История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

1. Евреи в революционном движении

«Политическая весна», проявившаяся в попытке правительства во главе со Святополк-Мирским установить дружеские отношения с либеральными элементами России, дала первый толчок открытому движению за политическое освобождение. Либеральные «заговорщики», до сих пор втайне мечтавшие о конституции, публично высказали это табуированное стремление. В ноябре 1904 г. конференция земских рабочих, собравшаяся в Петербурге, приняла резолюцию, указывающую на «аномалию политического строя» России, основанного на самодержавии, и провозглашающую необходимость объединения представителей народа в работе законодательства. Примерно в то же время большой массовый митинг, принявший форму публичного банкета, на котором присутствовали юристы и литераторы, принял аналогичную резолюцию, призывающую к «отмене всех национальных и конфессиональных ограничений». Пользуясь временным ослаблением полицейского произвола, печать заговорила смелее, а лучшие слои населения стали организовываться во всевозможные общественные учреждения.

Правительство медлило с уступками и резко осуждало «шумные сборища», призывавшие к изменению «незыблемых основ нашего политического строя». Тем не менее высший указ, изданный 12 декабря 1904 г., обещал ряд частичных реформ — улучшение правового положения крестьянства, расширение деятельности земств, установление государственного страхования рабочих, ослабление строгостей полиции и цензуры, а также «пересмотр законов, ограничивающих права иностранцев», с сохранением только тех положений, «которые вызваны подлинными интересами государства и явными нуждами русского народа». Почти нет нужды добавлять, что последний пункт не давал никаких обещаний евреям. Ибо их лишение избирательных прав всегда могло быть оправдано «подлинными интересами государства» — государства, построенного на основе не закона, а полицейской силы. Проведение в жизнь обещанных полуреформ было поручено бюрократическому органу — Комитету министров. От услуг народных представителей отказались.

Новое движение за свободу требовало от русского чиновничества дальнейших уступок, но эти уступки можно было вырвать у него лишь малыми дозами и давали только после отчаянного сопротивления. «Кровавое воскресенье» 9 января 1905 г. положило начало открытой революции, в которой социальные, экономические и политические требования переплелись друг с другом. Трагедией закончилась демонстрация бастующих рабочих Петербурга, которые в огромном количестве шли к Зимнему дворцу с петицией к царю о проведении экономических и политических реформ. Прохожие, маршировавшие с крестами в руках, под предводительством священника и демагога Гапона, были встречены градом пуль, что привело к большому количеству жертв как из числа участников демонстрации, так и из числа публики. Среди них было и несколько евреев — медсестра скорой помощи, зубной врач, студент-фармацевт и журналист. Это скандальное поведение царя, ответившего пулями на мирный призыв к реформам, привело к ряду демонстраций, забастовок и террористических актов в провинциях.

В западных правительствах и в Королевстве Польском евреи играли заметную роль в революционном движении, составляя большую часть организованных рабочих. В Одессе еврейский рабочий по фамилии Стиллман выстрелил в полицмейстера и ранил его (19 января). В Могилеве еврейский юноша совершил тщетное покушение на местного полицмейстера, обвиненного в организации погрома, происшедшего там осенью 1904 года. 9 января Святополк-Мирский был уволен за чрезмерную склонность к либерализму — в качестве предлога для продолжения притеснений евреев как «зачинщиков революции». Председатель Комитета министров Витте был единственным, кто отстаивал другую точку зрения. На заседании Комитета, состоявшемся 11 февраля, он утверждал, что «враждебное отношение к правительству, заметное ныне среди евреев, обусловлено теми тяжелыми материальными условиями, в которых живет основная масса русского еврейства, отягощенная давлением ограничительных законов». Витте предсказывал, что полицейские власти будут обязаны «с удвоенным рвением бороться с антиправительственной деятельностью евреев, пока не будет проведено в жизнь обещанное в указе от 12 декабря улучшение положения инородцев».

2. Борьба за равные права

Несмотря на эти доводы, правительство медлило с осуществлением даже умеренных реформ, намеченных имперским указом. Тем временем представители русского еврейства решили выдвинуть перед ним свои более всеобъемлющие требования. В феврале 1905 г. к Витте было направлено несколько массовых петиций с требованием равных прав для евреев. Петиция, подписанная тридцатью двумя еврейскими общинами — св. Петербург, Вильно, Ковно, Гомель, Бердичев и др. — начинались такими словами:

Меры, принимаемые в течение последних двадцати пяти лет по отношению к русским евреям, имели намеренную цель превратить их в массу нищих, лишенных всех средств к существованию, света образования и человеческого достоинства. Последовательность и комплексность отличали искусно спланированную и тщательно осуществленную систему угнетения и насилия... Вся государственная машина была направлена к одной цели — к тому, чтобы сделать невозможной жизнь евреев в России.

Петиция отвергает высказанную в указе от 12 декабря 1904 г. мысль о постепенном улучшении положения евреев и некоторых «смягчениях»; ибо «оскорбленное достоинство человека не может примириться с полумерами, оно требует полного устранения бесправия».

Всех евреев России пронизывает в настоящий момент одна мысль: что жестокая система бесконечных ограничений и лишений подрывает самую основу их существования, что продолжать такую жизнь невозможно... Измученные всеми они евреи, которым пришлось пройти через это, и полные серьезного беспокойства о своей будущей судьбе, ждут, наконец, полного освобождения их избирательных прав; они ждут радикальной отмены всех ограничительных законов, чтобы, пользуясь свободой и равенством со всеми остальными, они могли, плечом к плечу с другими гражданами этой великой страны, работать на ее благо и процветание.

Меморандум, сформулированный в более решительных выражениях, был направлен двадцатью шестью еврейскими общинами — московской, одесской и др. — и радикальными группами общин, подписавшими первую петицию.

Мы заявляем, — говорится в меморандуме, — что считаем обреченными на провал попытки удовлетворить и умиротворить еврейское население посредством каких-либо частичных мер улучшения. Мы ожидаем равных прав, как люди, в которых живо чувство человеческого достоинства, как сознательные граждане в современном политическом теле.

В меморандуме Виленской общины к последнему пункту было внесено следующее дополнение: «Как культурная нация, мы требуем таких же прав национально-культурного самоопределения, какие должны быть предоставлены всем национальностям, входящим в состав русского политического тела».

Мемориалы и телеграммы на имя председателя Комитета министров с требованием равноправия направлялись также многими отдельными еврейскими общинами.

Между тем общее революционное движение в России шло быстрыми темпами. Появились профессиональные организации, такие как союзы железнодорожников, инженеров и юристов. То тут, то там объявлялись крупные железнодорожные забастовки. Молодежь колледжа находилась в состоянии брожения и часто бастовала. На агитацию ответили ружейными выстрелами и казачьими нагайками, которыми демонстранты были разогнаны. Крайнее крыло социалистической партии прибегло к террористическим актам. Огромную сенсацию произвело убийство великого князя Сергия, московского генерал-губернатора (4 февраля), одного из самых ненавистных членов дома Романовых. Великий князь, чье имя было связано с изгнанием десятков тысяч евреев из Москвы в 1891 году и с жестоким притеснением оставшейся там еврейской колонии, стал жертвой бомбы, брошенной неевреем, социалистом-революционер Каляевым.

Бушующая волна революции запугала Николая II и вырвала у него еще одну уступку. 18 февраля 1905 г. были изданы три постановления: Высочайший манифест, осуждающий революционные «смуты» в период, когда шла «кровопролитная война на Дальнем Востоке», и призывающий всех «благонамеренных лиц» вести войну против «внутренней крамолы». В рескрипте, адресованном министру внутренних дел Булыгину, сообщалось о решении царя «пригласить наиболее достойных людей, облеченных доверием народа и избранных населением, для участия в рассмотрении законодательных проектов», т. е. народное представительство с просто совещательными правами. Наконец, указом, адресованным Сенату, разрешалось частным лицам и учреждениям излагать перед Правительством свои «соображения и предложения, относящиеся к совершенствованию благосостояния государства».

Прогрессивные элементы России не были расположены мириться ни с двуличностью этих постановлений, в которых одна за другой следовали угрозы и уступки, ни с ничтожностью самих уступок. Они, однако, в полной мере воспользовались правом «излагать» свои взгляды перед правительством и пустили лавину резолюций и деклараций, требуя замены существовавшей системы самодержавия парламентской системой правления. Еврейские учреждения присоединились к этой общей кампании. Старейшая еврейская организация «Общество распространения просвещения среди евреев» в Петербурге на собрании, состоявшемся 27 февраля, приняла следующую резолюцию:

Правильная организация еврейского образования, отвечающая социальным и культурным особенностям еврейского народа, будет возможна только тогда, когда евреи будут поставлены на почву полного равноправия с остальным русским населением. В качестве твердой гарантии беспрепятственного культурного развития и полного равноправия всех национальностей необходимо, чтобы законодательная власть и административный контроль в стране осуществлялись при содействии народных представителей, избираемых на основе всеобщего, прямого и тайного голосования всех граждан страны без различия национальности, вероисповедания и призвания.

Потребность в беспартийной политической организации для руководства борьбой за освобождение евреев, которую должны были вести все классы еврейства, кроме той небольшой фракции, которая уже объединилась в рабочую организацию «Бунда», чувствовалась повсеместно.

Такая организация образовалась на конференции общественно настроенных евреев, состоявшейся в Вильне в конце марта 1905 г. Она приняла название «Союз достижения равноправия еврейского народа в России» и в качестве ее цели «осуществление в полной мере гражданских, политических и национальных прав еврейского народа в России». Полное гражданское освобождение евреев, обеспечение их соразмерного участия в русском народном представительстве, «свобода национально-культурного самоопределения во всех его проявлениях», в виде «всеобъемлющей системы общинного самоуправления, свобода языка и школьного образования» — такова была тройная программа Лиги.

Это была первая в новейшей истории попытка еврейской организации начертать на своем знамени требование не только гражданского и политического, но и национального освобождения еврейского народа, первая попытка добиться свободы для еврейства как национальности, а не как просто конфессиональная группа, составляющая часть господствующей нации, как это было в Западной Европе в девятнадцатом веке. Центральное бюро Лиги располагалось в Петербурге в составе двадцати двух выборных членов, половина из которых проживала в столице (М. Винавер, Г. Слиосберг, Л. Брамсон и др.), а другая половина в провинции (д-р Шмарьягу Левин, С. М. Дубнов, М. Ратнер и др.).

Первые резолюции, принятые Лигой, сводились к следующему:

Требовать всеобщего избирательного права на выборах в будущий парламент с гарантией надлежащего представительства национальных меньшинств; воздействовать на русскую общественность с тем, чтобы общие резолюции, требующие равенства всех граждан, содержали прямое указание на эмансипацию евреев; призвать всех евреев-олдерменов в городские думы к отставке со своих постов, ввиду того, что по закону 1892 г., лишившему евреев избирательного права на муниципальных выборах, эти олдермены не избраны еврейским населением, но был назначен администрацией, что означало оскорбление гражданского и национального достоинства еврейского народа.

Последний пункт этой резолюции, принятой на первой конференции Лиги, оказался действенным. В большинстве городов евреи-члены городских дум стали подавать в отставку в знак протеста против лишения евреев избирательных прав в городском самоуправлении. Сначала власти несколько сконфузились и сделали попытку назначить других евреев вместо ушедших в отставку, но, видя, что еврейский бойкот продолжается, стали «примиряться» с полным отсутствием еврейских представителей в городском самоуправлении. Протест еврейских олдерменов потонул в общем шуме протестов и демонстраций, наполнявших воздух в течение революционного года.

3. «Черная сотня» и «патриотические» погромы

Таким образом, еврейский народ, хотя и терзаемый рабством и почти раздавленный им, стремился к свету свободы. Но силы реакции готовились жестоко отомстить узнику за его попытку сбросить оковы. По мере того как революционная волна, поглотившая лучшие элементы русского народа, катилась дальше, она столкнулась с грязной черносотенной волной, которую царские подручные вызвали на поверхность из самых недр русского подполья. Ахеронта movebo — эта угроза теперь систематически осуществлялась правительством Николая II в борьбе с освободительным движением. Выпустив русскую «преисподнюю» против либеральной интеллигенции и жидов, реакционеры надеялись достичь сразу трех целей: запугать либералов и революционеров; показать нежелание «народа» отменить самодержавие в пользу конституционного правления и, наконец, дискредитировать все революционное движение как «дело еврейских рук». Последняя цель могла быть, по мнению реакционеров, лучше всего достигнута путем убеждения русских масс в том, что «враги Христа — единственные враги царя». Началась открытая антиеврейская агитация. Прокламации черносотенцев с воззваниями: «Бей студентов и жидов !» «Помни Кишинев и Гомель!» были рассеяны в эфире. Провозглашение «Общества националистов» Киева, Одессы, Кишинева и других городов содержало следующие предложения:

С приближением пасхального сезона открыто устраивались погромы. Газеты заполонили телеграммы из многих городов о неминуемом бунте. Кое-где губернаторы принимали меры для пресечения бесчинств дикой толпы, но во многих местностях погромы сознательно разрешались или даже непосредственно инспирировались полицией. В фабричном городе Белостоке, центре еврейского рабочего движения, казаки нападали на прохожих-евреев на улицах, врывались в синагоги и еврейские дома, жестоко обращались с заключенными, часто обыскивали их и отбирали деньги (9-10 апреля). Во время пасхальных праздников крестьяне совершили нападение на евреев в городе Дусяты, в Ковенской губернии, грабя их имущество и избивая тех, кто осмеливался им противодействовать. В городе Мелитополе Таврической губернии пьяная толпа разрушила и подожгла еврейские магазины, после чего стала нападать на дома христиан, но самооборона, состоящая из еврейских и христианских юношей, остановила погром (апрель 18-19). В Симферополе, в том же правительстве, черносотенцы распространили слух, что еврейский мальчик, сын аптекаря, осквернил христианскую икону. Начался погром, который встретил сопротивление вооруженной еврейской молодежи и затем был остановлен войсками (22 апреля).

Самая страшная вспышка произошла в Житомире. В этом тихом центре Волыни прогрессивные элементы как еврейского, так и русского населения упивались радостью своего политического медового месяца. Как и в других крупных городах, и здесь «кровавое воскресенье» января вызвало политические забастовки рабочих, демонстрации студенческой молодежи, распространение революционных воззваний. Одного того, что движение возглавила еврейская молодежь, было достаточно, чтобы побудить черносотенцев взяться за свое преступное дело. Распускались всевозможные слухи, вроде того, что евреи стреляли в царский портрет на поле за городом, что они готовились вырезать христиан и другие нелепости. С приближением Песаха погромщики призвали себе на помощь группу «кацапов» — великорусских рабочих из Москвы. Евреи, предвидя опасность, начали вооружаться для самообороны и готовились открыто. Столкновение «черных» и «красных» было неизбежным. Оно вылилось в кровопролитную битву 23-26 апреля, не уступающую по жестокости гомельскому погрому, но значительно превосходящую его по своим масштабам.

В течение трех дней город находился в руках черных полчищ, которые грабили, убивали и калечили евреев. Их подкрепляло не только количество алкоголя, но и убеждение, что они борются за царя против «сицилистов», которые требовали «свободы» и «республики». Еврейская самооборона проявляла чудеса доблести везде, где им не мешала полиция и военные, и храбро погибала там, где власти активно помогали дикой работе разъяренных бунтовщиков. За три дня погрома было убито пятнадцать евреев и около ста ранено, многие из них тяжело. Потери были в основном среди молодых рабочих и ремесленников. Но среди жертв были и студенты, один из них христианин по имени Блинов, который благородно заступался за избитых евреев. Бесчеловечные изверги набросились на Блинова с криками: «Ты хоть и русский, но ты сицилист и хуже жидов, раз уж пришел их защищать». Юного героя забили до смерти, а убийцам активно помогали солдаты и полицейские.

В Троянове Волынской губернии, недалеко от Житомира, произошла душераздирающая трагедия. Узнав о бойне, творившейся в Житомире, четырнадцать отважных еврейских юношей из соседнего города Чуднова вооружились дешевыми пистолетами и отправились на помощь своим находящимся в опасности собратьям-евреям. По дороге, проезжая через Троянов, их встретила толпа крестьян и рабочих, возбужденных слухом о том, что еврейские «убийцы» идут для истребления русских. Разъяренная толпа набросилась на юношей и в присутствии местных евреев жестоко убила десять из них, а остальных жестоко избила. Один из выживших рассказал об этом ужасном происшествии:

На Трояновском кладбище еще можно увидеть десять могил юных мучеников, бескорыстно шедших на помощь своим собратьям против зверей в человеческом обличии и по дороге растерзанных этими зверями, — десять могил, которые должны стать священными всему еврейскому народу.

Правительство отреагировало на резню в Житомире официальным сообщением, в котором факты были преднамеренно искажены, чтобы доказать, что евреи своим поведением спровоцировали погром. В этом сообщении утверждалось, что во время учений по стрельбе в лесу евреи разрядили пистолеты по портрету царя, бросили оскорбительные замечания в адрес полицейского конвоя, везшего банду политических заключенных, издали прокламацию. от имени «преступной партии эсеров», в которой власти Житомира были обвинены в подготовке погрома, и тому подобные обвинения. Конкретная цель официального сообщения раскрывается в его заключительной части, в которой губернаторам предписывается «разъяснить здравомыслящей части еврейского населения, что в интересах безопасности еврейских масс она обязана внушать своим единоверцам, втянутым в политическую борьбу, сознание абсолютной необходимости воздерживаться от возбуждения своим поведением ненависти христианского населения к ним». В прямом переводе постановление правительства означало: «Если вы не хотите погромов и резни, то держите руки подальше от освободительного движения, которое застравит нас обращаться с вами, как с врагами Отечества».

Охваченные общим революционным пожаром, разгоревшимся с особой силой летом 1905 г., после разгрома японцами русского флота под Цусимой, евреи отреагировали на погромы усилением своей революционной деятельности и увеличением численности организаций самообороны. Русское еврейство принимало активное участие в двух крылах освободительной армии, в партии кадетов и социал-демократов, и было представлено даже в крайнем крыле, занятом эсерами. Большинство этих еврейских революционеров руководствовались общерусскими устремлениями и часто совершенно не замечали национальных интересов иудаизма. Это, однако, не помешало прихвостням царя обрушить «грех» революции на еврейские массы. Результатом этой политики был порочный круг: как жертвы старого деспотизма евреи, естественно, связали свою судьбу с революцией, которая обещала покончить с ним; тогда нецивилизованная Россия обрушила на них свою ярость, устроив погромы, которые, в свою очередь, все более и более толкали их в ряды революции.

В летние месяцы 1905 г. произошла новая череда погромов, на этот раз военного характера. Возмущенные поражениями русской армии в Маньчжурии и воодушевленные гнусными прокламациями черносотенцев, изображавших евреев внутренним врагом, солдаты и казаки начали мстить этому внутреннему врагу, нападая, убивая и раня евреев на улицах Минска (26 мая), Брест-Литовска (29-31 мая), Седлеца и Лодзи (9 июня). В первых трех городах солдаты грабили и убивали только евреев. В Лодзи расстреляли смешанную польско-еврейскую демонстрацию рабочих. В Белостоке солдаты устроили очередную бойню (30 июня). Целый день город оглашался ружейными выстрелами обезумевших солдат, стрелявших в мирные еврейские толпы. Пятьдесят убитых и еще большее число раненых явились результатом этих военных подвигов.

В это же время на южных окраинах России, в городе Керчь, в Крыму происходили регулярно организуемые погромы. 27 июля в этом городе произошла мирная политическая демонстрация, которая тогда была вообще в моде; среди участников была и еврейская молодежь. В знак протеста градоначальник и начальник жандармерии организовали «патриотичную» контрдемонстрацию, которая состоялась через несколько дней (31 июля), когда «патриотические» орды, в которых преобладали отъявленные местные воры и хулиганы, грабили еврейские дома и магазины и, во имя патриотизма, грабили еврейское имущество — в последнем акте участвовала даже так называемая респектабельная общественность. Когда вооруженная еврейская самооборона начала противодействовать бунтовщикам, они были рассеяны залпом солдат, десять из них были убиты на месте. Последующая проверка установила, что погром был полностью подготовлен полицейскими и жандармскими властями, находившимися по этому поводу в телеграфной связи с Департаментом полиции в Петербурге. Это была репетиция чудовищных октябрьских погромов, которые должны были состояться через несколько месяцев.

4. Еврейская франшиза

Среди шума, вызванного революцией, с одной стороны, и погромами, с другой, вопрос о народном представительстве, обещанном в указе от 18 февраля 1905 г., обсуждался в высших правительственных кругах России. Комитет, собравшийся под председательством М. Булыгина, вырабатывал проект совещательного народного собрания; что касается евреев, то предлагалось исключить их из избирательного права на том основании, что последнее несовместимо с их гражданским лишением избирательных прав. Это положение, вполне соответствующее общему реакционному направлению русской политики, вызвало бурю негодования во всех кругах русского еврейства. В течение июня протестные резолюции против намечаемой меры приняли еврейские общины Санкт-Петербурга, Риги, Кишинева, Бобруйска, Житомира, Николаева, Минска, Витебска, Вильно и других городов. Многие резолюции были сформулированы в жестоких выражениях, выдающих возмущенные настроения российского еврейства. В качестве иллюстрации можно привести следующий отрывок из Виленского постановления: шестимиллионная культурная нация, ставимся ниже полудиких пришельцев Восточной России. Политика умиротворения, применяемая к другим угнетенным национальностям, уступила место политике террора, когда речь пошла о евреях. Безумная система, состоящая в стремлении раздражать и взбесить евреев средневековыми гонениями и затем отомстить им за проявление этого раздражения, достигла теперь своего апогея... Мы обращаемся к русскому народу, который зовется ныне на обновлении устаревшей политической структуры страны... Мы надеемся, что злобная мстительность по отношению к евреям со стороны уходящей в отставку бюрократии, которая стремится перенести закваски коррупции в здоровую атмосферу будущего, не будет реализована.

Профессор Трубецкой, прислуживавший царю 6 июня во главе объединенной депутации земств и муниципалитетов, указывал в своей знаменитой речи, что никто не должен исключаться из народного представительства: «Важно, чтобы не было никаких лишений избирательных прав и лишений наследства». Правительство поколебалось в своем постановлении, и Совет Министров исключил из булыгинского проекта пункт, запрещающий евреям голосовать, оправдывая этот шаг нежелательностью «еще большего раздражения евреев».

Еврейский вопрос затрагивался также на совещаниях в Петергофе, состоявшихся в июле месяце под председательством царя для выработки планов императорской думы. Нарышкин, реакционный сановник, требовал не допустить «опасную еврейскую нацию» в Думу. Но ряд других сановников — министр финансов Коковцев, помощник министра внутренних дел Трепов, Оболенский и Чихачев, члены Государственного совета, — настаивали на их приеме, и прения были прекращены кратким замечанием царю: «Проект [с вставкой Совета министров в пользу евреев] оставить без изменений».

Этим действием правительство сделало себя виновным в вопиющей непоследовательности. Она даровала евреям высшую политическую привилегию — право голосовать за народных представителей, — но в то же время оставляла их в состоянии полного гражданского бесправия даже в отношении таких элементарных свобод, как право жительства, право транзита и так далее. Всего за месяц до этого, 8 июня, царь утвердил «Заключение» Комитета Министров — во исполнение указа от 12 декабря 1904 года Комитет был занят обсуждением еврейского вопроса — о том, что рассмотрение вопрос об улучшении положения евреев следует отложить до созыва нового парламента. Очевидно, антиеврейская совесть царя не давала ему ни малейшего повода делать облегчения евреям, превратившимся из парий в революционеров.