И время остановилось

17

– Держи, вот редис и черри, – объявила Полин, усаживаясь рядом с Мехди. – Уж если напрашиваться в гости, так хоть не с пустыми руками.

– Ну что ты, не стоило! – воскликнула я. – Раз я вас пригласила, значит, угостить есть чем.

Полин явилась, когда мы с матерью накрывали на стол в саду, – извиниться за недавний инцидент с отцом. Мама заверила ее, что ничего страшного не случилось и вообще-то во всем виновата она одна.

– Не надо мне было орать как ненормальной!

Хотя, судя по ее рассказу, дело не ограничилось криками: в панике она пыталась защищаться, решив, что Оливье хочет на нее напасть. Вот когда он перехватил ее запястье – хорошо хоть здоровое! – она и завопила: «Не трогайте меня!»

– Как бы то ни было, – ответила матери моя подруга, – он действительно хочет показать вам школу верховой езды. Надо будет это устроить.

У Полин с Мехди не было особых планов на вечер, и я пригласила их присоединиться к нам. Не хватало только Аннетт – но ее старенький «Пежо» как раз затарахтел на дороге. Выживший каким-то чудом CD-плеер хрипло выводил песню Янника Ноа, которую пожилая дама продолжала с упоением горланить, даже выбравшись из машины.

– Ненетт! – возмутился Лулу. – Ты поешь как дырявая кастрюля.

Аннетт пожала плечами – пронять ее всегда было не так-то просто.

– И чего? Тебе не нравится мой голосок а-ля Жококер?

Сначала я не поняла, потом, едва сдержав смех, выдавила:

– А! Джо Кокер!

– Ну да, а я что говорю? Он еще пел в том фильме с Ким Басинжер, это было что-то… Ну что, как неделька прошла? – осведомилась она.

Лулу между тем тянул ее на кухню – ставить в духовку вторую запеканку.

Расставляя симпатичные свечки на бирюзовой скатерти, мама красноречиво вскинула бровь.

– Если папа не собирается отходить от Ненетт ни на шаг, ума не приложу, как ты поговоришь с ним об Аурелии… – вздохнула она.

– Он так и отказывается говорить на эту тему? – удивилась Полин.

Я уныло киваю головой. Тут появился Тим – щеки пылают, под мышкой футбольный мяч, чемпионат мира как-никак.

– А может, дедуля и Ненетт влюбились? – хихикнул он.

Мы с мамой оторопели. Мне никогда не приходило в голову взглянуть на их отношения под этим углом, да и ей, судя по лицу, тоже.

– В таком случае Аннетт пригласила бы его к себе, верно? – предположила она.

– Если только они не хотят лишних подозрений, – заметил Мехди. – Они же сто лет друг друга знают, верно?

– Тс-с-с! Идут, – шепнула Полин.

Через несколько минут мы уже поднимали стаканы, чтобы выпить за дружбу и лето. Кексы с оливками и томатами исчезали один за другим, разговор становился все оживленнее. Тим, который, пока никто не видел, налопался чипсов с паприкой, вдруг пожаловался, что у него заболел живот.

– Ну еще бы, котенок, – укоризненно сказала я. – Иди приляг на диван, можешь мультик посмотреть, если хочешь.

– Ох уж эти дети… – мечтательно вздохнула Полин, глядя, как он уходит в дом.

Я уже собралась сделать ей страшные глаза, а то и ввернуть в разговор словечко «горгона», чтобы напомнить о нашей недавней беседе. Но тут Лулу, порядком разгоряченный розовым вином, повернул подбородок в сторону Мехди и поинтересовался, широко улыбаясь:

– А вы-то когда собираетесь за дело приниматься?

За вопросом последовала гробовая тишина. Полин, готовая взорваться, со стуком поставила бокал на стол, Мехди прокашлялся.

– Да куда спешить-то, – пробормотал он, избегая взгляда моей подруги, которая из помидорно-красной сделалась белой, как таблетка.

Неправильный ответ, дружище. Совсем-совсем неправильный.

Явно не осознавая, какую неловкую ситуацию он только что создал, Лулу продолжал гнуть свое:

– Глупо же тянуть резину. Много кто мечтает о детях, да у них уж не получается.

Может, пора убрать подальше бутылку розового?

– Да отцепись ты от бедолаг! – живо вмешалась Аннетт. – Еще в тоску их вгонишь своими глупостями.

Слава Богу, звякнул таймер духовки, сообщая, что запеканка готова. Я мигом поднялась и, видя страдальческую мину Полин, позвала ее помочь. Тут мой мобильник запел «Over the Rainbow»[22] – звонок.

– Можешь ответить, Лулу? – бросила я, направляясь на кухню. – Я мигом.

Оказавшись в доме, Полин не сдержалась:

– Вот козел, просто слов нет!

Поскольку Тим лежал на диване в паре метров, я жестом показала ей говорить тише.

– Ты не находишь, что он наглеет? Ляпнуть такое как ни в чем не бывало, хотя кишка тонка хоть словом со мной перемолвиться!

Осторожно извлекая запеканку из духовки, я признала, что Мехди протупил.

– Забудь мои слова про «горгону», вам просто необходимо поговорить начистоту, причем не откладывая, как только вернетесь.

Во дворе Лулу все еще висел на телефоне. Я хихикнула, глядя, как он держит мобильник в вытянутой руке, словно боится излучения.

– Отлично, до скорого, – попрощался он и нажал отбой.

– Кто звонил-то? – полюбопытствовала я, ставя запеканку на стол. – Я вроде никого не ждала.

– Теперь ждешь. Это был ветеринар, твою кошку нашли, Руди подобрал ее на перекрестке, на дороге в Лош.

Я запаниковала:

– Что? С ней все в порядке?

– Да, он отвез ее в клинику опознать. Говорит, отбивалась как бешеная, но обошлось, скорее перепугалась, чем пострадала. Руди везет ее к нам, ему одолжили переноску.

С облегчением я рухнула на стул.

– Черт, я-то думала, она просто спряталась, как всегда, когда в доме народ. Спасибо хоть под колеса не угодила…

Дед успокаивающе тронул меня за плечо.

– Говорю же, все хорошо. Она наверняка перепугалась, услышав пение Аннетт.

Через несколько минут у дома припарковался книготорговец. Прослышав о похождениях Пьеретты, Тим стрелой метнулся навстречу и вернулся сияющий, в сопровождении Руди с дочкой. Кошка в переноске издавала жуткое шипение.

– Спецдоставка! – объявил Руди, протягивая мне переноску. – Ее действительно зовут Пьеретта? Или ветеринар меня разыграл?

Я была так переполнена благодарностью, что даже не думала его одернуть, а вместо этого сдавленно рассмеялась.

– Знаю, странная кличка, но ее правда так зовут… В любом случае мне жизни не хватит вас отблагодарить. Спасибо, что вы ее поймали! С ней в первый раз такое.

Он сочувственно улыбнулся.

– Надо было иметь каменное сердце, чтобы бросить ее на дороге. Перепугалась так, что забилась в машину, едва я дверь открыл.

– Надо же, впервые на моей памяти. Она дичится людей.

Словно в подтверждение моих слов, Пьеретта ринулась в дом, припадая к земле, едва я выпустила ее из переноски.

– Ладно, парень, оставайся-ка с нами поужинать, – пригласил его Лулу тоном, не терпящим возражений.

– Очень любезно с вашей стороны, но я ненадолго. Милли завтра в школу.

Тим, весьма обрадованный тем, что заполучил на вечер приятельницу, повернулся к девочке:

– Я как раз собирался посмотреть «Кунг-фу панду», ты не против?

Пока я несла им по куску запеканки, разрешив поесть перед телеком, книготорговец плюхнулся на единственный свободный стул рядом. Нельзя не отметить, пах он приятно – свежим парфюмом с ароматом амбры. А эта родинка над воротом… Стоп! Чтобы взять себя в руки, я протянула ему блюдо, заметив, что Тим много рассказывал мне о Милли после их совместных занятий плаванием.

– Он удивился, что ее нет в школе. Решил, приболела.

– Да нет, что вы. Милли учится в Сен-Фловье, вот он ее и не встретил.

Я озадаченно приподняла бровь. Странно отправлять ребенка в школу за десять километров, когда и в Шатийоне вполне приличная.

– Да? А почему? Вы ведь живете здесь.

– Я-то да, но моя бывшая жена…

Черт, черт, черт!

Под столом Полин от души пнула меня по голени, но я постаралась не подать виду.

– Простите, я не знала…

Щеки у меня, кажется, пылали, и я наверняка здорово смахивала на переваренного омара. Нервно отхлебнув воды, я отважилась снова взглянуть на Руди.

– Да ничего страшного, – непринужденно отмахнулся он. – Мы развелись мирно. Эстель купила дом в Сен-Фловье, поближе к родителям. А я поехал следом, так было лучше для Милли. А потом подвернулся момент, и я взял на себя книжный магазин.

Полин, слегка окосевшая после всего-то двух бокалов вина, горячо поддакнула с блаженной улыбкой:

– Вот это я понимаю – поступок настоящего мужчины!

Обиженный Мехди зло покосился на нее.

– Спасибо за комплимент, – проворчал он.

К счастью, у Аннетт хватило ума избавить нас от семейных разборок. Она тут же предложила принести десерт – мороженое и кокосовое печенье от Лулу. Мы наслаждались угощением, болтая о самых разных вещах. А мама внимательно разглядывала Руди, который перешучивался с дедом.

Немного погодя она застенчиво прокашлялась:

– Кхм… Лиза мне говорила, вы ищете помощника?

– Именно так, – мягко подтвердил он. – Мне нужен человек на кассу, в основном на вторую половину дня. Освободить мне время для заказов и прочей бумажной волокиты.

Его карие глаза задержались на мне чуть дольше, чем следовало бы. Смутившись, я невольно залюбовалась мускулистыми предплечьями, широкими ладонями и губами, четко очерченными, будто дольки мандарина. Чертовски привлекательный мужчина, ничего не скажешь.

Уймись, Лиза. Уймись.

Кажется, мама задала ему очередной вопрос, потому что Руди ответил:

– Да нет, никаких конкретных требований. Заходите как-нибудь с утра, если интересно.

Тут вбежали возбужденные дети. Тим гордо потрясал проигрывателем, Милли тащила стопку пластинок-сорокапяток.

– Можно послушать музыку? – спросил сын. – Мы тут нашли кучу всего!

– Можно, раз уж ты разобрался, как включать, – хмыкнула мать. – Правда, не уверена, что эти старые песни тебе понравятся.

Тим бережно водрузил аппарат на подоконник и поставил пластинку. Первые ноты «Ça plane pour moi»[23] Пластика Бертрана заглушили стрекот сверчков, до того заполнявший воздух.

– Ничуть не устарело! – одобрила Аннетт, посмеиваясь над ерзающей на стуле Полин.

– Наоборот, мне жутко нравится! – воскликнула подруга. – У-у-у-у! Comme un Indien dans son igloo…[24]

В ребяческом восторге Милли схватила Тима за руки и пустилась с ним в пляс, распевая:

– Ça plane pour moi, moi, moi, moi, moi…[25]

Глядеть на то, как они кружатся и верещат, перевирая слова и не обращая внимания на зрителей, было одно удовольствие. Насколько было бы легче жить, если бы мы в душе оставались детьми! Мы с Руди обменялись умиленными улыбками, пока Лулу и Аннетт хором распевали:

– You are the king of the divan! Qu’elle me dit en passant[26]. У-у-у-у!

Мама сделала вид, что удивлена.

– Надо же, папа, я и не знала, что ты тайком слушаешь мои пластинки!

Не удержавшись, я схватила телефон – сделать пару снимков. Мама наклонилась ко мне:

– Тим хочет пофотографировать «Полароидом», но я что-то не могу его наладить. Может, где-нибудь неподалеку можно купить?

– Давайте я гляну, если хотите, – вызвался Руди. – У моих родителей их целая коллекция, так что я немного разбираюсь.

Дети снова включили пластинку, а Лулу поднялся со стула, напевая себе под нос. На миг мне показалось, что сейчас он пустится в пляс вместе с ними. Но он скрылся в доме и вернулся через минуту с бутылкой настойки. Странно, не припомню, чтобы я ее покупала…

– Глоточек ратафии, чтобы промочить горло? – предложил он.

– Спасибо, не стоит, – отказался Руди, – мне еще Милли к родителям везти, мама отведет ее утром в школу. Я как раз к ним и ехал, потому и оказался на той дороге. Кстати, нам уже пора.

– Схожу за «Полароидом», – сказала я, вставая.

Когда я вернулась, Тим уже выключил музыку и ждал вместе с Милли у машины Руди.

– Спасибо за чудный вечер, Лиза.

– Это вам спасибо. Без вас Пьеретта пропала бы.

– Может, перейдем на «ты»?

– Согласно, перейдем! Вот, держи «Полароид».

Передавая фотоаппарат, я случайно коснулась его пальцев. От его улыбки по шее пробежала странная дрожь. На одно безумное мгновение мне показалось, что он так же тянется ко мне, как я к нему. К счастью, он быстро отвернулся, пообещав маме в ближайшее время заняться «Полароидом».

Когда он отошел, Полин испустила, наверное, сотый за вечер вздох:

– Ох, ну и ну! Вот с кем бы я не прочь согрешить по-взрослому. Хочу ребенка от этого мужчины, сейчас, немедленно!

Хихикнув, я заметила, что в последний раз она говорила то же самое, когда пускала слюни на фото Генри Кавилла.

– Ну да, но все так реагируют на Генри Кавилла, – парировала она и повернулась к маме. – Правда же, Сесиль?

– Я даже не представляю, о ком вы, – засмеялась мать.

Потрясенная Аннетт застыла.

– Ну ты даешь, это же тот, который Супермен! – пояснила она, как будто это была общеизвестная истина. – И фигура, и вообще мужчина что надо…

Она явно собиралась продолжать свои игривые комментарии, и я со смехом ее перебила:

– Ну надо же! Ты знаешь Генри Кавилла?

– Между прочим, у меня подписка на «Нетфликс», а еще я сижу в социабельных сетях. Надо же чем-то себя занять.

Новый взрыв хохота.

– Серьезно, Лиза, – не отставала Полин, – тебе надо попытать счастья. Руди такой аппетитный.

Я уже собралась возмутиться, но тут и мама внесла свою лепту:

– Что правда, то правда, очень привлекательный парень. И неглупый.

– Одна неувязочка, – задумчиво протянула Аннетт, – он-то высоченный, а ты не очень. Но ничего, как-нибудь приладитесь.

На помощь, вытащите меня отсюда!

Вся красная, я развернулась к ним и протестующе замахала руками.

– Стоп! Хватит, сводницы вы несчастные! И слышать ничего не хочу.

Нет, вы только подумайте! Ладно, сердце у меня замирает всякий раз, когда Руди смотрит мне в глаза, но это еще ничего не значит.

– Очень жаль, – прощебетала Полин. – Но я уверена, что ты передумаешь.

Черт с тобой, сделаю вид, что ничего не слышала. Мама взяла меня под руку. Глядя вдаль, она решительно заявила:

– Я решила попроситься в книжный магазин.

Я замерла.

– Ой, правда? И что тебя заставило передумать?

– Чья-то смазливая физиономия, – съязвила Полин.

Мама снова засмеялась.

– Для меня он, пожалуй, слишком молод. Нет, во-первых, он был очень мил. И еще…

На мгновение она запнулась.

– Мы просто чудесно провели этот вечер, я уже забыла, когда в последний раз так веселилась. Мне определенно не помешает общение. Понятно, что прошлое не исправишь, но настоящее все еще в моих руках. Так что либо сейчас, либо никогда.

Обезумев от радости, я крепко ее обняла. Хотелось высказать восхищение тем, что она наконец-то решилась шагнуть к свету, похвалить за боевой дух… Но мои молчаливые объятья стоили тысячи самых прочувствованных слов.

Ей удалось. Утром мама встала ни свет ни заря и попросила подбросить ее до книжного, когда я повезу Тима в школу. Зайти внутрь, впрочем, сначала не позволила – хотела поговорить с Руди с глазу на глаз. Не знаю, действовал ли он из дружеских чувств к деду или и впрямь счел маму подходящей кандидатурой, но факт оставался фактом: ее первая рабочая смена была намечена уже на сегодня после полудня. А поскольку сегодня у нас четверг, то сначала я завезла Лулу к Чик-Чирику на традиционную партию в белот.

– Если что случится, Сесиль, сразу иди ко мне, – велел дед.

– Все будет хорошо, – заверила она.

Все-таки это удивительное мужество – встретиться лицом к лицу со своими страхами! Но в ее голосе мне послышалась нервозность, и я настояла на том, чтобы сопроводить ее внутрь.

Когда мы вошли, Руди напевал «Все клево у меня». Похоже, со слухом у него чудовищно плохо. И я не удержалась от добродушной подколки:

– Голосок что надо!

– О, привет, вот и вы! – весело встретил нас он, очевидно, пребывая в прекрасном расположении духа. – Ну что, готова доверить мне маму, Лиза?

Я просто кивнула. Мама уже ушла в подсобку – сложить свои вещи.

– Я заеду за ней после школы, ладно?

– Да, трех часов достаточно для первого дня. Не беспокойся, поначалу я побуду рядом сколько нужно.

– Спасибо, Руди, правда. Очень мило с твоей стороны.

Я знала, что с ним мама в безопасности. Не отводя от меня глаз, он добавил:

– Если как-нибудь на днях захочешь пропустить стаканчик…

Мамино возвращение избавило меня от необходимости отвечать. Может, это и к лучшему. Руди привлекал меня, глупо отрицать, но я его едва знала, а главное, не считая двух-трех ничем не закончившихся свиданий, я ни с кем не встречалась после Бастьена. Кажется, сама мысль о вступлении в новые отношения, пусть даже мимолетные, вгоняла меня в ужас.

– Ну, я готова! – объявила мама.

Я ободряюще стиснула ей плечо.

– Удачи, мама, и до скорого!

И вот я снова оказалась на тротуаре – дура дурой. Мне бы пойти домой и заняться последней главой перевода – но я отдавала себе отчет, что сосредоточиться вряд ли удастся. Я была одна, впереди – около двух часов, и в глубине души меня страшно тянуло дочитать дневник Аурелии. Я понимала, что не стоит, но, заведя свой «Жук», почти против воли поехала к дому деда. Я хотела знать, почему Лулу прячется за этим оглушительным молчанием, почему имя его тети ни разу не произносилось, пока я не обнаружила шкатулку, почему его мать запечатлена на фотографии рядом с немцем…

Пересекая двор, я сдержанно поздоровалась с рабочими и объяснила, что заехала за вещами деда. Все равно никто не станет проверять. Затем я взлетела по лестнице через две ступеньки и распахнула дверь спальни деда: шкатулка наверняка была спрятана именно здесь. По крайней мере, это казалось наиболее логичным. Опустившись на колени, я пошарила под кроватью, потом в шкафу, в комоде, в тумбочке… Ничего.

Черт, черт, черт!

Я и не ждала, что дед облегчит мне задачу, но все же было обидно. Раздосадованная, я спустилась в гостиную, побрела в летний сад и плюхнулась в одно из плетеных кресел – как следует поразмыслить. Ну и куда он запрятал эту чертову шкатулку? Мой взгляд упал на огромный книжный шкаф, занимавший всю стену. В самом низу – ряд закрытых полок. Сердце заколотилось, я подошла и принялась их открывать. Ура! За третьей дверцей обнаружилась шкатулка, замотанная в тряпицу. Лулу ловко ее спрятал, я могла и не заметить! Любопытство только распалилось. Нетерпение пересилило: я схватила дневник и, подавив легкое чувство вины, вернулась в кресло. Из кухни доносился визг пилы.