История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

1. Иммиграция из Западной Европы в период крестовых походов.

В то время как еврейские колонии на берегу Черного моря и на территории современной Южной России возникли за счет иммиграции из земель греко-византийского и магометанского Востока, еврейские поселения в Польше были основаны пришельцами из Западной Европы, из земель немецкой культуры и «латинской веры»[13]. Это разделение было закономерным продуктом исторического развития, заставившего Славянскую Россию тяготеть к Востоку, а Славянскую Польшу — к Западу. Еще до того, как она присоединилась к церковной организации Запада, Польша приобрела известность как торговая колония Германии. Славянские земли на берегах Варты и Вислы, будучи ближайшими к Западной Европе, должны были с самого начала привлекать евреев в качестве международных торговцев. Есть основания полагать, что еще в IX веке евреи, жившие в германских провинциях империи Карла Великого, вели торговлю с соседними славянскими странами и посещали Польшу со своими товарами. Эти эфемерные визиты часто приводили к их постоянному поселению в этих чужих землях.

Сведения о евреях дохристианской Польши дошли до нас в виде туманных легенд. Одна из этих легенд повествует, что после смерти князя Попеля, примерно в середине IX века, поляки собрались в Крушвице, своей древней столице, чтобы выбрать преемника умершему государю. После долгих споров о том, кто будет избран, в конце концов было решено, что правителем должен быть избран первый человек, который на следующее утро войдет в город. Случилось так, что на следующее утро первым в город вошел еврей Авраам Проховник[14]. Он был схвачен и провозглашен князем, но отказался от этой чести, настаивая на том, чтобы она была оказана мудрому поляку по имени Пястов, который, таким образом, стал родоначальником династии Пястов.

Другая легенда гласит, что в конце девятого века еврейская делегация из Германии ждала польского князя Лешека, чтобы ходатайствовать о допуске евреев в Польшу. Лешек подверг делегатов длительному перекрестному допросу относительно принципов еврейской религии и еврейской морали и, наконец, удовлетворил их просьбу. Вслед за этим в Польшу стало прибывать большое количество немецких евреев, которые в 905 г. получили особые письменные привилегии, которые, согласно той же легенде, впоследствии были утрачены. Эти темные сказки, хотя и лишенные всякого фактического основания и, несомненно, выдуманные в гораздо более поздние времена, содержат крупицу исторической правды, поскольку они указывают на существование еврейских поселений в языческой Польше и указывают на их немецкое происхождение.

Распространение латинского христианства в Польше (начиная с 966 г.), поставившее страну под контроль не только императоров Германии, но и ее епископов как представителей римского престола, должно было стимулировать сношения между двумя странами. и привести к увеличению притока еврейских купцов и поселенцев. Однако эта медленная коммерческая колонизация вряд ли приняла бы какие-либо значительные размеры, если бы исключительные обстоятельства не вынудили большое количество евреев искать убежища в Польше. Принудительная иммиграция такого рода началась после первого крестового похода, в 1096 году. Она началась в соседней славянской Богемии, где крестоносцы напали на пражских евреев и насильно обратили их в христианство. Чешские евреи решили бежать в соседнюю Польшу, до которой еще не дошли опустошительные христианские войска. Чешский князь Вратислав грабил по пути переселенцев, но даже это не могло помешать многим из них покинуть страну, в которой и народ, и правительство были враждебны им (1098 г.).

Начиная с этого периода начался постоянный поток евреев из прирейнских и дунайских провинций в Польшу, увеличивавшийся в размерах в результате крестовых походов (1146-1147 и 1196 гг.) и жестоких гонений на евреев в Германии. Усиление еврейских страданий в Германии в двенадцатом и тринадцатом веках, когда королевская власть была не в состоянии защитить свои подданых от ярости фанатичной толпы или унижающих достоинство церковных канонов, гнало огромное количество евреев в Польшу. Здесь беженцы искали убежища в провинциях, ближайших к австро-германской границе, Кракове, Познани, Калише и Силезии.

Первые признаки раздора между христианами и евреями следует заметить во второй половине XII века, когда Польша распалась на несколько феодальных княжеств или «уделов». Князь Великой Польши Мечислав III Старый, желая установить закон и порядок, счел необходимым издать в 1173 г. строгие указы, запрещающие всякое насилие над евреями и в особенности нападения на их христианскими «учеными», учениками церковных и монастырских коллегий. Признанные виновными в таких нападениях должны были быть оштрафованы на большие суммы. В целом правители были готовы взять евреев под свою защиту. При Мечиславе Старом, Казимире Справедливом и Лешеке Белом, которые правили в конце двенадцатого и начале тринадцатого веков, евреи занимались земледелием и управляли монетным двором Великой и Малой Польши. На монетах, отчеканенных этими евреями, многие из которых дошли до нас, еврейскими буквами отмечены имена правящих князей. В самом начале тринадцатого века (1203-1207) мы слышим о евреях, владеющих землями и поместьями в Польской Силезии.

Таков был подъем и рост еврейских колоний в Польше. Со временем коммерческие связи между этими колониями и Западом привели к духовным отношениям между ними и центрами еврейской культуры в Европе. Современный чешский ученый тосафистской школы рабби Элиэзер сообщает нам, что евреи Польши, России и Венгрии, не имевшие собственных ученых, приглашали своих духовных лидеров из других стран, вероятно, из Германии. Эти иностранные ученые занимали среди них должности раввинов, канторов и школьных учителей и получали вознаграждение за свои услуги. В то же время прилежные польские евреи имели обыкновение уезжать за границу, чтобы совершенствоваться в науках, как и еврейские поселенцы в России. От немецкой метрополии польские евреи получили не только свой язык, немецкий диалект, который впоследствии развился в польско-еврейский жаргон или идиш, но также свою религиозную культуру и свою общинную организацию. Все это, однако, находилось в зачаточном состоянии и лишь постепенно развертывалось в последующий период.

2. Устав князя Болеслава и церковные каноны

Важность еврейской иммиграции для экономического развития Польши впервые осознали феодальные польские князья тринадцатого века. Руководствуясь желанием развивать промышленную деятельность в своих владениях, эти князья с радостью принимали переселенцев из Германии, не делая различия между евреями и христианами. Не испытывало неудобств и коренное славянское население от этой иммиграции, которая, наоборот, приносила в страну первые элементы более высокой цивилизации. В стране, которая еще не вышла из первобытной стадии земледельческого хозяйства и имела только два основных класса, землевладельцев и земледельцев, евреи, естественно, представляли собой «третье сословие», выступая в качестве пионеров торговли и финансы. Они пускают свои капиталы в оборот, заводя промышленные предприятия, сдавая имения в аренду, обрабатывая различные статьи дохода (соляные копи, таможенные пошлины), занимаясь ростовщичеством. Туземное население, которое средневековая культура с его религиозной нетерпимостью и классовыми предрассудками еще не успела как следует «обучить», жило в мире с евреями.

Влияние церкви, с одной стороны, и соседней христианской Германии, с другой, медленно подрывали этот патриархальный порядок вещей. Папы направили своих легатов в Польшу, чтобы проследить, чтобы известные канонические статуты, проникнутые непримиримой ненавистью к приверженцам иудаизма, не оставались мертвой буквой, а выполнялись на деле. В этот же период польские князья, в частности Болеслав Скромный (1247—1279), стремились привлечь в Польшу немецких эмигрантов, даровав им значительные привилегии и право самоуправления, т. н. «магдебургское право»[15]. Немцы, обосновавшись в польских городах в качестве купцов и торговцев, и таким образом став конкурентами евреев, привнесли из своей родины в новую среду дух экономической классовой борьбы и конфессионального антагонизма. Лучшие из польских правителей были вынуждены бороться с последствиями этого иностранного импорта и сочли необходимым поощрять экономическую деятельность евреев на благо страны и защищать их от оскорблений их христианских соседей.

Князем такого рода был Болеслав Калишский, по прозвищу Благочестивый, правивший территорией Великой Польши. В 1264 г. с согласия высших сановников государства он издал статут, определяющий права евреев в пределах его владений. Эта хартия привилегий, очень похожая по своему содержанию на статуты Фридриха Австрийского и Оттокара Богемского, стала краеугольным камнем польско-еврейского законодательства. Устав Болеслава состоит из тридцати семи параграфов и начинается такими словами:

Деяния человека, не подтвержденные голосом свидетелей или письменными документами, обречены быстро пройти и исчезнуть из памяти. По этой причине мы, Болеслав, князь Великой Польши, сообщаем нашим современникам, а также нашим потомкам, которым дойдет это письмо, что евреи, которые утвердились вдоль и поперек нашей страны, получили от нас следующие уставы и привилегии.

Первый пункт устава предписывает, что при рассмотрении в суде гражданских и уголовных дел показания христианина против еврея принимаются только в том случае, если они подтверждаются показаниями свидетеля-еврея. Следующие пункты (§§2-7) определяют судебный процесс между христианами и евреями, в первую очередь связанный с закладной; предписанные там правила в равной степени защищают интересы кредитора-еврея и должника-христианина. Судебные тяжбы между евреем и евреем не подпадают под юрисдикцию общегородских судов, а рассматриваются либо самим князем, либо его сеньором-поручиком, воеводой[16], либо назначенным последним особым судьей (§ 8). Христианин, убивший или ранивший еврея, отвечает за свое преступление перед княжеским судом: в первом случае виновный несет «должное наказание», и его имущество конфискуется князем; в последнем случае он должен удовлетворить истца и, кроме того, уплатить штраф в княжескую казну.

Далее следует ряд параграфов, гарантирующих еврею неприкосновенность его личности и имущества. Они запрещают надоедать торговцам-евреям на дороге, взимая с них более высокие таможенные пошлины, чем с христиан, разрушая еврейские кладбища и нападая на синагоги или «школы» (§§12-15). В случае ночного нападения на дом еврея соседи-христиане обязаны прийти ему на помощь, как только услышат его крики; те, кто не отвечает, подлежат штрафу (§36).

Изложены права и функции «судьи-еврея», который назначается для рассмотрения дел между евреем и евреем, сидящим «по соседству с синагогой или в каком-либо другом месте» (§§ 16–23).). Похищение еврейских детей с целью их крещения строго наказывается (§ 27). Далее хартия запрещает обвинять евреев в использовании христианской крови в ритуальных целях ввиду того, что необоснованность таких обвинений была продемонстрирована папскими буллами. Если, тем не менее, такие обвинения будут выдвинуты, они должны быть подтверждены шестью свидетелями, тремя христианами и тремя евреями. Если обвинения подтвердятся, виновный еврей лишится жизни; в противном случае та же участь постигнет христианского доносчика (§ 32). Все эти правовые гарантии должны были, по словам устава, оставаться в силе «на все времена».

Польский законодатель, очевидно, стремился обеспечить евреям такие условия жизни, которые позволили бы им приносить пользу стране своей коммерческой деятельностью, пользуясь при этом свободой совести и живя в согласии с нееврейским населением. Постановление Болеслава выражает не индивидуальную волю правителя, а коллективное решение высших сановников и представителей сословий, с которыми, как указывается в документе, предварительно совещались.

Таким образом, светские власти государства, руководствуясь экономическими потребностями страны, стремились наладить еврейскую жизнь в Польше на более или менее рациональных гражданских основах. Церковные власти, однако, вдохновленные скорее космополитическими идеалами Римской церкви, чем любовью к своей родине, напрягали все свои силы, чтобы оторвать евреев от общей жизни страны. Они изолировали их от христианского населения из-за их предполагаемого вреда для католической веры и низвели их до положения презираемой касты. Знаменитый церковный собор в Бреслау, созванный в 1266 г. папским легатом Гвидо, имел особую миссию введения в старейшей польской епархии, Гнесенской, канонических законов, в том числе применимых к евреям. Мотивы, которыми было вызвано это законодательство, прямо изложены в преамбуле к разделу бреславской «конституции», касающемуся евреев:

Ввиду того, — гласит пункт 12, — что Польша представляет собой новую плантацию на почве христианства (quum adhuc terra Polonica sit in corpore Christianitatis nova plantatio), есть основания опасаться, что ее христианское население станет легкой добычей влияния суеверий и дурных привычек живущих среди них иудеев, тем более, что христианская религия укоренилась в сердцах верующих этих стран позже и в более слабой форме. По этой причине мы строжайше предписываем, чтобы евреи, проживающие в Гнесенской епархии, не жили бок о бок с христианами, а жили обособленно, в домах, примыкающих друг к другу или соединенных друг с другом, в какой-нибудь части города или села. Участок, населенный евреями, должен быть отделен от общего жилища христиан изгородью, стеной или рвом.

Евреи, владеющие домами в христианском квартале, будут вынуждены продать их в кратчайший срок.

Дальнейшие предписания предписывают, чтобы евреи запирались в своих домах, пока церковные процессии маршируют по улицам; что в каждом городе они должны иметь не более одной синагоги; что, «чтобы отличаться от христиан», они должны носить шляпу особой формы с роговым щитком (cornutum pileum), и что любой еврей, показывающий себя на улице без этого головного убора, подлежит наказанию, в соответствии с обычаем страны.

Христианам запрещается под страхом отлучения приглашать евреев на трапезу, или есть и пить с ними, или танцевать и веселиться с ними на свадьбах и других торжествах. Христианам запрещено покупать мясо и другие съестные припасы у евреев, так как продавцы могут вероломно подсыпать в них яд.

За этими запретами следуют древние канонические постановления, запрещающие евреям содержать христианских слуг, нянь и кормилиц, а также запрещающие им собирать таможенные пошлины и выполнять какие-либо другие общественные функции. Еврей, незаконно проживающий с женщиной-христианкой, подлежит тюремному заключению и штрафу, а женщина подлежит публичной порке и изгнанию из города на все времена.

Церковный Собор, заседавший в Буде (Офене) в Венгрии в 1279 г., посетили высшие церковные сановники Польши. Этот Собор утвердил пункт о «еврейском знаке», дополнив его следующими подробностями: Евреи обоего пола обязаны носить кольцо из красной ткани, пришитое к их верхней одежде, на левой стороне груди. Еврей, появившийся на улице без этой вывески, будет считаться бродягой, и ни один христианин не будет иметь права вести с ним дела. Аналогичный знак, только шафранового цвета, предписан для «сарацинов и измаильтян», т. е. для мусульман. Закон, запрещающий евреям собирать таможню и выполнять другие общественные функции, распространяется Синодом Буды на «сектантов», на христиан греко-православного толка.

Таким образом, положение евреев Польши в XIII веке определялось двумя факторами, действующими в разных направлениях: светские власти, движимые экономическими соображениями, предоставили евреям элементарные гражданские права, в то время как церковные власти, побуждаемые религиозными соображениями и нетерпимостью, стремились исключить евреев из гражданской жизни. Пока господствовали патриархальные жизненные устои, а католицизм в Польше еще не установил полного контроля над страной, политика церкви была бессильна нанести серьезный ущерб евреям. Они жили в безопасности, под покровительством польских князей и, за исключением немецких переселенцев, мирно уживались с христианским населением. Но клерикальная партия смотрела в будущее, заботясь о том, чтобы «новые насаждения на почве христианства» развивались по образцу старых насаждений, и сеяла семена религиозной ненависти в терпеливом ожидании обильного урожай.

3. Возвышение польского еврейства при Казимире Великом

Еврейская эмиграция из Западной Европы приняла особенно большие размеры в первой половине XIV века. Резни, учиненные полчищами Риндфлейша и Армледера, и массовые убийства, сопровождавшие Черную смерть, вынудили большое количество немецких евреев искать убежища в Польше, которая в то время переживала процесс объединения и омоложения. В 1319 году король Владислав Локетек[17] положил начало политическому единству Польши, упразднив прежние феодальные деления, а его знаменитый сын Казимир Великий (1333-1370) был неутомим в своих усилиях поднять уровень гражданской и экономической жизни в его объединенном королевстве. Казимир Великий основал новые города и укрепил старые, способствовал развитию торговли и промышленности и с одинаковой заботливостью защищал интересы всех классов, не исключая интересов крестьян. Его называли «крестьянским королем», и народное одобрение его усилий по строительству городов вылилось в поговорку о том, что Казимир Великий «нашел деревянную Польшу и оставил после себя каменную Польшу».

Правитель такого типа не мог с живейшим удовлетворением нр приветствовать полезную промышленную деятельность евреев. Он стремился сблизить их с христианским населением на общих основаниях мирного труда и взаимопомощи. Столь же быстро он оценил преимущества, которые не слишком процветающая королевская казна могла извлечь из опыта еврейских капиталистов. Таковы, должно быть, были мотивы, которыми руководствовался Казимир, когда на втором году своего царствования (1344 г.) он ратифицировал в Кракове хартию, которую Болеслав из Калиша даровал евреям Великой Польши и которую он теперь расширил в ее операция во всех провинциях королевства.

Позднее (1346–1370) Казимир расширил хартию Болеслава, добавив новые постановления. Ввиду враждебного отношения муниципалитетов и духовенства к евреям король счел необходимым настаивать, в частности, на передаче еврейских судебных дел под свою юрисдикцию и изъятии их из-под ведения муниципальных и церковных властей. Евреям были предоставлены следующие привилегии: право свободного проезда через всю страну, проживания в городах, местечках и селах, аренды и залога дворянских имений, ссуды денег под фиксированный процент, последнее занятие было закрыто для христиан в силу канонических ограничений и, следовательно, полностью оставлено в руках евреев. Польский законодатель в равной степени заботился о том, чтобы заставить уважать еврея как человека и приблизить его к христианину в частной жизни, что резко противоречило стремлению церкви изолировать неверных от «верного стада». «Если еврей, — гласит один из пунктов устава Казимира, — войдет в дом христианина, никто не имеет права причинять ему какие-либо обиды или неприятности. Каждому еврею разрешается посещать городские бани в безопасности, в так же, как христиане, и платите ту же плату, что и христиане».

Казимир был в равной степени заинтересован в упорядочении внутренней жизни евреев. «Еврейскому судье», христианскому чиновнику, назначаемому королем для рассмотрения еврейских дел, предписывалось вершить правосудие в синагоге или в каком-либо другом месте, в соответствии с пожеланиями представителей еврейской общины. Это был зародыш будущей системы кагалской автономии.

Кажется, что в роковой год Черной смерти (1348-1349) польские евреи тоже были в большой опасности. На крыльях чумы, проникшей из Германии в Польшу, распространился отвратительный слух, обвинявший евреев в отравлении колодцев. Если верить свидетельству итальянского летописца Маттео Виллани, около десяти тысяч евреев в польских городах, граничащих с Германией, встретили свою судьбу в 1348 году от рук христианской толпы, причем даже король был бессилен защитить несчастных от ярости. людей. Расплывчатое сообщение в старой польской хронике сообщает, что в 1349 году евреи были уничтожены «почти во всей Польше». Возможно, что нападения на евреев происходили в приграничных городах, но, судя по тому, что еврейские хронисты, описывая опустошения Черной смерти, не упоминают Польшу, эти нападения не могли быть обширными. Как бы то ни было, не может быть сомнения в том, что под угрозой массовых убийств в Германии большое количество евреев бежало в соседние города Польши, а затем осело там.

В этой связи можно упомянуть, что примерно к тому же времени относится возникновение еврейской общины Львова (Лемберга)[18], столицы Красной Руси или Галиции, которая была присоединена к его владениям Казимиром Великим[19]. В 1356 г. Казимир, даруя Магдебургское право городу Лембергу[20], даровал местным евреям право «быть судимыми по их собственным законам», т. е. автономию в своих общинных делах, привилегию, предоставленная одновременно русинам, армянам и татарам.

Таким образом, отношение Казимира Великого к евреям было частью его общей политики в отношении иностранных поселенцев, которых он считал полезными для развития страны. Это, однако, не помешало некоторым злонамеренным лицам, как тогда, так и в более поздние века, видеть в этих актах разумного государственного управления проявление личных пристрастий и привязанностей короля. Ходили слухи, что Казимир благосклонно относился к евреям из-за своего увлечения красивой еврейкой Эстеркой. Считается, что эта еврейская красавица, дочь портного, настолько покорила сердце короля, что в 1356 году он ради нее бросил бывшую фаворитку. Эстерка жила в королевском дворце Лобзово, недалеко от Кракова. Она родила королю двух дочерей, воспитанных матерью в иудейской религии, и двух сыновей, получивших христианское образование и ставших впоследствии родоначальниками нескольких дворянских родов. Эстерка была убита во время гонений, которым подвергались евреи со стороны преемника Казимира, Людовика Венгерского. Весь романтический эпизод представляет собой смесь правды и вымысла, в которой трудно разглядеть правду.

Столь же размытые сообщения дошли до нас о гонениях со стороны нового правителя Людовика Венгерского (1370-1382). В царствование этого короля, когда, по выражению польских историков, исчезла справедливость, молчал закон, а народ горько жаловался на произвол судей и чиновников, была предпринята попытка лишить евреев покровительства закона. Вскормленный в католических традициях Западной Европы, Людовик преследовал евреев по религиозным мотивам, угрожая изгнанием тем из них, кто отказался принять христианскую веру. К счастью для евреев, его правление в Польше было слишком эфемерным и непопулярным, чтобы свести на нет работу его знаменитого предшественника, последнего короля из династии Пястов. Лишь в более позднее время, во время длительного правления литовского великого князя Ягелло, который приобрел польскую корону, женившись в 1386 году на дочери Людовика Ядвиге, церковь получила власть над делами государства, постепенно подрывая гражданское состояние евреев Польши.

4. Польское еврейство во время правления Ягелло

С уходящим четырнадцатым веком Польша все больше и больше вовлекалась в водоворот европейской политики. Католицизм служил связующим звеном между этой славянской страной и Западной Европой. Поэтому влияние Запада проявлялось прежде всего в усилении церковной власти, которая, имея космополитический характер, стремилась стереть все национальные и культурные различия. Польский король Владислав Ягелло (1386-1434), обратившись из язычества в католицизм и заставив своих литовских подданных следовать его примеру, с жаром новообращенного примкнул к новой вере и часто поддавался влиянию духовенство. Именно во время его правления польские евреи впервые подверглись религиозным преследованиям в этой стране.

Евреев Позена обвинили в том, что они подкупили бедную христианку, чтобы та похитила из местной доминиканской церкви три гостии, которые якобы были зарезаны и брошены в яму. Из пронзенных воинств, как гласил суеверный слух, хлынула кровь в подтверждение догмата Евхаристии. И это не было единственным чудом, которое народное воображение приписывало трем кусочкам святого хлеба. Архиепископ Позенский, узнав о предполагаемом богохульстве, возбудил дело против евреев. Жертвами народного суеверия стали раввин Позена, тринадцать старейшин еврейской общины и женщина, обвиненная в краже священных облаток; после продолжительных пыток все они были привязаны к столбам и заживо сожжены на медленном огне (1399 г.). Более того, евреи Позена были наказаны наложением «вечного» штрафа, который они должны были платить ежегодно в пользу доминиканской церкви. Этот штраф строго взимался вплоть до восемнадцатого века, пока легенда о трех воинствах сохранялась в памяти благочестивых католиков.

Как и на Западе, религиозные мотивы в таких случаях служили лишь ширмой для прикрытия мотивов экономического характера — зависти горожан-христиан к благополучию евреев, сумевших закрепиться в некоторых отраслей торговли и стремлением тем или иным образом избавиться от неудобных соперников. Подобные мотивы в сочетании с религиозной нетерпимостью были причиной антиеврейских беспорядков в Кракове в 1407 году. В этой древней столице Польши евреи увеличились в числе в начале XIV века и, благодаря своим коммерческим предприятиям, достигли процветания. Краковские горожане завидовали им, а духовенство считало неприличным, чтобы обреченные сыны синагоги так спокойно жили под покровом благодетельной церкви. Против евреев велась тихая, но упорная агитация, их враги только и ждали удобного случая, чтобы свести с ними счеты.

Однажды, на третий день Пасхи, священник Будек, снискавший себе репутацию непримиримого еврея, произнес проповедь в церкви св. Варвары. Собираясь покинуть кафедру, он вдруг объявил прихожанам, что нашел на кафедре объявление следующего содержания: «Иудеи, живущие в Кракове, вчера ночью убили мальчика-христианина и насмехались над его кровью; более того, они забросали камнями священника, который шел навестить больного и нес в руках распятие». Не успели эти слова произнести, как народ ринулся на еврейскую улицу и стал грабить дома «врагов Христовых». Царские власти поспешили на помощь евреям и вооруженной силой положили конец беспорядкам. Но через несколько часов, когда зазвонили колокола ратуши, созывая членов магистрата на собрание, с целью наказания зачинщиков беспорядков, кто-то в толпе закричал, что магистрат созывает христиан. к очередному нападению на евреев. Тогда со всех концов города сбежалась толпа и стала убивать и грабить евреев, поджигая их дома. Некоторые евреи искали убежища в башне Святой Анны, но толпа подожгла башню, и несчастным евреям пришлось сдаться. Некоторые из них, чтобы спасти свою жизнь, приняли христианство, а дети убитых все были крещены. Многие христиане, по свидетельству польского историка Длугоша, разбогатели на награбленные у евреев деньги.

Нельзя не усмотреть во всех этих катастрофах влияние соседней Германии[20]. Именно из Германии клерикальная реакция, последовавшая за борьбой церкви с реформаторским гуссовским движением, проникла в Польшу. На Констанцском синоде, осудившем Гуса, присутствовал архиепископ Гнесенский Николай Тромба, явившийся во главе польской делегации. По возвращении этот видный сановник Польской церкви председательствовал на заседаниях Синода в Калише (1420 г.), который также был созван в связи с движением Гуса.

По предложению этого архиепископа Калишский собор торжественно ратифицировал все антиеврейские постановления, принятые соборами в Бреслау и Буде (Офене), но редко проводившиеся в жизнь. Эти законы, как мы помним, запрещали всякое общение между евреем и христианином и предписывали евреям жить в отдельных кварталах, носить отличительный знак на верхней одежде и так далее. В то же время евреи были обязаны платить налог в пользу церквей тех епархиальных округов, «где они теперь живут и где по праву должны жить христиане», этот налог соответствовал «убыткам, нанесенным ими христианам». Эти предписания были изданы в качестве особых указаний членам духовенства всех епархий.

Церковные тенденции постепенно проникали в светское законодательство. Фанатики церкви оказывали свое влияние не только на царя, но и на дворян-землевладельцев, шляхту, которая в это время стала более активно интересоваться делами государства. На съезде шляхты в Варте (1423) король Владислав Ягелло санкционировал закон, запрещавший евреям давать деньги взаймы под залоговые бумаги, разрешались только ссуды под залог. Церковное происхождение этого постановления обнаруживается в безобразной манере, в которой закон оправдывается в преамбуле: «В то время как иудейская хитрость всегда направлена против христиан и нацелена скорее на собственность христианина, чем на его веру или личность...

5. Евреи Литвы во время правления Витовта

Совсем иную картину представляет в то время Литва, которая, несмотря на династический союз с Польшей, сохраняла полную автономию управления. Патриархальный порядок вещей, близившийся к концу в Польше, еще прочно закрепился в Литовском княжестве, но недавно вышел из стадии первобытного язычества. Средневековая культура еще не овладела жителями лесистых берегов Немана, и евреи смогли поселиться там, не сталкиваясь с насилием и гонениями.

Трудно определить точную дату первых еврейских поселений в Литве. Однако достоверно известно, что к концу четырнадцатого века уже существовал ряд важных общин, таких как Брестская, Гродненская, Троковская, Луцкая и Владимирская, две последние на Волыни, которые до Польско-литовская уния 1579 г. вошла в состав герцогства. Первым, кто узаконил существование этих общин, был литовский великий князь Витовт, правивший Литвой с 1388 по 1430 год, частью как самостоятельный государь, частью от имени своего двоюродного брата, польского короля Ягелло. В 1388 г. евреи Бреста и других литовских общин получили от Витовта грамоту, близкую по содержанию к уставам Болеслава Калишского и Казимира Великого, а в 1389 г. им были дарованы еще более широкие привилегии гродненским евреям.

В этих постановлениях литовский правитель проявляет, как и Казимир, просвещенную заботу о мирных отношениях между евреями и христианами и о внутреннем благополучии еврейских общин. По законам, изданным Витовтом, евреи Литвы составляли класс свободных граждан, находившихся под непосредственным покровительством великого князя и его местной администрации. Они жили самостоятельными общинами, пользуясь в своих внутренних делах автономией в отношении религии и имущества, а в уголовных делах подотчетны суду местного старосты или подстаросты, а в особо важных случаях, ко двору самого великого князя. Закон гарантировал евреям неприкосновенность личности и имущества, свободу вероисповедания, право свободного проезда, свободное занятие коммерцией и торговлей наравне с христианами. Литовские евреи вели дела на рынках или в лавках, занимались всеми видами торговли, а иногда и земледелием. Состоятельные люди ссужали деньги под проценты, брали в аренду у великого князя таможенные пошлины, доходы от спирта и другие налоги. Они владели поместьями либо сами по себе, либо в форме аренды земли. Налоги, которые они платили в казну, соответствовали характеру их занятий и в целом не были обременительны. Помимо евреев-раббанитов, в Литве существовали караимы, иммигрировавшие из Крыма и обосновавшиеся в районах Троки и Луцка.

Соответственно положение евреев в Литве было более благоприятным, чем в Польше. Еврейские иммигранты, направляясь из Германии в Польшу, часто доходили до Литвы и селились там навсегда. Литва являлась крайним рубежом в движении евреев на восток, Россия и Московия были почти полностью закрыты для них.

6. Конфликт между королевской семьей и духовенством при Казимире IV и его сыновьях

Конфликт тенденций в польском законодательстве относительно евреев с особенной силой проявился в царствование Казимира IV, третьего короля из династии Ягелло. Казимира IV (1447-1492), проникнутый идеями модного тогда гуманистического движения, сначала был мудрым правителем, блюстителем общих интересов своих подданных. Как великий князь литовский он следовал либеральной еврейской политике своего предшественника Витовта. Он защищал личные и общинные права евреев-раббанитов и караимов — последним он даровал в 1441 г. Магдебургский закон — и часто пользовался услугами предприимчивых еврейских финансистов и откупщиков для увеличения доходов.

Приняв польскую корону, Казимир решил править самостоятельно и игнорировать замыслы всемогущего духовенства. Вскоре после его коронации, в августе 1447 года, когда король находился с визитом в Позене, город был опустошен страшным пожаром. Во время пожара был утерян древний оригинал грамоты, которую Казимир Великий даровал евреям. Еврейская делегация из общин Познани, Калиша и других городов обратилась к королю с ходатайством о восстановлении и ратификации старых еврейских привилегий на основании уцелевших копий хартии. Казимир с готовностью удовлетворил просьбу депутатов. «Мы желаем, — объявляет он в своей новой хартии, — чтобы евреи, которых мы хотим защитить в наших собственных интересах, а также в интересах королевского казначейства, чувствовали себя комфортно в нашем благотворном правлении». Закрепляя все права и привилегии, ранее предоставленные евреям, — свободу проживания и торговли, общинную и судебную автономию, неприкосновенность жизни и свободы, защиту от необоснованных обвинений и нападений — грамота Казимира IV. был прямым протестом против канонических законов, лишь недавно переизданных для Польши Калишским Собором и для всего католического мира великим Базельским Собором. Вопреки основному направлению постановлений Собора царская хартия разрешала евреям объединяться с христианами и освобождала их от юрисдикции церковных судов (1453 г.).

Либерализм короля вызвал негодование католического духовенства. Лидером клерикальной партии был энергичный архиепископ Краковский кардинал Збигнев Олешницкий , который открыто возглавил силы, выстроившиеся против короля. Он резко осудил Казимира за предоставление защиты евреям, «к оскорблению и оскорблению святой веры».

Не воображайте, — пишет Олешницкий королю в мае 1454 г., — что в вопросах, касающихся христианской религии, вы вольны издавать любой закон, какой пожелаете. Никто не настолько велик и силен, чтобы подавить всякую оппозицию самому себе, когда на карту поставлены интересы веры. Поэтому я прошу и умоляю Ваше Королевское Величество отменить вышеупомянутые привилегии и свободы. Докажите, что вы католический государь, и устраните все поводы для позора вашего имени и для более серьезных оскорблений, которые могут последовать.

В своем письме Олешницкий ссылается на известного агитатора и травли евреев, папского легата Капистрано, прибывшего в Польшу из Германии осенью 1453 года. По прибытии в Краков Капистрано произносил на площади подстрекательские речи против евреев и настойчиво требовал от короля отменить «безбожные» еврейские привилегии, угрожая ему, в случае непослушания, адскими муками и страшными бедствиями для страна.

Сначала король отказался уступить, но ход событий благоприятствовал антиеврейским силам. Польша находилась в состоянии войны с Тевтонским орденом. Первое поражение, понесенное польскими войсками в этой войне (сентябрь 1454 г.), дало духовенству возможность провозгласить, что Господь наказывает страну за пренебрежение королем интересами церкви и за его покровительство евреям. Наконец король был вынужден прислушаться к требованиям объединенного духовенства и дворянства. В ноябре 1454 г. был обнародован Статут Ньешавы, и одним из его пунктов были отменены все прежние еврейские привилегии как «в равной степени противоречащие божественному праву и земным законам». Мотивы постановления, которые, очевидно, были продиктованы Олешницким, были сформулированы так: «Ибо не подобает, чтобы неверные пользовались большими преимуществами, чем почитатели Господа нашего Христа, и рабы не имели права занимать лучшее положение, чем сыновья». Статуты Варты 1423 года и прежние канонические законы были вновь объявлены в силе. Клерикализм одержал победу.

Эта антиеврейская тенденция распространилась среди широких масс. В нескольких городах евреи подверглись нападениям. В 1463 г. отряды польских добровольцев, готовившихся к крестовому походу против турок, прошли через Лемберг и Краков на пути в Венгрию. Беспорядочная толпа, состоявшая из монахов, студентов, крестьян и обедневших дворян, на третий день Пасхи набросилась на краковских евреев, разграбила их дома и убила около тридцати человек. Когда Казимир IV. Узнав о случившемся, он наложил на магистратуру штраф за то, что она не предотвратила беспорядки. Подобные беспорядки происходили примерно в то же время в Лемберге, Позене и других городах.

Что касается Казимира IV, то искусственно навязанная ему клерикальная политика не изменила его личной готовности защищать евреев. Но при его сыновьях, польском короле Иоанне Альбрехте и литовском великом князе Александре Ягелло, антиеврейская политика взяла верх. Первый ратифицировал на Петрковском сейме 1496 г. Нешавский статут с его антиеврейскими ограничениями. Джону Альбрехту также приписывают создание первого гетто в Польше. В 1494 г. большая часть польской столицы Кракова была уничтожена огнем, а чернь, воспользовавшись царившей паникой, разграбила имущество евреев. В результате евреям, которые в то время были рассеяны по разным частям города, король приказал переселиться в Казимеж, предместье Кракова, и жить там отдельно от христиан. Казимеж стал вследствие этого вполне еврейским городом, ведущим на протяжении столетий свою собственную жизнь и связанным с внешним миром лишь нитями экономических отношений.

В то время как трон Польши был занят Иоанном Альбрехтом, его брат Александр правил Литвой как великий князь. Поначалу отношение Александра к евреям было довольно благосклонным. В 1492 году он удовлетворил ходатайство караимов Троки и подтвердил грамоту Казимира IV, даровав им Магдебургское право и даже дополнив его некоторыми дополнительными привилегиями. Различные статьи государственных доходов, особенно таможенные пошлины, по-прежнему отдавались евреям. Александр также выплачивал еврейским капиталистам часть денег, ссуженных ими его отцу. Однако в 1495 году великий князь неожиданно издал указ об изгнании всех евреев из Литвы. Неизвестно, была ли эта жестокая акция вызвана влиянием антиеврейской клерикальной партии и стимулирована известием об изгнании евреев из Испании, или же она была вызвана финансовой зависимостью правителя от его еврейскими кредиторами, или общим желанием обогатиться за счет изгнанников. Фактически Александр конфисковал недвижимое имущество изгнанных евреев в Гродненском, Брестском, Луцком и Троковском уездах, и большую часть его он раздал местным христианским жителям. Сосланные евреи частично эмигрировали в Крым (Каффу), но большинство поселились, с разрешения короля Иоанна Альбрехта, в соседних польских городах. Однако когда через несколько лет, после смерти брата, Александр принял, кроме того, корону Польши (1501 г.), он разрешил евреям вернуться в Литву и поселиться на прежних местах жительства. По этому случаю они получили обратно, хотя и не во всех случаях, дома, имения, синагоги и кладбища, ранее принадлежавшие им (1503 г.).

К началу четырнадцатого века польское еврейство стало крупным экономическим и социальным фактором, с которым государство должно было считаться. Теперь ему было суждено стать также независимым духовным образованием, которое четыреста лет находилось под опекой еврейского центра в Германии. Дальнейшее развитие этого нового фактора образует одну из самых выдающихся черт следующего периода.