Гордость и Предубеждение

Глава 19

Следующий день не принес покоя обитателям Лонгборна. Мистер Коллинз сделал свое формальное предложение руки и сердца. Решив закончить все дела, не теряя времени, так как свободен он был только до следующей субботы, и не испытывая ни малейшей робости, которая могла бы хоть на миг зародить в нем тревогу за благополучный исход, он приступил к исполнению своего намерения очень серьезно, не отступая ни на шаг от ритуала, который он считал неотъемлемой частью пути к семейному счастью. Застав вскоре после завтрака миссис Беннет, Элизабет и одну из младших сестер в гостиной, он обратился к матери со следующими словами:

– Могу ли я полагаться, мадам, на ваше влияние на свою прекрасную дочь Элизабет, обратившись с просьбой, оказать мне честь и позволить переговорить с ней наедине сегодня утром?

Прежде чем введенная в краску Элизабет успела оправиться от удивления, миссис Беннет мгновенно ответила:

– О боже! Конечно! Я уверена, что Лиззи будет очень рада этому, и не сомневаюсь, что она не станет возражать. Пойдем, Китти, я хочу, чтобы ты поднялась наверх.

И, собрав свое рукоделие, она поспешила покинуть комнату, не обращая внимания на слова, произнесенные Элизабет вслед:

– Мадам, не уходите. Я прошу вас, останьтесь. Мистер Коллинз должен извинить меня. Он не может сказать мне ничего такого, чего не позволено было бы услышать каждому. Иначе я тоже не останусь.

– Нет, нет, что за вздор, Лиззи! Мне угодно, чтобы ты оставалась на месте.

И когда Элизабет с выражением досады и растерянности на лице действительно собралась сбежать, она добавила:

– Лиззи, я настаиваю на том, чтобы ты осталась и выслушала мистера Коллинза.

Элизабет не могла не подчиниться столь строгому указанию, и после минутного размышления осознала, что будет более разумным покончить со всем как можно скорее и тише, не вступая в конфликт с матерью. Она снова села и попыталась, продолжив прерванные занятия, скрыть свои чувства, в которых смешались отчаяние и веселье. Миссис Беннет и Китти удалились, и как только они остались одни, мистер Коллинз приступил к делу.

– Поверьте мне, моя дорогая мисс Элизабет, что ваше смущение не только не наносит вам какой-либо ущерб, но, напротив, служит дополнением к другим вашим достоинствам. Вы были бы менее добродетельны в моих глазах, если бы не это простительное смятение; но позвольте мне заверить вас, я заручился одобрением вашей уважаемой матушки моего предложения. Вы вряд ли можете сомневаться в истинности моих намерений, однако ваша природная скромность может заставить вас обманывать себя – мое внимание к вам было слишком заметным, чтобы усомниться в его причине. Как только я вошел в этот дом, я выделил вас как желанную спутницу своей будущей жизни. Но прежде чем я приступлю к описанию своих чувств по этому поводу, мне, пожалуй, следует изложить причины стремления к браку и, в частности, моего приезда в Хартфордшир с намерением именно здесь выбрать себе жену, что я, как вы видите, и сделал.

Мысль о том, что мистер Коллинз, при всей своей важной обстоятельности, воспылал нежной страстью, настолько развеселила Элизабет, что она упустила короткую паузу, которая возникла в любовном монологе, чтобы попытаться остановить его, и он продолжил:

– Причины для моей женитьбы таковы: во-первых, я считаю надлежащим для каждого священнослужителя, не испытывающего жизненных тягот (подобного мне), подавать пример доброго супружества своим прихожанам. Во-вторых, я убежден, что это весьма преумножит мое счастье. И, в-третьих, о чем, возможно, мне следовало бы упомянуть прежде всего, это заслуживающие особого внимания совет и пожелание очень благородной дамы, которую я имею честь называть своей покровительницей. Дважды она снизошла до того, чтобы высказать мне свое мнение по этому поводу (без какой-либо просьбы с моей стороны). Да вот в субботний вечер, буквально накануне моего отъезда из Хансфорда, когда случился перерыв в карточной игре, и миссис Дженкинсон устраивала скамеечку для ног мисс де Бург, она изволила сказать: – Коллинз, вы непременно должны жениться. Такой священнослужитель, как вы, должен быть женат. Выбирайте с умом, выберите барышню, которая понравится мне; а для вас она должна стать помощницей в приходе, доброй хозяйкой в доме, рачительной и способной вести хозяйство даже при скромных доходах. Таков вам мой совет. Найдите такую женщину без промедления, привезите в Хансфорд, и я стану навещать ее. Кстати, позвольте заметить, моя прекрасная кузина, что я не намерен принизить внимание и доброту леди Кэтрин де Бург, представляя их наименьшими из достоинств, которые я могу разделить с моей избранницей. Вы сами убедитесь, что ее манеры превосходят все, что я в силах описать, и ваше остроумие и живость, я полагаю, окажутся приемлемыми для нее, особенно если они будут сочетаться с кротостью в речах и почтением, внушаемыми ее высоким положением. Вот, собственно, и все мои резоны в пользу брака. Остается объяснить, почему мои взгляды были направлены в сторону Лонгборна, а не окрестностей моего собственного прихода, где, уверяю вас, найдется много достойных молодых леди. Дело в том, что унаследовав, как это случилось со мной, имение после смерти вашего почтенного отца (который, однако, может прожить еще много лет), я не смог бы испытать чувства удовлетворения, не выбрав себе жену из числа его дочерей, чтобы утрата для них была как можно меньшей, когда произойдет печальное событие, которое, однако, как я уже сказал, может произойти и через несколько лет. Таков был мой мотив, моя прекрасная кузина, и я льщу себе надеждой, что подобные соображения не подорвут ваше уважение ко мне. И теперь мне ничего не остается, как только в самых возвышенных выражениях заверить вас в силе моего влечения. Я совершенно равнодушен к материальному благополучию и не стану предъявлять каких-либо требований вашему отцу относительно приданого, так как прекрасно знаю, что их невозможно было бы выполнить, и тысяча фунтов, вложенных в четырехпроцентные бумаги, которые станут вашими только после смерти вашей матери, – это все, на что вы когда-либо сможете рассчитывать. Так что об этом не стоит даже упоминать, но вы можете быть уверены, что ни один невеликодушный упрек никогда не сорвется с моих уст после того, как мы поженимся.

Вот теперь было невозможно не прервать его.

– Вы слишком торопитесь, сэр, – выкрикнула Элизабет. – Не забывайте, что я еще не ответила. Позвольте мне сделать это без промедления. Примите мою благодарность за честь, которую вы мне оказываете. Я высоко ценю великодушие ваших предложений, но никак не могу принять их.

– Для меня не является секретом, – снисходительно поделился мистер Коллинз, сопровождая свои слова успокаивающим жестом, – что молодые леди обычно отвечают отказом на предложение джентльмена, когда он обращается к ним в первый раз, хотя они и не прочь его принять, и что иногда отказ повторяется во второй, а то и в третий раз. Поэтому меня никоим образом не обескуражило то, что вы только что сказали, и я надеюсь, что вскоре поведу вас к алтарю.

– Должна сказать, сэр, – попыталась вразумить его Элизабет, – что ваша надежда выглядит весьма странной после моего заявления. Уверяю вас, я не из тех барышень (если такие барышни вообще существуют), которые решаются на риск упустить свое счастье всего лишь ради того, чтобы их попросили во второй раз. Я совершенно серьезна в своем отказе. Вы никак не можете составить мое счастье, и я убеждена, что я последняя женщина в мире, которая могла бы сделать счастливым вас. Более того, если бы ваш друг леди Кэтрин была знакома со мной, я уверена, что она сочла бы меня во всех отношениях не подходящей для предназначаемой роли.

– Даже если бы можно было быть уверенным, что леди Кэтрин подумала бы именно так, – очень серьезно возразил мистер Коллинз, – то я, тем не менее, не могу себе представить, чтобы ее светлость категорически не одобрила бы вас. И будьте уверены, когда я буду иметь честь увидеть ее снова, я буду говорить в самых высоких выражениях о вашей скромности, бережливости и других качествах, заслуживающих похвалы.

– Тем не менее, мистер Коллинз, все похвалы в мой адрес будут излишними. Вы должны позволить мне судить самой и отдать мне должное за то, что я говорю то, что думаю. Я желаю вам обрести свое счастье и стать очень богатым, и, отказываясь от вашего предложения руки, обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы это осуществилось. Сделав мне предложение, вы, наверняка, преодолели чувство неловкости по отношению к моей семье и сможете теперь без каких-либо угрызений совести вступить во владение поместьем Лонгборн, когда бы это ни произошло. Таким образом, этот вопрос можно считать окончательно решенным.

И, произнеся эти слова, она готова была покинуть комнату, но мистер Коллинз обратился к ней как ни в чем ни бывало:

– Когда я буду иметь честь поговорить с вами по этому поводу в следующий раз, я надеюсь получить более благоприятный ответ, чем вы дали мне сегодня, и я далек от того, чтобы сейчас обвинять вас в жестокосердии, потому что мне известно, что у вашего пола есть устоявшийся обычай отвергать мужчину при первой попытке предложения, и, возможно, вы даже сейчас сказали достаточно, чтобы подтолкнуть меня к новым попыткам, в полном соответствие с истинной противоречивостью женского характера.

– Право, мистер Коллинз, – произнесла Элизабет с некоторой даже теплотой, – вы меня чрезвычайно озадачиваете. Если все то, что я сказала до сих пор, может показаться вам какой-либо формой поощрения, я теряюсь в догадках, как выразить свой отказ так, чтобы это убедило вас.

– Вы должны позволить мне льстить себе, моя дорогая кузина, считая, что ваш отказ – это не более чем слова. Мои причины верить в это вкратце таковы: мне не кажется, что ни сам я, принимая во внимание мое особое положение, не достоин того, чтобы мое предложение руки было принятым вами, ни та жизнь, которую я могу обеспечить вам, могли бы рассматриваться иначе, как весьма желательные. Само мое положение в обществе, мои связи с семьей де Бург и мои отношения с вашей семьей – обстоятельства весьма выигрышные для меня, к тому же вам следует принять во внимание, что, несмотря на ваши многочисленные достоинства, нет никакой уверенности в том, что вам когда-нибудь будет сделано еще одно предложение руки и сердца. К несчастью, ваша доля наследства настолько мала, что, по всей видимости, сведет на нет впечатление от вашей привлекательности и ценность других ваших достоинств. Таким образом я вынужден заключить, что вы не имеете серьезных оснований отвергать мое предложение, и предпочту приписать это вашему желанию умножить мою любовь внесением неопределенности, что соответствует обычаям изысканных дам.

– Уверяю вас, сэр, что я ни в коей мере не претендую на изысканность, которая состоит в том, чтобы доставлять мучения порядочному человеку, скорее, я заслуживаю комплимента за свою искренность. Я еще и еще раз благодарю вас за честь, которую вы оказали мне своими предложениями, но принять их не могу ни при каких обстоятельствах. Мои чувства противятся этому. Могу я говорить проще? Отнеситесь ко мне сейчас не как к изящной кокетке, желающей поиграть вашими чувствами, а как к разумному существу, говорящему вам правду от чистого сердца.

– Вы очаровательны во всем! – воскликнул он, хотя уверенности в нем заметно поубавилось. – Но я убежден, что, если мое предложение будет поддержано недвусмысленно выраженной волей обоих ваших любящих родителей, оно обязательно станет желанным.

На такую настойчивость в самообмане, не желающем поддаваться хотя бы какой-то логике, Элизабет ничего не ответила и немедленно удалилась, полная решимости, если он и дальше будет считать ее неоднократные отказы заманивающим поощрением, обратиться к отцу, чей отказ мог быть понят с полной определенностью, и чье поведение, по крайней мере, нельзя было бы принять за аффектацию и кокетство изысканной дамы.