80

Очередная запись Турецкого была назначена на два часа дня, а в эфир под видом прямого включе­ния она должна была выйти вечером, вслед за про­граммой «Время».

На этот раз выступление предполагалось совсем коротенькое, всего пять с половиной минут. А когда режиссеры и видеоинженеры за стеклом аппаратной махнули ему рукой — «Пошла запись, начинай­те!» — Александр Борисович взглянул в наведенный объектив и сообщил горожанам, что огромная рабо­та по основному делу об убийствах и массовых бес­порядках на площади близится к завершению и по­путно это дело помогло выявить и рассмотреть мно­жество острейших социальных, политических и правовых проблем города и области. Благодаря ак­тивной помощи граждан, следствию удалось разо­браться в сложно переплетенной многослойной системе планомерного ограбления Степногорска, его крупнейших предприятий и всего населения в целом. Очевидно, в скором времени будет возбуж­дено еще немало уголовных дел против ряда видных представителей городской и областной элиты. Им будут предъявлены обвинения в хищениях, злоупот­реблениях и крупных мошеннических операциях в сфере экономики, а также в связи с грубыми нару­шениями Закона о приватизации, взяточничест­вом, казнокрадством, нецелевым использованием средств инвестиционных фондов, а также множест­вом других отвратительных явлений и преступных действий, которые стали типичными для всей со­временной России...

На все про все — от времени, проведенного в гримерной, где его причесывали и запудривали блики на носу, и вплоть до конца просмотра на мониторах уже готовой записи — ушло больше часа. Но за эти минуты Миша Данилов успел перегово­рить со всеми телевизионщиками из числа тех, кто

был посвящен в тайну этих «прямых выходов» в эфир.

Вопрос ко всем был один: обращался ли кто-ни­будь к ним, интересуясь, когда снова намечается появление Турецкого на экране, пытался ли кто-то особенно настойчиво выяснить это?

Результат этого опроса, который Миша препод­нес своему патрону уже в машине по дороге назад с телевидения, оказался самым неожиданным: все оп­рошенные в один голос сказали, что их об этом спрашивало черт-те сколько людей, что благодаря выступлениям Турецкого их смена стала на телеви­дении чуть ли не знаменитой и, кажется, все, вклю­чая буфетчиц и уборщиц, вконец «достали» их, ста­раясь узнать, когда еще приедет и выступит этот следователь из Москвы, что за народ и за правду, уж больно доходчиво говорит, а главное, все по делу и от сердца.

— В общем, шеф, — заключил Данилов, — ваша дешевая популярность в провинции растет не по дням, а по часам.

— Дешевая! — шутливо оскорбился Турец­кий. — Ты, мальчишка! Поди-ка заработай такую да купи!

— Ах, Александр Борисович! — вздохнул Миха­ил. — Они же тут доведены до крайности, готовы верить любому. И поверят ведь, коли им посулят хоть малейшее просветление!

— Да-да, — кивнул Турецкий, забившись в самый угол раздолбанной серой «Волги» угрозыска с тонированными стеклами, которую предоставил в распоряжение Турецкого для его перемещений щед­рый Коренев. Машина тоже была загримирована, на крыше торчал ржавый багажник, номера на ней были частными, да и те менялись перед каждым марш-броском в город.

— Значит, ничего подозрительного... — сказал Турецкий. — Неужто ничего отселектировать не удалось?

— Да нет, — ответил Данилов. — Был, правда, отмечен один фактик, да и то, скорее всего, ерунда, не о чем говорить... Тут у них время от времени выступает со своими сводками замначальника РУОПа подполковник Михеев. Вот он действитель­но спрашивал, когда, мол, снова Турецкого смот­реть.

— Ну да! — быстро повернулся к нему Турец­кий. — Никакой ошибки?

— Как сказали, так и передаю, — даже малость обиделся Данилов.

— Подожди, Миша, подожди... Как знать, может быть, это как раз именно то, что нам нужно? А как он, очень допытывался?

— Да нет, так, между делом. Ну и ответили ему буднично, как и всем остальным, что мы им гово­рить велели, мол, тогда-то и тогда-то включайте и смотрите, не ошибетесь.

— А ну молчи, Миша, — нахмурился Турецкий, пытаясь уловить какую-то мелькнувшую и тотчас выскользнувшую важную мысль. — Подожди, доро­гой, Турецкий думать будет...

Ну что же, что же?! И — вспомнил все-таки!

В тех первых, подробных собственноручных объ­яснениях, которые принесла ему Наташа Санина, был какой-то вроде бы пустячный эпизод. Ах, нуда, конечно! Описывая день, уже далекий зимний день их знакомства с Клемешевым, она мимоходом упо­мянула о странной встрече, которая потом и дала ей основания предположить, что Клемешев не то как- то связан, не то прямо числится в личном составе милицейских или гэбэшных структур... Турецкий напряг память.

Их догнала тогда машина, обе остановились, и Клемешев о чем-то довольно долго и серьезно, по- приятельски, как с близким человеком, беседовал с сидевшим за рулем спецмашины с синим проблес­ковым маяком на крыше... Быть может, чушь, ерун­да на постном масле? К тому же вскоре Клемешев был избран депутатом, вошел, так сказать, во власть, общаться мог с кем угодно, а там и мэром стал... И все-таки тут могла обнаружиться, пусть совсем плёвенькая, едва ощутимая, но все-таки свя­зочка, а в их деле это было совсем немало.

Машина уголовки была с радиотелефоном, на прямой связи с Кореневым, и Турецкий, услышав его знакомый глуховатый голос, спросил, что за человек, по его мнению, этот самый подполковник, замначальника Регионального управления по борь­бе с организованной преступностью?

— Михеев? А что такое? — сразу забеспокоился Коренев.

— Пока ничего, — сказал Турецкий. — Просто попал в поле зрения. Мне нужно ваше мнение ус­лышать.

— Что вам сказать? Скрывать не стану: я этого товарища... не люблю. Так что и мнение мое может оказаться превратным.

— Не любите или не очень доверяете? — уточнил Турецкий. — Это ведь важно, знаете ли. Как сказал поэт — дьявольская разница...

— Ах, товарищ дорогой! — засмеялся Коре­нев. — Не полукавишь с вами. Угадали: и то и дру­гое. Но думаю, лучше бы нам с глазу на глаз на этот счет переговорить... Вы сейчас где? Далеко?

— Рядом.

— Ну хорошо, подъезжайте, а я сяду в ваш таран­тас.

И через пять минут они уже сидели втроем в серой «Волге» — Турецкий и Коренев сзади, Дани­лов — за рулем. И прерванный разговор продол­жился.

— Так почему вы, Григорий Васильевич, такого серьезного товарища недолюбливаете? — спросил Турецкий.

— Очень может быть тут одно вытекает из друго­го, — подумав немного, ответил начальник угрозыс­ка. — Не люблю, потому что не верю, и не верю, потому что не люблю. Вроде работник как работ­ник, даже, можно сказать, неплохой, с большим опытом и смелый как будто бы... Поощрения имеет, награды... Он вообще-то, знаете ли, человек нашего бывшего — начальника областного УВД генерала Мащенко, которого сразу сняли. Ну а с этим мы много лет были на ножах.

— В общем, ни в чем подозрительном Михеев не замечен? Никаких странностей, смутных историй...

— Ах, Александр Борисович! Да у кого из нас их не было! Работа такая — нет-нет да и где-нибудь вляпаешься.

— Это точно, — сказал Турецкий, — глупо отри­цать. Но и вляпаться ведь можно по-разному. Ну, может быть, не с ним, а с кем-нибудь из его, скажем так, первых помощников?

— Ну, если так смотреть, вообще-то был слу­чай... В общероссийскую сводку пошел, между про­чим, с красной линией, по первому номеру. Только Михеев тут вроде бы совсем ни при чем.

— А ну-ка, изложите, — попросил Турецкий. — И поподробнее.

— Какие подробности? Хотя случай, конечно, серьезный. Это было примерно года четыре назад. Из Степногорска в Шувалов — это, считайте, тре­тий город в области — с вещевого склада УВД для оснащения и экипировки только что сформирован­ного отряда тамошнего РУОПа было направлено спецобмундирование индивидуального пошива для бойцов. Восемь комплектов, если не ошибаюсь. Полная форма — от сапог до шлема с маской, а также бронежилеты — одним словом, полная эки­пировка.

— И эмблемы были, не помните? — спросил Ту­рецкий.

— Эмблемы обычные, ОМОНа.

— Ну и что?

— В общем, не доехала машина до Шувалова. «Уазик» такой армейский. Пропала на полпути со всей амуницией. Только через месяц в реке нашли.

— А люди? — спросил Турецкий.

— Отправили троих — водителя и двоих сопро­вождающих. Одного месяца через три нашли убитым, насилу опознали. Водителя и второго сопро­вождающего так и не обнаружили. Искали, конеч­но, до упаду, но без следов. Чистый «висяк».

— Веселенькая история, — прокомментировал Турецкий. — Ну а Михеев тут при чем?

— Да я же сказал — фактически ни при чем. Разве только то, что он знал, какой идет груз, ма­ршрут и время выезда. Но отвечал за доставку его заместитель. Он и понес наказание по всей стро­гости.

— Ясно. Оружия там не было?

— Оружия — нет. Оружие в другой раз, еще раньше пропало. Еще года за два до того. И... А ну, подождите, подождите! — вдруг упавшим голосом проговорил Коренев и замолчал.

— Что-нибудь вспомнили?

— Да ведь... что подумал-то! Как-то только сей­час в голове сошлось! Ведь и к тому случаю, с ору­жием я имею в виду, вроде бы тоже, хоть и бочком- бочком, а выходит, опять же Михеев какое-то каса­тельство имеет. Тогда еще никаких РУОПов и в помине не было. А Михеев тогда работал по линии связи областного управления и штаба войск спецна­за МВД. Был выезд на операцию по сигналу из области. Выслали группу: восемь бойцов. Автоматы, пистолеты. Ехали в крытом грузовике, в «ГАЗе- шестьдесят шестом» с тентом. Дело было осенью, вечером. Уж не знаю как, напоролись в темноте на трактор, видно, тракторист-пьяница посреди бетон­ки бросил. Водитель разбился, правда, выжил все- таки. Ну и тем в кузове досталось хорошо. Вдруг откуда ни возьмись орава на мотоциклах, ну, эти, рокеры. Только, как потом спецназовцы говорили, староваты для рокеров показались. Подлетели, вроде начали помощь оказывать — там же, говорю, парней крепко помяло, все раненые, в крови, кто без сознания, кто с переломом. Все в шоке. В общем, взяли те рокеры пять автоматов и пистоле­тов тоже, кажется, пять или шесть...

— Ну замечательно! — воскликнул Турецкий. — И что, с концами?

— Напрочь, Александр Борисович! Уж вы сами понимаете, как шерстили. «Калашниковы» — не ка­муфляж, тут расследование с комиссией. Под суд пошли за потерю бдительности. А Михеев снова в стороне оказался.

— А что за пистолеты были, не помните? — спросил Турецкий.

— Помню, — вдруг севшим голосом после дол­гой паузы проговорил Коренев. — Ну конечно помню! И меня, меня свиную башку, под трибунал надо бы! Как же я сразу-то... Закрутился, видно, совсем забыл! Значит, слушайте, сейчас уже точно вспомнил: было три «стечкина» и четыре «макара»!

— Эге! Да неужто это наши «стечкины» наконец- то всплыли? — почти не веря тому, что слышит, проговорил Турецкий. — Только на наших ведь но­мера спилены... Вот что, Григорий Васильевич, по­скольку «стечкины» у нас с вещдоками у Золотова в прокуратуре, немедленно, слышите — оба пистоле­та, взятые у Иссы Арсланова, — немедленно в кри­миналистическую лабораторию! На рентгено-металлографическую экспертизу. Может быть, удастся по следам остаточной деформации установить номера, хотя бы несколько цифр, и сверить с номерами пропавших в том происшествии.

— А как с Михеевым быть? — спросил Коренев.

— Свяжитесь с Грязновым и Золотовым. Согла­суйте и принимайте решение. Пока — только на­блюдать. Взять в оперативную разработку! Строго секретно! Поднять личное дело, контакты, связи. Быть может, там и прикрыли кое-что. Ну, спасибо вам. Спасибо так спасибо!

Они подвезли Коренева обратно к управлению угрозыска, здешней «Петровке», и Данилов не спеша повел машину по зеленым улицам. Они отъ­ехали уже довольно далеко в направлении реки в сторону Южного моста, когда раздался сигнал вы­зова на телефонном аппарате. Данилов снял трубку

и протянул ее Турецкому назад, за переднее сиде­нье. Это снова был Коренев.

— Хотите верьте, хотите нет, — сказал он — но тот товарищ, о котором мы сейчас с вами толкова­ли, опять засветился.

— Ну и что он, светоч наш? — спросил Турец­кий.

— Мы же, как вы понимаете, недалеко друг от друга сидим, даже на одном этаже. Так вот, пока мы с вами катались, он к моим ребятам заходил. То да се, ну, как обычно... И в частности, как бы мимо­ходом полюбопытствовал, на какой такой машине этот важный гусь из Москвы раскатывает. А я, между прочим, своих-то предупредил, поскольку вопрос такой как бы сам собой предполагался. Вся штука была только в одном, кто задаст. Вот оно и совпало.

— Ну и что? — удивился Турецкий.

— Сначала мои пошутили, мол, поскольку зака­зов оборонных нету, на одном заводе для него под­водную лодку на колесах склепали. Вот в ней и раскатывает.

— Ну а серьезно?

— У меня парни ушлые. Сказали, как и было условлено, мол, пуще глаза бережем, каждые два дня тачку меняем, без охраны — ни шагу. После тех случаев мужичок малость дрейфит, непременно тре­бует, чтобы стекла темные, и садится только сзади. Вот вчера, мол, на серой «Волге» возили, а сегодня вечером по телику выступать, так черную подадут. И капризный, между прочим. Как приехал, «воль­во» или «мерседес» требовал, в «двадцатьчетверку» и не сяду, мол, уж по крайней мере, «тридцать пер­вую» подавайте! Заколебал всех.

— Ну и как он отреагировал?

— А никак, говорят. Покрутился-покрутился, посмеялись и за работу — бандюков ловить.

— Ну ладно, — сказал Турецкий. — Только тут еще один момент: коли они и правда имеют виды на сегодняшний вечер, как вы думаете, когда им сподручнее это все провернуть — при въезде на те­лецентр или при выезде?

— В сущности, все равно, — сказал Коренев. — Туда машины приезжают и уезжают. Много похо­жих машин. Но «Волг» с тонированными стеклами пока что раз-два и обчелся. А если вдобавок она выедет за ворота минут через десять — пятнадцать, как наш общий знакомый закончит свое выступле­ние, то узнать и выделить ее будет куда проще. Согласны?

— Ну что ж, логично.

— Да, и вот еще что. Операцию проводим в тес­ном взаимодействии с вашим другом. Я сейчас ему все передам. Они, конечно, приедут заблаговремен­но, на тот случай, если и те решат для верности пожаловать заранее.

— Только прошу вас, — сказал Турецкий, — чтобы с людьми в машине все было в порядке.

— Постараемся предусмотреть все. Все, что смо­жем.

Загрузка...