по щекам, рассчитывая, что эти манипуляции немного освежат мой помятый от сна вид. Потому что уже заранее знаю: на пороге — он.

— Привет! — распахнув дверь, я натыкаюсь на пронзительный синий взгляд. Леон стоит, прислонившись к косяку, на губах застыла ироничная улыбка. Такая, словно он в курсе моих торопливых попыток прихорошиться.

— Можно войти?

Покраснев, я отступаю в сторону и с досадой вспоминаю, что уже неделю толком не убиралась в комнате.

— Да, конечно.

Леон неторопливо подходит к комоду и, оглядев завалы книг, берёт вязаного щенка, подаренного бабушкой.

— Я написал тебе, но ты не ответила. Решил, что ты спишь, поэтому больше не стал беспокоить. — Вернув игрушку на место, он оборачивается и смотрит мне в глаза. — Как прошёл разговор с Ингой?

Я отвечаю не сразу, залюбовавшись тем, насколько офигенно он выглядит. Чёрные волосы, падающие на лоб, оттеняют яркую радужку, как и серая футболка, под которой, как я теперь знаю не понаслышке, скрывается твёрдый пресс. Очень и очень твёрдый…

— Прошёл лучше, чем я полагала, — фальшиво кашлянув, я заставляю себя снова сосредоточиться на его лице. — Начало было, мягко говоря, паршивым, но потом… Потом мама, кажется, услышала меня и поняла.

— Я рад. У нас с отцом аналогично.

— Здорово, — говорю я, просияв от облегчения. Самый большой мой страх — это то, что Леон пострадает из-за своего вмешательства. — Так значит, самое страшное уже позади?

— Я бы так не сказал. — Он слабо улыбается. — Но главное, что отец на моей стороне. С остальным постепенно разберёмся.

— Думаешь, Морозовы станут конфликтовать? — с осторожностью уточняю я, снова начиная беспокоиться.

— У их сына сломаны несколько лицевых костей. Было бы странно, если бы они молча это проглотили.

— Да, но ведь он… — я обрываюсь, не желая договаривать фразу. Ведь он собирался меня изнасиловать.

На скулах Леона вздуваются желваки, он смотрит в сторону. Кажется, что мысль о том, что в действительности могло случиться, задевает его едва ли не больше меня.

— Ты имеешь право написать на него заявление, — глухо произносит после паузы. — Он заслужил.

Я трясу головой в протесте.

— Нет. Тогда они обязательно захотят отомстить тебе. Лучше пусть твой отец попробует договориться… А если они станут упираться, я скажу, что напишу заявление и растрезвоню везде, где только можно о том, что Денис пытался сделать. Милена сказала, что меня поддержит … А у неё, между прочим, тысяч десять подписчиков в соцсетях.

Но Леон продолжает хмуриться.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты потом сожалела о своём решении.

— Я не стану, — пылко заверяю я. — Благодаря тебе я более чем отомщена.

Повисает длинная пауза. Леон молча смотрит на меня, а я на него. Напряжение в воздухе ощутимо растёт, заставляя меня теряться. Вчера на эмоциях всё происходило легко и спонтанно, а сейчас… сегодня мы дома, немного пришли в себя и…

— Сейчас так быстро темнеет, — бормочу я, подходя к окну. — Наверное, скоро уже снег …

Тёплая ладонь перехватывает моё запястье, потянув, разворачивает. Сердце подскакивает к горлу и барабанит прямо там. Лицо Леона близко-близко, грудь прижата к моей.

Я закрываю глаза одновременно с тем, как наши губы сталкиваются в голодном поцелуе. Зубы жадно стукаются, влажно сплетаются языки.

Промычав нечленораздельное «м-м-м», я опускаю ладони ему на грудь и комкаю футболку. В ответ Леон запускает ладонь в волосы, которые я так предусмотрительно распустила, сжимает до горячего покалывания на коже. Возбуждение моментально расцветает в животе и взмывает к вискам. Твёрдость, упирающаяся мне в бёдра, не даёт усомниться: Леон чувствует то же.

— Соскучился, — вибрирует у меня под щекой.

— Я тоже, — лепечу я, ловя его учащённое дыхание ртом. — Очень. Но мы же не будем… здесь? Мама может войти…

Коротко мотнув головой, Леон плотнее прижимает меня к себе, продолжая целовать. Каждая моя клетка заходится в приступе эйфории. Все мои самые романтичные фантазии оказались просто пшиком в сравнении с тем, как его близость ощущается в реальности.