Гордость и Предубеждение

Глава 10

К полному удовлетворению Элизабет ответ на ее письмо пришел без задержки. Получив его, она не медля ни минуты поспешила в маленькую рощицу, где ее меньше всего могли побеспокоить. Она устроилась на одной из скамеек и приготовилась получить настоящее удовольствие, ибо объем письма не предполагал содержащегося в нем отказа.

Грейсчерч-стрит, 6 сентября.

Моя дорогая племянница,

Я только что получила твое письмо и посвящу все утро ответу на него, так как предвижу, что в коротком ответе не уместить всего, что мне следует тебе рассказать. Должна признаться, прежде всего, меня удивили твои вопросы – я просто не ожидала, что именно ты задашь их. Однако не подумай, что я недовольна, поскольку я только хочу объяснить, что не предполагала возникновения подобных вопросов именно у тебя. Если ты не до конца понимаешь, что я хочу сказать, готова признать неуместность всех моих замечаний. Да и твой дядя удивлен не меньше моего – ведь только уверенность в том, что все это в существенной степени затрагивает и твои интересы, заставила его вести дело так, как он это делал. Но если ты действительно не в курсе произошедшего, мне следует рассказать обо всем подробнее.

В тот самый день, когда я вернулась из Лонгборна, вашего дядю навестил совершенно неожиданный гость. Им оказался мистер Дарси, и он провел с ним несколько часов. Все было сделано еще до моего возвращения, так что мне не пришлось долго томиться неизвестностью, как тебе. Он пришел сообщить мистеру Гардинеру, что узнал, где скрываются твоя сестра и мистер Уикхем, он видел их и разговаривал с ними обоими. С Уикхемом он встречался неоднократно, Лидию видел лишь один раз. Насколько я могу судить, он покинул Дербишир всего на день позже нас и приехал в город с намерением разыскать их. Мотивом было его убеждение в том, что именно из-за него безответственность Уикхема не стала общеизвестной настолько, чтобы ни одна порядочная молодая женщина не могла полюбить его или довериться ему. Он великодушно приписал все своей неправильно понимаемой гордости и признался, что раньше считал ниже своего достоинства выставлять собственные поступки миру напоказ. Его характер прекрасно демонстрировал это. Поэтому он считал своим долгом проявить инициативу и попытаться исправить то зло, которому невольно способствовал. Если у него и был другой мотив, я уверена, он был исключительно благородный. Он провел несколько дней в городе прежде чем смог их обнаружить, но у него с самого начала были какие-то соображения, направлявшие его поиски, что-то, чего не знали мы, и понимание этого своего преимущества было еще одной причиной его решения последовать за нами в Лондон.

Оказалось, что существует некая дама, миссис Янг, которая некоторое время назад была гувернанткой при мисс Дарси, но была уволена по какой-то причине, хотя он не объяснил, по какой. После увольнения она каким-то образом стала владелицей большого дома на Эдвард-стрит и с тех пор содержала себя, сдавая жилье. Ему было известно о близком знакомстве этой миссис Янг с Уикхемом, и сразу по приезде в город он направился к ней за сведениями о нем, но лишь через два или три дня смог добиться от нее того, чего хотел. Я полагаю, она не выдала бы своего приятеля, не получив определенную мзду, поскольку пользовалась у него доверием и знала, где он обитает. Уикхем действительно обратился к ней, когда они приехали в Лондон, и если бы она смогла принять их в своем доме, они бы нашли приют у нее. Однако в конце концов наш добрый друг с ее помощью сумел устроиться. Они обосновались на *** улице. Мистер Дарси навестил Уикхема, а затем настоял на встрече с Лидией. Он признался, что его первой целью было убедить ее осознать позор своего нынешнего положения и вернуться к своим близким, как только удастся уговорить их принять ее, предложив свою помощь, насколько это возможно. Однако он обнаружил, что Лидия твердо решила остаться там, где она пребывала. Ей совершенно не было дела до родных, и она не желала его помощи. Она и слышать не хотела о том, чтобы расстаться с Уикхемом. Для нее не было никаких сомнений в том, что они поженятся когда-нибудь, и не имело большого значения, когда именно. Услышав все это, он подумал, что остается только обеспечить и ускорить брак, к которому, как он легко узнал в своем первом разговоре с Уикхемом, тот никогда не стремился. Он признался, что ему пришлось покинуть полк из-за карточных долгов, которые были весьма значительными, и не стеснялся возлагать ответственность за все катастрофические последствия бегства Лидии только на ее собственную глупость. Он намеревался немедленно подать в отставку. Что касается его будущего положения, он не мог предположить ничего определенного. Ему нужно было куда-то уехать, но он не представлял куда, и отчетливо понимал, что ему не на что будет жить.

Мистер Дарси поинтересовался, почему он не женился на твоей сестре сразу. Хотя мистер Беннет не считался очень богатым, он мог бы как-то поддержать его, и, благодаря браку, его положение должно было исправиться. Оказалось, что Уикхем все еще лелеял надежду разбогатеть, женившись в каком-нибудь отдаленном графстве. Однако при таких обстоятельствах ему было, конечно же, трудно устоять перед искушением немедленно поправить свое незавидное положение.

Они встречались несколько раз, по-видимому было из-за чего поторговаться. Уикхем, конечно, хотел большего, чем мог получить, но в конце концов его убедили быть благоразумным.

После того как между ними все было договорено, следующим шагом мистера Дарси было сообщить обо всем твоему дяде, и он впервые зашел на Грейсчерч-стрит вечером перед моим возвращением домой. Но мистера Гардинера еще не было дома, и тут мистер Дарси узнал, что ваш отец еще не убыл в Лонгборн, но уедет туда на следующее утро. Он не считал его человеком, с которым он мог бы вести дело так же разумно, как с вашим дядей, и поэтому не преминул отложить встречу с ним до отъезда мистера Беннета. Он не оставил своего имени, и до следующего дня было известно только, что некий джентльмен заходил по делу.

В субботу он пришел снова. Твой отец уже уехал, а твой дядя был дома, и, как я уже писала, они долго говорили друг с другом.

Они снова встретились в воскресенье, тогда и я увидела его. До понедельника не все детали еще были улажены, но как только согласие было достигнуто, в Лонгборн отправили срочное сообщение. Наш гость был очень настойчив. Я полагаю, Лиззи, в конце концов, что упрямство – вот его настоящий недостаток. Его обвиняли во многих грехах в разное время, но именно эта его черта характера несомненна. Он никому не позволил сделать хотя бы малость, все уладил сам, хотя я уверена (и я говорю это не для того, чтобы заслужить благодарность, не подумай чего-нибудь такого), ваш дядя с большой готовностью обо всем бы договорился.

Они долго спорили о последующей роли каждого, что было, по правде говоря, много больше, чем заслуживали джентльмен и леди, вовлеченные в эту историю. Но в конце концов твой дядя был вынужден уступить, и вместо того, чтобы позволить себе сделать что-нибудь для своей племянницы, ограничился незначительной ролью, что было совершенно против его характера. Я действительно верю, что твое письмо, пришедшее этим утром, доставило ему большое удовольствие, потому что оно позволяло дать детальные объяснения, избавляющие его от незаслуженной благодарности и позволяющие получить лишь ту долю, что была заслужена. Но, Лиззи, это должно остаться секретом для всех, кроме тебя и, возможно, Джейн.

Ты, я полагаю, прекрасно знаешь, что, в конечном итоге, было сделано для молодых людей. Долги Уикхема в размере, значительно превышающем тысячу фунтов, должны быть оплачены; Лидии должна быть выплачена еще тысяча фунтов в дополнение к ее доле в наследстве, а ему выкуплен офицерский патент. Причину, по которой мистер Дарси брал все это на себя, я тебе изложила выше. Именно из-за него, из-за его скрытности и отсутствия должного внимания характер Уикхема был так неправильно понят, и, следовательно, его приняли и привечали вопреки тому, каким он был в действительности. Не стану оспаривать, в этом возможно и была доля истины, хотя сомневаюсь, что его или чья-либо еще сдержанность могла послужить причиной случившегося. Но, несмотря на все эти прекрасные порывы, моя дорогая Лиззи, ты можешь быть совершенно уверена, что твой дядя никогда бы не позволил ему сделать этого, если бы не его другой, столь явно проявленный ранее и известный тебе интерес в этом деле.

Когда все было устроено, мистер Дарси вернулся к своим друзьям, которые все еще оставались в Пемберли, но было решено, что он снова появится в Лондоне в день свадьбы, и тогда же будут окончательно урегулированы все денежные вопросы.

Думаю, что теперь я рассказала тебе обо всем. Вот как складывались отношения, которые, по твоим словам, сильно удивили тебя. Надеюсь, что они, по крайней мере, не вызовут твоего неудовольствия. Лидия переехала к нам, а Уикхем регулярно навещал нас. Он вел себя так же, как в те времена, когда я знала его в Хартфордшире, но не стану утверждать, что мне пришлось по душе поведение твоей сестры, пока она жила у нас. Если бы я не узнала из письма Джейн, полученного в прошлую среду, что по возвращении домой она вела себя не лучшим образом, я бы опасалась причинить вам новую боль, рассказывая об этом. Я неоднократно пыталась говорить с ней в самым серьезных выражениях, объясняя всю греховность того, что она сделала, и глубину несчастья, которое она навлекла на свою семью. Сомневаюсь, что до нее дошло хоть что-нибудь, так как, уверена, она меня просто не слушала. Иногда я бывала довольно сильно разгневана, но затем вспоминала моих дорогих Элизабет и Джейн и ради них сдерживала себя.

Мистер Дарси был пунктуален и вернулся, когда обещал, и как сообщила вам Лидия, присутствовал на венчании. Он обедал у нас на следующий день и должен был уехать из города снова в среду или четверг. Ты можешь рассердиться на меня, моя дорогая Лиззи, но я воспользуюсь этой возможностью, чтобы сказать (чего я никогда не смела делать раньше), как сильно он мне понравился. Его поведение по отношению к нам во всех отношениях было таким же доброжелательным, как и тогда, когда мы были в Дербишире. Его суждения и взгляды мне совершенно по душе, он обладает всеми мыслимыми достоинствами, добавить можно было бы, пожалуй, лишь больше живости. Но если он удачно женится, его жена может помочь ему преодолеть этот недостаток. Я нашла его очень скрытным – он почти никогда не упоминал твоего имени. Но скрытность, похоже, нынче присуща не ему одному.

Прошу простить меня, если я была слишком непочтительной, или, по крайней мере, не наказывайте меня настолько, чтобы исключить из списка гостей П. Я никогда не буду вполне счастлива, пока не осмотрю весь парк. Небольшая коляска с милой парой пони была бы как раз тем, что нужно.

Пора заканчивать. Дети ждут меня уже полчаса.

Искренне Твоя,

М. Гардинер.

Содержание письма повергло Элизабет в полнейшее смятение. Ей трудно было определить, чего в ее чувствах больше – радости или страха. Неуверенность относительно того, что мистер Дарси мог сделать, чтобы способствовать браку ее сестры, породила смутные и неопределенные подозрения. Она боялась поощрять их, так как в них виделось проявление доброты, слишком значительной, чтобы быть возможной. В то же время она, из-за возникающих обязательств, страшилась признать, что доброта эта оказалась более чем реальной! Он с вполне определенными целями последовал за ними в город, он взял на себя все хлопоты и неприятности, сопутствующие их поиску, в котором помощь была необходима женщине ему неприятной и им презираемой, и в ходе которого он был вынужден встречаться, и встречаться не один раз, урезонивать, убеждать и, наконец, подкупать человека, которого он всегда старался избегать, и произносить само имя которого было для него наказанием. И все это он сделал для девушки, которую он не мог ни уважать, ни ценить? Сердце ее подсказывало, что он сделал это для нее. Но надежду на это убивали соображения иного сорта. Она чувствовала, что даже ее тщеславия недостаточно для уверенности в его привязанности к ней – к женщине, которая уже отвергла его, – чтобы преодолеть столь естественное чувство отвращения к отношениям с Уикхемом. Свояк Уикхема! Какой бы природы ни была его гордость, она должна была восстать против этой связи. Он, безусловно, сделал многое. Ей было стыдно думать, насколько много. Но он сам сообщил о причине своего вмешательства, и чтобы поверить в это, не требовалось делать усилий. Было естественно, что он чувствовал за собой вину. Он был щедр, но у него ведь были средства для этого. И хотя ей не хотелось рассматривать себя в качестве главной побудительной причины его действий, она, тем не менее, могла верить, что остающаяся привязанность к ней могла поддерживать его в деле, которое серьезно затрагивало ее душевный покой. Было больно, невыносимо больно осознавать, что они были обязаны человеку, которому никогда не смогут ответить каким-либо добром. Они были обязаны ему спасением Лидии, ее нынешним положением, абсолютно всем – только ему! Как же искренне она сожалела о каждом враждебном чувстве, которое она когда-либо поощряла в себе, о каждом дерзком выпаде, который она когда-либо адресовала ему. Она чувствовала себя безмерно униженной, но при этом гордилась им. Гордилась тем, что из сострадания и чувства долга он смог взять верх над самим собой. Она вновь и вновь перечитывала комплименты своей тети в его адрес. Этого было едва ли достаточно, но это доставляло ей удовольствие. Она даже чувствовала некоторое удовлетворение, хотя и с неизбежным сожалением, обнаружив, что и она сама, и ее дядя были непоколебимо убеждены в существовании глубокой привязанности и доверия между мистером Дарси и ею.

Ее отвлекли от размышлений чьи-то приближающиеся шаги, и прежде чем она успела свернуть на другую дорожку, ее нагнал Уикхем.

– Боюсь, я прерываю ваше уединение, моя дорогая сестра? – обратился он к ней.

– Конечно, так и есть, – ответила она с улыбкой, – но из этого не следует, что вторжение должно быть нежелательным.

– Мне было бы очень жаль, если бы это было так. Мы были близкими друзьями, а теперь стали еще ближе.

– Правда. Остальные уехали?

– Я не знаю. Миссис Беннет и Лидия точно отправились в карете в Меритон. Я узнал от наших дяди и тети, моя дорогая сестра, что вы побывали в Пемберли.

Она ответила утвердительно.

– Я, отчасти, завидую вашей удаче, но думаю, что такое было бы слишком тяжело для меня, иначе я мог бы воспользоваться возможностью побывать там по дороге в Ньюкасл. И вы видели старую экономку, я полагаю? Бедная Рейнольдс, она всегда очень любила меня. Но, конечно, она не упоминала при вас моего имени.

– Вовсе нет, она вспоминала вас.

– И что она сказала?

– Что вы ушли в армию, и она опасалась, что это не очень хорошо. Теперь это звучит не столь однозначно.

– Конечно, – ответил он, кусая губы. Элизабет надеялась, что поуменьшила его желание поговорить, но он вскоре продолжил:

– Я был удивлен, увидев Дарси в городе месяц назад. Мы встречались несколько раз. Интересно, что он там делал?

– Возможно, готовился к свадьбе с мисс де Бург, – не удержалась Элизабет. – Это должно было быть чем-то необычным, раз привело его в город в это время года.

– Несомненно. Вы виделись с ним, когда были в Лэмбтоне. Я правильно понял из рассказов Гардинеров?

– Да, он познакомил нас со своей сестрой.

– И она вам понравилась?

– Очень.

– Я слышал, она необычайно похорошела за эти год или два. Когда я видел ее в последний раз, ничто не обещало такого. Я очень рад, что она вам понравилась. Надеюсь, у нее все будет хорошо.

– Думаю, не ошибусь, сказав, что так и будет – она уже пережила самый трудный возраст.

– Вы проезжали мимо деревни Кимптон?

– Не припоминаю такой.

– Я вспомнил про нее, потому что это и есть тот приход, который я должен был получить. Восхитительное место! Великолепный пасторский дом! Он бы мне подошел во всех отношениях.

– Неужели вам бы нравилось читать проповеди?

– Я был бы счастлив. Я бы считал это частью своего долга, и вскоре это не было бы в тягость. Не следует роптать, но для меня, конечно, это было бы именно так! Тишина, уединение такой жизни отвечали бы всем моим представлениям о счастье! Но этому не суждено было сбыться. Вы когда-нибудь слышали, чтобы Дарси упоминал об этом, когда вы гостили в Кенте?

– Я слышала от человека, которого не могу заподозрить в предвзятости, что место было завещано вам только условно и на усмотрение нынешнего владельца.

– Слышали? Да, нечто подобное там было. Я же рассказывал об этом в самом начале нашего знакомства, вы, возможно, помните.

– Я также слышала, что были времена, когда проповедь не была для вас столь притягательной, как сейчас, и вы даже объявили о своем решении никогда не принимать сан, и что это место уже не предназначалось вам.

– Вам так сказали! Следует признать, что для того были некоторые основания. Вы можете вспомнить, ведь именно так я и говорил, когда речь впервые зашла об этом.

Они уже почти подошли к дверям дома, так как она шла быстро, чтобы поскорее избавиться от него, не желая, ради сестры, ставить его в неудобное положение. Она лишь сказала с добродушной улыбкой:

– Ну же, мистер Уикхем, мы теперь брат и сестра. Не будем ворошить прошлое. Надеюсь, в будущем мы всегда будем придерживаться одной точки зрения.

Она протянула ему руку, он поцеловал ее с подчеркнутой галантностью, хотя не знал, что и думать, и они вошли в дом.