Гордость и Предубеждение

Глава 14

Однажды утром, примерно через неделю после того, как Бингли сделал предложение Джейн, он и женщины семьи Беннет сидели в столовой. Внезапно послышались звуки подъезжающего экипажа, и они увидели карету, запряженную четверкой лошадей, направляющуюся по лужайке к дому. Было слишком рано для обычных гостей, и, кроме того, экипаж не был похож ни на один из принадлежащих соседям. Лошади были почтовыми, и ни экипаж, ни ливрея форейтора, не были им знакомы. Однако, поскольку было ясно, что кто-то нагрянул незваным, Бингли сразу предложил мисс Беннет избежать неловкости такого вторжения и прогуляться по парку. Они оба без промедления покинули дом и затерялись среди деревьев, а оставшиеся мать с дочерьми продолжили томиться неизвестностью и безуспешно гадать, кто бы это мог быть. Но вот дверь распахнулась и явилась гостья. Это оказалась сама леди Кэтрин де Бург.

Они, конечно, ожидали какого-то сюрприза, но их изумление превзошло все ожидания – у миссис Беннет и Китти не в такой степени, как у Элизабет, поскольку дама была им совершенно незнакома.

Леди Кэтрин вошла в комнату с видом более нелюбезным, чем обычно, не удостоила Элизабет, приветствующую ее, ничем, кроме легкого наклона головы, и расположилась, не вымолвив ни слова. Элизабет сообщила имя гостьи своей матери, как только ее светлость вошла, хотя никакой просьбы о представлении не последовало.

Миссис Беннет, в полном изумлении, хотя и польщенная тем, что у нее такая важная гостья, приветствовала ее с исключительной вежливостью. Посидев минуту в молчании, леди Кэтрин очень сухо обратилась к Элизабет:

– Надеюсь, у вас все хорошо, мисс Беннет. Эта леди, я полагаю, ваша мать.

Элизабет без лишних слов подтвердила ее догадку.

– И это, я полагаю, одна из ваших сестер.

– Да, мадам, – обрадовалась возможности поговорить с леди Кэтрин миссис Беннет. – Это моя младшая дочка, но не самая младшая. Моя самая младшая недавно вышла замуж, а самая старшая где-то в парке, гуляет с молодым человеком, который, я верю, скоро станет частью нашей семьи.

– У вас очень маленький парк, – заметила леди Кэтрин после краткого молчания.

– Осмелюсь сказать, что его, конечно, не сравнить с Розингсом, миледи, но, уверяю вас, он гораздо больше, чем у сэра Уильяма Лукаса.

– Летом, должно быть, эта гостиная очень неудобна для вечернего времяпрепровождения – окна выходят на запад.

Миссис Беннет заверила ее, что они никогда не проводят в ней время после ужина, а затем добавила:

– Могу ли я взять на себя смелость спросить вашу светлость, все ли было в порядке у мистера и миссис Коллинз, когда вы их видели?

– Да, все было очень хорошо. Я видела их позавчера вечером.

Элизабет теперь ожидала, что она передаст ей письмо от Шарлотты, так как это казалось единственным вероятным объяснением причины ее визита. Но никакого письма не появилось, и она была чрезвычайно озадачена.

Миссис Беннет с почтительной вежливостью предложила ее светлости слегка подкрепиться, но леди Кэтрин очень решительно и не очень вежливо отказалась от еды, а затем, резко встав, обратилась к Элизабет:

– Мисс Беннет, мне показалось, что с одной стороны вашего газона есть довольно симпатичный уголок дикой природы. Я была бы рада прогуляться там, если вы почтите меня своей компанией.

– Иди, моя дорогая, – воскликнула ее мать, – и покажи ее светлости милые уголки. Я думаю, ей понравится наша беседка.

Элизабет повиновалась и, заскочив в свою комнату, чтобы взять зонтик, последовала за своей знатной гостьей вниз. Когда они оказались в холле, леди Кэтрин открыла двери сначала в столовую, а потом в гостиную и, оценив их, после краткого осмотра, прилично выглядящими комнатами, проследовала далее.

Карета оставалась у крыльца, и Элизабет увидела, что в ней поджидает ее компаньонка леди. Они по-прежнему молча двинулись по гравийной дорожке, ведущей к роще. Элизабет решила не предпринимать никаких усилий для разговора с леди, которая сегодня была более чем обычно бесцеремонной и раздраженной.

– Как я могла когда-либо думать, что она похожа на своего племянника? – думала она, рассматривая ее лицо.

Как только они вошли в рощу, леди Кэтрин сразу перешла к делу, хотя это не прибавило ясности:

– Думаю, вы не заблуждаетесь, мисс Беннет, относительно причины моего путешествия сюда. Ваше собственное сердце, ваша собственная совесть должны подсказать вам, зачем я приехала.

Элизабет смотрела с нескрываемым удивлением.

– Вы ошибаетесь, мадам. Я никак не могу взять в толк, чем я заслужила честь видеть вас здесь.

– Мисс Беннет, – ответила ее светлость тоном, не предвещавшим ничего хорошего – вам следует знать, что со мной шутки плохи. Но какой бы неискренней вы не решили быть, с моей стороны вы не встретите того же. Мой характер всегда славился своей искренностью и прямотой, и в таком важном деле, как это, я, конечно, не отступлю от своих лучших черт. Два дня назад до меня дошел слух весьма тревожного свойства. Мне сообщили, что не только ваша сестра вот-вот выйдет замуж на самых выгодных для себя условиях, но и что вы, мисс Элизабет Беннет, по всей вероятности, вскоре после этого выйдете замуж за моего племянника. Моего собственного племянника, мистера Дарси! Хотя я уверена, что это бесстыдная ложь, и я не хотела бы нанести ему немыслимое оскорбление, предположив, что это соответствует действительности, я решила немедленно отправиться к вам, чтобы довести до вашего сведения свои чувства.

– Если вы считали это невозможным, – сказала Элизабет, лицо которой от удивления и негодования залила краска, – то я не возьму в толк, почему вы взяли на себя труд отправиться так далеко. Какую цель могла преследовать ваша светлость?

– Немедленно убедиться в том, что подобное сообщение ни в малейшей степени не соответствует действительности.

– Ваш приезд в Лонгборн, чтобы увидеть меня и мою семью, – справившись со своими чувствами, холодно отметила Элизабет, – будет скорее подтверждением этого, если такой слух действительно распространяется.

– Если! Так вы делаете вид, что не знаете об этом? Разве не от вас самой он исходит? Разве вы не знаете, что такой слух уже распространился повсюду?

– До меня ничего подобного не доходило.

– И вы можете заявить, что для того нет никаких оснований?

– Я не претендую на откровенность, сравнимую с той, что проявляет ваша светлость. У вас могут возникнуть вопросы, на которые, однако, я не посчитаю необходимым отвечать.

– Это совершенно невозможно терпеть. Мисс Беннет, я настаиваю на прямом ответе. Мой племянник сделал вам предложение руки и сердца?

– Ваша светлость заявила, что это невозможно.

– Так должно быть. Так должно было бы быть, пока он сохранял способность трезво мыслить. Но ваши уловки и соблазны могли в минуту увлечения заставить его забыть, в чем состоит его долг перед самим собой и всей его семьей. Вы могли коварно вскружить ему голову.

– Если это так, я буду последней, кто в этом признается.

– Мисс Беннет, вы не забыли с кем разговариваете? Я не привыкла выслушивать подобные речи. Я практически самый близкий его родственник в мире и имею право знать все его самые сокровенные замыслы.

– Но вам не дано право знать мои. И столь неуважительное отношение никогда не побудит меня быть откровенной.

– Прошу понять меня правильно. Этот брак, на который вы имеете смелость надеяться, никогда не может состояться. Никогда! Мистер Дарси помолвлен с моей дочерью. Что вы на это скажете?

– Только одно: если это так, у вас нет оснований полагать, что он сделает мне предложение.

Леди Кэтрин на мгновение задумалась, а затем ответила:

– Помолвка между ними особого рода. С младенчества они были предназначены друг для друга. Это было заветным желанием его матери, моей сестры, а также моим. Когда они еще были в колыбели, мы уже обсуждали этот союз. И вот теперь, в тот момент, когда желания обеих сестер должны воплотиться в их браке, им препятствует девица низкого происхождения, не имеющая никакого веса в обществе и не имеющая даже отдаленных связей с семьей! Для вас ничего не значат желания его друзей? Его подразумеваемая помолвка с мисс де Бург? Вы потеряли всякое чувство приличия и не чувствуете деликатности ситуации? Разве вы не слышали, как я говорила, что с самых ранних дней он был предназначен своей кузине?

– Да, я слышала это раньше. Но что мне до этого? Если не найдется более серьезных возражений против моего брака с вашим племянником, меня, конечно, не удержит от него знание того, что его мать и тетя хотели, чтобы он женился на мисс де Бург. Вы обе сделали все, что могли, планируя этот брак. Его же завершение зависит не от вас, а от других. Если мистер Дарси не ограничен ни соображениями чести, ни склонностью к своей кузине, почему бы ему не сделать иной выбор? И если я оказалась его выбором, почему я не могу принять его?

– Потому что честь, приличия, благоразумие, да что говорить, его собственный интерес запрещают это. Да, мисс Беннет, это против его интересов, ибо не ждите, что его семья или друзья отнесутся к вам хорошо, если вы намеренно будете действовать против того, что принято в их кругу. Вас будут осуждать, игнорировать и презирать все, кто окружает его. Ваш союз покроет вас позором, ваше имя никогда даже не будет упомянуто никем из нас.

– Это немалые потери, – ответила Элизабет. – Но у жены мистера Дарси должны быть такие неоспоримые причины для счастья, которые обеспечит ей любовь супруга, что у нее, в общем, не может быть причин для сожалений.

– Упрямая, своенравная девчонка! Мне стыдно за вас! Такова ваша благодарность за мое внимание к вам прошлой весной? Для вас это ничего не значит? Давайте присядем. Вы должны понять, мисс Беннет, что я приехала сюда с твердой решимостью добиться своей цели, и меня не отговорить от нее. Я не привыкла подчиняться чьим-либо прихотям. Я не привыкла терпеть разочарования.

– Это сделает положение вашей светлости еще более плачевным, но не повлияет на мои решения.

– Вы меня не собьете с мысли. Выслушайте меня, не перебивая. Моя дочь и мой племянник созданы друг для друга. Они происходят по материнской линии из одного и того же благородного рода, а по отцовской линии – из уважаемых, благородных и древних – хотя и нетитулованных – семей. Их состояние с обеих сторон значительно. Они предназначены друг для друга волей обоих домов, и что может их разлучить? Амбициозные претензии девицы из неблагородной семьи, без связей или состояния. Возможно ли такое принять! Но этого не должно быть, и этого никогда не будет. Если бы вы были благоразумны в понимании своего собственного блага, вам бы и в голову не пришло претендовать на возвышение из общества, в котором вы были воспитаны.

– Выходя замуж за вашего племянника, я не должна считать, что возвышаюсь. Он – джентльмен, я – дочь джентльмена, и в этом мы равны.

– Это так. Вы дочь джентльмена. Но кто ваша мать? Кто ваши дяди и тети? Не думайте, что я не знаю об их происхождении.

– Каковы бы ни были мои родственники, – парировала Элизабет, – если ваш племянник не возражает против них, их положение не должно для вас что-либо значить.

– Скажите мне в конце концов, вы с ним помолвлены?

Хотя Элизабет не стала бы отвечать на этот вопрос из одной лишь любезности по отношению к леди Кэтрин, она не могла не признаться после минутного раздумья:

– Нет, не помолвлена.

Леди Кэтрин, казалось, была довольна.

– И вы обещаете мне никогда не заключать подобную помолвку?

– Я не стану давать подобных обещаний.

– Мисс Беннет, я потрясена и нахожусь в совершенном изумлении. Я предполагала, что вы разумная молодая леди. Не обманывайте себя, полагая, что я в конце концов отступлю. Я не уеду, пока вы не дадите мне заверений, которых я требую.

– А я, конечно, никогда этого не сделаю. Меня не получится ни запугать, ни заставить сделать что-то столь неразумное. Ваша светлость хочет, чтобы мистер Дарси женился на вашей дочери, но разве мое обещание, данное вам, сделало бы их брак более вероятным? Предположим, что он влюблен в меня, разве мой отказ принять его руку заставит его захотеть отдать ее своей кузине? Позвольте мне сказать, леди Кэтрин, что аргументы, которыми вы поддержали это необычное требование, были столь же поверхностными, сколь нелогичной была сама его цель. Вы совершенно не понимаете моего характера, если думаете, что на меня можно повлиять, используя такие приемы. Одобрит ли ваш племянник такое вмешательство в его дела, я не могу предсказать, но вы, без сомнения, не имеете никакого права вмешиваться в мои. Поэтому я вынуждена просить вас больше не обращаться ко мне по этому поводу.

– Не торопитесь, пожалуйста, с окончательным решением. Я ведь еще не закончила. Ко всем возражениям, которые я уже выдвинула, я должна добавить еще одно. Я в курсе некоторых подробностей позорного побега вашей младшей сестры. Мне известно все: женитьба молодого человека на ней была куплена вашими отцом и дядей. И эта блудница должна стать сестрой моего племянника? Да еще и ее муж, сын управляющего его покойного отца, должен стать его братом? О небеса! Куда катится мир? Неужели тени Пемберли будут так осквернены?

– Это все, что вы хотели сказать? – уже не сдерживаясь ответила Элизабет. – Вы оскорбили меня всеми возможными способами. Я должна просить позволения вернуться в дом.

И она поднялась, произнеся это. Леди Кэтрин тоже поднялась, и они направились обратно к дому. Ее светлость была крайне разгневана.

– Вы, стало быть, ни во что не ставите честь и достоинство моего племянника! Бесчувственная, эгоистичная девчонка! Разве вы не считаете, что связь с вами опозорит его в глазах всего света?

– Леди Кэтрин, мне больше нечего сказать. Вам известно все, что я думаю и чувствую.

– Значит, вы решили заполучить его?

– Ничего подобного я не говорила. Я лишь решила поступать таким образом, который, по моему собственному мнению, будет способствовать моему счастью, независимо от вашего мнения или мнения любого другого человека, совершенно не связанного со мной.

– Прекрасно. Значит, вы отказываетесь оказать мне услугу. Вы отказываетесь подчиниться требованиям долга, чести и благодарности. Вы полны решимости погубить его в глазах всех его друзей и сделать его презираемым всем миром.

– Ни долг, ни честь, ни благодарность, – возразила Элизабет, – не имеют ко мне никаких претензий в данном случае. Ни один из благородных принципов не будет нарушен моим браком с мистером Дарси. А что касается негодования его семьи или презрения мира, если бы близкие были взбудоражены его женитьбой на мне, это не вызвало бы у меня ни малейшего беспокойства, а мир в целом был бы слишком благоразумен, чтобы безоглядно присоединиться к презрению.

– Так вот как вы понимаете все это! Вот каково ваше окончательное решение! Очень хорошо. Теперь я буду знать, как действовать. Не воображайте, мисс Беннет, что ваши амбиции когда-либо будут удовлетворены. Я пришла, чтобы понять вас. Я надеялась найти в вас разумную девушку, но, будьте уверены, я добьюсь своего.

В таком тоне леди Кэтрин продолжала говорить, пока они не оказались у двери кареты, где, поспешно обернувшись, она добавила: – Я не прощаюсь с вами, мисс Беннет. Я не прошу передать никаких пожеланий вашей матери. Вы не заслуживаете такого внимания. Я крайне раздосадована.

Элизабет ничего не ответила и, не пытаясь убедить ее светлость зайти в дом, медленно направилась туда одна. Она услышала, как отъехала карета, когда уже поднималась по лестнице. Ее мать нетерпеливо встретила ее у двери гардеробной, чтобы поинтересоваться, почему леди Кэтрин не захотела вернуться и отдохнуть.

– Не сочла возможным, – ответила дочь. – Ей необходимо было спешить.

– Она очень красивая женщина! И ее визит сюда был необычайно любезным, поскольку заехала она, я полагаю только для того, чтобы сообщить нам, что Коллинзы в добром здравии. По-видимому, она направляется куда-то по делу, и проезжая через Меритон, подумала, что может завернуть к нам. Полагаю, ей нечего было особенного сказать тебе, Лиззи?

Элизабет пришлось лукавить в ответ, так как раскрыть суть их разговора было абсолютно невозможно.