История "Рассвета"

Глава 44. Верфи.

23 февраля

Великая Стена Слоуна

«Рассвет»

«Прыгун» менять не стал. Что с того, что их у нас целый авиапарк? Притёрлись мы с одним – и ладно. Конечно, это не тот случай, когда волшебник выбирает палочку или палочка волшебника, но близко к этому. Пилот и аппарат уже несколько вылетов вместе. Зачем рушить начавшую устаканиваться идиллию? Работает – не мешай.

Тот же самый аппарат, который я «взял» ещё на борту «Колыбели зла». Казалось бы, только на днях это было, а ощущения – будто мы с ним уже налетали ещё на один маршрут до Луны и обратно.

Наблюдал такой побочный эффект ещё на Земле: приписали его к воздействию нейроинтерфейса. Как выяснилось ещё на заре обучения, нейросинхронизация выстраивает определённым образом отдельные медиаторы в мозгу, что провоцирует выработку серотонина и эндорфина. Причём, не в смысле «нравится делать». А в смысле без пяти минут наркотической зависимости. Во время полёта и сразу после у пилота возникает необъяснимый прилив хорошего настроения, и течение прилива во многих случаях сравнивали с наркотическим опьянением. Потому «ломка» без полётов у нашего брата проходит, зачастую, с симптоматикой абстиненции. Но из-за этого порой пилоту, что провёл за штурвалом несколько недель или месяцев, кажется, будто он летал несколько лет. Хех… Документация, журналы полётов и диспетчерские записи вносили упорядоченные вехи в начинавшийся раздрай.

Взойти на борт «прыгуна». Машинально закрыть за собой рампу, дождавшись и пропустив внутрь Аньку. Рыкова молча, за что ей отдельное «спасибо», садится в кресло второго пилота и берёт на себя обязанности штурмана. Наши вещи сброшены за наши рабочие посты. Два рюкзака, мой РПК – вот и весь наш скарб. Это ж разведка, а не штурм. Зачем нам больше? Хватит одного пулемёта на двоих, да по пистолету в кобуре у каждого.

Сесть в кресло пилота. Подать питание на основные системы. Прогнать предстартовую подготовку. Действия, отточенные до автоматизма ещё в учебке. «Питание, инерция, двигатели, оружие, связь». Только так и никак иначе. Без этих систем нам взлетать запрещалось, как бы ни было «надо».

Без питания – понятно, даже свет не включишь. Инерционные демпферы включать надо сразу же, как только появилась энергия. Иначе переборщишь с набором «газа», и движки впечатают тебя инерцией ускорения в кресло. С наибольшей долей вероятности насмерть. Про двигатели тоже много зачехлять не надо: нет двигателей – нет полёта. Очевидно. А без боезапаса нас не выпускали из соображений безопасности. «Прыгуны» – штучные машинки наперечёт. Терять их очень больно и невосполнимо. А терять тупо из-за того, что пилоту нечем было отбиться от внезапного шухера – больно вдвойне. Связь же… Технически говоря, без неё летать можно и летали все. Но по ней мы координировали все действия с «землёй» и «башней» диспетчерской, получали команды от крупных кораблей и лунных баз, общались между собой.

Так что, порядок действий выработался, как рефлекс у собаки Павлова. Остальные системы настолько некритичны, что без них летать можно, хоть и с осторожностью. Та же подсветка панели, например. Днём она в топку не упёрлась. А вот ночью без неё бывало тяжко.

Предстартовая подготовка прогнана, кораблик готов встать на крыло. Диспетчерской у нас ещё нет, и докладываться пока некому. А кому? Мигунову? Он и так в курсе, куда и зачем меня отправил. Нагружать лишний рад радиосеть? Можно. А зачем?

«Ключ на старт». «Прыгун» мягко оторвался от грунта, выпустил боковые пилоны с двигателями и, задрав нос, начал набирать высоту и скорость. Мне много не надо: пары-тройки сотен метров за глаза хватит. Деревья тут выше всё равно не вырастают, а высокогорные кряжи видно издалека: обогнём. Просто нет никакого желания подниматься выше из соображений безопасности. Пусть я грёбаный параноик и ожидаю противодействия местной ПВО на заброшенной планете, но, как я уже говорил выше, «прыгуны» – товар штучный. Терять их по безалаберности и «авосю» неприятно. Лучше уж распишусь в остром приступе паранойи и потом перед всеми извинюсь, чем буду пытаться судорожно спасти машину от обстрела с земли. Потому – трёхсотметровый эшелон, маскировку накинуть, режим радиомолчания и шагом марш в направлении прибрежных верфей. До них приблизительно четыре тысячи километров, что для «прыгуна» вообще не расстояние.

***

По дороге происходит короткий разговор между мной и Анькой. Биолог уже буквально грезила и видела, как заполучила меня в роли своего личного пилота и вовсю наслаждалась полётом.

– От тебя мне нужен минимум, – сообщил я. – По крайней мере, в этот раз. Будешь на подхвате: это первое. Если отключусь или меня вынесут – берёшь на себя управление «прыгуном»: это два.

Было бы неплохо, если б помогла с прочёской верфей. Но тут уж не до влажных фантазий. Из биолога разведчик-штурмовик – как из слесаря-гинеколога балерина. Вряд ли умеет работать по территории в составе поисковой группы с разделением под легендой наличия гипотетического противника. Крайне велик шанс, что мы друг друга перестреляем, приняв товарища за супостата. Я не говорю, что сам весь такой охеренный спецназ, что умею даже это. Напротив, мне самому есть, чему учиться. Но азы знаю: пускать на такую прочёску неспетую и неслаженную двойку, которая может сдуру другу друга подстрелить – большей ошибки в нашем случае представить трудно.

– Отлично, – Рыкова потянулась в кресле. – Баш на баш. Как освободимся – с тебя массаж.

Сильно предъявление. Мне на секунду показалось, или даже бортовой искин «прыгуна» прыснул со смеху?

– А губа не дура, – хмыкнул я. – Жопа не треснет?

– А это как стараться будешь, – фыркнула Анька. – Зная тебя и твой напор – запросто.

Спутница повернулась ко мне.

– Ты не же думал, что тебе всё на блюдечке с голубой каёмочкой даваться будет? Мы заключили договор о взаимопомощи. Но про рабство слова не было. Хочешь получить что-то от меня – будь готов дать что-нибудь мне. По-моему, справедливый размен. Не находишь?

– Не нахожу, – честно признался я. – Потому что действую я в интересах всей экспедиции. Ты же…

– …ё8анная эгоистка? – закончила за меня Рыкова.

– Заметь, не я это сказал.

– Замечаю, – хмыкнула биолог. – Но что поделать, если деньги нам не пригодятся ещё очень долгое время, а расслабиться и получать удовольствие хочется уже сейчас? Да и потом. Тебе жалко, что ли?! Тебе девушка отдаётся сама, вся и без остатка, а ты ломаешься, как я не знаю!

«Начался дешёвый развод на «слабо» и давление на жалость», – подумалось мне.

– Поверь мне, – припечатала Анька. – Это – даже не цена за мои услуги. Ты буквально отделываешься даром.

Можно растечься мыслею по древу о дихотомии добра и зла. О том, кто прав, а кто лев. Про то, как и в какой ситуации руководствоваться чем и зачем. Но оно нам надо? Строго говоря, от меня не убудет. Ну, хочет эта шизанутая наркоманка немного расслабляющего массажа. Пусть. От него никто не умрёт. Надеюсь. А про справедливый размен… ну, да. Мы договорились помогать друг другу, чтоб однажды вернуться домой. Если натянуть эту фабулу на нашу ситуацию, как сову на глобус, то получится примерно то, что и постулировала Рыкова.

Соратница потянулась к пульту второго пилота и вывела на оперативный экран данные с бортового радара. Из-за горизонта начали вырисовываться силуэты кораблей возле верфи и отметки самих сооружений.

– Сбавь скорость, – порекомендовала она. – И сбрось высоту. Будь готов уйти под воду, в случае чего. Маскировка больше не нужна, но я бы просканировала округу. Не исключено, что мы не одни.

– Опять «люсики»? – вздохнул я, но ход «прыгуна» замедлил.

– Снова, – огрызнулась Анька. – Это верфь Древних, на которой строили самые мощные корабли эпохи. За этим местом охотился Анубис, ещё будучи вознёсшимся. Союз спешил сюда не просто так. Буду удивлена, если не увижу тут десант.

Примерно в таком же ключе думал и я. Не прям буква в букву. Но мне казалось ненормальным, что очередная задача по разведке прошла бы гладко. Ожидаемо должен быть какой-то косячок, что помотает мне нервы. Закон подлости, мать его. Во всей своей распоганой красе.

– Верфи обширны, – протянул я, косясь на половину экрана со стороны рабочего поста соратницы. – Чтоб такие площади исследовать, нужны десятки людей. Чтобы уверенно контролировать – сотни. Хотелось бы воздержаться от мясореза. Чую, жопу мне порвут на люсианский флаг.

– Так ты не лети с криками «Ура!» на амбразуры, – фыркнула Рыкова. – Мозги включай, когда что-то делаешь. Смотри за радарами и будет тебе счастье. Ну, а захочешь погеройствовать – здоровья тогда погибшим. Всем остальным – соболезную.

«Где-то я это уже слышал», – подумалось мне.

Но если опустить всю воду и вычленить саму суть, то в одном Анька права. Мне действительно понадобится от неё ряд услуг. Справиться смогу и без неё, но это будет намного трудозатратней и дольше. Рыкова же может существенно ускорить достижение намеченных целей и получение конечного результата.

К верфям подходили со стороны моря, чтоб иметь возможность уйти под воду в случае шухера.

Случаем шухера заранее признавались встреча с численно превосходящим противником, обстрел со стороны местной ПВО или любая другая схожая по основным признакам ситуация.

Радары «прыгуна» «светили» обстановку, которая пока не предвещала беды.

Верфи – обширный, ОЧЕНЬ обширный комплекс зданий, утопающий в зелени. Мы не знаем точно скорость роста разных видов растительного мира на этой планете, но, похоже, что объект заброшен сотни лет назад. Не исключено, что больше тысячи. Если судить по земным аналогам.

По большей части, верфи располагались на земле, на прибрежной линии, и своими сооружениями захватывали сушу на несколько километров вглубь, имея, на вскидку, протяжённость километров двадцать. От водной кромки вглубь моря уходили массивные, широкие многокилометровые пирсы, возле которых стояли на вечном приколе возводимые тут борта.

Никто же не рассчитывал увидеть заброшенную верфь с полностью готовым флотом, которому не терпится рвать и нагибать? Ведь наивных чукотских юношей нету?

Параллельно на верфях сооружалось сразу несколько кораблей, включая хрестоматийные приснопамятные корабли-города класса «Атлантида». Вот только при ближайшем рассмотрении стало видно, что они не достроены. По нутрянке надо изучать, но внешне процент готовности был далёк от сотни. Дай Бог, чтоб процентов восемьдесят-девяносто было. На разных кораблях не хватало отдельных башен, у какого-то башни стояли все, но не все были завершены.

Грусть-тоска-печаль-огорчение. Я надеялся использовать хотя бы один из них. Каждый из бортов необходимо изучить отдельно, но, насколько мы знаем технологии закладки и строительства кораблей, неготовый корпус – признак незаконченной нутрянки. Летать они если и могут, то недалеко.

– План захвата галактического господства пошёл прахом, – мрачно констатировала Анька. – Анубис имел координаты этого места, но не владел оперативной обстановкой на этих верфях. Все корабли, как один, не готовы. Странно, что «Авроры» на орбите в строю.

– «Аврора» конструктивно проще, чем «Атлантида», – выдохнул я. – Их и строить легче. А вот корабль-город… ну, что ж. Отсутствие ожидаемого результата тоже результат.

Было бы слишком наивно ожидать, что нас тут встретит полнокровный флот Древних во всеоружии и готовности номер один. Но уже то, что мы поимели (я про «Авроры», если что) – уже достижение, за которое стоит благодарить Судьбу. Без этого наше бытие было бы… более удручающим.

Рыкова поиграла на пульте «прыгуна» короткие этюды и вывела на оперативный экран результаты сканирования.

– Вообще тухляк, – Анька пробежалась глазами по отображаемым данным. – Кое-какие следы энергии на территории верфи есть, но слишком слабо для промышленных линий. Или они неактивны и функционируют только дежурные потребители. Или там кто-то ещё кроме нас шароёжится.

Я поддал газу и повёл «прыгун» прямиком на массив сооружений, к наземной части завода.

– Решил сразу ва-банк? – тихо проронила биолог. – Будь готов уклоняться. Могут и сбить.

К счастью, в моём послужном списке отсутствовал такой пунктик, как «был сбит, управляя «прыгуном»…». Исправлять сию досадную оплошность желания не было никакого от слова «совсем», а потому манёвр уклонения держал в мозгу, готовый, при необходимости, его исполнить.

«Прыгун» пролетал над заброшенной верфью на высоте около сотни метров. С этого эшелона было прекрасно видно всё происходящее внизу и имелся отменный обзор вдаль. При этом мы не чиркали брюхом по верхушкам на удивление высоких деревьев. Эдакий компромисс между возвышением наблюдателя и обзорностью.

На радарах действительно было тихо. Против ожидания, мы не видели признаков живых существ или сильных источников электромагнитного излучения. Но опыт – сын ошибок трудных – в который раз напоминал мне, что отсутствие искомого на сканерах ещё не окончательный вердикт. Запросто может быть экранированная зона. И я больше чем уверен, что она есть.

***

Полковник Мигунов М.П.

– …вчерашний банный день прошёл без происшествий, – докладывала доктор Беляева. – Основную массу радиоактивного загрязнения с пострадавших смыли. Одежда прошла дезактивацию и признана годной к повторной носке. Сами тела поступивших «фонят», но существенно больше ожидаемого. Со слов «Рассвета», фон составляет около тридцати рентген в час. Ребята же нахватались на сотню каждый. Это подтверждённая первая стадия лучевой болезни.

«Или уровень фона упал в первые минуты и часы после аварии, или они где-то ещё «горячее пятно» нашли», – подумал полковник Мигунов.

– После спецобработки баню разбирать надо? – поинтересовался офицер.

– Дозиметрист говорит, что нет, – пожала плечами Тамара Николаевна. – Говорит, что не замерял местный фон по прибытии, поэтому регистрируемые значения спокойно могут иметь звёздную природу. Но ничего опасного. Не больше ста микрорентген в час.

Одной проблемой меньше. Нет необходимости тратить время, силы и ресурсы на перестройку заражённой радиацией бани. Следующий банный день может быть проведён сразу, как только истопщики приготовят запас дров и воды.

– По моей части доклад окончен, – завершила речь военврач. – Пациенты медленно, но уверенно идут на поправку. Остаётся один «тяжёлый» с подозрением на перелом со смещением. Остальные встанут в строй через несколько дней.

– Ребят куда разместили? – спросил полковник.

– В то же здание, но другое помещение. Даю им цистамин с йодидом калия. Пока это максимум, чем в нашем положении можно им помочь.

– Прогноз положительный?

– Трудно сказать. Я не радиолог. Аппаратура Древних, снятая с «Колыбели зла», зафиксировала изменение состава крови по сравнению с заведомо здоровым человеком. Существенно повышено содержание белых кровяных телец. Красные кровяные тельца ненормально малочисленны. Есть тревожные симптомы по глобулину. Делаю всё, что могу. Но о лечении лучевой болезни осведомлена лишь факультативно, в рамках проходной лекции.

– «Народная медицина»? – Михаилу Павловичу даже самому смешно стало оттого, как это прозвучало в отношении ОЛБ. – Мы можем что-нибудь предпринять?

– От заговоров бабки Трындычихи я бы воздержалась, – Тамара Николаевна скривилась. – Но в самом идеальном случае – их бы доставить на борт «Авроры», в местную санчасть. Там и оснащение лучше, и работать удобнее. Вероятно, там я быстрей поставлю их на ноги.