Еще до поездки в морг они отправились на совещание, куда Турецкий ехал, полный самых разнообразных раздумий. И действительно, покумекать да поломать голову было над чем. Выезжая вот так, на места, он, как правило, быстро находил деловой контакт с товарищами по профессии, с этими чаще всего настоящими душевными мужиками, без знаний и помощи которых его собственные успехи в подобных командировках надо было делить, как говорится, на шестнадцать. Но тут, в этом деле, в степногорском инциденте, о котором уже со вчерашнего дня шумела вся страна, должного взаимодействия с коллегами-провинциалами из областной прокуратуры пока не получалось. И сдавалось ему, не получится и в дальнейшем.
Скорее всего, это было только предчувствие, но предчувствие сильное, едва ли не гнетущее, что их троица, по сути дела, брошена тут на произвол судьбы, в море невидимых подспудных проблем, отношений и интересов, в которые вряд ли кто-то вознамерится посвящать столичных чужаков. Тут за всем стояла и таилась совсем другая система отношений, позиций и оппозиций, намного более зыбкая и скользкая, чем какие-нибудь чисто уголовные расклады.
И когда он мысленно представил объем работ, встреч, контактов, допросов, вполне вероятных очных ставок, то впервые за многие годы почувствовал явственный страх неуверенности в своих силах, в своих чисто физических возможностях. Нет-нет, втроем тут не справиться! Осилить втроем такое сложное дело было чистой воды утопией. Да- да, именно так. А значит, от всего этого дела, от их «разведки боем», вот уж воистину ограниченным контингентом, вовсю несло авантюрой. И возникало омерзительное ощущение, что кто-то их вполне сознательно надул и подставил, и родилась эта коварная задумка, может быть, как раз в Москве, чтоб утопить и вымазать его в здешних нечистотах, выставить идиотом, продемонстрировать несостоятельность, а может, и профнепригодность, и, вопреки его намерению, заставить покинуть Генпрокуратуру по личному почину. Все это очень, очень смахивало на правду. Если бы не мысль о Меркулове, который такого, понятное дело, никогда бы не допустил.
И никому-то на самом деле, скорее всего, не нужна была эта правда, никто ни в каких откровениях не нуждался. Просто кто-то лихо разыграл свою комбинацию, как говорят кидалы-шулеры — раскатал масть, их присутствие тут просто проформа, а они болваны болванами в чужой игре.
Вот так он и думал, катя к.месту своего обитания, голодный, злой, с отвратным сладковатым запахом в ноздрях, с соглядатаем за рулем этой «Волги». Что ж! Политика, политика... Когда-то в юные годы в театре-студии МГУ у них выступал Андрей Миронов, читал знаменитый монолог Фигаро о политике. И он сам после, то мизинчиком, то пятерней зачерпнув этой прелести, казалось, месяцами, сколько ни тер, все не мог отмыть руки — так разило этой самой политикой, просто в нос шибало — куда там в морге!
Теперь же здесь, впервые в его трудовой биографии, предстояло не лапки запачкать, а нырнуть в эту фекальную бочку политики, зажмурив глаза, с головой. И все-таки надо было, надо было попытаться найти здесь людей не запуганных, не запроданных и продавшихся, не «схваченных» той или иной здешней командой, а готовых, как ни скучно звучит, просто исполнять свой обычный служебный долг. Только это, и не более. Делать дело и не отклоняться. А это значило, что людей таких предстояло активно искать, включать и задействовать в свой план, которого еще не было, не могло быть, потому что слишком мало они знали о расстановке здешних политических сил.
Совещание, на которое он ехал утром и на котором провел больше трех часов, подтвердило самые худшие его предчувствия и ожидания. У некоторых здешних товарищей, видимо, имелась четкая установка их руководства, как можно больше и дольше говорить ни о чем и что есть силы блокировать расследование.
Через три с лишним часа, позвонив из своей гостиницы в морг, Турецкий получил весьма и весьма интересные сведения, которые заставили его даже присвистнуть. Оба кавказца, застреленные в одном дворе и обнаруженные только через час, так как оба трупа лежали у бетонной стены за грудой мусора и старых разбитых ящиков, были убиты, видимо, одновременно из трех разных пистолетов. Все пули, общим количеством десять штук, выпущены из патронов импульсного действия. Они уже переданы дежурным следователем для экспертизы баллистикам с целью определения оружия, из которого были произведены выстрелы. Кроме того, при тщательном осмотре в одежде убитых найдены странные предметы: самодельный стилет с заточенной и надпиленной у рукоятки пикой, типичное холодное оружие колющего действия, а также точно такая же рукоятка, но уже с отломанной пикой, очень похожей на ту, что извлечена из тела Русакова. Оба предмета также отправлены на криминалистическую экспертизу.
— Любопытно, очень любопытно... — бормотал Турецкий, торопливо занося эти сведения в свой рабочий блокнот и снова возвращаясь мыслью к утреннему совещанию.
Да, оно оказалось мероприятием чисто формальным, а следовательно, и бесполезным. Много риторики, много гаданий то на кофейной гуще, то по внутренностям жертвенных животных, однако же вывод Александр Борисович сделал однозначный: за исключением его старого знакомого прокурора области Германа Золотова, мужика дельного и безусловно честного, никто больше помогать им не рвется. А на вопрос, заданный им самому себе, в чем тут загвоздка, ответил так: поскольку здесь, как и на всей обширной территории, некогда шестой, а ныне, как говорят, седьмой части света, для большинства законников на первом месте отнюдь не закон, а совершенно иные факторы и соображения, нетрудно догадаться, что и тут, в Степногорске, ребята либо еще не сумели точно сориентироваться и определиться, а потому не рискуют высовываться и попасть впросак, либо, напротив, все они четко ангажированы, «подверстаны» и не хотят выводить на авансцену те силы и фигуры, с которыми связали свои судьбы, карьеры и будущность.
Что ж, тут не было ничего оригинального. И в каком-то смысле всех их, людей зависимых, можно было даже понять и пожалеть, однако все это означало, что их положение заметно осложняется, что действовать придется с большой оглядкой, по преимуществу своими силами.