...Имеются человеческие жертвы

2

В те апрельские дни он мчался в поездах метро, в давке утренних и вечерних часов пик, и словно в каждом лице находил подтверждение своим самым мрачным предчувствиям. Казалось, в глазах попут­чиков в вагонах московской подземки, ставшей те­перь «транспортом для бедных», появилась какая-то новая безнадежная горечь.

Летя черным тоннелем от станции к станции, Александр Борисович краем глаза заглядывал в га­зетные страницы, которые умудрялись читать лю­бознательные сограждане. Смотрел не без корысти. Выискивал там свой сюжет.

Последние недели во всех газетах печатались от­четы о ходе в Москве судебного процесса по делу Горланова со товарищи — кажется, первого дела такого масштаба о заказном убийстве известного банкира Виктора Грозмани. То был и правда по нынешним временам беспрецедентный процесс. На черной скамье в железной клетке за пуленепробива­емым стеклом оказались плечом к плечу и заказчи­ки, и посредники, и непосредственные исполните­ли убийства. И каждый мало-мальски смыслящий в современной жизни понимал: от того, чем завер­шится этот процесс, зависит очень многое.

Четкая, недвусмысленная, широко обнародован­ная формула сурового вердикта была сегодня на­сущно необходима для перелома в мироощущении духовно надломленной, во всем разуверившейся страны. Ну а для Турецкого она имела абсолютно принципиальное значение.

Приговор, оглашения которого ждали теперь со дня на день, должен был расставить какие-то важ­нейшие точки над «и». То ли поставить крест на российской законности, то ли открыть наконец эпоху ее возвращения в нормальное русло, в реаль­но действующее «правовое поле», о котором уже столько лет без устали твердили все газеты, радиостанции и телеканалы любой окраски и политичес­кой ориентации.

Ну а почему исход этого процесса был так важен лично для Турецкого, не стоило и говорить. Ведь именно он возглавлял и координировал работу всей следственной группы, работавшей по этому слож­нейшему делу со дня убийства. Вернее — со дня неожиданной кончины тридцативосьмилетнего здо­ровяка банкира во время перелета Сеул — Москва.

Именно благодаря находке Турецкого удалось установить и доказать, что Грозмани убрали, ис­пользовав на редкость изощренное суперсовремен­ное оружие: преступники додумались запрятать внутрь портативного компьютера финансиста кро­хотный контейнер-излучатель с солями радиоактив­ного кобальта.

Как оказалось, Грозмани подвергался ежеднев­ному, не слишком сильному, но в конечном счете, как и рассчитывали убийцы, смертоносному облу­чению в течение двух недель. И возможно, никто бы так и не догадался провести специальное обследо­вание его ноутбука, а затем и дезактивацию всех кабинетов и помещений в центральном офисе Грозмани на Неглинке, если бы не обнаружившиеся вскоре после его гибели признаки легкой лучевой болезни сразу у нескольких его ближайших родст­венников, сотрудников и сотрудниц. Ну а еще в разгадке этой тайны, как нередко бывает, не пос­леднюю роль сыграла чистая случайность.

Как много позже удалось выяснить и доказать, прямые исполнители убийства надеялись после того, как Грозмани постепенно наберет нужную дозу радиации, так же незаметно удалить смерто­носные излучатели из корпуса ноутбука и тем самым начисто отсечь все нити, которые могли бы привести к раскрытию преступления. Но, на их беду, произошло то, чего никто не мог предвидеть и просчитать.

Из-за неожиданно развившегося кризиса на международном валютно-финансовом рынке Грозмани, несмотря на непонятное недомогание, сроч­но вылетел на три дня в Малайзию, Японию и Южную Корею... и не взял с собой, как обычно, в поездку тех двоих преданнейших помощников, ко­торые и занимались заведомо убийственными ма­нипуляциями с кобальтом.

При возвращении в Россию ему неожиданно стало совсем плохо, он потерял сознание, развилась картина инсульта. Оказавшиеся на борту аэробуса японские врачи были бессильны, и банкир умер прямо в кресле самолета, за час до посадки в Мос­кве, а его ноутбук вместе со всей находившейся при нем документацией был передан дежурной опера­тивно-следственной группе в медицинской комнате аэропорта Шереметьево, куда доставили покойного.

Скорее всего, все сошло бы убийцам с рук. Но по воле судеб изъятый оперативниками и приоб­щенный к делу как вещдок маленький умный чемо­данчик Грозмани, оказавшись в Генпрокуратуре, хранился в толстостенном засыпном сейфе кабине­та Турецкого и через пару дней был ненадолго из­влечен и оставлен на столе как раз в тот момент, когда к Александру Борисовичу на минутку забежал потрепаться эксперт-криминалист и фотограф с Петровки, 38, Гоша Тюнин. Он мимоходом кинул свою обшарпанную «зеркалку» рядом с ноутбуком, она пролежала возле него не более десяти минут, но, когда через час Тюнин проявил пленку, на ней обнаружилась равномерная глубокая вуаль почерне­ния, характер которой не оставлял сомнений В при­роде ее возникновения.

Смекалистый криминалист, не мешкая, позво­нил Турецкому, ядовито полюбопытствовав, давно ли в его кабинете завелась этакая чертовщина с явным радиоактивным душком. И только тут Турец­кого словно выволокли из сна, глаза его широко раскрылись, и он хлопнул себя по лбу: так вот оно где! Ну конечно, конечно!

Он немедленно вызвал дозиметристов с их счет­чиками, провел осмотр вещдока в присутствии понятых и специалистов, и в результате этой неожи­данной находки все сразу связалось и встало на свои места, что в конце концов и привело к раскрытию преступления.

Вообще говоря, небольшую, относительно без­опасную дозу облучения схватили тогда, надо пола­гать, многие, побывавшие в кабинете Грозмани. Сам же банкир набрал столько частиц, что о его спасении и речи быть не могло. Не выручили ни бронированный «мерседес», ни вышколенная охра­на, ни дорогой бронежилет — как показали по­смертные анализы, бедняге устроили форменный замедленный Чернобыль в миниатюре. Но именно благодаря экспертному физико-химическому иссле­дованию и идентификации примененного убийца­ми редкого радиоактивного изотопа следственной группе Турецкого — в результате невероятных уси­лий, почти через год, когда убийцы уже были совер­шенно уверены в своей безнаказанности и в том, что лопухи-сыщики зашли в тупик, — все-таки уда­лось выйти на тех, кто «заказал» Грозмани.

Их искали и нашли, взяли под стражу, и в конце концов расследование этого дела блестяще завер­шилось. Доказательственный раздел обвинительно­го заключения был составлен Турецким безупречно, и после нескончаемых затяжек, отсрочек и прово­лочек было назначено судебное разбирательство по этому делу. В общем, Турецкий мог не скромничать и не тушеваться — то была одна из самых крупных его побед.

И вот теперь суду предстояло вынести свой, в известном смысле исторический приговор.