История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

1. Дьявольские замыслы «черной сотни»

Вскоре после этого, 6 августа 1905 г., была обнародована так называемая «булыгинская конституция», предусматривавшая усеченную имперскую думу с системой представительства, основанной на сословном цензе и ограниченной совещательными функциями, но без каких-либо ограничений в части избирательного права. «Теперь, — писал «Восход», — еврей имеет право быть народным представителем, но не имеет права проживать в том месте, где собирается Государственная Дума, — в столице». Русское еврейство, за исключением своего левого крыла, было готово начать избирательную кампанию, чтобы послать своих представителей в эту изуродованную Думу, в надежде добиться через нее более совершенной формы представительства, когда бурный ход событий выдвинул новые угрожающие вопросы. Эта подделка национального парламента не удовлетворила русскую демократию, и борьба с правительством разгорелась с новой силой. Бурные политические собрания прошли в университетах и других вузах, которым указом от 27 августа было предоставлено академическое самоуправление. Автономные профессорские советы стали принимать студентов-евреев в школы без какого-либо ограничительного процента, и волна взволнованной еврейской молодежи была втянута в бурлящее море русского студенчества. Последовала новая череда забастовок, организованных студентами, рабочими и железнодорожниками. Всеобщая русская забастовка тщательно готовилась как последнее средство борьбы за демократическую конституцию. Армия освободительного движения устраивала бескровную революцию, временную остановку всех железнодорожных перевозок и всякой другой деятельности в стране в надежде принудить царизм к акту самоотречения и провозглашению гражданских свобод.

Сентябрь и начало октября прошли в этих лихорадочных приготовлениях, но в то же время черная армия абсолютизма готовила свои приготовления к кровавой контрреволюции, к регулярным Варфоломеевским ночам, направленным против участников в освободительном движении, особенно против евреев. Планы освободительной армии были известны всем, но страшные замыслы темных сил реакции тщательно скрывались. Только когда кровавая затея была свершена, можно было раскрыть нити преступной погромной организации, ведущей из дворцов царя и высших государственных санов через Департамент полиции в трущобы убийц и хулиганов. В разоблачениях, сделанных Львовым в ноябре 1905 г. в его докладной записке председателю Совета Министров Витте, чиновники из ближайшего окружения Николая II были названы организаторы октябрьских погромов. Это был «патриотический» генерал Богданович в Петербурге, действовавший по благословению архиепископа Владимира и при содействии императорской камарильи и многих губернаторов и генерал-губернаторов в губерниях. В сентябре месяце по всей России были организованы «боевые отряды» черносотенцев, численность которых, как хвастался Богданович в высших правительственных кругах, достигала ста тысяч. В каждом городе были тщательно подготовлены и назначены роли, которые должны были разыгрываться администраторами, полицией и погромщиками из местного сброда. Воззвания о погромах печатались открыто; «Производственный» центр этой пропагандистской литературы, как впоследствии обнаружил в Госдуме депутат Урусов (бывший помощник министра внутренних дел), располагался в типографии Полицейского департамента. Не может быть сомнения, что царь был знаком если не со всеми подробностями этих приготовлений, то, по крайней мере, с общим планом организации контрреволюции посредством тщательно спланированных расправ, главными жертвами которых должны были стать евреи. Миллионы рублей на организацию погромов были выделены из секретного десятимиллионного фонда, распоряжение которым целиком находилось в руках царя.

Таковы были условия, предвещавшие октябрь 1905 года. В первые дни месяца началась забастовка железнодорожников; к середине месяца она уже охватила всю страну, сопровождаясь в промышленных центрах всеобщей забастовкой во всех сферах производства. Во многих городах произошли столкновения между революционерами и военными. Сначала правительство сделало попытку прибегнуть к угрозам, и по всей России разнесся кровожадный клич полицмейстера Трепова: «Патронов не жалеть!» Но в последний момент самодержавие отшатнулось перед революционной бурей и сдалось. 17 октября был издан Высочайший манифест, торжественно обещавший даровать русскому народу все гражданские свободы — неприкосновенность личности, свободу совести, свободу слова, собраний и организаций, а также законодательную Думу, в которую вошли представители всех сословий. Население должно было иметь право голоса. Однако в манифесте не говорилось ни о равенстве всех граждан перед законом, ни о предоставлении равных прав различным национальностям, и даже в сопроводительном меморандуме премьера Витте, автора постановления от 17 октября, было устранено в нескольких туманных фразах.

Тем не менее, даже в таком туманном виде манифест произвел огромное впечатление. Все верили, что самодержавное царство побеждено армией свободы и что Россия окончательно превратилась из государства, основанного на полицейской силе, в политическое тело, основанное на законе. Но на следующий день все эти надежды были жестоко разбиты. 18 октября в сотнях городов тщательно замаскированная армия контрреволюционеров, видимо, по заранее оговоренному сигналу, выползла из-под земли, чтобы предаться кровавой оргии, длившейся целую неделю (18-25 октября), которая в своих ужасах не находит себе равных во всей истории человечества.

2. Русская Варфоломеевская ночь

Главными жертвами этой затянувшейся Варфоломеевской ночи стали новые гугеноты освободительного движения — евреи. Они должны были понести наказание за то, что помогли вырвать у деспотического правительства манифест с его обещанием свобод. В течение одной недели в различных городах (Одессе, Киеве, Кишиневе, Калараше, Симферополе, Ромнах, Кременчуге, Чернигове, Николаеве, Екатеринославе, Каменец-Подольске, Елисаветграде, Орше и др.) произошло около пятидесяти еврейских погромов, сопровождавшихся кровопролитием, кроме нескольких сотен «бескровных» погромов, отмеченных закономерным уничтожением имущества, грабежами и поджогами. Погромы, направленные против христианских участников освободительного движения, интеллигенции, студентов и т. д., в Твери, Томске и других внутренних городах России, составили всего два десятка. Одна эта диспропорция показывает, в каком направлении действовали организованные темные силы. Строгое единообразие и последовательность в проведении контрреволюционного заговора были слишком очевидны, чтобы их не заметить.

Обычная процедура была такова: в связи с манифестом 17 октября прогрессивные элементы устраивали уличное шествие, часто украшенное красными флагами левых партий и сопровождавшееся соответствующими возгласами и речами, выражающими новую свободу. Одновременно участники «патриотической демонстрации», состоявшие в основном из отбросов общества, сыщиков и полицейских в штатском, выходили из своих закоулков, неся портрет царя под сенью национального флага, распевая национальный гимн и крича: «Ура, бейте жидов ! Жиды рвутся к свободе. Они идут против нашего царя, чтобы поставить на его место жида». Этих «патриотических» демонстрантов будут сопровождать полицейские и казачьи патрули (или солдаты), якобы для поддержания порядка, но на самом деле для того, чтобы хулиганы могли атаковать и жестоко обращаться с евреями и не давать жертвам защищаться. Как только евреи соберутся для самообороны, их прогонит полиция и войска. После этого «патриотичные» демонстранты и присоединившиеся к ним по дороге сообщники распадались на мелкие отряды и расходились по всему городу, вторгаясь в еврейские дома и магазины, разоряя, грабя, избивая, а иногда и вырезая целые семьи.

Самый страшный погром произошел в Одессе. Это продолжалось целых четыре дня. Мятежникам открыто помогали полиция и войска, их поощряла активная поддержка градоначальника Нейдтхарта и преступное бездействие военного губернатора Каульбарса. Героизм, проявленный еврейской самообороной, был достаточно силен, чтобы отбить хулиганов, но бессилен был победить войска и полицию. Свыше трехсот убитых, тысяч раненых и искалеченных евреев, среди которых немало потерявших рассудок от ужасов, сто сорок вдов, пятьсот девяносто три сироты и более сорока тысяч евреев, материально разоренных, — таковы были результаты. о битве с евреями Одессы 18-21 октября.

Примерно в таком же духе погромная кампания велась и в десятках других городов, с некоторыми аляповатыми отступлениями от обычного ритуала, как, например, в Нежине, в Черниговской губернии, где еврейская община во главе с раввином был вынужден бунтовщиками под страхом смерти публично произнести присягу на верность царю. Как правило, погромы, происходившие в сотнях городов, местечек и сел, ограничивались уничтожением имущества, хотя и в небольших населенных пунктах, как, например, в Семеновке Черниговской губернии, беспорядки иногда сопровождались массовыми убийствами. Можно добавить, что вспышки не ограничивались чертой оседлости. В ряде городов вне черты оседлости, таких как Саратов, Воронеж и других местах с небольшим еврейским населением, еврейские общины подвергались безжалостным нападениям.

Новейшая история еще не в состоянии описать все ужасы, учиненные над евреями в России во второй половине октября 1905 г., или сколько-нибудь точно проследить их глубинные причины. Прикроем завесу над этим кровавым зрелищем. Придет время, когда мир содрогнется, узнав правду о кровавых событиях и об истинных виновниках этой затянувшейся Варфоломеевской ночи в начале ХХ века.

Зловещая контрреволюция, вспыхнувшая 17 октября, в день обнародования царского манифеста, грозила втянуть революцию в бездну анархии. Всех глубоко взволновала вероломная византийская политика Николая II, который одной рукой размахивал знаменем мира перед прогрессивной частью русского народа, а другой вонзал в его сердце нож, нож, который более всего должен был рубить еврейство. Не только крайне левые партии, но даже конституционалисты, готовые принять обещания Октябрьского манифеста, мало верили в их окончательную реализацию. Наступило царство хаоса. Партии левых требовали то демократической, то даже социальной республики. Политические и рабочие забастовки, в том числе организованные еврейским «Бундом», приняли характер анархии. Вспыхнуло крестьянское или аграрное движение, сопровождавшееся поджогами усадеб и поместий. Польша и Прибалтика были охвачены терроризмом. В Москве произошло вооруженное восстание с баррикадами и со всеми атрибутами народной революции (декабрь 1905 г.). Правительство подавило восстание в Москве и решительно провело политику репрессий. Аресты, расстрелы, военные карательные экспедиции — вот средства, которыми должна была быть проведена в жизнь программа кабинета Витте — Дурново.

Реакционная камарилья вокруг царя действовала в полную силу, разжигая ненависть к евреям. 23 декабря царь принял депутацию главарей черносотенцев, организовавшихся в «Союз русского народа». Одна из речей с призывом к царю сохранить самодержавие была посвящена еврейскому вопросу. Депутация умоляла царя «не давать равных прав евреям». На это Николай ответил лаконично: «Я подумаю».

3. Неустрашимая борьба за равные права

Страшные октябрьские бедствия русское еврейство встретоло мужественно и стойко. Оно стояло одно в своей печали. Прогрессивные элементы русского общества, сами переживавшие великий кризис, слабо реагировали на страдания еврейского народа, ставшего козлом отпущения контрреволюции. Однако безразличию внешнего мира противостоял рост еврейского национального чувства среди лучших классов российского еврейства. Через месяц после погромной вакханалии «Союз за достижение равноправия еврейского народа» провел в Петербурге свой второй съезд. Конвент, продолжавшийся четыре дня (22—25 ноября), дал публичное выражение чувству глубокого народного возмущения. Он проголосовал против предложения послать депутацию к графу Витте с просьбой о немедленном предоставлении равных прав евреям. В резолюции об отказе от этого шага политика правительства характеризовалась следующими словами:

Факты неопровержимо доказали, что недавние погромы, ужасающие своими размерами и числом жертв, были инсценированы при открытом попустительстве, а во многих случаях при непосредственном содействии, а иногда даже под руководством полиции и высшей инстанции местной администрации; что Правительство, ничуть не смущаясь чудовищных преступлений своих исполнительных органов, местных представителей государственной власти, не сняло с должностей ни одного из подозреваемых должностных лиц и не приняло никаких мер к их привлечению к ответственности.

Ввиду того, что граф Витте неоднократно заявлял, что правительство не видит ясного пути для провозглашения в настоящий момент эмансипации евреев якобы в интересах самих евреев, против которых ведется агитация народных масс, так как такой мерой можно было бы только усилить погромы. На самом деле погромы есть результат того самого бесправия евреев, которое вполне сознается массами русского народа и так называемой черной сотней, — Конвент постановляет, что посылка депутации к графу Витте и вступление с ним в переговоры не принесут никакой пользы, а вместо этого сосредоточить все усилия на организации русского еврейства в борьбе за его гражданское равноправие путем вхождения в ряды общего движения за свобода.

Проникнутый духом мученичества, Конвент вспомнил мученика Дашевского, мстителя за кишиневскую резню, и постановил передать юному страдальцу, томившемуся тогда в военно-штрафной роте, свой «восторженный привет».

В порыве национального энтузиазма Конвент принял следующую смелую резолюцию:

Это был проект национального Синедриона, радикально отличавшегося по своей концепции от наполеоновского Синедриона, созванного в 1807 году.

Третий съезд «Союза равноправия» состоялся 10–13 февраля 1906 г., во время избирательной кампании в первую Государственную Думу. Предложение левого крыла «Союза» бойкотировать Думу на том основании, что она «будет оплотом реакции» — предсказание, вполне оправдавшееся событиями, — и воздержаться от участия в выборах было отклонено. Наоборот, была принята резолюция, призывающая евреев принять самое активное участие в выборах, выдвигать всюду своих кандидатов-евреев, а там, где это невозможно, отдавать свои голоса кандидатам-неевреям с условием что они обязуются поддерживать в Думе гражданские, политические и национальные права еврейского народа. Резолюция, кроме того, содержала такой пункт: «Настаивать на безоговорочном разрешении еврейского вопроса в Думе в связи с основными статьями Конституции и с вопросами об элементарных свободах, предоставляемых всем гражданам».

Избирательная кампания была развернута и проводилась в тяжелейших условиях. Полицейские власти воспользовались объявленным во многих местах положением войны, чтобы помешать развернутой предвыборной агитации, а в то же время черносотенцы пытались запугать евреев, угрожая погромами во время приближаюшевся пасхального сезона. В Польше шовинисты-антисемиты угрожали евреям всевозможными расправами за их «дерзкое намерение» выдвинуть своих кандидатов в Думу наряду с кандидатами поляков-христиан. В то же время еврейская группа левых, «Бунд» и другие, проводили политику бойкота Думы и всячески мешали выборам. Однако все эти опасения оказались напрасными. Во время Пасхи и предвыборной агитации погромов не было, а русское еврейство проявило большую активность на выборах, в результате чего в первую Думу было направлено 12 депутатов-евреев. Наиболее активными среди этих депутатов были М. Винавер, один из лидеров общероссийской конституционно-демократической партии и председатель «Лиги за достижение равноправия»; доктор Шмарьягу Левин, известный сионист; Л. Брамсон, активно занимавшийся еврейской просветительской деятельностью, был связан с русской демократической группой, известной как трудовики или «лейбористы». Все депутаты-евреи объединились на националистической платформе, сформулированной «Лигой за достижение равноправия». Резолюцией, принятой на четвертом съезде Лиги, состоявшемся 9-13 мая 1906 г., они обязались согласовывать свои действия во всех вопросах, касающихся еврейской эмансипации, и соблюдать общую дисциплину, не образуя, однако, отдельной депутатской фракции.

4. Еврейский вопрос перед первой Думой.

Первая Дума была созвана 27 апреля 1906 г. и всего через три месяца, 8 июля, была распущена или, вернее, разогнана царем за проявление духа чрезмерной оппозиции. Преобладающим элементом в первой Думе было конституционно-демократическое большинство, к которому по своим политическим симпатиям принадлежала основная масса русского еврейства и десять из двенадцати его представителей в Думе — двое других стояли несколько левее. Для евреев было естественно ожидать, что парламент такого склада без труда решит вопрос о равноправии евреев как одной из самых основных предпосылок гражданской свободы. К сожалению, это ожидание не оправдалось. Все короткое заседание Думы прошло в непрерывной борьбе оппозиции с беспринципным правительством, которое возглавлял тогда закоренелый реакционер Горемыкин. Правда, в своем ответе на речь с престола Дума заявила, что «ни свобода, ни порядок не могут быть твердо установлены без равенства всех граждан перед законом». Но в заявлении правительства от 13 мая об этом равенстве граждан не было сказано ни слова. Еврейский депутат Винавер произнес мощную речь, в которой, среди прочего, сказал следующее:

С этой трибуны, с которой так много было сказано о политических свободах, мы, евреи, представители одной из самых замученных наций в стране, не сказали о себе ни слова, потому что не сочли приличным говорить здесь по поводу гражданского неравенства... Теперь, однако, для нас становится ясным, что правительство решило продолжать тот же путь, по которому оно шло до сих пор, и поэтому мы обязаны заявить, что: пока вы будете потворствовать гражданскому рабству, не будет мира на земле.

Ошибка еврейских депутатов состояла как раз в том, что они не «промолвили ни слова» о себе в прежний раз, в ответ на тронную речь, в которой так же не было ни малейшего упоминания о гражданском равенстве. — затрагивая практически только евреев, — и что они произносили это слово не с тем чувством праведного негодования, на которое морально имели право представители «самой замученной национальности» в России.

В дальнейшем прения в Думе по еврейскому вопросу в силу обстоятельств сосредоточились на погромной политике правительства. 8 мая был внесен запрос о причастности Департамента императорской полиции к организации погромов 1905 г. Столыпин, министр внутренних дел, обещал ответить на документально подтвержденный запрос через месяц. Но еще до истечения этого срока в Белостоке вспыхнул новый кровавый погром.

В этом центре еврейского революционного и рабочего движения, где в 1905 г. полиция и войска уже дважды устраивали еврейскую резню, полицией и военными вынашивался новый заговор против «авторов освободительного движения». Случайный террористический акт, убийство начальника полиции неизвестным преступником, дали полицейским заговорщикам подходящий повод для осуществления своего ужасного замысла. 1 июня во время крестного хода провокатор из числа черносотенцев выстрелил из пистолета, и тотчас среди толпы со скоростью лесного пожара распространился слух, что «еврейские анархисты стреляют в христиан». Погром вспыхнул на месте. В течение двух дней толпа была занята сносом еврейских домов и магазинов, нападением на евреев, в то же время полиция и военные систематически стреляли по евреям не только на улицах, но и в домах, в которых жили несчастные. пытался спрятаться. Снова разыгрывались кишиневские зверства. Были вырезаны целые семьи, людей пытали и рубили на куски; конечности были отрезаны от тела, в головы вбиты гвозди... Восемьдесят убитых и сотни раненых евреев стали результатом этого нового подвига контрреволюционеров.

2 июня Императорская Дума получила душераздирающее известие о белостокской резне и тут же, после страстных речей д-ра Левина, Родичева и других депутатов, постановила внести запрос правительству для ответа на него в установленный срок и назначить парламентскую комиссию, которая должна была расследовать события на месте. Сразу три депутата Думы выехали в Белосток и по возвращении представили в Думу чистейший отчет, неопровержимо устанавливавший факт тщательной подготовки белостокского преступления как контрреволюционного акта и безжалостного расстрела мирного еврейского населения полицией и солдатами.

В зале Думы под кровавым призраком Белостока на обсуждение был вынесен законопроект о гражданском равноправии евреев. Насущная проблема лишения избирательных прав шести миллионов человек обсуждалась наряду с вопросом о нескольких мелких классовых различиях и совершенно отдельным вопросом о правах женщин. Во всей трактовке этого вопроса депутатами отчетливо проскальзывало отсутствие сердечного сочувствия. Возмущением отозвалась только речь еврейского депутата Левина, когда он напомнил русскому собранию, что ему самому, как еврею, в обычное время будет отказано в праве на жительство в столице, и что, как только Дума будет распущен, он, представитель народа и бывший законодатель, будет выселен полицией из Петербурга. Законопроект был передан в комитет для принятия окончательной формы.

После трехдневного перерыва, 8 июня, Дума вновь имела случай обсудить вопрос о погромах. Премьер Столыпин ответил на запрос 8 мая о причастности правительства к погрому 1905 года. Его неуклюжая попытка оправдать власть вызвала решительный отпор со стороны бывшего члена правительства, бывшего помощника министра внутренних дел, депутата Урусова, смело раскрывшего всю правду. Подкрепленный документальными свидетельствами, он доказал существование тайной типографии в Департаменте полиции, выпускавшей «патриотические» прокламации, призывавшие население к уничтожению евреев. Он процитировал слова жандармского офицера, руководившего этим делом: «Погром может быть устроен в каком угодно масштабе, будь то против десяти человек или против десяти тысяч», и закончил свою речь такими словами: «Опасность не исчезнет до тех пор, пока дела государства и судьбы земли будут подчиняться влиянию людей, которые по своему образованию ефрейторы и полицейские, а по убеждениям — погромщики». Эти слова сопровождались бурными аплодисментами, а правительственная скамья осыпалась криками: «В отставку, погромщики!» Наконец Дума приняла резолюцию, вторящую этим крикам возмущения.

Более страстный тон характеризовал обсуждение Думы в дни 23—26 июня по поводу доклада парламентской комиссии, назначенной для расследования белостокской резни. Дума была возмущена лживым официальным сообщением, в котором евреи выдвигались виновниками погрома, и позорным военным приказом дня, в котором войска белостокского гарнизона благодарились «за прекрасные заслуги во время время погрома». Речи депутатов-евреев, Якобсона, посетившего Белосток в качестве одного из членов парламентской комиссии, Винавера и Левина вызвали ярость их народного гнева. Русский Мирабо, Родичев, пригвоздил к позорному столбу высокопоставленных зачинщиков белостокской бойни. 7 июля Дума завершила прения принятием резолюции, в которой резко осуждалась политика правительства, политика угнетения, запугивания и истребления, создавшая «невиданное в истории цивилизованных стран положение», и требовалось, кроме того, немедленная отставка реакционного министерства.

5. Распространение анархии и II Дума

Двумя днями позже, когда депутаты предстали перед Думой, они обнаружили, что здание закрыто, а на дверях вывешен имперский манифест о роспуске Думы, которая «посягнула на область, неподведомственную ей, и уполномоченные нами органы занялась расследованием деяний Думы». Ответом на внезапный роспуск Думы стал «Выборгский манифест», подписанный всей парламентской оппозицией, призывавший народ отказаться от уплаты податей на поставку солдат правительству, разлучившему его представителей. Манифест подписали и все депутаты-евреи, которым впоследствии пришлось заплатить за это тюремным заключением и лишением избирательных прав.

Революционный террор, затихший во время заседаний Думы, разразился с удвоенной силой после ее роспуска. Покушения на жизнь высших чиновников — самое страшное из них — взрыв бомбы на даче Столыпина, назначенного при роспуске Думы премьер-министром, — «экспроприации», т. е. разграбление государственных фондов и частных денег для революционных целей, анархистские забастовки рабочих были в порядке вещей. Правительство ответило чудовищными мерами угнетения. Был учрежден военно-политический трибунал, который в течение пяти месяцев (сентябрь 1906 г. — январь 1907 г.) приговорил к смертной казни более тысячи человек, в том числе многих невиновных или несовершеннолетних. Излишне говорить, что значительную часть этих жертв составляли евреи.

Тем не менее, что касается революционного настроения еврейского населения, то правительство не удовлетворилось тем, чтобы справиться с ним «законными» казнями, и поэтому прибегло, кроме того, к хорошо испытанному средству массовых казней, другими словами, погромов. Начальник политической полиции города Седлеца Тиханович устроил 27—28 августа кровавый военный погром в этом городе, в результате которого было убито 30 и ранено более 150 евреев. Сигналом к погрому послужили выстрелы провокатора в часового, после чего войска открыли на улицах бесприцельную артиллерийскую стрельбу и даже забросали еврейские дома гранатами. Многие солдаты в нетрезвом состоянии совершали невероятные зверства и грабили еврейское имущество. Несмотря на официальный рапорт другого агента местной политической полиции, капитана Петухова, в котором он утверждал, что евреи не дали ни малейшего повода для бойни и что последняя была целиком спланирована военно-политическими властями, виновник погрома, Тиханович не только остался безнаказанным, но и получил от варшавского генерал-губернатора выражение благодарности за свою «энергию и исполнительское мастерство».

При таком настрое правящих кругов России нельзя было ожидать с этой стороны какой-либо инициативы в отношении решения еврейского вопроса. Правительство Столыпина в циркуляре от 24 августа 1906 г. обещало «выяснить без промедления, какие ограничения, являющиеся источником раздражения и явно устаревшими, могут быть немедленно отменены, а какие другие, затрагивающие в основном отношения еврейской национальности к местному населению, по-видимому, является вопросом народной совести и поэтому должно быть передано на рассмотрение законодательным учреждениям». Совет министров представил царю проект умеренных реформ в пользу евреев, указав на необходимость умиротворения евреев, которые вследствие своих тяжких стеснений «принуждены были вести отчаянную борьбу против существующего заказа.» Но эти представления не возымели действия. Николай II говорят, сказал по этому поводу: «Пока я царь, жиды России не будут иметь равных прав». В это время господствовала власть так называемого «Второго правительства», ужасной камарильи вокруг царя, и их опорой были черносотенцы, ныне организованные в реакционный «Союз русского народа». Эти реакционные террористы знали только один способ решить еврейский вопрос — уничтожить евреев.

Оставался один луч надежды — вторая Дума, которая должна была быть созвана в феврале 1907 года. Избирательная кампания велась под давлением правительства и тормозилась угрозой репрессий и погромов со стороны «черных». Результатом выборов стала Дума с аномальным цветом лица. Два крайних крыла, социалисты и черносотенцы, усилились, а кадетский центр ослаб. Евреи сумели избрать только трех депутатов, не считая одного еврея-социал-демократа, баллотировавшегося по списку своей партии. Это были люди малоизвестные, а из депутатов первой Думы, привлеченных к уголовной ответственности за подписание Выборгского воззвания, не был избран ни один.

Вся энергия нового парламента ушла на борьбу между его левым и правым крылом. Еврейский вопрос был полностью передан в ведение «Комитета по свободе совести». Правительство внесло законопроект об отмене всех конфессиональных ограничений, «кроме тех, которые касались евреев», но Комитет решил устранить этот дискриминационный пункт и таким образом осуществить эмансипацию евреев под видом «свободы совести».

Но и на этот раз надежда на еврейскую эмансипацию оказалась иллюзией. Дума вскоре была распущена под предлогом раскрытия революционного заговора депутатов-социалистов. 3 июня 1907 г. произошел очередной государственный переворот. Прежний избирательный закон, который позволял русской демократии и угнетенным национальностям посылать своих представителей в Думу, был произвольно изменен царем, чтобы обеспечить консервативное проправительственное большинство в русском парламенте. Затем последовала эпоха мрачной реакции.