История "Рассвета"

Глава 1. Прибытие.

Глава 1. Прибытие.

11 февраля

«Хоть бы не спалили, хоть бы не спалили!», – мелькали у меня шальные мысли. Я, стиснув зубы, и слушая гул в зале, прерываемый лязгом от вращения наборного кольца звёздных врат, наблюдал за процессом исключительно с технической точки зрения. Сжечь цепи питания врат, как в прошлый раз – дело настолько плёвое, что даже наши с нашим темпераментом (а точнее – ТЕМ БОЛЕЕ наши) с этим справятся за пять секунд.

Переживать за возможное и невозможное – дело важное, но десятое. Насущное же – попытаться вспомнить всё, чему меня научили (или пытались научить) в учебке ВКО. Как техника, меня готовили на роль вспомогательного звена. Так называемый младший технический персонал. Строго говоря, мой профиль – боевые системы и комплексы вооружения, но это не значит, что я не могу подхватить под козырёк и с хрестоматийным «Есть» решить задачу по, скажем, электрике.

– Первый шеврон – разблокирован!

За оружейную тему не переживал от слова «нисколько». Весь наш парк вооружения – платформа АК в её различной итерации, да ПМ с ПМм. У нескольких человек СВД, да есть в загашнике чуток гранатомётов и реактивных гранат. Всё. Как ты ни старайся, а перепутать детали невозможно: только если в рамках одной и той же модели номерные части переставить на другой автомат. Но это для механики тоже некритично. С «электричкой» также просто: всего две неисправности во всём её мирке. Контакт там, где его быть не должно, и его отсутствие там, где он нужен. Всё остальное – буквально табличные данные, которые можно быстро поднять по шпаргалке.

– Второй шеврон – разблокирован!

А вот как мы зубрили технологии Древних… У-у-у… это вам не шашки перекладывать. Причём, наши наставники пошли по, как им казалось, простому пути: начали вещать нам за плюшки гоа`улдов, которые те сгондурасили у Древних. Заодно заложили в наши мозги принцип реверс-инженерии и упрощения схемотехники. По факту же, вложили такую мешанину и кашу, что переварить её смогли лишь самые дотошные курсанты.

В числе оных каким-то неведомым фаллическим образом оказался и я.

– Третий шеврон – разблокирован!

Безусловно, в рюкзаке лежат и мои тетради с конспектами, и россыпь карт памяти для моего КПК, и сам КПК, и несколько аккумуляторов для него. Но львиная доля всего этого обилия, безобразия и многообразия должна была отпечататься в моей личной памяти, которую сейчас и шерстил на предмет забытых тем и пропущенных уроков.

– Четвёртый шеврон – разблокирован!

То, что я техник второго эшелона – вовсе не означает, что мне не поручат задач первого. А то и вовсе поимеют дурость поставить ведущим техником какого-то проекта со словами «Отличник подготовки? Вот и отличайся дальше». Как будто я нашу армию не знаю…

– Пятый шеврон – разблокирован!

Набор адреса врат вызывал неконтролируемый выброс адреналина в кровь. Одно дело – рядовая инопланетная задача в пределах Млечного Пути. Ну, на худой конец, Пегаса. Что мы, первый раз на службе? Никогда через врата не проходили? Но нет же. Набираемый сейчас адрес состоит не из семи и даже не из восьми шевронов. А из девяти. Предыдущая группа, убывшая по нему, так и не смогла вернуться: люди полковника Янга имеют лишь дистанционную телекоммуникацию с Землёй посредством тех же самых технологий Древних, но сумеют ли вернуться физически… я бы на это не ставил. И теперь им в помощь по тому же адресу отправляют нас.

– Шестой шеврон – разблокирован! – доложил оператор.

«Как же медленно всё тянется…», – подумалось мне. – «Быстрее, чем у америкосов, но как же медленно…».

– Седьмой шеврон – разблокирован!

«Сейчас начнётся перегрузка», – лучше сосредоточиться. Если начнутся пробои и полетят шальные разряды молний в зале врат – будет не сахар. Штыри молниеотводов, конечно, понатыканы в изрядных количествах (вон, торчат из «пятисотого» бетона стен зала), но доводить до светопреставления не хочется.

– Восьмой шеврон…

Ещё при его наборе начались проблемы с питанием. Освещение сдохло сразу же, остановилось и жизнеобеспечение базы. Застопорилась вентиляция, вырубилось отопление подземной части комплекса, охлаждение систем осталось только пассивное. Питание врат шло по отдельным силовым шинам, но, видимо, кто-то где-то что-то не рассчитал: случившийся пробой затронул систему питания объекта и «вышиб пробки».

– …разблокирован!

Первые разряды «молний» сверкнули после фиксации восьмого шеврона. Правда, били они, в основном, в заднюю плоскость звёздных врат: создавалось ощущение, что они сами забирали энергию с базы для открытия гипертоннеля.

– Девятый шеврон…

Ослепительно вспыхнувший разряд проскочил прямиком из врат в направлении командного пульта. Благо, последний был защищён диэлектрическим бронестеклом. Не то бы всех пожарило: в гренки превратились б сразу же.

– Девятый шеврон…!

Раскаты грома и удары молний оглушили, казалось, всех на этой базе. Как до сих пор не завоняло жаренным – я не знаю. Наши две роты стояли в непосредственной близости от врат, да и оборудования до хрена было, и на каждом железа размером с такую-то гору. Но, как говорится, «пронесло – так повезло». Зато откровенно несло характерным запахом озоном.

– Девятый шеврон…! Заблокирован!

Установилось соединение. Вихрь событий, вырвавшись вперёд на восемь метров, сгладился до горизонта: гипертоннель стабилен. О чём, собственно, и объявил оператор набора. Первым к пандусу поднялся генерал Терентьев и начал толкать чувственную речь:

– Времени мало, берём с собой всё, идём вперёд! За военными – гражданские, никому не толпиться, проходим быстро, но не спешим! Поехали!

Ну, конечно, военные всегда впереди… Хотя, чего я возмущаюсь? В данном случае это логично. Однако, было нелогично, что вместе с нами не послали «Нерехту»: многоцелевой роботизированный комплекс на гусеничном шасси с электроприводом. Обычно, используемый для разведки методом телеметрии. Вместо неё нам отрядили прототип многоцелевого «Урана», который в данной конкретной модификации представлял собой тягловую платформу: та же электрическая тяга, те же гусеничные шасси.. Обычно военные не скупились на разведку, а тут сходу бросили вперёд головные отряды ВКО. На «Уран» нагрузили всего и помногу: по большей части, боекомплект. А с разведкой решили не заморачиваться. Гениальность или раздолбайство? Скоро узнаем.

Раздался глас по громкой связи:

– Экспедиция – вперёд!

В принципе, стандартная фраза, ага?

Как учили, с интервалом в три шага, неспешно, но без проволочек, пешая колонна людей, неся на себе тяжеловесное оборудование, подошла к горизонту событий и степенно начала в нём исчезать. Моя очередь была где-то в конце, но я решил не заморачиваться на сей счёт. Всё равно все там окажемся. «Судьба» ждала за горизонтом событий, и это не фигурный оборот речи. «Судьба» – корабль Древних, куда мы и направляемся, в усиление к уже имеющимся там наличным силам.

Вот и моя очередь подошла… Отбивая тяжёлыми и неповоротливыми берцами шаг по жестяному настилу пандуса перед вратами, я пробирался за остальными членами экспедиции, волоча на себе столитровый рюкзак, оружие на ремне и две столитровых сумки. Перед самой линией плоскости выдохнул и вошёл в тоннель, откуда сразу же вышел с другой стороны, весь промёрзший до глубины костей: ощущение замерзания у живых существ – побочный эффект пользования этой технологией.

Ну, что. Здравствуй, «Судьба»?

Ан ни хрена. Нет, мы-то оказались определённо на корабле, и, похоже, что даже на «Судьбе», вот только вот… Нас никто не встретил. А ведь на брифинге сообщалось, что пополнение экспедиции встретят люди Янга и Скотта. И ещё было темно. Очень. Не было видно ни зги: только тактические подствольные фонари на автоматах бойцов трёх взводов ВКО освещали зал врат корабля. Ну, да, всё правильно. Вот они врата, вот пульт управления ими, вот лесенка наверх… Точнее, две. А ещё точнее, спаренные.

Врата с характерным звуком схлопнулись сразу после того, как, визжа приводами и электромоторами, прошёл «Уран»: за нами закрылся гипертоннель, начисто отсекая нас от связи с внешним миром. Сразу же устройство Древних сбросило накопившийся заряд тепла и статики: из клапанов по обеим сторонам вырвался нагретый газ-хладагент.

Тут же, сию же секунду после выхода из гипертоннеля, дыхание как-то странно перехватило. Чисто инстинктивно захотелось вдохнуть: это нормально. После прохождения через врата это случается со всеми и независимо ни от чего. Но на вдохе… Сразу почувствовал: воздух не просто «спёртый», он «перетёртый» раз двести миллионов, и ныне идёт на новый круг. «Хана жизнеобеспечению», – подумалось мне, как технику. Впрочем, не только в этом было дело. Корабль хлад. Ещё не ледяной гроб в пустоте, но уже приближался к этому состоянию.

Что-то не так. Моя интуиция и инстинкт самосохранения говорил мне, что в какой-то момент времени что-то пошло не по плану. Мы, хотя бы, вышли из врат целыми и невредимыми: могло быть хуже. Но внутри всё резко завертелось и похолодело от предчувствия грядущего абандона.

Что пошло не так? Где опасность? Какого рода проблемы? Кто будет их решать? Какими силами? Сколько у нас времени?

Огромная толпа на триста человек не может организоваться быстро. Слишком инертное образование. А у меня прям потроха в узел начало заворачивать от ощущения скорой кончины всего сущего, ссущего и сосущего.

Что делать? Резко бить «Алярму» и доложить? О чём?

– Товарищ генерал, я предчувствую опасность!

– Какую опасность? Как ты её предчувствуешь?

– Кольцо сжалось!

– Какое?

– Моё!

Этим я лишь посею лишнюю смуту в ряды личного состава. Толпа – сущность инертная. Ещё не все поняли, что где-то вылез косячок, а потому паники пока нет, но очень скоро даже до самых сонных дойдёт, что дело пахнет керосином. Надо действовать, и действовать сейчас.

Рюкзак и сумки я скинул за вратами, чтобы их никто не видел.

Военные тут же принялись расставлять посты и рассылать дозоры по всему кораблю.

Второй взвод сразу ушёл в разные направления.

Как только личный состав слегка рассосался и дышать стало проще, по отсеку раздался голос: речь держал командир нашей братии, генерал Терентьев.

– Никому не расходиться до выяснения всех обстоятельств! Фонари загасить – заряды не тратить! У кого есть оружие – с предохранителей не снимать! Медикам приготовиться…!

«Медикам»? У нас всего один медик на триста человек – моя подруга детства, Беляева Тамара Николаевна. «В простонародье» – Томка. Молодой военврач, полевой хирург, обладает достаточными знаниями в области химии и медицины, но абсолютно не смыслит в смежных отраслях: проще говоря, специалист узкого профиля.

Кстати, о свечении. Сразу же после фразы генерала зал погрузился в полумрак: большинство источников освещения отрубили. Осталось всего два взвода: первый и третий. Они-то и подсвечивали нас, обеспечивая минимально комфортный уровень освещённости для глаз.

Впрочем, это не помогло: меня они не заметили. Под шумок я, подстрекаемый своей паранойей, прокрался из зала врат, прихватив своё табельное оружие, АК-12 и ПМ. И бегом бросился вокруг отсека по внешней обстройке: если это действительно «Судьба», то через пару уровней я окажусь на смотровой палубе. Если это действительно «Судьба»…

Меня терзали смутные сомнения, действительно ли это она. Если так, то где весь экипаж? Конечно, Терентьев не дурак, и отправил людей разобраться с этим делом, но… Что-то мне подсказывало, что парни из ВКО вменяемого ответа нам не принесут. Впрочем, я едва ли справлюсь с этим тоже.

Радиостанция на поясе затрещала благим матом: военные устроили перепалку в радиоэфире.

– «Тополь», я «Рысь», нахожусь по десятичасовой, прохода не имею.

– «Тополь», я «Медведь», нахожусь по трёх-пяти-минутной, прохода нет.

– «Звезда», я «Кит», прошу помощи, не можем продвинуться дальше.

Если что, «Тополь» – это генерал Терентьев, а «Звезда» – позывной полковника Мигунова. Остальных я не знаю.

– Всем группам, прекратить поиски и подтвердить получение приказа «Тополю».

– «Тополь», я «Рысь». Вас понял, возвращаемся.

– «Тополь», я «Кит». Возвращаюсь к вратам.

Несколько секунд в эфире висела тишина.

– «Медведь», я «Тополь», отзовись.

Глухо.

– «Медведь», подтверди получение, я «Тополь».

Тишина.

– «ТОПОЛЬ», «ЗВЕЗДА», Я «МЕДВЕДЬ»!!! – внезапно заревела радиостанция. – Разгерметизация палубы, обширная брешь! Держим, чем можем! Отключите нас!

Идиоты… чем они только думают?! Кто их, бл9ть, отключит?!

Я бросился по палубе искать активные командные консоли, попутно случая речи вояк.

– «Медведь», отставить, отходите к вратам, – раздался спокойный голос Терентьева.

– «Медведь», я «Звезда». Назовите ваши координаты.

– Трёх-семиминутная, «Звезда»!!!

«Хана ребяткам», – подумалось мне. Палубой ниже и тремя отсеками левее, что ли? Посмотрим…

Выбегая из-за поворота, наткнулся на служебную консоль у стены: один из вспомогательных постов живучести корабля. Так… Сейчас поглядим, что есть полезного. Схема палуб? Замечательно, давай сюда. Тут, правда, всё не в масштабе…

Ну, да, вот он: мигает красным разбитый отсек, там сейчас группа «Медведь». Можно отключить его? Нет, он центральный, на него завязано слишком много коммуникаций: отсоединять выборочно слишком муторно, а рубить не глядя опасно. Разбираться слишком долго… А изолировать смежные? Через вентиляцию он соединяется с соседним: пробоина там, и при том большая. Декомпрессию не остановить… Но можно дать ребятам шанс.

Время шло, но и я не стоял без дела. Старательно конспектируемые несколько месяцев лекции сейчас вылезали из памяти прямо перед глазами, а руки сами играли на консоли сонаты и фуги: спасибо программе обучения, через которую прогоняли на Земле технический состав экспедиции. Теперь знания пригодились на практике. Мне потребовалось буквально чуть времени, чтобы найти и активировать программу системы защиты: над пробоем сомкнулось силовое поле щита. Надолго не хватит, и воздух всё равно просачивается, но спасти группу смогу. Да и, если сравнивать, просачивающийся со сквозняком воздух – это лучше, чем воздух, вырывающийся со скоростью урагана, способный вынести человека в космос через пробоину.

– «Звезда», «Тополь», не знаю, что вы сделали, но мы спасены! Отходим к вратам!

Представляю сейчас реакцию Мигунова и Терентьева.

– Всем вернуться в зал врат, – повторил генерал.

А он предсказуем!

Внезапно смолк едва слышный гул в коридоре. До сих пор, с момента нашего прибытия, пусть и прошло всего немного времени, но мы слышали равномерное гудение: работала вентиляция и жизнеобеспечение. Ныне же вентиляторы застопорились. Интересно, почему? Командная консоль сообщила ответ и на этот вопрос: сгорела цепь. Только и всего? Ну, это ещё не так страшно… А на каком участке? Магистральный, перед распределительным узлом? Это уже хуже…

По карте отыскал место, добрался туда минуты за две. Поддев кожух, снял щиток. Посветил фонариком. Ужаснулся. Ну, во-первых, количество пыли превышало все допустимые нормы: она не просто «набилась» под щиток: будто туда была напрессована, причём, под существенным давлением. Настолько качественно, что я готов аплодировать стоя тому, кто это сделал, если бы не знал, что сие – лишь следствие бессчётного времени, проведённого кораблём в забвении и запустении.

Откуда мне это знать? Техническая подготовка делает своё дело. Как ты ни старайся избавиться от неё, но всё, абсолютно всё её даёт. Любой материал и в любом количестве. Не существует материала, абсолютно не дающего пыль. Корабль – замкнутая среда (больше нет, если учитывать пробоины), и копящаяся под циклическим действием систем вентиляции пыль набивается туда, где конструкторы даже не предполагали. В каждую щель воздушный фильтр не поставишь. Вот и получаем то, что имеем.

На избавление щитка от пыли много времени не потребовалось: поддев защёлки, снял её настолько, чтобы можно было видеть находящееся там. Ну, да, вот она: оплавленная изоляция проводника. Что это, проволока? Нет, шина. Технология старая. Древние всё всегда делали с запасом. Там, где мы бы кинули проводок, они применили, мать её, цельную шину.

На замену много времени не уйдёт: тем паче, что узел в щитке обесточен, а запасные нити ремонтной цепи висят на дверце, свёрнутые в калачик. «Вот тут реально «Слава Древним»!», – хмыкнул я, уже готовясь воспеть хвалу предусмотрительности этих ребят. Правда, «запаска» была всего одна, а цепей в узле проходило около десятка. Снять оплавленный проводник и вставить на его место новый – задача довольно-таки простая, но не когда на тебя давят. Опять ожила моя рация:

– «Рассвет», я «Тополь», на связь!

«Рассвет», если что, это мой позывной

– «Рассвет», на связь, я «Тополь»!

– Слышу тебя, говори, – процедил я, пытаясь ножом вставить конец проводника в гнездо – винта или шайбы не имелось, что печально.

– Где тебя БМПТ носит? Вернись в зал врат!

– Ага-ага, уже-уже… – пробубнил я, всаживая остриё клинка глубже: закрепить проводник получилось только с третьей попытки. Вот, всё. Попробуем запустить… Воспользуемся ближайшей командной консолью.

До оной добрался без проблем, равно как и от неё. Вот только воспользоваться не вышло: система диагностики наотрез отказалась врубать жизнеобеспечение, но упорно твердила, что содержание углекислоты в воздухе критическое. То-то я чувствую, сконцентрироваться тяжеловато…

Вернулся к щитку. Может, в предохранителе дело? Попробуем заменить или сбросить до рабочего положения… Присел. Вытащил. Осмотрел. Ну да, плавкий термобиметаллический предохранитель. Примитивная и древняя, как бивни мамонта, технология. От замыкания нагревается, одна из пластин отгибается вследствие температурной деформации, цепь размыкает. Как только пластина остынет – цепь замыкается и всё возвращается на круги своя. Вручную вернул гибкую пластину обратно, не дожидаясь её охлаждения, и начал пристраивать устройство обратно в гнездо. Операция довольно ювелирная. Я сегодня не в настроении и могу случайно спалить корабль.

Между прочим, угроза не сильно расходилась с действительностью. Если сейчас ткну куда-нибудь не туда – дело запахнет жареным. В зависимости от цепи, её принадлежности и «висящих» на ней потребителях, ток в ней может достигать тысяч ампер или миллионов вольт. Ни то, ни другое приятным для осязания не назовёшь. Конкретно этот щиток в данный момент обесточен, но это же не повод касаться всего, что ни попадая? Тем паче, что никто не знает состояния этого корабля. Быть может, там физически перемкнуты цепи, которые в нормальном положении обязаны быть разнесены? И условно «обесточенная» шина может быть под напряжением.

Что и требовалось доказать.

Проводку закоротило, что и следовало было ожидать: удерживая одной рукой штык (которым разводил мешавшиеся мне жгуты и связки), другой устанавливать предохранитель в гнездо – удобства мало, и восстановления работоспособности щитка при этом ожидать не стоило. Вместо этого я только замкнул цепь, и освещение, вспыхнув ярчайшим всплеском, погасло.

– Твою мать… – зашипел я, отдёргивая руку. Не знаю, какое там было напряжение, но сила тока явно была приличной.

На мой жизнерадостный возглас о жизни и спасении с упоминанием чьей-то там матери в коридоре, включая тактический фонарь под цевьём АК-12, появился Дружинин.

– Вот ты где, Попов… у нас проблемы.

– У нас везде проблемы, как только мы оказались на этом корыте, – усмехнулся я. – Что там ещё?

– Терентьев собирает всех в зале врат.

– Это не столь критично, – уточнил я.

– Утечка воздуха, на всех палубах. – добавил боец.

А вот это уже серьёзно. Если этот корабль хоть немного похож на класс, которому принадлежала «Судьба» (в том, что это не она, я уже не сомневался), то конструкция насчитывает два десятка палуб. Декомпрессия на всех указывает или на обширное повреждение, затронувшее все палубы, или на серию мелких пробоин, в разной степени поразившие те или иные участки. Но и заявлять такое – уже заявочка на осведомлённость. Кто-то, как и я, добрался до командных консолей и оценил состояние корабля? Надо поблагодарить этого помощника. Я физически до этой задачи не добрался.

– Хана жизнеобеспечению… – выдохнул я. – Попробую починить…

– Невозможно. Слишком обширные повреждения по всему кораблю. Ты не справишься.

– Изолируйте разгерметизированные отсеки.

– Думаешь, мы до этого не додумались? – посмотрел на меня из-под козырька кепки Дружинин. – Все палубы перекрыты.

Что ещё остаётся? Только система вентиляции, а она, на минуточку, все отсеки объединяет в один огромный комплекс. Значит, где-то неисправны клапаны отрицательного давления. Или закисли, прикипев, или им физически что-то мешает заткнуть канал вентиляции, если в какой-то стороне сильно разряженная атмосфера.

– Попытайтесь удержать столько воздуха, сколько сможете, – попытался сосредоточиться.

Получалось уже плохо. Уровень углекислоты в атмосфере явно превышал предельно допустимую концентрацию.

– Можно узнать, чем ты занимаешься?

– Если вкратце, то хочу попытаться подать питание на ряд первостепенных для нас систем, и был бы весьма признателен всем, если бы вы свалили от меня на хрен. И не мешали бы мне работать.

Каждая встречная гнида норовит сбить под руку! Одну цепь я чуть не потерял. Ещё одно замыкание – и Древние знают, что может сгореть. Причём, безвозвратно. Располагать цепи энергоснабжения и узлы распределения так близко друг к другу и с такой незначительной изоляцией – от Древних я такого не ожидал.

Косясь на меня, как тузик на просроченную грелку, Дружинин развернулся, и, гулко шагая по железному коридору, удалился восвояси. Скатертью дорога.

Только-только я приноровился, чтобы перезапустить освещение в коридоре, как опять заработала радиостанция:

– «Рассвет», я «Тополь» ты отсутствуешь в зале врат...!

Чтобы не распсиховаться, просто отрубил р/с. Нервы дороже.

Терпение стремительно кончалось, как и кислород в воздухе, пропорционально с уровнем углекислоты в атмосфере росла и моя ярость. Нет, клянусь, или я верну в строй жизнеобеспечение, или взорву корабль – третьего не дано!

Нельзя сказать, что я по жизни злобный малый. Обычно, стараюсь не выходить из себя без повода. То ли нервные сборы сказались, то ли бессонная неделя перед этой операцией, но отчего-то моё спокойствие стало изменять мне.

Наконец, удалось перезапустить освещение, сбросив предохранитель до рабочего положения. Вслед за ним почти вошло и жизнеобеспечение, путь и не полностью. Вентиляция есть – уже хорошо. Хоть не так быстро задохнёмся. Послышался характерный гул местами подожжённых трансформаторов и электромоторов, закрутились крыльчатки вентиляторов, и оставшийся на борту воздух пошёл циркулировать через систему воздухообмена. К сожалению, в воздушной смеси отчётливо ощущался привкус горелого. Значит, где-то на борту пожар или значительные предпосылки для его образования.

– Можете не благодарить, – процедил я сквозь зубы, закрывая щиток.

Теперь бы добраться до генераторов корабля…

Коридор находился под залом врат. Если повезёт, отсюда я относительно быстро доберусь до носовых палуб, а там и до носового генератора недалеко. Проблема только в том, что пускающие его стартеры и солнечные батареи наверняка повреждены, или, что ещё хуже, уничтожены. Возможно, удастся «выбить искру» из пары рабочих кластеров, но этого вряд ли хватит даже для одного пуска.

Не повезло. Один из двух ведущих к генератору путей, а именно правый, был намертво заблокирован гермодверью с заклинившим механизмом: контрольная лампа на панели яро сигнализировала об отсутствии тяги. Питание приводов было, тяги – не было. Это меня так злило, что хотелось взорвать дверь к едрёной фене. Останавливал только имеющийся на печальный опыт с «Судьбой», когда за заблокированной дверью оказался разгерметизированный отсек. Решив пожить подольше, я благоразумно отказался от этой затеи. Правда, мне было интересно, каким образом мог быть разгерметизирован коридор, находящийся тремя палубами под прочным корпусом, и отстоящий от него на целый отсек. Это как и чем должно было долбануть? Астероид?

Так, один путь был заблокирован. Быть может, имеет смысл поискать второй? На каждой палубе их по два. Развернувшись и оставив печальную гермодверь позади себя, вернулся по тому же пути, миновав тот злополучный щиток, где едва не уничтожил освещение на всей палубе. Со второй дверью повезло больше: правая была заблокирована, зато эта открылась относительно легко. Давление воздуха было стабильно положительным. Теперь ещё пару ходков вперёд, миновав ещё две аналогичные гермодвери, а там носовой генератор найти будет проще пареной репы: здоровенные, они занимают по нескольку палуб в высоту.

– Попов! – окликнул меня кто-то, когда я прошёл щиток, нагоняя бегом из-за поворота коридора.

Какая ещё мразь меня достаёт… Я уже начинал хотеть сорваться на рык.

Бегущие шаги приближались, я обернулся: сзади подбежал боец с лычками сержанта и в бронежилете, в руках держал всё тот же штатный АК-12.

– Попов! – остановился он, тяжело дыша, и, сглотнув, продолжил: – У нас проблема в зале врат. Генерал Тереньтев отзывает всех, тебя одного нет…

Очень резко сильно вдруг захотелось пристрелить бедолагу. Уже в мыслях моих затвор моего АК-12 рванулся назад и вернулся в обратное положение, дослав патрон в патронник: ещё секунда – и дуло автомата хищно воззрилось бы на сержанта. К счастью, это были всего лишь мысли. Внешне я старался выглядеть максимально спокойным.

– А теперь слушай сюда внимательно, боец… – я мысленно досчитал до полутора и постарался остаться хладнокровным. – Если ещё хоть одна живая душа меня побеспокоит, она уедет с этого борта в открытый космос без транспортных средств и скафандра. А если не хочешь возглавить этот список, то беги назад с той же скорость, с какой припёр сюда, и передай Терентьеву мой пламенный привет. Не имею ничего против тебя конкретно, но я очень не люблю, когда мне мешают работать. Свободен.

Сержант нахмурился. Несколько туговато, но он допёр, что я не шучу, и вознамерился смыться, за что ему я был серьёзно благодарен. Замешкался он ненадолго.

– Ты как себе это представляешь? – спросил воин. – Генерал посылает сержанта, чтобы он доставил в сопровождении прикомандированного гражданского специалиста, а вместо этого тот возвращается и жалуется папочке, что «пиджак» его послал?

– Ля, парень, ну, чего ты, будто первый раз в армии? – возмутился я. – Придумай что-нибудь! Тебе же в военкомате смекалку выдали! Так прояви её! Скажи, что я умер, или в открытый космос выбросился от безысходности… или не нашёл ты меня ещё, или ещё какую оказию роди… Давай, боец. И не мешай. Тут сейчас станет несколько… небезопасно.

«И разошлись, как в море корабли…!».

Боец, посверлив меня взглядом, тихой сапой отошёл за переборки и беззвучно растворился во мраке.

Наконец-то можно работать спокойно… К счастью, вторая дверь в отсек с этой стороны корабля открыта. Только в генераторном зале царил полный мрак: неоткуда было поступать свету, а энергии практически не имелось. Вся имеющаяся поступала на жизнеобеспечение.

Огромный зал, метров 150 на 250, наверное. Высотой порядка шести палуб: собственно, это и была генераторная, причём львиную долю занимал не только сам генератор, но и его система охлаждения. Гигантские пластины огромных радиаторов окружали его: на такие и смотреть-то страшно. Помимо пассивного охлаждения, имелось так же и активное: колоссальных размеров вентиляторы были закреплены над генератором и по его бокам. Видать, спроектирован был с колоссальным запасом живучести и для работы в заведомо повышенных температурных средах. Найти командную консоль, что ли…?

Искомая оная обнаружилась практически сразу же: обесточенная, как и предполагалось. Вашу мать, неужели генератор придётся пускать вручную?!

Я подобрал болтающийся на ремне через плечо автомат и врубил подствольный фонарь: темноту распорол яркий луч, выхватив из мрака генератор с системой охлаждения и несколько градусов окружающего пространства. Надеюсь, аккумулятора подствольника хватит. С зарядкой наших устройств мы ещё нескоро разберёмся.

Лестница, ведущая вниз, к генератору, шла от командной палубной пристройки под немалым таким углом: приходилось удерживаться за перила обеими руками, чтобы не звездануться с двадцатиметровой высоты.

Наконец, я достиг генераторной палубы. Сразу бросилось в глаза: пол покрыт инеем. Видать, какое-то время назад жизнеобеспечение тут ещё функционировало, но где-то есть косяк. Во-первых, имели место быть температурные скачки до температуры замерзания воды. Во-вторых, неисправно осушение воздушной смеси: если есть иней – значит, кристаллизовалась влага. Ещё один пунктик надо будет проверить.

Генератор оказался огромен. Зная его габариты заранее из методических пособий, я недооценил его размеры и переоценил свою фантазию. В высоту он занимал пятнадцать метров, в ширину двадцать. Чтобы такой пустить, нужна недюжинная сила. К счастью, Древние придумали, как давать ему старт не вручную: на каждый генератор приходилось два стартера.

Осмотрел установку: помимо системы охлаждения, ничего интересного. Корпус был закрыт полностью. Лишь в местах, куда должен был попадать воздушный поток от вентиляторов, имелись воздухозаборные отверстия. У основания, на полу, разместились два стартера, по обе стороны от массового маховика. Осталось найти систему управления. Как бы дружественны для пользователя ни были технологии Древних, но хрестоматийной кнопки «Пуск» найдено не было.

Поиски затянулись на четверть часа, и были прерваны появлением очередного идиота.

– Попов! – гаркнул сверху генерал Терентьев. – Быстро в зал врат, нах! До хера золотой звезды колпак хрустального вентилятора, что ли?!

Я развернулся и высветил из мрака фигуру генерала.

– Ты чего творишь, ирод?! – рявкнул высокочинный и сию же секунду попытался скрыться за ближайшим укрытием. – Тебе какой дебил автомат в руки доверил? Куда в людей тыкаешь?

Ну, да. Довернул стволом в сторону гостя. Кто же знал, что тут все такие нежные? Можно подумать, в него первый раз оружием тычут…

– Сорян, забыл разрешения спросить! – гаркнул я в ответ.

– Ты, бл9ть, в детском саду или да?! Бегом назад, тебе сказал! Мне тут только праздничного открытия гауптвахты не хватало!

Хотел было отчебучить шутку про генерала, который стал её первым посетителем и заключённым, но это подождёт. В свете луча от фонаря заметил на стене в противоположной стороне отсека какой-то блеск. Может, имеет смысл проверить? Терять-то всё равно нечего. Проверил. Действительно, похоже на пусковую консоль стартера. Небольшой экран, пара десятков кнопок, часть из оных вынесена в отдельную зону клавиатуры и предусмотрительно закрыта прозрачной откидной крышкой, в общем, то, что доктор прописал.

Жаль, что не подписаны… Хотя и так разберёмся. Обычно запуск любой системы на подконтрольном ею пульте производился верхней левой кнопкой, расположенной сразу же после экрана: так было удобнее, в основном. Что ж… Ну, с Богом!

Открыл крышку, нажал кнопку, завизжал стартер, закрутился якорь генератора. Секунд пять подержал – отпустил, ибо без толку. Ещё раз – та же песня. «Нет тока для запуска?» – подумал я. «Быть того не может… Энергия-то с солнечных батарей берётся, а мы, извиняюсь, не в гиперпространстве…».

Судя по тому, что мне удалось подсмотреть на этом же терминале, относительно рядом жила звезда класса белого карлика. Уж чего-чего, а света от неё предостаточно. Хотя… Если где-то повреждена цепь, приёмник, проводка, накопитель, преобразователь или какой-нибудь особливо слабый узел окислен, тогда всё встаёт на свои места. Ожидаемо: кораблю не один миллион лет. Выглядит точно также, как «Судьба» с переданных по подпространственной связи записях. Хрен его знает, какие повреждения он получил за это время. Для очистки совести перед тем, как идти проверять накопитель, решил повторить попытку пуска генератора: а вдруг проканает?

С характерным щелчком и ощутимым усилием ушла в панель кнопка пуска стартера. Последний завизжал, что было сил. Закрутился генератор, скрипя на подшипниках. В отсеке, как и в предыдущие разы, стал слабо проявляться свет, но тут же потухал. Надо было снять нагрузку с цепи и сначала запустить генератор. А то сейчас нагрузка создаёт сопротивление вращению и «гена» раскручивается «через не хочу». Долго держать стартера нельзя: для машин это, например, десять секунд: потом нагревается и вскорости может перегореть. Может, рискнуть? Одним древним генератором больше, одним меньше…

Одна… две… три… четыре… пять… шесть… семь… восемь… девять… десять… одиннадцать… двенадцать… тринадцать… ВАШУ МАТЬ!!!

Заискрило так, что даже свет подствольника померк: долбить пошло в самом генераторе, в процессе разгона. И только тут я заметил табличку на Древнем, прикреплённую к стене над панелью пуска: читается как «Incommendatus crocul». В переводе не нуждается. Особенно, после того, как увидел символ разряда, поражающий человеческую фигуру.

Бежать сейчас было бессмысленно: на мне берцы с металлическими гвоздями, в руках металлический автомат, на теле разгрузка с элементами металлической фурнитуры. Благо, хоть броня керамическая. К тому же, ну нельзя бегать в зоне электрического воздействия: чем шире сделаешь шаг, тем сильнее тебя «жахнет». Как говорится, на эти грабли уже наступали, знаем, плавали, проходили.

Но разряда избежать, всё же, удалось. Правда, сам наэлектризовался, но остался жив: а это, как известно, главное. Когда закончилось искрение и разряды молний успокоились, генератор уже заканчивал разгон и выходил на рабочую мощность: в отсеке появился стабильный свет, заработала в полную мощь вентиляция и – наконец-то! – стабилизировалась искусственная гравитация, став одинаковой во всём отсеке. Пока мы в радиусе досягаемости от местной звезды, света должно хватить для питания солнечных панелей. Вращение генератора должно поддерживаться на номинальных оборотах, а уже тот, в свою очередь, должен выдавать достаточную мощность для наших нужд. Первое начало положено.

Прикольная вещь, этот самый генератор: работает на принципе электромагнитного движения. Вращение поддерживает ЭМ-поле из возбудителей, размещённых по ходу вращения ротора. Коэффициент полезного действия очень так себе, и такие генераторы требуют систематического перезапуска для поддержания номинальных оборотов, ибо последние проседают со временем. Зато нет необходимости в приводах от двигателей, к примеру, внутреннего сгорания.

– Ну, ты, бл9ть, герой…! – сглотнул нервно Терентьев, когда я поднялся по лестнице обратно. – Теперь, быть может, вернёшься?

Претензия Терентьева осталась без ответа: мне дальше идти надо, у меня по ходу пьесы дела образуются.

– Эй, пикачу! – возмутился тот. – Я со стенкой разговариваю или да?!

И схватил меня за разгрузку.

Договорить не успел и он: возле горла генерала уже хладел штык-нож на стволе автомата. Полагаю, дальнейших разъяснений не потребовалось: высокочинный понял всё сам.

– Дядя, ты охуе8аешь, – вежливо сообщил я. – Тебе лампасы яйца жмут или с людьми разучился разговаривать? Ты не первый на моём веку, обломаю и тебя. И если для твоего пустого котелка устав дороже денег, то у меня для тебя неприятная новость. На корабле отсутствует нормальное энергоснабжение и скоро ляжет жизнеобеспечение. Я с превеликим удовольствием «забил бы тебе стрелку» и разобрался с тобой по нашему. Но сейчас от моих действий (или бездействий) зависят жизни десятков людей. ТВОИХ, между прочим, людей.

Взгляд генерала враз потяжелел. Это уже был не тот кабинетный назначенный, которого поставили куда-то кем-то над кем-то. Теперь на меня смотрел Генерал с большой буквы. И пусть он был чуть ниже ростом да полней комплекцией, и в деды мне годился по возрасту.

– Я не терплю рядом с собой безмозглых дебилов…, – процедил он. – Особенно, если они не соблюдают субординацию….

– Тогда как ты себя терпишь, безмозглого дебила?! – возмутился я. – У тебя люди скоро задохнутся в темноте и будут остывать хладными трупами! Субординацию захотел?! Товарищ генерал, разрешите обратиться! Я хочу вас выкинуть за борт! Разрешите приступать?!

По металлоконструкциям корабля пробежала серия тяжёлых и ощутимых ударов: корабль столкнулся с чем-то в открытом космосе. Судя по всему, с чем-то весомым, раз мы это почувствовали на борту корыта с астрономической массой. Или это «что-то» имело огромную скорость.

– Нас бомбят, дедуля, – пояснил я. – И молись, чтобы это были астероиды. Я пошёл поднимать инфу по состоянию корабля. Если не помогаете – то не мешайте. Об остальном потом договоримся.

И резко разорвал дистанцию с чрезвычайно боевитым дедом.

Сразу постарался максимально абстрагироваться от инцидента и заняться делом. Когда мысли заняты внешними раздражителями, работать чётко не получается. А мне ошибаться сейчас категорически не желательно. Можно, но осторожно: а для этого требуется время, чтоб обдумать каждый свой шаг и все возможные его последствия. Творить наобум большого ума не надо. А вот просчитать исход – задачка.

Теперь бы мостик найти… Проще всего это сделать с командного терминала или поста живучести: они, обычно, по всему кораблю понатыканы.

Поначалу первые несколько минут я думал, а не жестковато ли с Терентьевым поговорил? Всё же, убелённый сединами генерал мне в отцы годится, если не в деды. Возраст я всегда уважал.

Но иметь уважение в моих глазах только за счёт возраста недостаточно. За что я не люблю военную кухню – так это за слишком узкое мышление. Они никогда не смотрят на ситуацию широко, а только в канве своих уставов и приказов, которые отдают не самые компетентные люди.

Меня сколько угодно можно убеждать, что наша оборонка в производстве и бою работает, как швейцарские часы. Но ни у одного, даже самого упёртого и упоротого, не получится это. Хотя бы, потому, что знаю эту самую кухню изнутри. Во время моей срочной службы стала притчей во языцех история, как командир нашей части прямо во время эпидемии гриппа приказал медсанчасти колоть всем поступившим на излечение антибиотики для ускорения этого самого лечения. Без принятия во внимание диагноза при поступлении и общего самочувствия. Естественно, при таком подходе никто не озаботился даже подбором группы антибиотика: кололи без разбору всё, что было. И я бы ещё мог согласиться, что история – фарс и выдумка, если бы эти самые биотики не кололи мне самому. Поступив в медсанчасть с температурой 36,5 по поводу незначительного недомогания, уже через две недели я лежал живым трупом с температурой 40,5.

И сейчас наши звезданутые начальники пытаются в первую очередь выстроить построение на плацу, а уже заниматься насущными вопросами выживания. Спасибо, строевые вы мои, я на такой звездец не подписывался.

Так что, нет. С Терентьевым я ещё легко обошёлся. Опускал с небес на землю десяток таких, как он, до него, и сам дед не стал исключением. Неприятно начинать экспедицию с конфронтации, но не я это первый начал.

Пока шёл по коридорам и осматривал их и прилегающие отсеки на предмет обнаружения мостика или любого из постов, попутно размышлял: а можно ли согнать всех в один зал? У нас на борту, по самым скромным подсчётам, около трёхсот человек личного состава экспедиции. Теоретически, если занять меньшую площадь, меньший объём придётся обрабатывать СЖО. С другой стороны, большая концентрация народа в одной точке так нагрузит систему, что последствия не берусь предсказать даже я. Выходит, что делать? Ложиться в анабиоз?

А что до места назначения? Вместо адреса из девяти шевронов, ведущих на «Судьбу» (то ли оператор ошибся при наборе, то ли данные были ошибочны), адрес вышел иным. Нас забросило на другой корабль того же типа и класса. Это, однозначно, не «Судьба»: ставлю пожизненную зарплату против ржавой гильзы, что что-то где-то пошло не по плану. Но как это возможно?

За каждым конкретном адресом врат закреплено своё устройство, занимающее определённую точку в пространстве-времени. Если «позвонить» с Земли на Абидос, попасть на Нету невозможно. Но это в нормальных условиях.

Из истории пользования звёздными вратами достоверно известно, что, если гипертоннель проходит в непосредственной близости от какого-нибудь массивного небесного тела, типа сверхмассивной чёрной дыры, или достаточно радиоактивной звезды, то массовые и излучающие характеристики тела могут повлиять на свойства гипертоннеля. Нередко он попадал в поле релятивистского изменения и менял свою скорость, за счёт чего «удавалось» попасть в будущее. Порой даже в чрезвычайно отдалённое. Если поймать чрезвычайно редкую комбинацию свойств внешнего воздействия, то можно заставить гипертоннель перенести тебя «в прошлое». Но чтобы «звонок» перескочил с одного адреса на другой? До сих пор за вратами такого замечено не было. Да и библиотеки Древних, переданные с «Атлантиды», не имеют в себе подобного упоминания. Напротив, авторы древних трудов с упоением расписывали, как многочисленные предохранители не допускают установки соединения, не отвечающего критериям безопасности пользования.

Уже прошёл больше километра, когда наткнулся на другой зал генератора: тот же самый тип, что был и в предыдущем. Но на этот раз догадался быть умнее: влезать по многомиллионные разряды вольт не стал. Один раз пронесло. Как известно, снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает, но всё зависит от плотности арт-огня. Это знают все артиллеристы.

Мощности первого, носового генератора, хватило для системы жизнеобеспечения с лихвой. Освещение было доступно не везде.

Миновав огромный второй генераторный зал, направился дальше. До сих пор не знал, какими габаритами и формами обладал корабль. Если это класс «Судьбы», о чём говорил аналогичный дизайн внутренних отсеков, то длина была бы в районе девятисот с копейками метров: на деле же я уже прошёл больше километра. Плюс пространство за носовым генератором. Нет, это явно не «Судьба»,

Коридоры же за вторым залом стали постепенно расширяться. Выходит, носовая часть корабля уже остальной? Тогда это точно архитектура класса «Судьбы», но размеры всё же поражают даже видавших виды. Какая же тут силовая установка для питания двигателей, и что за сами двигатели?! Я уж молчу за энергопотребление…

Второй километр, и третий, и пятый: за спиной остался уже шестой зал с генератором, а коридоры и не думали кончаться. Напротив, корабль разрастался вширь: всё новые и новые ответвления виднелись сквозь открытые гермодвери. И хотя об общей планировке корабля говорить пока что было рано, в незначительных чертах мне это было уже понятно.

Только через час я добрался до кормового генератора, десятого по счёту, и без сил опустился на пол, прислонившись спиной к шершавой переборке коридора. Этот корабль был поистине колоссален. Даже «Авроры», в штатном порядке производившиеся у Древних в качестве основных боевых кораблей, и те имели в длину всего четыре километра. Тот, кто спроектировал эту махину, явно имел на неё дальние виды. Или, по крайней мере, страдал гигантизмом: ибо весить такой кораблик должен был немало: главная силовая установка должна быть просто убийственной, а двигатели озверевшие. Хотя на прочности корпуса явно сэкономили: может, пытались снизить вес и без того тяжёлого корабля?

Сколько времени мы уже на этом корыте? Часа три, не больше.

Даже меньше: я посмотрел на часы. Под поцарапанным во время одной из операций на разрушенной Даккаре бронестеклом стрелки показывали 2:12, а с Земли мы отправились ровно в полдень, согласно приказу. Ну что, долго ли? Да нет, конечно.

Ну, ладно. Посидел пять минут – и хватит. Воздух с каждым часом становится всё менее приятным для дыхания, углекислота пребывает всё больше. Надо что-то сделать, иначе мы трупы… Встал, облокотившись на шершавую поверхность стены, покачнулся, принимая устойчивое положение, понял, что ещё могу ходить сам, и попёр вперёд.

Я уже начал чувствовать, как усиливается одышка. Углекислота давно превысила предельно допустимую концентрацию в воздухе, начала накатывать сонливость. Башка стала свинцовой, глаза ещё не слипались, но это лишь вопрос времени. Если бы меня тогда не отвлекали…

А что если…?

В мозгу мелькнула догадка, будто из тумана снизошло озарение: надо забраться повыше. Лестница, где лестница…?

Понятно дело, что воздух циркулирует по всему кораблю: иначе бы в некоторых отсеках без скафандров невозможно было б находиться. Система жизнеобеспечения напрямую управляется с мостика, дублирующие же пульты находятся прямо на постах живучести. Урезанные по функционалу, но они есть. Если проследить за приводами СЖО, то можно найти и мостик.

Правда, тут же пришло понимание: сделать это будет проблематично, ибо приводы скрыты в переборках, полах и потолках. Вскрывать все никто не будет, да и времени на это нет.

К слову, о местоположении мостика. Даже если корабль предусматривает автопилотирование, про человеческий персонал забывать нельзя. Есть предположение, что мостик должен находиться на самом верху: за сим направился по широкой винтовой лестнице наверх. Даже если ничего не найду, останется шанс, что там воздух чище: в конце концов, углекислый газ тяжелее воздуха, и стелется вниз, по полу.

Центральный пост нашёлся там же, где ему и полагается быть. Очередное напоминание о том, что корабль если не тождественного с «Судьбой» класса, то уж точно строился по мотивам, образу и подобию. Что ж. Повезло, так повезло. Сэкономим малость времени.

В помещении Центрального поста присутствовало дежурное освещение, что уже хороший признак. Есть надежда, что оживёт и всё остальное.

Само помещение представляло собой цилиндр высотой до четырёх с половиной или пяти метров и диаметром метров тридцать, разделённое невысокими полупереборками на рабочие посты. Кресло командира корабля располагалось строго по центру и было ориентировано преимущественно по ходу движения корабля.

Ну-с, приступим…

Сел в кресло: тут же за мной закрылась дверь. Так автоматика настроена что ли? Возможно…

Сразу же попытался включить системы управления на мостике. Не вышло. Нет питания. Видимо, те генераторы, что я запустил на носу, или больше не функционировали, или их мощности не хватало для подачи питания на общекорабельные системы. Учитывая габариты корабля, вероятнее всего, второе.

Что теперь делать? Открывать заново все десять километров пути и пускать генераторы? Вашу ж мать… Я на такое не подписывался! У меня два часа минимум уйдёт на это! А вместе с тем концентрация кислоты в атмосфере корабля всё растёт… Может, аварийный генератор есть поблизости? Такая практика не применялась, но, если подумать, то возможно и такое.

Придётся просить наших, чтобы на Втором Генераторе покопались…

Потянулся за рацией, повернул головку выключателя. Как оказалось, меня там уже поминали добрым словом: услышал голос человечий, лишь немногим приглушённый мощностью динамика:

– Где этого придурка носит?!

– Понятия не имею, он как будто в воздухе растворился!

– Говорит «Рассвет», – дипломатично доложил я, подключаясь к переговорам. – Мне удалось запустить носовой генератор и подать питание на часть систем жизнеобеспечения, но этого недостаточно. Попрошу кого-нибудь помочь и запустить ещё хотя бы один.

– Попов! Ты, бл9ть, где шляешься?! – голос в рации не узнал или не сопоставил со своими знакомыми.

– Я на корабле, – абстрактно описал своё текущее местоположение. – А у вас серьёзные проблемы. Необходимо, чтобы вы запустили как минимум ещё один генератор на вашей палубе, иначе я не смогу запустить основное дерево общекорабельных систем.

– Ты где лазаешь? – процедил кто-то.

Видимо, наши р/с работают на пределе эффективной дистанции: сквозь треск помех я не смог опознать говорившего.

– Мы теряем время. Дышать становится тяжело. Вы уверены, что хотите потратить последние вздохи на информацию о моём местоположении?

– Ну, ты, чудовище…! – протянул тот же голос и отключился.

Остаётся только ждать. Мне-то всё равно, мостик находится выше основных уровней корабля. Тут и прохладнее, и воздух чище, хотя и ненамного: система циркуляции воздуха замкнутая, магистрального типа. Захватываются все отсеки без исключения, вплоть до ангаров и машинного зала. Засим, у меня времени ненамного больше, чем у остальных.

Минут дцать пошло прежде, чем зажглась контрольная лампа на панели: сигнал наличия питания. Ну, что же, понеслась…

Только я включил головной компьютер на Центральном посту, как автоматически врубились все остальные там же – информации вывелось столько, что перевести всё не успевал чисто физически. Задержка была существенная, но и с этим можно было работать. Эх, жаль, лет сто миллионов назад Древние не догадались встроить автопереводчик на русский язык…

Шутка, если что.

Так… Планы корабля… Ого! Длина одиннадцать двести, высота основного тела сто метров, высота в районе мостика семьсот, ширина – десять километров в самом широком месте, в носу около ста метров. Интересная планировка: напоминает «Судьбу», только сильно увеличенную. Я бы сказал, раз в десять, однако. А масса? Массу считать надо, но так, навскидку, где-то тонн два триллиона. Ну, плюс-минус….

А если задать принудительный перезапуск системы жизнеобеспечения? Рискованно… скорее всего, я не только не получу полного контроля над этой системой, но и полностью потеряю ещё имеющийся. По одной простой причине: если произойдёт малейший сбой и перезапуск не завершится успешно, безжизненным останется весь корабль, а через несколько часов погибнет и две роты экспедиции. Я, может, и учил системы и технологии Древних, но в одно рыло за час корабль на режим не выведу. Тем более, без материалов и с минимальным набором инструментов. Гадство… Перезапуск отменяется. Тогда, может, сработает простой перезапуск системы фильтрации СО2? Это куда проще…

А тут посты управления подписаны. Уже проще… Что тут у нас? «Proculacio»? «Очищение», значит? Похоже, это и есть фильтрация воздуха, ибо только его можно очищать, когда ты находишься в подразделе СЖО «вентиляция». Запуск…

Хм. Странно. Изменений не чувствую, да и автоматика результатов не выводит. С одной стороны, может, неисправны сами фильтры? Тогда это проблема. Заменить их всех на одиннадцатикилометровом корабле – задачка та ещё по силе. К тому же, необходимо ещё найти запасные фильтры. С другой стороны, на одиннадцатикилометровом корабле объём воздуха – не тысяча и даже не миллион кубометров. Всё обработать – займёт порядочно времени.

Кстати сказать, а у нас хватит энергии для оживления такого огромного корыта? Вряд ли… Один генератор пустил я, ещё второй заработал немногим позже. Нет, этого хватит максимум для питания пары-троек километров корабля. Ну, может, хватит и для установления стабильной червоточины звёздными вратами с соседними по звёздной системе. Всё.

О. Пошёл сигнал: ожил третий генератор. А теперь и четвёртый. Быстро, вашу мать!

О-оу…

Нет–нет–нет–нет–нет–нет–нет!

Это плохо, это очень, очень плохо!

Какого хрена перегрузка системы?!

Энергии раз-два и обчёлся, тут перегружаться-то нечему!

Генераторы запускаются один за другим, нагрузка на них не дана, якоря вращаются легко и непринуждённо и увеличивают обороты в отсутствие сопротивления, и обороты уже близки к критическим! Если так пойдёт и дальше – центробежная сила просто разнесёт нам установки! Подвижные части генераторов не балансировались для таких скоростей вращения! Почему не срабатывает компенсаторная автоматика?! Она же должна ограничивать раскрутку до безопасных значений!

Надо срочно снять выдачу… Очень и очень срочно снять выдачу… Что у нас самое прожорливое?! Точно, двигатели! Причём гипердрайвы!

«Hipernervus», «Hipernervus»… Где эта ветка?! Твою мать, это же первичная система, она должна быть на самом виду!!!

Разные типы судов Древних проектировались под различные задачи, и, следовательно, у всех них были иные назначения, и, как следствие, своеобразная конфигурация. У одних первичным было вооружение, у других – жизнеобеспечение, у третьих и то, и другое отходило аж на третичный план. Я же знать не знал, к какому роду-племени относится это корыто, и не изучал досконально архитектуры его операционной системы. Твою мать, придётся перелопатить сейчас её всю! А время идёт, ёмкость аварийных конденсаторов, что подключены в спешке, начинает заполняться излишним зарядом, и это не есть хорошо. Хоть бы предохранители не подкачали!

Нашёл. Во вторичных системах. Быстро перевести энергию на накопительный буфер подзарядки.

Гипердвигатель начал зарядку.

В крайнем случае, если не получится осуществить эту идею, можно будет экстренно сбросить накопившуюся энергию через систему вооружения, но только, если она исправна…

Так, всё отодвигаем на второй план, проверяем её…

«Armium», должна быть или в первичных, или во вторичных системах. Так, в первичных нет точно: иначе бы я сразу заприметил. Значит, во вторичных… Кнопки на панели приборов щёлкали со скорострельностью центробежного пулемёта. Создавалось такое впечатление, что, если я не сбавлю темп работы, погорит клавиатурная плата. Но даже они выполняются с особым запасом прочности. Проторчала же она тут хрен знает сколько.

Вот, нашёл по теме вооружения. Вторичная цепь разомкнута, повреждена проводка из-за пробоя командной башни, но первичная ещё цела. Следовательно, залпы производить можно, хоть и не особо при этом шикуя… Едрить, почему её и к бою приводить вручную надо?! Координаты цели, угол возвышения, упреждение, да они что, охренели?! Нехай шмаляет хотя бы так! Огонь!

Во-о-от, другое дело…

Уровень заряда в аварийных конденсаторах начал медленно снижаться.

Теперь всё в норме. Относительной, правда…

Следующая по списку задача – радары. Находиться в ослепшем корабле себе дороже. Раз у нас есть система вооружения в условно боеготовом состоянии, значит, мы можем, хотя бы, отражать астероидную угрозу. Так отчего бы этим не воспользоваться, если можем, умеем и практикуем?

Радары… так и пишутся, к слову, «radar». На языке Древних, понятное дело, но транскрипция близка к латыни. Нашлись там же, где и гиперпривод с вооружением, во вторичных системах. И даже почти исправны. Некоторые излучатели активных систем ближнего радиуса подавлены или неисправны, так что мы слепы на несколько градусов, но круговой обзор есть: он даёт понимание происходящего приблизительно на полмиллиона километров вокруг. Жрёт эта тварь энергии, конечно, моё непочтение… но без радаров мы что без глаз.

Так и есть: мимо пролетает довольно протяжённый метеоритный поток. Это он бомбил нас немногим ранее. Вот, к слову, на него и переключим вспомогательный калибр: всё равно простаивает без дела. Так что, угроза шальных камней частично отведена. Залезаем в настройки системы вооружения и всё, что не относится к главному калибру, переводим в режим «Оборона» с критерием «Угроза естественного происхождения».

Что там у нас следующее по списку? Опять общая система жизнеобеспечения. Ну, хотя бы есть питание… Поищем… план-схема корабля, общая информация, условное деление на зоны, разбивка по палубам…Нашёл! Склады! Нижняя палуба, тридцатая, по ходу. Там, в подсвеченном отсеке, хранятся запасные фильтры. Кстати, какая плотность их размещения по всему кораблю? Надеюсь, не сто штук на километр? По счастью, нет: всего десять.

Попутно выяснилась интересная техническая составляющая: а именно, из систем освещения. Во-первых, свет дают газоразрядные лампы. Для Древних крайне и крайне примитивная технология, они перестали её использовать где-то лет двадцать миллионов тому назад, вместо этого стали ставить кристальные лампы. А тут газоразрядники. Причём: питались они – внимание! – от ламп плазменных.

Поначалу охренел. Насколько мне было известно, токопровод из плазмы Древние открыли для себя едва ли не на заре своей цивилизации, однако сохранить столь эффективный способ на таком древнем корыте – даже для них это было достижение. Тем не менее, получалось достаточно экономично в плане расхода энергии: а я-то думал, что освещение – одна из самых прожорливых систем…

Получив координаты складского отсека, вышел с мостика и вызвал Терентьева:

– Самая нижняя палуба, третий отсек справа от лестницы. Воздушные фильтры находятся там. Чем больше тянем – тем тяжелее дышать. Скоро начнёт заканчиваться пригодный для дыхания воздух.

Не знаю, отреагировал ли генерал на предупреждение, но лично мне терять свою жизнь, только попав на другую экспедицию по ошибке, не хотелось: заменю фильтр хотя бы возле мостика или на нём.

На часах три ровно, я спустился по лестнице на нижнюю складскую палубу и попытался открыть гермодверь: не вышло. Палубная герметизация не позволила мне проникнуть внутрь, но контрольная лампа горела: механизмы и тяга исправны. Тогда какого хрена? Пока я был на мостике, сигнала о разгерметизации не поступало. Тогда, спрашивается, опять же, какого, вашу мать, хрена?

В гермодвери Древними конструкторами предусмотрен небольшой смотровой щиток, закрытый бронестеклом. Достаточной толщины и прочности, чтобы выдержать разницу давлений, и довольно стойкий к ударным и температурным нагрузкам. Заляпанный грязью и пылью, он мешал рассмотреть то, что находилось за дверью.

Несколько раз протёр его рукой. Прильнул к щитку. Посмотрел за дверь. Со злости я пнут дверь тяжёлым берцем и непечатно выругался матом.

Складского отсека не было в принципе: сразу за дверью палуба кончалась, наружу торчали лишь несколько метров рваного металла с арматурой, а аккурат за ними – открытый, твою мать, космос!

Остаётся только один идиотский вопрос: почему уничтоженный отсек не был помечен на план-схеме корабля как разгерметизированный? «Коротнуло» датчик атмосферного давления?

Я даже не успел расстроиться, как из-за ближайшего перекрёстка послышались шаги. Обернулся. Вот так встреча… Генерал Терентьев и полковник Мигунов собственной персоной. Неужели так быстро добрались? Тут есть какой-то транспорт вдоль корабля или они вслед за мной весь борт исследовали?

– Палыч, какого… – оборвался Терентьев, завидев меня. – Попов. Едрить мои лампасы, где ты, нах?р шляешься?!

– Он спасает наши жизни, – улыбнувшись лишь краем рта, произнёс «Палыч».

За генералом показалось несколько подоспевших из-за поворота рядовых.

– Чего там тащить надо? – устало зевнул один из них.

Что, солдат спит – служба идёт?

– Уже ничего.

– Тогда с какого нас выдрали? – нахмурился второй.

Проблема встала ещё острее. Быть может, имеет смысл осмотреть всю палубу? Нет, на карте чётко было сказано, что фильтры именно в этом отсеке: стало быть, в других этого груза быть не должно. Выходит, мы в полной жопе.

Во мне начали вызревать дичайшие подозрения по поводу запасов кислорода. Что, если фильтры накрылись безвозвратно? В этом случае даже с полными резервуарами сжатого, а ещё лучше – жидкого – воздуха, мы протянем не больше недели. Без регенеративных патронов мы не сможем нормально жить и работать, фильтры надо восстановить во что бы то ни стало. Но…

***

– То есть, влипли? – уточнила доктор Рыкова.

Держать людей в зале врат не стали: чай, не бараны в загоне. Раз уж разобрались, что в ближайшем обозримом будущем ситуация не наладится, то и нечего держать всех табуном в одном отсеке. Тем паче, что это создаёт нагрузку на воздушные фильтры системы жизнеобеспечения, а она и так не на сто процентов работает.

Людей развели по проверенным, зачищенным и наспех просчитанным отсекам: Терентьев с Мигуновым пытались сделать, что могли, чтоб избежать броуновской неразберихи. Должен сказать, это у них получалось. Не целиком и полностью их заслуга: людей в экспедицию подбирали не по блату, каждый знал свои функции (заняв какой-то свой отсек, личный состав начал расквартировываться и обживать жилплощадь). Как только миновал первичный шок, все включились в работу.

Но несколько особливо инициативных «бойцов» пытались сделать чуть больше, чем могли, а для этого с дотошностью сыщика-палеонтолога докапывались до наших номинальных старших.

В частности – рекомая доктор Рыкова.

– Так точно, – подтвердил я. – Засим, в связи со всем вышеизложенным, предлагаю следующий план: попытаться открыть врата на ближайшую планету и во что бы то ни стало найти замену для рабочего тела фильтра. С этим проблем возникнуть не должно, ибо подойдёт что угодно. Известь, гидроксид лития, и иже с ними. В чистом виде этого вещества на борту нет. Следовательно, рассчитывать можно только на поставки извне.

– Что в лучшем случае? – спросил мыслящий хладнокровно полковник Мигунов.

За этим офицером ещё на Земле было замечено, что он не склонен к порывам и сиюминутным вспышкам. Давил ли он их медикаментозно или же вообще был непрошибаем – покажет время. Но сейчас мне положительно нравился его конструктивный подход к проблемам.

– Мы найдём рабочее тело для регенеративных патронов фильтров и протянем столько долго, сколько сможем найти вещества.

– Что в худшем?

– У нас нет данных о планетах, – пояснил я. – В базах данных описания нет, а разведывательных платформ или аналогичных им установок у нас не имеется. В худшем случае мы взорвёмся, открыв врата на планету вблизи чёрной дыры или чего похуже. Можно и менее пессимистично – погибнут только те, кто пересечёт горизонт событий. Да и то, лишь при условии, что на той сторонне не будет пригодных для жизни условий.

– Я всего лишь спросил, что в худшем случае, – краем рта улыбнулся полковник. – Учитесь выражать мысли кратко.

– Зато ответ исчерпывающий. – выступил вперёд генерал Терентьев. – Мы можем рискнуть всем, или потерять всё. У нас осталось меньше получаса: даже я уже начинаю терять концентрацию. Слышишь, гений? Опыт с «Судьбой» не повторится? Корабль не уйдёт без нас на сверхсветовую скорость?

– Обратный отсчёт не включается, – кивнул я на табло. – Следовательно, не должно.

Опять подал голос Мигунов:

– Кто пойдёт на планету? Назначить приказом или тянуть жребий?

Повисла тяжёлая, почти гнетущая тишина. Было слышно даже, как сопит кто-то в дальнем углу зала врат. Я не спешил разрядить обстановку:

– Пойдут добровольцы. – сказал я. – Радиосвязь доступна через горизонт событий, если с той стороны нет помех для радиосигнала, как мощные электродвигатели поблизости, или линии высоковольтных ЛЭП.

– Интересно, кто пойдёт добровольно на гипотетическую смерть, – усмехнулся профессор Желтков.

– Я.

Все посмотрели на меня, как на птерозавра, оказавшегося в сачке для ловли золотых рыбок.

– Попов, ты спятил? – воззрился на меня генерал Терентьев, аки голодны пёс на живую колбасу.

– Частично. – кивнул я. – В любом случае, нам нужны припасы для регенерации воздушных смесей. А добровольцев, как известно, лес рук.

– Не все это признают, – вклинился Мигунов. – Но Попов один из немногих, кто знает системы корабля этого типа: наша экспедиция не рассчитана на это, подбор подобных специалистов мы не запрашивали. Следовательно, потеряй мы его – нам настанет крышка.

«Засмущали, бл9ть», – подумалось мне.

– Ему что теперь, медаль за это? – огрызнулся Терентьев.

– Нет, просто тепличные условия, – пожал плечами полковник. – Как должен быть защищён внутренний слад компьютера, так должен быть защищён и мозг. В роли оного сейчас – этот… – полковник осёкся. – Кстати, Попов, а ты, вообще, кто у нас по бумагам?

Действительно, на «Судьбу» я, гражданский специалист, должен был отправиться в качестве обычного разнорабочего, но, по факту, оказался подкован по схожей технологии. Среди нашего персонала были спецы, заточенные именно под «Судьбу». А конкретно мой поток учили буквально всему, что могло пригодиться, без разбора на правых и левых. Просто вливали тонну информации в тщетной надежде, что отложиться хоть малая толика. На их несчастье, отложилась почти полная тонна и ещё центнер с гаком остался в конспектах.

– Слесарь-гинеколог.

– Очень смешно, бл9ть, – нахмурился Терентьев.

– А я и не смеюсь. Мастер боевых систем и комплексов вооружений, прошедший обобщённую подготовку по общекорабельным системам Древних.

Кажется, впредь придётся научиться думать, что говорю. На меня посмотрели уже абсолютно другим взглядом. Кажется, кто-то даже облизнулся. Та же доктор Рыкова, например.

***

Пока корабль бездушно висит в пространстве, и постепенно приближается к звезде: растёт эффективность выделения энергии с батарей солнечных коллекторов, запасов становится чуть больше, но надо что-то делать с энергией из накопителя гиперпривода. Долго держать её там нельзя: уменьшается ёмкость со временем, а она, увы, и так осталась практически незначительной. Долгие перелёты этому кораблю больше не грозят. К тому же, у нас аварийный компенсатор перегрузок наполовину заполнен: тоже куда-то девать энергию надо. Кстати, об этом: мы же собирались за известью. Вот и откроем врата. Гипертоннель всю энергию и сожрёт. Ну как, всю. Большую её часть, по крайней мере.

К слову, может, сейчас удастся сбросить пару миллиардов лишних мегаватт. Прыжком. К звезде. Главное – чтобы не вплотную, не то гравитацией затянет. Что это у нас, кстати? Белый карлик? Вот и держимся от него подальше. Надо будет рассчитать точные параметры прыжка. На сокращённой дистанции в непосредственной близости от звезды энергия с фотонных коллекторов должна будет поступать быстрее, а заряд аккумуляторов стать эффективней. Но прыгнуть надо максимально филигранно, чтоб не оказаться в поле притяжения карлика и не рухнуть на звезду. А ещё надо что-то сделать с двигателями. Почему-то, запустить их сразу не вышло.

А ещё проверить исправность маневровых и субсветовых двигателей, чтобы после прыжка тормозить – иначе после выхода на сверхсветовой скорости влетим аккурат в светило.

Пока вояки готовят группу, я с этим, как раз, и разбираюсь. По большому счёту, расчёты – это не моё, но не доверять же это бухгалтерам и химикам? Планировалось, что основная смена будет на «Судьбе». А лучше доктора Раша и Илая, заправлявших этим вопросом на борту корабля, в этом никто не разбирается. Поскольку и сменять их не планировалась, наш контингент подобных учёных в своём составе не имел. В основном, техники и штурмовики. Теперь придётся отдуваться за триста человек разом…

Та-ак, а вот прыгнуть, как раз, и не удастся. По одной простой причине: нет питания двигателю. Так сказать, бензин в баке у нас есть, но подать его в камеру сгорания мы не можем. И сие не могло меня не печалить. Причём, не работал ни один из двигателей: ни субсветовой, ни сверхсветовой. Значит, мы ещё и обездвижены. Надеюсь, щиты хоть работают? Но, всё по порядку.

Для начала – жизнеобеспечение. Это – приоритет. Без этой системы нам абсолютно до фени всё остальное, начиная от праздничной иллюминацией и заканчивая форточкой на кухне. Необходимо несколько десятков килограмм извести, гидроксида лития или вещества, хоть сколь бы то ни было массовым образом способного участвовать в реакции восстановления кислорода. Прошло уже десять минут с момента, когда ушла разведгруппа: добровольцами вызвались шесть человек, включая профессора Желткова.

Врата не закрывались. Поддерживалась постоянная радиосвязь с группой, но тридцать восемь минут истекут секунд через триста – пора возвращаться в зал врат. По истечению этого времени сработает естественный физический предохранитель в виде гребучих законов физики и гипертоннель схлопнется.

Сейчас предстоит пилить от Центрального поста аж на самый нос… Кстати, кроме лестниц и коридоров никакого способа перемещения нет?

Есть.

Надо почаще читать корабельные журналы и лазить по базам данных. Крайне полезные архивы в них можно почерпнуть.

Ровно посредине корабля, прямо сквозь его продольную ось, проходила транспортная артерия: от машинного отделения и двигателя до самого носа. В расчёте на обратимую деформацию корпуса корабля при манёврах Древние догадались отказаться от металлических направляющих для каретки и завели в артерию целый вагон на магнитной левитации. Удивительно, но трасса в рабочем состоянии.

Надо будет проштудировать на досуге журналы и сопроводительную документацию корабля. Может, ещё какие сладкие вкусности удастся обнаружить?

За несколько минут, едва не впечатав меня в стенку кабины, вагонетка домчалась до носового поста, замерев в сотне метров от зала врат. Пункты прибытия располагались в небольших самостоятельных помещениях станций. Выходя, от греха подальше его закрыл. Не хрен пока всем подряд об этой артерии знать. Не то начнут шнырять по всему кораблю. Того и гляди – энергии лишимся. А её и так осталось с гулькин нос. Только генераторы нам не дают остыть до состояния ледышки.

Я вошёл в зал врат как раз в этот момент, когда с характерным звуком захлопнулся гипертоннель, оборвалось соединение, а компенсаторы врат с диким шипением стравили накопившийся статический заряд и теплоту.

– Установите соединение ещё раз, – попросил дежурного на пульте и подошёл к нему.

Чья-то разумная душа предусмотрительно назначила специально обученного ответственного за пульт врат: им сегодня стал сержант Щепко, который по моей просьбе и начал набор адреса планеты. Кроме него в помещении врат находились генерал Терентьев и полковник Мигунов. На случай форс-мажора ожидала команды отдельная сводная группа огневого прикрытия в составе одного отделения, готовая, при необходимости, вломиться на планету вслед за убывшими и дать звезды всем, кто окажется по ту сторону врат и мушки. Отделение, усиленное пулемётом и снайпером – это вам не это.

Попутно я глянул на показатели уровней энергии: да, врата захлопнулись не из-за истёкшего времени, а потому, что кончилась энергия в аварийном конденсаторе. Что не могло не радовать: освободились резервуары для принятия избытка энергии. Переключаем питание на буфер гиперпривода. Оттуда энергию тоже надо выкачивать.

– Ты что делаешь, Попов? – нахмурился Терентьев, глядя, как я орудую на панели. – Убить нас всех хочешь?

Закончил. Теперь питание идёт напрямую с буфера гипердвижка. Как же хорошо, что Древние продумали и это. Надо бы и земным инженерам быть похитрее. Можно было, конечно, и разобраться с калибровкой генераторов, да разобраться, почему компенсаторная автоматика не сработала, когда надо. Но на это требуется время, а один я с этим буду воевать до Второго Пришествия Христа.

Врата открылись, вихрь событий с рёвом выплеснулся наружу, и со звуком, похожим то ли на всплеск, то ли на журчание, сравнялся до горизонта событий. Я зажал тангенту р/с:

– Разведгруппа, я «Рассвет». Что-нибудь нашли?

Несколько секунд рация молчала. Уже начал переживать, а не оказалась ли группа отрезана и не лишилась ли доступа к каналу связи, но судьба решила, что нервы мне ещё пригодятся. Долго ожиданием не томился. Динамик моей р/с отозвался на удивление чистым от помех голосом профессора Желткова.

– Прямо возле врат нашли крупное поселение, – ан, нет, показалось.

Где-то на заднем фоне сквозь слова едва-едва пробивался треск радиопомех. Но это, вероятно, сказывалась близость активной в плане радиоизлучения звезды.

– Я бы сказал, заброшенное около ста миллионов лет назад. Неудивительно, что тут всё превратилось в пыль.

Тогда как же ты, любезный, опознал, что это было поселение?

– К счастью, тут мы нашли несколько артефактов, даже за столь длительный срок не потерявшие свои черты, – продолжил тем временем увлечённый ксено-археолог. – Это позволило нам судить об уровне развития цивилизации.

– Товарищ профессор, ближе к теме.

Археология – крайне интересная для меня тема. На уровне простого обывателя, но интересная. Тем не менее, поддержание гипертоннеля в активном состоянии требует такую прорву энергии, что я бы предпочёл перенести лекции по ней в аудиторию.

– Я не договорил, товарищ Попов, – профессор – настоящий профессор.

Пусть я и позволил себе лишнего и перебил абонента в эфире, но тот всего лишь и сделал, что наставническим тоном пожурил меня за это. Сразу почувствовал себя виноватым в срыве дисциплины курсантом.

– Это позволило нам судить об уровне развития технологий местных жителей. Кем бы они ни были, но развиты были не сильно: кирпичные дома, каменные дороги, и активное использование извести в стройматериалах.

«У нас тоже кирпичные дома, каменные дороги и известь в стройматериалах», – подумалось мне. – «Мы тоже развиты «не очень»?».

– Много извести нашли? – это – единственное, что должно меня сейчас интересовать.

– За столько лет она почти вся гашённая. Пойдёт?

Вот то-то и оно. У гашеной и негашеной свойства, мягко говоря, различаются. Отсюда и течение реакций, где известь задействована, не одна и та же.

– У нас нет выбора. Сейчас и узнаем.

– Мы набрали килограмм триста. Рюкзаки насыпаны под завязку. По полцентнера на брата. Хватит?

На одиннадцатикилометровый корабль? Очень смешно. Обхохочешься.

– Не думаю, что надолго. Придётся сделать ещё несколько рейсов.

– Добро. Закройте врата, чтобы мы могли набрать адрес.

– Ждём вас.

Врата захлопнулись, а спустя несколько секунд начали открываться извне.

Заблокировался последний шеврон, врата открылись, и через несколько секунд из них строем вышли шестеро промокших до нитки разведчиков с тяжёлыми рейдовыми рюкзаками, забитыми известью. За собой они буквально волоком тащили ручные сумки, также доверху засыпанные веществом.

– Под дождь попали? – ехидно спросил Терентьев.

– Лучше бы там остались… – прохрипел профессор Желтков, вдыхая спёртый корабельный воздух.

«Ну и оставался бы, кто мешал?».

Врата с шипением стравливаемого газа-охладителя захлопнулись.

Замена рабочего тела фильтра – то ещё себе удовольствие, я вам доложу.

Техником будучи, я не привык делать одну работу дважды. Влезая в какую-то систему и «исцеляя» какую-то «болезнь», я суюсь в пару-тройку смежных на предмет отказов. Если устройство системы сравнительно простое или у меня в наличии много времени – тогда инспектирую её полностью. Для начала – с целью диагностики и понимания общего состояния. Если удаётся – то заодно устраняю обнаруженные косяки.

Система же регенерации кислорода… на картинках всё выглядит просто. На деле же, стоило лишь нам сунуться в первый попавшийся шкаф… ругались все. Вслух, громко, от души и непечатно.

Начнём с благодарения Древним за их дальнозоркость. В подавляющем большинстве случаев все крепления являлись легкосъёмными и не требовали применения специального инструмента. Пассатижи, отвёртки, выколотки и молотки для закисших или закоксованных подвижных частей не в счёт: помочь требовалась постольку-поскольку. Поэтому разборка с целью обеспечения доступа прошла практически без эксцессов. Пара прищемленных пальцев и уроненный кому-то на ногу фильтр в сборе не учитываются.

Продолжим злословием в адрес того «гения», кто догадался в целях экономии объёма запрессовать всё свободное пространство патрубками воздуховодов. Нельзя было открыть шкаф и достать до того участка системы, который интересовал. Всё потому, что и без того незначительный объём был от души забит шлангам, патрубками и рукавами. Некуда было даже руку с отвёрткой протянуть, не говоря уже про извлечение чего-то габаритного. Замена фильтров – да, не вопрос. Фильтры с активированным углём и с регенеративной смесью извлекались и менялись просто. Но вот чтобы разобрать и прочистить, допустим, конденсатор или сепаратор углекислого газа – такой камасутрой я даже на Земле не занимался.

В результате через час ближайшие к шкафу несколько метров были заняты аккуратно разложенными, бережно разобранными и осторожно вычищенными комплектующими системы регенерации кислорода. И только через два часа первый шкаф был обслужен полностью. И лишь через три часа из-под защитного кожуха воздуходува стал поступать очищенный от избытка углекислоты и насыщенный кислородом пригодный для дыхания воздух.

Спрашивается, за каким хреном было так затруднять себе жизнь?

Ответ. Чтоб жизнь малиной не казалась.

Теперь я на собственном опыте знал, как выполняется обслуживание системы жизнеобеспечения и сколько на это отводится реальных человеко-часов. И если информацию о первом можно было почерпнуть из руководств и наставлений в библиотеке корабля, то второе – сугубо справочные данные, чрезвычайно зависящие от технической оснащённости, квалификации и численности технического персонала.

Короткий итог: мы – не чета Древним.

Всё это изобретение велосипеда требовалось мне лишь для одного: подсчитать, через сколько же времени я смогу обслужить все регенеративные фильтры и сколько для этого потребуется рабочего тела. Результат меня не обрадовал. На борту сотни таких шкафов. На каждой палубе их десятки. Охватить каждый такой может не больше пары-тройки сотен метров протяжённости корабля. Большое количество переборок и поворотов затрудняет проходимость воздушной массы. Значит, время для обновления воздушной смеси увеличивается. Обслуживать фильтры я буду до морковкиного заговения.

А ещё рабочее тело фильтра. На то, чтобы полностью заменить старую отработку и засыпать новую порцию, ушло порядка ста килограмм извести. И не то, что бы нам этого хватит надолго. Дышать стало легче, это факт. Но в целом проблема лишь отсрочилась, а не решилась.

У нас появилось лишнее время. Терентьев разослал команды по всему кораблю, искать активные фильтры: пассивные нам были даром не нужны. На какое-то время с воздухом разобрались и гипоксия нам не грозит.

Что ещё после атмосферы? Искусственная гравитация. Понизить её до приемлемых 9,8: с этим я справился, ещё сидя на мостике. Уже одной проблемой меньше. Которая и не проблема даже, а досадный технический нюанс.

Дальше что? Энергия. Требуется пуск десяти генераторов для зарядки аккумуляторов корабля. Ёмкость последних просто колоссальна и исчисляется даже не Ампер-часами, Ампер-днями или Ампер-неделями. Суммарно ёмкость всех уцелевших батарей оценивается, с округлением, в десять Ампер-лет. Чтобы такое осуществить, потребуются месяцы при номинальной мощности источников энергии (а также сокращённом расходе последней). А они явно полную выдавать не собираются. Фотонные коллекторы ещё работают, мы постепенно приближаемся к светилу. Но наша скорость невелика. Всего десять километров в секунду. Такими темпами до приемлемых расстояний мы доберёмся где-то за три года с небольшим. Сейчас бортовая обсерватория оценивает нашу дистанцию в цифру, переводимую на русский язык в порядок десяти миллиардов километров. Многовато как-то, ага?

Но ещё не всё закончено: мы по-прежнему не имеем достаточного запаса энергии, чтоб свободно им распоряжаться, и всё время возвращаемся к этому. Почему-то, запуск четвёртого генератора привёл к огромному скачку энергии. Может, прогуляться до мостика?

Уже на нём самом, прогуливаясь между рабочими постами и креслом командира корабля, я принялся более детально изучать спецификации корабля. Углубленный анализ показал, что основные системы заблокированы, причём капитально. Для управления нам доступно только жизнеобеспечение, малая часть вооружения и ничего больше.

Так, смотрим,… Открываем раздел «TTХ». Длина, масса, оснащение… Вот. «Energ. Monopolia» – может, сокращение от «энергетической единовласти»? Всё быть может. Глядим… Чёрным по жёлтому написано на Древнем (даю сразу перевод): «Единовременный запуск всех источником энергии возможен только в случае активности всех потребителей: в противном случае это приведёт к перегрузке системы». Так вот почему такой скачок пошёл: грубо говоря, мы воткнули на зарядку один мобильник, а ток дали, будто целый завод заработал.

Ладно, с этим разобрались. Один генератор я оставил на жизнеобеспечение. Пускай питает всю палубу вместе с вратами. А остальные нехай заряжают аккумуляторы корабля. Генераторы вечно держать нельзя, они предназначены лишь для кратковременной работы.

Кстати, если кто подумал, что единовременный пуск всех десяти быстро зарядит аккумуляторы – то он глубоко ошибся. Во-первых, такие огромные токи (ну, батарею, конечно, не спалят, но) не рассчитаны на такое. У аккумуляторов есть свой режим запуска, а это максимум пять генераторов. Однако включать ещё я не рискнул. Потом, случись чего, не успеем вырубить. Кроме того, они нехило так плюются током. Интересно, из тех, кто запускал со второго по четвёртый, хоть кто-нибудь выжил?

Остальные проблемы решались небыстро, по мере их поступления.

Например, я одной из первых обесточил систему внешней сигнализации: мощнейшие прожекторы гигаваттных мощностей подсвечивали корпус корабля снаружи, сигнализируя другим судам «Не приближайся, столкнёмся!». Сейчас сигнализировать было некому, а пара десятков гигаватт энергии лишними бывают только при перегрузке. Поскольку эта система была побочной, то и управление ею основным кодом не защищалось. Кстати, о нём самом. На «Судьбе» кодом к основным системам оказался геном человека: цифра «46» – количество хромосом в наборе нашего вида. Сильно сомневаюсь, что в этот раз проканает тот же фокус. Как известно, снаряд дважды в одну воронку не падает. Хотя, тут уже всё зависит от плотности огня на километр фронта. Да и вряд ли Древние настроили своё корыто на самоликвидацию при ошибке ввода кода. Ну, хотя бы попробуем.

Вашу мать.…

Велик и могуч русский язык, но не найти в нём тех изречений, что описали бы моё состояние истинного и неподдельного изумления матом в три погибели в стиле малого боцманского загиба, когда бортовой компьютер «съел» введённый код и открыл мне доступ уровня Администратора.

Подошло! Кодом к основным системам оказался человеческий геном и в этот раз тоже! Вашу ж за ногу, это что же такое, один код для нескольких бортов? Едрить твою катушку индуктивности…

Но… Нет худа без добра: мне открылись все системы корабля, каждый его уголок, все его тайны и прихоти. А хотел он сейчас больше всего подзарядиться. Энергия генераторов постепенно направлялась в основную батарею корабля, но, как я уже говорил, это процесс небыстрый: аккумуляторы истощены практически в ноль.

Кстати. А можно зарядить быстрее? «Судьба» питалась от самих звёзд, их энергией: может, и с этим делом так прокатит? Нет, вряд ли. Корабль хоть и того же лада, но надеяться на это слишком примитивно. К тому же, рядом белый карлик. Даже «Судьба» не могла им питаться – звездулька крайне мизерная, но тяжеленная и чрезвычайно активная. Плотность её вещества просто убийственна: ложка такого дерьма… гхм… извините, вещества… весила несколько тысяч тонн. Разумеется, нам через такое не пролететь. Даже через корону. Несмотря на щиты, нас расплющит гравитацией сначала внутри корабля, а потом развалится и сам борт. Я уж молчу за всепроникающую радиацию, пробивающую любой щит.

Так что, пока займёмся другими делами. Например, экспедицией…

Глупо было бы предположить, что мы не попытаемся вернуться на Землю.

Что генерал Терентьев, собственно говоря, и предпринял: этот идиот тщетно пытался набрать адрес Земли несколько десятков раз. Каждый раз звёздные врата при попытке набора отбирали сотни гигаватт энергии, не давая основным аккумуляторам зарядиться. Генераторы вскоре грозились остановиться, а его это, казалось, не колыхало. В конечном счёте мне это надоело и я с мостика отключил питание врат. Попробуй теперь нас убить, придурок.

Попутно выяснилось (с мостика же), что этот корабль гораздо старше «Судьбы». Я бы сказал, ненамного, лет этак на миллион, но старше. Я очень плох в математике, и при переводе на земные величины наверняка возникло пара ошибок с запятыми в порядке чисел, но возраст этого корыта я оценил в один миллиард лет. А если быть точнее, один миллиард два миллиона пятьсот сорок три тысячи девятьсот восемьдесят два года. Вероятно, где-то ошибся, но плюс-минус километр.

Кстати сказать, выяснилось и название корабля. Я содрогнулся, вспомнив перевод. На корявом, потемневшем от времени дисплее, ужасающе горела надпись. «Ortus Malum». «Колыбель зла».

Это не было исследовательским бортом. Это вообще не гражданское судно: это военный корабль. Тяжёлый военный корабль, закованный в латы: с мощнейшими щитами и вооружением, оснащённый по последнему слову тогдашней техники. Только что он делает тут, в потрёпанном виде, с заблокированными системами и без энергии? А, самое главное, почему на борту никого нет? С этим должен был помочь призванный на помощь бортовой журнал судна.

М-да. Несмотря на автоматический режим полёта последнего миллиарда лет, данные весьма объёмны. Он что, каждый чих любой звезды регистрировал?

Почти.

Если вкратце, то где-то через пару сотен лет после запуска на корабле произошла критическая авария. Последовал отказ подавляющего большинства систем из-за мощнейшего импульса пульсара, на противодействие которому начинка корабля рассчитана не была. Предохранитель вырубил сверхсветовой двигатель – корабль без тормозов по инерции продолжил лететь на околосветовой скорости, даже и не думая замедляться. Экипажа на борту не было изначально: с самого момента запуска. Выбившие предохранители восстановить было некому, корабль и продолжил лететь по инерции, то попадая под метеоритный дождь, то впадая в зону гравитации какого-то небесного тела, то, ускоряясь гравитационной пращой (это действие иногда известно так же как пертурбационный манёвр), улетал куда-то дальше. Где-то через пару тысяч лет энергия импульса выхода со сверхсветовой иссякла: слишком много преград вставало на пути корабля. Потом – несколько сот миллионов лет дрейфа, несколько сот тысяч лет холодного простоя без малейшего ватта энергии, а потом появились мы: врата, к счастью, были активны, их питание изолировано от основной энергосети корабля.

Правда, на этом месте мне и самому стало интересно, какого хрена звёздные врата делают на борту военного корабля. Ладно, исследовательская станция, типа «Судьбы» или «Атлантиды». Но с какого перепугу они на военном корабле?! С тем же успехом можно было бы установить их, например, на «Аврору»: четырёхкилометровый крейсер с лёгкостью принял бы их в одном из своих отсеков. Благо, что архитектура корабля это позволяла.

Но меня заинтересовал один момент, обратить внимание на который у меня просто не было времени в пылу запарки.

Когда мы прибыли, корабль был хлад. Настолько, что, по ощущениям, температура воздуха составляла градусов десять выше ноля по Цельсию. Что, в принципе, выглядит логичным на фоне отсутствия питания общекорабельных систем и систем жизнеобеспечения. Но «хлад» в данном случае – это с точки зрения живого существа вида «хомо сапиенс», комфортная температура для которого лежит от +15+18 до +25+30. С точки зрения Вселенной на борту царила тропическая жара.

Внешняя обшивка и прочный корпус космического корабля хорошие термосы. Они одинаково хорошо удерживают дефицитное тепло внутри корабля и не пропускают избыточное снаружи во внутренний объём. Средняя температура за бортом сейчас порядка -100-250 градусов по Цельсию. Как же тогда воздух на борту был прогрет аж до +10, если, согласно бортовым журналам, корабль летел, как пробка из бутылки, неуправляемый с отказавшими системами, включая жизнеобеспечение? Что поддерживало температуру воздуха, если жизнеобеспечение легло вместе с рядом других потрохов? Не так давно пролетал мимо какой-то активной звезды и «поджарился» возле её короны? Бред какой-то. Это насколько невероятно везучим должен быть пролёт неуправляемого корабля, чтоб подогреть внутреннюю атмосферу за счёт внешнего тепла, но при этом не сгореть самому? Я быстрее поверю в то, что Томка Беляева, моя подруга детства, а, по совместительству, наш полевой врач, заявится ко мне ночью в отсек с бутылкой медицинского спирта в медицинском же халате на голое тело.

Как окажется позже, мне надо крайне внимательно и чрезвычайно осторожно подбирать слова и выражения, а также выражать свои мысли и эмоции. Многие из них, падлы, имеют паскудное свойство материализовываться.

Как бы то ни было, у нас оставались существенные проблемы. Даже несмотря на открытый доступ к общекорабельным системам. И самая главная из них – аккумуляторы корабля.

Следующая по списку, но не по важности, катастрофическая нехватка личного состава. Если верить корабельному табелю, в пилотируемом полёте управлять бортом должны семь человек, включая командира.

В одиночку за целым кораблём не уследишь и со всей работой не сладишь: слишком много систем управляются с разнесённых друг от друга терминалов. Жизнеобеспечение, вооружение, энергоснабжение, двигатели, связь, навигация, защита. Каждый рабочий пост заведовал своим направлением, включавшим в себя десятки подсистем, содержащих сотни циклограмм, для которых необходимо исполнение тысяч команд. Ни один человек никогда не будет действовать на корабле такого класса столь же эффективно, сколь и полностью укомплектованный экипаж. Простая проводка корабля из точки А до точки Б – да, это можно и в соло. Но не более того.

Только я разобрался, как перенаправить энергию с орудий на щит и уже собирался было заняться изучением состояния систем защиты, как на связь вышел генерал Терентьев. Зря я рацию не отключил…

– Попов, это Терентьев. У нас нет питания врат. Раз ты такой умный, сделай с этим что-нибудь.

– Да хрен те в борщ, – пробормотал я, отводя энергию с носового орудия главного калибра.

Зачем оно нам сейчас? Разве что, для защиты от метеоритов. Но у него скорострельность не очень. Некоторые земные линкоры и то имели более скорострельные автоматы заряжания. Много настреляешь, как же…

Кстати, активная метеоритная защита корабля была полностью отключена, и по одной простой причине: один из этих каменюк невероятно метким попаданием разнёс командную башню. Знакомый с принципами оборонных систем Древних, я не долго терзался вопросами без ответов «как» и «почему».

Щит на «Колыбели» не мог обеспечить сто процентов защиты от любых угроз чисто технологически. На борту стояли генераторы защитных полей класса «Колосс» – их я опознал по программному коду сервисного обеспечения. Они в активном состоянии со скоростью 10 000 раз в секунду меняли свою частоту по всему рабочему диапазону, подбирая лучшую для противодействия конкретным угрозам, будь то радиационное излучение, импульсные разночастотные орудия, лучевые пушки, ионные излучатели, тяжёлые тараны и прочая, включая трение о воздух.

К несчастью, у «Колосса» есть и ещё один недостаток: это его низкое останавливающее действие. Попадания от залпов энергетических орудий он рассеивает, но кинетическую энергию «болванок» не поглощает, а достаточно медленно движущийся объект может и вовсе с лёгкостью пройти сквозь него (для последних версий щитов Древних это что-то около десяти километров в секунду, а конкретно для «Колосса» этой модели – чуть больше ста). В общем, неэффективен в целом, хоть и защищает в общем. Такой вот парадокс.

Кроме щитов, был у корабля ещё один конструктивный момент, который и изъяном назвать трудно, и отдельной фишкой презентовать не получится: двигатели серии «Прометей». Да, мощные, да, быстрые, но, зараза, прожорливые. Пусть для разгона космического корабля требуется прорва энергии, особенно из состояния покоя, но тут с этими движками хоть какой-то прок: более или менее высокий КДП. Да только толку-то от него, если жрёт эта скотина за целую кавалерийскую армию? Если есть проблемы с энергией, как у нас, движки один хрен не запустятся.

В довесок, весьма огорчил ещё один факт, относящийся больше к текущему техническому состоянию корабля, чем к его конструктивным особенностям. Потери энергии по пути от основных аккумуляторов к распределителю на двигателях слишком большие. Гораздо больше, чем предусматривалось конструкцией и запасом «на усушку и утряску». В связи с этим проводники сильно нагревались, и на них ложилась многократная нагрузка: вместо того, чтобы работать по назначению (быть проводниками для потребителей) они решили играть в кипятильников и грели всё, до чего смогут коснуться.

Судя по отчётам системы диагностики, один из магистральных проводников был фатально повреждён. Обойти его нельзя: он не дублировался никоим образом. Можно сколь угодно корить Древних за то, что они все из себя такие по жизни предусмотрительные, но не заложили дублёр для «магистрали». А ведь это космический корабль, где каждый килограмм полезной нагрузки на счету. Невозможно бесконечно дублировать все системы. Масса всего корабля от этого возрастает чуть ли не вдвое.

Я не заглядывал в журнал регистрации, но, мне так кажется, из сверхсветовой миллиард лет назад корабль вышел именно из-за этого нюанса. Хорошо хоть, в звезду не врезался, хотя это было не за горами: если не отклонить корабль от текущего курса, мы врежемся в белого в ближайшем обозримом будущем. Пусть не сегодня, не завтра и даже не через месяц, но врежемся.

А какая, в сущности, разница? Нам всё равно припасов не хватит. Экспедиция снаряжена была всего припасами на несколько недель экономного расходования, а остальное должны были поставлять через врата в самой галактике по местонахождению «Судьбы».

Что-то я отвлёкся…

Что тут у нас ещё?

Корабль имеет какой-никакой запас пригодного для дыхания воздуха. Экипажу есть, где расположиться. В припасах пока тоже недостатка не испытываем. Зарядка главных аккумуляторов идёт своим чередом … Неужто эти генераторы так выкатили свою мощность? А, нет – это остальные подключились, кроме последнего, погоревшего. Надеюсь, скачка энергии не будет, как в прошлый раз… Если что – компенсируем ёмкостью аварийного конденсатора. Если успеем.

Стоп! А с какого хрена вообще включились остальные пять?! Сразу все включать запрещено инструкцией! Оказалось, их врубил искусственный интеллект корабля. А чтобы сами «гены» не разнесло от отсутствия нагрузки, все их незадействованные мощности переключил напрямую на силовые контуры «Колосса». Прямо перед нами, на двадцать градусов левее, курсом перехвата приближался крупный метеоритный поток, причём на довольно значительной скорости. Судя по ней, я бы даже сказал, что не метеоритный, а кометный. Если верить данным со сканеров дальнего радиуса действия, суммарно скорость «Колыбели» и скорость потока равнялась двум тысячам километров в секунду, и наши траектории пересекутся. Если ничего не предпринять.

А теперь возникает вопрос. Почему я раньше не заметил этого? Неужели ещё и датчики метеоритной угрозы барахлят? Или бортовой компьютер вообще не видит разницы между метеоритом и выкинутым в окно окурком?

Кстати, а почему кометы летят так медленно? Гравитационное торможение? Так белый карлик далеко, а других тел в системе нету… Сколько-сколько?! ДВЕ ТЫСЯЧИ В СЕКУНДУ?! Да нас размажет и не моргнёт!!! Диаметр самой мелкой кометы шесть километров семнадцать метров, а самая большая превышает стокилометровый рубеж! Нам хана по всем статьям!

Навигация… тяга… связь… всё работает… вооружение подключать смысла нет, это только замедлит нас, а стрельба по кометам даже орудиями «Колыбели» есть чистой воды самоубийство… они тупо не успеют навестись.

Ну же, давай, разгоняйся! Нам всего-то надо уйти из зоны поражения! Ну же, я не прошу гиперпереход, мне хотя бы субсветовой двигатель нужен! Нет, не успеем… На развитие полного хода потребуется сорок пять минут, и мы всё равно застанем краю надвигающегося фронта.

Нет, нам хана. Щит не выдержит, кинетикой нас отшвырнёт, а удар такой силы разрушит даже самые крепкие системы на борту «Колыбели».

Может, всё-таки попробовать орудийные системы?

Я почти молящим взглядом посмотрел на пустующий рабочий пост и пульт оператора-наводчика.

Нет, не успеем…

На зарядку орудия главного калибра требуется тридцать секунд. Орудия второй очереди автоматические, но им не хватит огневой мощи. Третья очередь самая сильная после первой, но большинство орудий подавлены, а четвёртая не отвечает… на перезагрузку системы может уйти слишком много времени…

Что там с аккумуляторами? Ни хрена не выходит… Ладно. Пренебречь. Вальсируем.

Если нам так или иначе крышка, тогда будем действовать ва-банк.

Навигация. Вывести карту системы. Радары. Проверить отсутствие в системе посторонних судов. Вооружение. На него не отвлекаемся. Щиты. Снизить до минимума, оставить на пяти процентах. Всю выдаваемую силовыми установками энергию на буфер двигателя. Ускорители. Приготовить и прогреть. Пусковые платформы двигателей. Начать процесс дозарядки. Стартеры – на запуск, положение «включить». Всё готово… Расчётное время до контакта с кометным дождём – тридцать восемь минут. Сверхсветовой двигатель – на дозарядку. Не позволяют протоколы… системное предупреждение. Слишком мало заряда. Плевать, отменить. Нет прав для выполнения завершения процесса? Чушь. Принудительное завершение. Обесточить главный компьютер бортовой системы безопасности. В случае перегрузки – энергию на аварийный конденсатор и щиты. Рука легла на пульт запуска. Раскрыты иерархическое древо структуры подчинённости и техкарта системы предполётной подготовки: пропустить все некритичные пункты, экстренный запуск двигателя по аварийному режиму, всю энергию на него.

Зажигание, разгон!

Пять процентов – минимум, с каким «Судьба» аналогичного класса уходила на сверхсветовую скорость и при этом оставалась целой-невредимой. Если класс «Колыбели» тот же, значит, то же и оснащение. Для щитов типа «Колосс» это предел. Дальше любая частица, врезавшаяся в борт на сверхсветовой скорости, нанесёт серьёзный урон, ведь скорость при этом будет околорелятивистской. Даже реликтовое излучение без щитов и в гиперпространстве может если не уничтожить, то существенно повредить корабль.

Прошло меньше секунды, а корабль выпал из сверхсветовой: мгновенно кончился тот незначительный заряд в буфере двигателя, что успел накопиться за такое короткое время

Жаль, что нельзя, как с ноутбуком – подключить батарею напрямую к потребителю, только через буферы… Зато импульс сверхсветовой мощности дал нам достаточный толчок: корабль нехило так разогнался, пролетел порядка двухсот девяноста тысяч километров, вышел с сверхсветовой и начал постепенно замедляться – всё, как много лет тому назад, мы без единого микроватта энергии на двигателях понеслись по инерции, прямиком к короне белого карлика.

Только где теперь взять энергию на реверс тяги? Останавливать процесс зарядки аккумуляторов не хотелось. Тем паче, что мы и так нехило отняли энергии в процессе. Может, всё-таки рискнуть?

Так, ладно. Энергии на отклонение курса путём запуска двигателя досветового – несбыточная мечта на данном этапе: после ухода от столкновения с потоком метеоритов её осталось с гулькин нос.

А что, если использовать для этого двигатели маневровые? А что? Энергии на это потребуется на порядки меньше, равно как и импульса, а если сделаем это сейчас и отклонимся хотя бы на градус – уже спасёмся.

Я так прикинул: расстояние до белого карлика девять миллиардов пятьсот тысяч километров, и стремительно сокращается, сейчас уже, наверное, девять и два.

Скорость огромная, но, на удивление, инерционные демпферы работают, что поразительно: на таком-то древнем по всем статьям корыте. «Колыбель» ещё может выдержать резкий рывок в сторону, а вот переживёт ли это экипаж? А у нас всё равно выбора нет.

Если верить расчётам, прогнанным через бортовую обсерваторию, через часов восемь-десять мы войдём в поле тяготения белого карлика, и в лучшем случае ляжем на его орбиту, как та планета. В худшем – промахнёмся в долбанёмся аккурат об его корону. В любом случае это очень плохо. Ну почему я раньше астрономией не занимался?! Сейчас буду нести всякую дичь, и сам же свято в неё верить!

Остаётся одно: проверить исправность маневровых двигателей и отклонить корабль с курса. Диагностика показала, что маневровые движки исправны, но по факту на запросы компьютера отвечает только кормовая группа. Это может быть тяжелее, чем я думал.

Кстати сказать, мы уже на границе опасной зоны. Осталось где-то километров четыреста тысяч, для гарантии, и точно уложимся.

Твою мать… Со всех сторон обложили… Расчёты это не по мне, всё рассчитал бортовой компьютер навигационной системы. Даже пытаться не стоит, всё равно не успеем… Хотя.

Прямо по курсу выходит из ослепительного света белого карлика планета: та, где группа разведки искала известь. Нет, мы в неё не врежемся, но если была бы энергия для двигателей, выполнили бы пертурбационный манёвр. Получился бы эффект «пращи», что нехило бы нас разогнало, если бы пережили перегрузку. Правда, есть одна проблема: основные аккумуляторы так и не дозаряжены, буфер сверхсветового двигателя пуст, аварийный конденсатор – тоже, а энергии на досветовой нет. Вашу мать… Как всё запутано… Я не записывался сюда капитаном корабля, я обычный разнорабочий! В перечень моих навыков не входит управление одиннадцатикилометровым кораблём в одиночку!

Нет, однозначно, надо привлекать кого-то с экспедиции в помощь.

Отклонимся после полного прохождения опасного участка – тогда до звезды останется ещё что-то около…

Я даже не успел подсчитать цифры ни в уме, ни на КПК: ещё даже не осознал значений, а мы уже прошли. Что, четыреста тысяч километров на нашей текущей скорости – долго, что ли? А вот теперь надо думать быстро и очень быстро: до белого карлика остаётся каких-то восемь с половиной миллиардов километров. Кажется, много? Да ни хрена. Не успеешь чай заварить, как провалимся в раскалённые гравитационные объятия звезды. Тогда сгорим, даже не коснувшись поверхности

Нет, действовать надо сейчас и хоть чем-то…

Носовые маневровые двигатели не отвечают. Следовательно, остаются только кормовые, но и тут загвоздка: если летящему в пространстве по инерции кораблю придать импульс на одну только его часть, являющуюся рычагом общего тела в сборе, то он просто перевернётся, как сорвавшаяся с нарезов пуля, но направление движения сохранит. Кровь из носа нужны субсветовые двигатели… Может, всё-таки удастся перенаправить энергию с генераторов на досветовые? Должно получиться, иначе нам полный трындец. Придётся пожертвовать и без того уменьшенной ёмкостью главных аккумуляторов и пустить энергию на распределители. Это минуты на две…

Вот теперь я во всей красе оценил стремление моих преподавателей из учебки вбить в мою башку столько информации, сколько ни одна энциклопедия не тянет. В иных условиях на один только подготовительный этап потребовалось бы времени раз в несколько десятков больше. А тут мне за несколько минут удалось то, что на Земле мы и на тренажёрах не обкатывали. Спасибо, товарищи преподаватели. Ваш труд не забыт. Кланяюсь в пояс.

Готово!

Поехали. Эх, жаль, я время не рассчитал… Теперь придётся действовать наобум, что в космосе, к слову говоря, чревато. Ведь зарекался уже однажды: не делай поспешных действий. Трижды подумай и четырежды передумай. Нет, блин, «авось» пронесёт…

Не пронёс.

Единовременный запуск субсветового и маневрового кормового двигателя отклонил нас сильнее, чем я рассчитывал. Мы пролетели ещё около полумилиона километров, прежде чем стали заметны результаты на экране навигационного компьютера.

Нас не просто отклонило, а отшвырнуло. Я-то рассчитывал на градус-полтора, а тут все двадцать восемь вышло. Теперь бы ни с чем не столкнуться… Но… Хотя бы, с белым карликом не столкнёмся: катеты астрономического треугольника высчитывать уже не стану, но нынче катет между нами и короной звезды будет приличным. Наверняка даже в гравитационную пращу не попадём. И не понадобилась планета с её грави-полем, пертурбационный манёвр отменяется.

Возвращаем энергию с двигателей на главные аккумуляторы, но сначала – торможение. Нечего нам в пространстве рассекать, изображая бумажный самолётик. Остатки энергии – на реверс тяги. Зависаем…!