...Имеются человеческие жертвы

60

Пять дней крутился Миша Данилов по всей Москве и области, мотался в один городок, другой, наводил справки. Все оказалось проще, и наводка Турецкого сработала с точностью надежного отла­женного механизма. Судя по каталогу разбитых на группы и подгруппы, тщательно классифицирован­ных изображений, что оставляют люди по собствен­ной воле до конца своих дней на самых разных и неожиданных местах своего тела, он без труда нашел татуировки, почти неотличимые от тех образ­цов, которые дал ему Турецкий.

Правда, Наташа немножко ошиблась и переста­вила буквы, но одна из татуировок наверняка была сделана на первом или втором курсе одного из из­вестных военных воздушно-десантных училищ в семьдесят девятом году. Со второй оказалось и того проще: такие оставляли на левой руке чуть пониже плеча офицеры-десантники одного из элитных под­разделений, действовавших в Афганистане, — удар­но-диверсионного штурмового отряда «Белый барс».

В особо секретном архиве Министерства оборо­ны, где в основном хранились самые мрачные тайны афганской войны и куда Данилов пробился только благодаря ходатайству, подписанному лично Генеральным прокурором, Миша выяснил, что всего за девять лет афганской войны численный состав отряда, который менялся из года в год — формировался, расформировывался, создавался вновь, — составил триста семьдесят семь человек, из которых погибли, «выполняя интернациональ­ный долг» ни много ни мало сто тридцать восемь. Многие также пропали без вести, выполняя задание командования. И среди них оказался... — у Данило­ва даже руки затряслись, как у заядлого рыболова, вдруг ощутившего на крючке небывалую рыбину. Это была удача, на какую даже и рассчитывать не приходилось, но нет, ошибки не было: среди сгинувших на той войне был и Геннадий Петрович Клемешев, уроженец Степногорской области, по­селка городского типа Орловка. Об этом и было послано извещение его родственникам за подписью капитана Юрасова, заместителя командира отдель­ного отряда.

Вот к нему-то, видимо, и надо было обратиться в первую очередь. Именно он и должен был помочь. Но, дойдя до конца списка, построенного по алфа­виту, Данилов нашел и эту фамилию в числе погиб­ших на той дикой, нелепой войне. Но было много живых, и многие, как оказалось, были москвичами и жителями подмосковных городов и поселков. Он выписал имена и адреса тех, кто, по всем данным, должен был входить в состав отряда в то же самое время, когда там были и Клемешев, и Юрасов.

Этот список оказался и вовсе коротким, всего девять человек. Остальные жили кто в Омске, кто в Липецке, а кто и в других странах СНГ — в Бело­руссии, на Украине, в Грузии, Чечне...

На следующий день, рано утром, Данилов при­ехал в подмосковный Жуковский и нашел дом, за­дрипанную пятиэтажку. День был праздничный, Первое мая, он надеялся застать хозяина дома и не ошибся. Бывший капитан спецназа Юрий Спири­донов долго, с подчеркнуто брезгливым недоверием изучал документы гостя. Чувствовалось, что накану­не он крепко принял на грудь и испытывал утреннее томление, понятное миллионам сограждан. Однако в рассудке был крепок и тверд. И когда, в конце концов, Данилов выложил перед ним фотографии бывшего степногорского мэра вместе с фотография­ми каких-то случайных людей и попросил ответить на один лишь вопрос, знает ли он кого-нибудь на этих снимках, знакомо ли ему чье-то лицо, Спири­донов уверенно взял в руки одну из фотографий Клемешева.

— Вот его знаю.

— И кто это? Вы могли бы назвать его, вспом­нить имя?

— Вам бы, юноша, мою память, — угрюмо ска­зал Спиридонов. — А мне вспоминать нечего, это Серега, Серега Юрасов. Только что вы о нем вспо­лошились-то через столько лет? Он погиб.

— И вы сами это видели? — спросил Данилов.

— Сам не видел, другие видели. У нас этот теле­граф, молодой человек, быстро работал. Их «КамАЗ» в пропасть ушел. Было там такое сволоч­ное место... Их там и сейчас, этих «КамАЗов» да «Уралов» две колонны лежит. Крутой спуск с пово­ротом, если скользко или что с тормозами — без вариантов...

Данилов тщательно оформил протокол опозна­ния и уже с совсем другим чувством отправился по следующим адресам. На это ушло еще два дня, хотя точку можно было поставить и намного раньше. Из девяти москвичей и обитателей пригородов пятеро твердо, без колебаний назвали человека на фотогра­фиях Юрасовым Сергеем. С остальными из остав­шейся четверки встретиться не пришлось: один был убит уже на гражданке, второй застрелился, третий без надежды на возвращение находился в госпитале, четвертый сошел с ума.

Поэт бумажной работы, Миша тщательнейше оформил все протоколы опознания и не мешкая позвонил Турецкому.

— Молодчага! — крикнул тот в трубку. — Умни­ца! Благодарность в приказе! Между прочим, у нас тут тоже есть кое-какие, причем неплохие, новости. А теперь слушай внимательно: вот тебе новое зада­ние. Записывать не надо, запоминай...