И время остановилось

25

На следующий день, когда я привезла маму в книжный, нас встретил радостно улыбающийся Руди. Попросив секунду подождать, он исчез в подсобке и сразу же вернулся с коробкой в руках, крайне довольный собой.

– Что это? – спросила я, заинтригованная.

– «Полароид», – объявил он, протягивая коробку матери. – Снова заработал.

Странно, но при взгляде на его сжатые губы казалось, что он едва сдерживает взрыв смеха.

– О, у вас получилось его починить! – обрадовалась мама. – Надеюсь, это было не слишком сложно?

– Нет, нужно было всего лишь сменить батарейку, – заметил он, лукаво поблескивая глазами. – Она успела разрядиться с семидесятых годов.

Ох, что мы за идиотки!

– Ну конечно же! Я об этом не подумала, – извинилась мама. – Я бываю ужасно глупой!

– Вовсе нет! Вот, посмотрите, – добавил он, доставая из кармана фотографию, – я его опробовал вчера вечером на Милли.

Я улыбнулась, залюбовавшись снимком, на котором девочка в пышной юбке корчила забавную рожицу, скосив глаза и высунув язык.

– Достойно лучших гримас Тима! – сказала я, возвращая ему моментальное фото. – Качество изображения просто блеск, с ума сойти.

– Да, аппарат невероятно хорошо сохранился, я был поражен.

Мама хмыкнула.

– Сейчас я покажусь замшелым консерватором, но в то время вещи делали на совесть. Ни у кого и мысли не было заставлять нас раз в полгода менять всю технику. В любом случае большое спасибо, Руди. Скажите, сколько я должна за батарейку.

Он протестующе замахал руками.

– Ничего вы не должны, это подарок. В знак благодарности за то, что вы согласились на меня работать.

– Скорее это я должна благодарить вас за доверие, – пробормотала она и повернулась ко мне. – Держи, Лиза, доверяю «Полароид» тебе. Тим будет в восторге.

Я кивнула, забирая коробку.

– Он сможет опробовать его в воскресенье на озере. При условии, что будет делать это подальше от воды, конечно.

Мать с живостью повернулась к Руди.

– Вы ведь знаете озеро Бельбуш?

Он отрицательно покачал головой.

– Я о нем слышал, но пока еще не было случая там побывать. Я ведь на самом деле вырос не в этих краях, – уточнил он, заметив мое удивление.

Тогда я принялась объяснять:

– Это большая зона отдыха, километрах в тридцати отсюда, в сторону Мезьера. Там можно купаться и есть много всяких развлечений для детей. Если хочешь, присоединяйся к нам вместе с Милли, мы собираемся устроить там пикник.

Класс. Я только что прямым текстом пригласила его на наше семейное мероприятие. Так держать!

Стараясь не обращать внимания на насмешливо вскинутую бровь мамы, я сопроводила свое предложение улыбкой, которая должна была выглядеть сердечной. На самом деле, думаю, правильней было бы назвать ее «натянутой».

– Очень любезно с твоей стороны, но ничего не выйдет, – отклонил он приглашение, положив конец моему замешательству (я выдохнула с облегчением). – Милли в воскресенье будет у своей матери. Однако, Лиза, если у тебя есть идеи насчет мест, куда ее можно сводить, я бы с удовольствием послушал.

– Хорошо, я подумаю. Ладно, не буду отвлекать вас от работы, до скорого!

Руди улыбнулся мне на прощание, и я вышла из магазина, тщетно стараясь не замечать беспорядочного трепыхания сердца.

Следующие дни пролетели со скоростью света. Мамина подруга детства проявила настойчивость и все же уговорила ее пропустить по стаканчику в «Чик-Чирике». Я, воспользовавшись этим, устроила киносеанс с попкорном в компании Лулу и Тима, который закончился бурным весельем: Тим, схватив «Полароид», запечатлел деда, клюющего носом перед экраном, на котором идет «Назад в будущее». Мама вернулась чуть раньше одиннадцати (я одолжила ей свою машину), очень довольная проведенным вечером.

– Я уклонилась от ответа, когда Мюриэль поинтересовалась причиной развода, – объяснила она, – но мы прекрасно провели время. Надо будет как-нибудь пригласить ее на обед.

Она также рассказала, что в субботу утром в книжный заходил отец Полин, чтобы купить журнал о лошадях. Они немного поболтали, и он снова пригласил ее в свой центр верховой езды. В ее взгляде я уловила горячее желание принять его предложение, несмотря на некоторые опасения, поэтому пообещала переговорить на неделе с Полин, чтобы побыстрее организовать эту поездку. В понедельник, после чудесного воскресенья на озере, я поняла, что у меня осталось два дня, чтобы закончить перевод, и это не должно было создать никаких проблем, поскольку мне оставалось только в последний раз его вычитать. Воодушевленная перспективой заслуженного отдыха, я с удивлением поймала себя на том, что напеваю под душем песню группы Trois Cafés Gourmands, которую Лулу крутит без перерыва с тех пор, как услышал ее по радио.

– Пайапапапа…

Вопреки моим опасениям, лето сулило покой и безмятежность. Мама, кажется, наконец начала оживать, Лулу поддерживал ее куда больше, чем я надеялась, а приближающийся день рождения Тима обещал быть веселым. Оставалась лишь тайна Аурелии, витающая над нашими головами. Я так и не решила, стоит ли пытаться ее разгадать или, смирившись, оставить все как есть.

Но сегодня утром моя уверенность в завтрашнем дне пошатнулась – выйдя из ванной с замотанными в полотенце мокрыми волосами и направляясь выпить кофе, я увидела маму с мертвенно-бледным лицом. Она сидела за столом с телефоном в трясущихся руках, ее взгляд был прикован к экрану, в глазах застыл ужас. Я бросилась к ней, опасаясь худшего.

– Мама? Что случилось?

– Флориан прислал мне СМС с угрозами, – понуро отозвалась она. – Он никогда не оставит меня в покое.

Ее голос дрожал от страха. Для меня это тоже стало ударом. Что за радость портить жизнь другим? Загнанный взгляд матери чуть не заставил меня закричать. Я попросила ее показать мне сообщение. На секунду замявшись, она протянула телефон. Его слова сочились ненавистью: «Чтобы ноги твоей больше не было в Мюлузе, сучка, иначе ты труп. Не знаю, что мне мешает приехать и прикончить тебя за то, как ты подставила меня, изображая из себя жертву!»

Во рту у меня появился привкус желчи, но, хоть это и было слабым утешением, мама по крайней мере сдержалась и не ответила этому психу. Она растерянно потрясла головой.

– Что мне делать, Лиза?

– Позвони своему адвокату. Флориан не имеет права связываться с тобой.

Она отошла, чтобы поговорить по телефону, а я тем временем предложила сыну позавтракать своими хлопьями на улице – якобы жаль упускать утреннее солнышко. Погружаться в наш стресс ему совершенно ни к чему. Лулу в свою очередь появился в гостиной с озадаченным выражением лица.

– Твоя мать какая-то странная нынче утром, – сообщил он. – Ходит туда-сюда по комнате Тима, глядя в телефон. Не знаешь, что с ней?

Не имело смысла скрывать от него причину такого состояния, он узнал бы ее так или иначе. Я коротко обрисовывала ему ситуацию. Тем временем мама вернулась, но не выглядела спокойней, чем до разговора с адвокатом.

– Ну что? – хором спросили мы.

Она раздосадованно покачала головой.

– Ничего особенного поделать нельзя. Адвокат считает, что мне ничего не грозит, Флориан не рискнет покинуть Мюлуз.

Ее голос снова дрогнул от тревоги, и я обняла ее, пытаясь успокоить.

– Он не приедет, мам.

– А вдруг ему захочется со мной разобраться?

Положив руки ей на плечи, я немного отстранилась, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Я убеждена, что он не настолько глуп, чтобы появиться здесь, особенно учитывая висящие на нем обвинения, но даже если такое случится, можешь положиться на нас, мама. Мы дадим ему отпор. И жандармы непременно вмешаются.

Она сделала глубокий вдох и кивнула, пытаясь набраться уверенности.

– Да, наверное, ты права.

– Если нужно, – решительно заявил Лулу, – я привезу из дома свой карабин. У меня еще осталось несколько свинцовых патронов, мы не дадим этому подонку нам досаждать, вот же гаденыш!

Его слова чуть не заставили нас улыбнуться, учитывая, что он в жизни не пользовался ружьем, доставшимся ему от отца. Лулу, обладавший чувствительной натурой, не выносил огнестрельного оружия. Я поспешила его заверить, что без этого вполне можно обойтись.

Несколько часов спустя, когда мы с мамой подъехали к книжному, она по-прежнему была охвачена беспокойством, и это заставило меня призадуматься. Вернувшись домой, я застала дедушку в саду, где он вскапывал какую-то грядку, и моя перемена настроения не укрылась от его внимания.

– Что-то у тебя какая-то кособокая улыбка, – заметил он. – Если это из-за матери, то не волнуйся, ей ничего не грозит.

– Да нет, меня беспокоит другое. Не сомневаюсь, что этот мерзавец в жизни не сунется в Шатийон. Но меня бесит, что он имеет над ней такую власть. Она только начала приходить в себя, встречаться с подружками… А теперь, готова поспорить, опять замкнется в своей скорлупе.

Сложив руки на черенке лопаты, Лулу с убежденностью произнес:

– Что ж, позаботимся о том, чтобы не дать ей такой возможности. Работа уже заставляет ее вставать по утрам и встречаться с людьми. Руди в курсе ситуации?

– Представления не имею. Во всяком случае, он ни разу не намекал на это в моем присутствии. Думаешь, она может бросить работу?

– Надеюсь, что нет, но утром она была так перепугана, бедная моя девочка. У меня сердце кровью обливается, когда я вижу ее такой.

Говоря последние слова, он медленно качал головой, словно пытаясь найти в происходящем какой-то смысл. Потом быстро взял себя в руки:

– Надо постараться ее отвлечь. Если как следует загрузить ее всякими делами, это должно сработать.

– Я собиралась выяснить у Полин, не можем ли мы посетить конный центр ее отца в ближайшее воскресенье. Может, это подтолкнет ее вспомнить о своем увлечении лошадьми?

Лулу одобрительно хмыкнул.

– А я собирался завтра с утра съездить домой. Могу взять ее с собой.

Ой-ой, паника на борту!

Я уже представила себе, как он решительным шагом направляется в зимний сад, чтобы проверить содержимое шкатулки. И впадает в ярость, обнаружив, что дневника Аурелии там больше нет.

Тоненьким голоском я пролепетала:

– Ой, правда? Тебе надо что-то уладить с рабочими?

– Нет, я просто отложил в сторону старые наряды, к которым сто лет никто не прикасался, в том числе платья. Это немного «винтаж», как говорите вы, молодняк, но я подумал, что, может, вам будет интересно порыться в них вместе.

– Почему бы нет? Винтаж снова входит в моду, не исключено, что мы найдем что-нибудь для себя.

Довольный, дедушка вернулся к своему – то есть к моему – огороду, а я за следующие несколько часов постаралась как можно дальше продвинуться в работе. Когда пришло время забирать маму, за мной увязался Тим, который радостно кинулся к ней, размахивая табелем, подтверждающим его переход в следующий класс. Уже последний перед средней школой! Руди поздравил Тима, звонко хлопнув своей ладонью по его, после чего отпустил в подсобку с бабушкой, а сам подошел ко мне. Увидев, как он посерьезнел, я рискнула спросить:

– Ну что, полагаю, мама и сегодня справилась?

Улыбка Руди была не такой широкой, как обычно. Вот черт.

– Да, она работает как настоящий профессионал, – тем не менее ответил он. – Но, может, у тебя завтра найдется минутка поговорить? Я хотел бы обсудить кое-что, связанное с ней.

Н-да. Не совсем то, что я рассчитывала услышать.

– М-м-м, я… Ничего серьезного, надеюсь?

– Нет-нет, не беспокойся. Просто хотел задать тебе пару вопросов, ничего больше. Если у тебя будет время после того, как привезешь маму на работу, мы могли бы выпить кофе в «Чик-Чирике».

В этот момент из подсобки вышли мама с Тимом, так что я просто кивнула Руди в знак согласия. По пути домой, сколько я ни старалась сохранять невозмутимое спокойствие, меня грыз вопрос, что ответить, если он заговорит о перемене в поведении матери, на лице которой по-прежнему лежала печать тревоги.