...Имеются человеческие жертвы

62

Рыжков и Данилов остались жить в той же спец­гостинице МВД, справедливо полагая, что им ниче­го не угрожает, а значит, и нет нужды менять место жительства.

Через несколько дней, еще до отъезда Данилова в Москву, вечером в их номер, деликатно постучав, вошел усталый и хмурый Али Арсланов.

Вежливо поздоровался, оглядел нищие апарта­менты и, протянув обоим свои визитные карточки, сказал, твердо глядя в глаза Мише Данилову:

— Мне нужен господин Турецкий.

Предупрежденные своим начальником и имев­шие на этот случай четкие инструкции, оба молодых следователя только развели руками:

— Вы же слышали, наверное, что произошло?

Он ранен, несколько дней провел в больнице, после чего его отправили в Москву.

Арсланов только иронически прищурил глаз:

— Ну хорошо, в Москве, в Нью-Йорке, какая разница... Вы передайте, его хочет видеть Арсланов. Есть важный разговор.

— Ну хорошо, попробуем, — неуверенно сказал Рыжков. — Как с вами связаться?

— Я сам с вами свяжусь, — усмехнулся кавказец и, расстегнув небольшую сумку, достал и протянул обоим два новеньких мобильных телефона в целло­фановой пленке. Оба протестующе замахали рука­ми, но их гость печально улыбнулся:

— Берите. Это не подарок, не взятка... Это сред­ство связи. Это нужно мне, а не вам. После верне­те... Если захотите.

И, повернувшись, он спокойно вышел из но­мера.

— Наше бы начальство так заботилось о своих кадрах, — заметил Женя Рыжков.

Однако, памятуя о вероломных данайцах, оба поняли, что говорить лишнего вблизи этих трубочек не следует. А потому, спустившись в вестибюль, Данилов позвонил Турецкому из автомата и понял, что желание его шефа в точности совпадает с жела­ниями недавнего гостя.

Через полчаса серый «БМВ» Али Арсланова ос­тановился около гостиницы «Центральная», где около лифта его встретили двое молодых людей и препроводили в пятьсот пятнадцатый номер, где его уже ждал Турецкий.

Али с достоинством поклонился и опустился в кресло.

— Вы хорошо выглядите, господин Турецкий, особенно для получившего огнестрельное ранение в голову... К тому же мне сказали, вы в Москве.

— Да-да, — усмехнулся Турецкий. — Но на ваш зов пришлось примчаться...

— Благодарю вас. Только я вас не порадую, — сказал Арсланов. — Я приехал, потому что поклялся

Аллахом. Я ничего не смог узнать. Вы сдержали свое слово, а мы такого не забываем. Но я свое слово не сдержал и не хочу, чтобы вы считали меня обман­щиком, тем более мелким обманщиком.

— А вот это исключено, — серьезно сказал Ту­рецкий. — По привычке я навел о вас кое-какие справки, а потому предположить, что Алибек опус­тится до мелкого обмана, было бы просто неумно.

В темных глазах Арсланова на миг мелькнула теплая искра.

— Вы интересный человек, господин Турецкий! И знаете почему? Вы не мент.

— А кто же я тогда, по-вашему? — удивился Ту­рецкий.

— Не знаю... Вы, конечно, наш враг, но с таким врагом иметь дело приятней, чем с иным другом.

— Даже не знаю, как расценивать ваш компли­мент, Али, — чуть улыбнулся Турецкий. — Но да­вайте к делу. Что помешало вам исполнить обеща­ние?

— У меня было трое племянников, — сказал Арсланов. — У тех двоих, что убили, есть еще брат, старший. Он им был почти за отца и всегда все знал о них. Я думал, что смогу много узнать от него.

— И что же? — спросил Турецкий.

— Он пропал. Я искал везде, послал много людей. Его не нашли. Его не было даже в день похорон. Вы понимаете, что это значит?

— Не хотите ли вы сказать, Али, что и его уже нет в живых?

— Что еще я могу думать? Он отчаянный парень, смелый, как орел, мог ввязаться во что угодно.

— Вы же старший, — сказал Турецкий. — Разве они могли бы ослушаться вас?

— По закону — нет, — вздохнул Арсланов. — Но времена меняются.

— Очень жаль, — сказал Турецкий. — Я дейст­вительно рассчитывал на вас. И вы знаете, уже сам собирался к вам обратиться. Вы же видный человек в здешней чеченской диаспоре, авторитетный чело­век.

— Есть немного, — кивнул Арсланов.

— Ну ладно, не прибедняйтесь, — махнул рукой Турецкий. — Вы, конечно, знаете почти всех из своих. Здесь задержан один молодой человек, по- видимому, чеченец. Его взяли наши люди в больни­це, куда он пришел, чтобы все-таки убить меня. На допросах он молчит, мы даже имени его пока не знаем. То ли боится, то ли имеет приказ молчать. Но вот что удивительно: его взяли с тем же самым оружием, из которого были убиты ваши племян­ники.

Арсланов побледнел:

— Это точно?

— Совершенно точно, — сказал Турецкий. — Следы нарезов на пулях, которые он выпустил в чучело, лежавшее на моей койке в больнице, и на пулях, которые мы извлекли из тел ваших племян­ников, точно совпали. Правда, в них стреляли из трех пистолетов Стечкина, но два из них оказались в руках этого неизвестного. Кстати, вот он. Я спе­циально взял его фотографию, — и Турецкий про­тянул ему обычную милицейскую фотографию из дела, в фас и профиль.

Арсланов бросил лишь беглый взгляд, и кровь ударила ему в лицо, и каждая черта этого лица мгно­венно преобразилась. Никакой благостной вежли­вости не осталось и следа.

— Ах, сука! — негромко, но страшно выкрикнул он прямо в глаза Турецкому. — Ты все-таки мент, мент! Что ты ловишь, обманываешь меня! Это же он, их брат! Ты что, думаешь, брат убил младших братьев? Кровных своих убил?

Турецкий молчал, и через минуту Арсланов, ви­димо, что-то понял, и его гнев мгновенно сняло как рукой.

— Прошу простить меня, уважаемый!

— Я понимаю, — сказал Турецкий. — Вы увере­ны, что это он? Может быть, просто похож?

— Да что вы говорите!

— Думайте, Али, думайте, — сказал Турецкий. — Давайте вместе подумаем... Я бы тоже никогда не поверил, чтобы старший брат по два-три раза вы­стрелил в младших братьев. Скорее всего, это все кто-то очень хитро и умно подстроил, чтобы сразу одним махом, как у нас говорят, «семерых побивахом». Как зовут этого брата?

— Исса, — тихо сказал Али. — Его зовут Исса.

Чувствовалось, что в голове его шла напряжен­ная работа.

— Он хороший стрелок? — спросил Турецкий.

— Он снайпер, — сказал Арсланов.

— Так я и думал, — сказал Турецкий. — Значит, и тогда, в первый раз, тоже он стрелял в меня. Не совсем понятно только почему... Как вы считаете, господин Арсланов, кто бы мог все так ловко орга­низовать, чтобы руками чеченцев был убит один из самых популярных и любимых политиков в вашем городе и чтобы чеченец покушался на следователя из Москвы? Вы же, как очень умный и опытный человек, прекрасно понимаете, что в случае успеха, то есть если бы ваш Исса убил меня, тут же поспе­шили бы убрать и его. В результате получилось бы, что все замкнулось на чеченцах. Вы понимаете, какой тут замысел? Я думаю, чеченцам сейчас и так тут не слишком сладко приходится. А представьте, что поднялось бы, если б крайними оказались одни ваши сородичи?

— Ах, шайтан! — воскликнул Арсланов.

— Кто шайтан? — быстро спросил Турецкий.

Арсланов не ответил, будто не услышал.

— Где Исса? — спросил он.

— Я рад, — заметил Турецкий, — что нам обоим приходят в голову одни и те же мысли. Собственно, я и хотел просить вас об этом, но чувствую, что просить уже не надо. Теперь, когда мы смогли сце­пить эти звенья, я думаю, вы сумеете лучше всех объяснить ему, какую роль его заставили сыграть. Пусть он назовет только тех, кто дал ему это оружие

и это задание. Мне кажется, этого будет вполне достаточно, чтобы ваша клятва была выполнена.

— Везите меня к нему! — воскликнул Арсланов. — Везите! И делайте все, что вам надо — запи­сывайте, слушайте. Мы даже говорить будем по-русски.

— Он послушает вас? — спросил Турецкий.

— Я родной брат его покойного отца, — ответил кавказец, и Турецкий понял, что этим сказано все.