История "Рассвета"

Глава 21. Заслуженный отдых.

Возвращение пришлось отложить. Пользуясь запасом по времени, которые мы с Мигуновым сами себе и отмерили, нас препроводили в отдельный отсек, который даже табличкой никакой не отмечался. Что лично меня, как знакомого с внутренней кухней военных, повергло в некое недоумение. Чтобы помещение, да на военном объекте, да без опознавательного знака? «Солдат без бирки – что… манда без дырки», и это самое мягкая ипостась изречения. В армии всё, абсолютно всё должно пронумеровано, прошнуровано, поименовано и опечатано. Дверь без таблички и противогаз без бирки – лазейка для шпионов мирового империализма. Сегодня ты не заправил постель и оставил там складку на одеяле, а завтра ты продашь Родину во имя лживых капиталистических идеалов. А тут… целая дверь, да без таблички.

Выступавший нашим экскурсоводом майор Дегтярёв без стука отворил дверь и простёр приглашающий жест. Признаться честно, двойственное ощущение у меня от этого: меня и раньше приглашали войти в скудно освещённые непонятные закутки, да только ничем хорошим это никогда не кончалось. В последний раз и вовсе в перестрелку вылилось…

– Заходи, не бойся – выходи, не плачь… то есть, добро пожаловать отсюда, – раздался чей-то звонкий голос в полумраке.

«Полумрак» – это единственное достаточно ёмкое определение происходящего. Свет в отсеке не горел вообще, а всё освещение представляло собой ряд работающих мониторов, где при беглом поверхностном обзоре можно было узреть астрономические таблицы, развёрнутые спецификации звёзд, карту Млечного Пути и списки с адресами звёздных врат. Судя по начертанию глифов – врата «млечки».

Обладателем голоса оказалась – вот уж реально, ничем меня не удивишь, но к такому жизнь меня не готовила – молодая девчонка откровенно школьного возраста. Вот прям как есть откровенно школьного. Мне даже в военный билет ей смотреть не обязательно, чтоб констатировать: курить и бухать законным образом она сможет не раньше, чем мы вернёмся на Землю.

Впрочем, это не самое изумительное, с чем я сталкивался по жизни. Школьница на военном объекте? Значит, так положено. Мало ли, какого юного гения откопала наша «оборонка»? Может, она в тех же звёздных вратах шарит больше, чем я в системах «Колыбели зла». Так что, пустим мимолётное удивление для галочки и молча кивнём в знак приветствия. Не совсем уж беспросветные невежды.

Та только хмыкнула в ответ и прибрала распущенные волосы назад, чтоб не мешались.

– А ты не выглядишь удивлённой. Даже как-то непривычно. Уже смирилась, что каждый, кто сюда заходит, считает своим священным долгом челюсть на пол уронить.

Я пожал плечами.

– Поверь, в жизни бывают куда более весомые и непостижимые вещи. Малолетка на подземном объекте? Безусловно, не рядовой случай. Но не в сравнении с контингентом, застрявшим в миллиарде световых лет от дома.

– В миллиарде? – уточнила мелкая.

– Миллиард двести миллионов, если быть точным, – менторским тоном поправился я. – Плюс-минус километр, разумеется.

В головке малой зашевелились шестерёнки.

– Связь с ними есть? – осведомилась она.

– Прямая, – подтвердил я. – Дозволь представиться. Ефрейтор Попов, Александр Сергеевич. Собственно, представитель фракции «потеряшек».

Малая окинула взором мою насквозь женскую фигуру и понимающе щёлкнула пальцами.

– А! Поняла! Коммуникационные камни Древних!

Ну, точняк, какой-то юный гений.

«Юный гений» заседала за рабочим столом, поверху которого на выносных кронштейнах ютились девять довольно крупных мониторов диагональю по полсотни дюймов каждый. В её работу я вникать не стал: своих задач по горло. Но сам факт таковой оценил. Не каждому даже профильному специалисту будут выделять личный закуток, да ещё и помогать с техническим оснащением.

Мелкая развернулась на кресле и подала ручку.

– Юлькой зови, если хочешь. Рыковой. Я тут что-то типа технического консультанта.

Только когда я по инерции поцеловал тыльную сторону ладони Юльки, в затылке больно кольнуло от упоминания её фамилии. Это такое совпадение и они с Анькой однофамильцы? Или тут реально близкородственными связями попахивает? Для дочери Аньки Юлька чересчур взрослая. Лет на пятнадцать точно потянет (я сейчас не про срок говорю). Чтобы её родить, Анька должна была залететь ну, к примеру, лет в десять. Маловероятно, но не исключено на корню. Медицина и не такие случаи знает. Однако версия про родную или не очень сестру выглядит намного правдоподобнее. Или я реально нагнетаю? Может, однофамильцы?

Майор Дегтярёв взял слово.

– Юля и впрямь самый натуральный «юный гений», в самом буквальном смысле этого слова. Мы её нашли по одной из программ среди воспитанников детских домов. Демонстрируемые способности к обучению и когнитивные функции мозга повергают в шок. Даже мы порой продолжаем удивляться. И исключительно в положительном ключе.

К слову, версия с близкородственными связями не выглядит настолько уж нелепой. Особенно на фоне вводной про детский дом. Вот только не пойму при таком скудном освещении, у Юльки есть хоть какие-то похожие на Аньку черты или я зря себя накручиваю?

Юлька наигранно смутилась, зажмурившись, как кошка.

– Ой, дядь Саш, да хватит вам уже, – и, подсмотрев одним глазиком, добавила: – Продолжайте!

Мигунов всю эту мизансцену занимал себя тем, что изучал отражённые на мониторах рабочие данные Юльки.

– Значит, это ваш, юная барышня, гений позволит вернуть наших людей на Землю? – спросил полковник, созерцая окружение.

Юлька враз сделалась серьёзной.

– Я не сказала, что не попробую. Но мне необходимы рабочие данные о ситуации. Сколько, как, откуда, почему, зачем. Где, в конце концов. Миллиард световых лет? Это ещё реально. В какую сторону?

– Великая Стена Слоуна, – максимально коротко проинформировал я. – Точных координат пока что нет. Ориентир – где-то неподалёку есть сверхмассивная чёрная дыра.

Рыкова неприкрыто хмыкнула в голос.

– Не, ребят. Извиняйте. Это без шансов.

Паниковать вперёд батьки в пекло незачем. Если всё было бы настолько хреново – вряд ли Дегтярёв и Ко отвели бы нас сюда только затем, чтоб испоганить и без того не самое радужное настроение. О том, что дело не сахар, мы знали и без этого. С куда большей долей вероятности мы тут за услугами консультационного характера.

Я оказался прав.

– Это мы и так понимаем, – констатировал очевидное Дегтярёв. – Будь иначе – послали бы корабль и гуся не еб… гм… не морочили. Подумай, пожалуйста, и скажи, есть ли хоть какие-нибудь способы обойти ограничение во времени и расстоянии? Положить людей в стазис и отправить корабль к Земле – большого ума не надо. Но лететь он будет миллиарды лет.

– Не будет, – злорадно усмехнулась Рыкова. – Ни один корабль такой путь не преодолеет в беспилотном режиме. Физика – тоже наука, её не нае8ёшь.

Слышать мат из уст отроковицы, безусловно, к катарсису не предрасполагает. Но раз уж в ход пошли рабочие материи, значит, дело и взаправду непростое.

Юлька развернулась к компьютеру. Горячими клавишами вывела браузер в отдельное окно и в поисковой строке вбила озвученное мною астрономическое наблюдение.

– Великая Стена Слоуна, – повторила она за мной. – Открыта буквально только что. Гигантское образование из сверхскоплений галактик на границе наблюдаемой с Земли известной нам Вселенной. Простирается на один миллиард триста семьдесят миллионов световых лет в стороны и находится на удалении в один миллиард двести миллионов световых лет от Земли. Искать в склонении созвездия Рыб.

Что ж. Уже зацепка. Хотя бы, вектор теперь понимаю. Приблизительно.

– По этому образованию крайне мало информации, – Юлька откинулась на спинку кресла. – По нему ещё работать и работать. Сам понимаешь, миллиард световых лет – это не шутки. Но… ты сказал, что рядом есть сверхмассивная чёрная дыра. Сам видел?

– Датчики корабля Древних определили, – пояснил я. – Жёсткое рентгеновское излучение и поток гравитонов.

Рыкова медленно повернулась ко мне и смерила мою тушку оценивающим взглядом. Где-то на задворках её взора промелькнули нотки уважения в адрес коллеги.

– М-да, – протянула она. – Пожалуй, с преждевременным «без шансов» я, пожалуй, погорячилась. С тобой, мужик, кашу сварить возможно. Что ещё скажешь? Я про опорные ориентиры. Может, смогу вас локализовать.

– Мы на границе какой-то пустоты, – добавил я. – По габариту что-то сопоставимое с Войдом Волопаса или около того. Нашей звёздной системы, где мы очутились, нет на картах корабля, как будто она зародилась уже после того, как её составили. Пока больше ничего не успели выяснить.

Юлька яростно потёрла подбородок.

– Большая пустота… сверхмассивная чёрная дыра… стена Слоуна… Информация ценна, но её мало. Почти половина объёма формации – это массивные пустоты. А квазаров и сверхмассивных дыр там больше, чем у меня заколок. По их излучению стену и открыли.

Рыкова резко повернулась к Дегтярёву.

– Дядь Саш. Мне надо к ним, – и ткнула в меня тоненьким пальчиком. – Я примерно представляю, где их искать, но хочу увидеть данные с радаров. Тогда шансов будет больше.

Майор кивнул.

– Я запрошу разрешения у Белова или Прохорова.

Мелкая повернулась ко мне.

– Подготовь всю астрономическую информацию, которую сможешь добыть. Она существенно облегчит мне работу. Всё, абсолютно всё. Начиная от класса вашей звезды и её спектрального анализа и заканчивая глубинным радарным сканированием окружающего космоса.

– Я техник, а не астрофизик, – напомнил ей, помня, что передо мной, по сути своей, ребёнок, пусть и гений. – Хотя бы, дай список, который надо собрать. А то наваяю тебе трактат «О влиянии лунного света на загробную жизнь мандавошек». Чтоб не распылял силы на лишнюю информацию и сосредоточился на полезной для тебя.

– Любые данные, которые помогут локализовать вас, – пояснила Юлька. – Любые крупные ориентиры, углы, расстояния, спектральные смещения. Любые значимые аномалии, образования и формации. Вообще всё.

Расплывчато. Будем считать, что я понял.

– Шансы минимальны, – прямо предупредила малая. – Они не нолевые, но и не очень богатые. Придётся попотеть.

– «Жить захочешь – и не так раскорячишься», – всё же, умели раньше снимать культовые фильмы в России, разбираемые на цитаты ещё на этапе монтажа ленты.

***

Возвращение на борт «Авроры» прошло настолько штатно, что, можно подумать, будто мы вообще её не покидали. Просто обстановка отсека дальней космической связи подземного объекта на Земле сменилась обстановкой кают-кампании крейсера Древних, где на шахматной доске перед моим взором вырисовывался довольно любопытный расклад как для белых, так и для чёрных. Видимо, с хозяйкой ангажированного тела наши в шахматы рубились.

– Мат на следующем ходу, – безэмоционально сообщил я.

Сидящая передо мной Анька скептически оценила доску и внимательно просчитала позиции вокруг каждого из королей.

– Это с какого хрена, стесняюсь спросить? – с подозрением в голосе переспросила она.

– Потому что на следующем ходу я обложу всё вокруг матом, – заявил я. – Максимально отборным и максимально непечатным. Да. Мы вернулись. Можно без салютов и фанфар.

Биолог провела рукой по лицу.

– Как успехи на Земле? – спросил Максимыч.

– Всё лучше, чем ожидалось, – Мигунов поднялся со своего места. – Но хуже, чем могло быть. Мы застряли тут на неопределённое время. На Земле знают о наших проблемах и готовы помочь, но придётся постараться.

А мне подумалось, что если ещё немного я постараюсь, то в скором времени меня понесут вперёд ногами в пятидесятую палату. Навалившаяся за эти дни усталость так давала о себе знать, что хотелось принять горизонтальное положение, удариться башкой об угол подушки и вырубиться на неопределённый срок. Ещё и табличку можно написать: «Будить только в случае ядерной войны; при пожаре выносить первым».

От Мигунова моё состояние не укрылось.

– Ты как? – спросил он. – Ещё вменяемый или уже окунь?

– А по мне не видно?

Не оставалось сил даже язвить.

– Отбивайся, – решил полковник. – Я на планету. Соберу людей, нарежу задач и начнём окапываться. Мы тут надолго. Анна Николаевна.

Рыкова обернулась на офицера.

– Вас бы я попросил присмотреть за нашим эрудитом. Он понадобится нам в трезвом уме и добром здравии.

Анька хищно облизнулась.

– Только присмотреть?...

– Без членовредительства! – опротестовал я. – Мне мои конечности ещё пригодятся.

Максимыч хмыкнул в голос.

А вот я нет. Потому что буквально только что молодая учёная-биолог получила чуть ли карт-бланш вытворять с моей тушкой практически любую дичь и вакханалию, дать отпор которой у меня не хватит сил. Смогу отбиться – хорошо. Не смогу – ну, надеюсь, что не смертельно.

Рыковой хватило сдержаться вплоть до убытия с борта «Авроры» прыгуна, на котором отчалили Мигунов с Максимычем. Полковник сел за управление, электрику досталась почётная должность пассажира.

Анька ещё вела себя приемлемо, когда я достал из рюкзака стратегический перекус и укусил буквально три энергетических батончика. Наесться ими невозможно в принципе. Но когда от усталости и голода в глазах темнеет – с ними лучше, чем вообще без них.

Биолог усиленно изображала из себя вышколенную викторианскую, прости Господи, горничную, когда я, сбросив рейдовый комбез, в котором и отправился с Земли на «Судьбу», приводил себя в порядок в местном душе. Пользуясь минутной заминкой, не упустила и сама своего шанса освежиться.

Последние капли терпения лопнули, когда за нами закрылась воздухоплотная дверь отсека, где я возжелал предаться беспечному сну. Вот только сон мне даже не снился. Биолог с напрочь снесённой «кассой» крышей показала, что бывает, когда игнорируют голодную женщину.

Я не успел даже осознать произошедшее от усталости, как оказался впечатан в стену. Рыкова воззрилась на меня хищным взглядом и облизнулась.

– Так, что ты там говорил про каптёрку и отбой? Мне ещё что-то светил или самой себе посветить?

– Тебе до сих пор свет нужен? – осведомился я невпопад. – Странно, а на вид опытная девушка. Думал, уже так всё умеешь делать…

Что «касса» использовалась в среде люсианского союза как боевой наркотик и стимулятор – знаю. Что у пациента под «приходом» порой случается неконтролируемый приступ агрессии и припадок физических сил – слышал. Что под действием препарата люди нередко превышали физиологические пределы своего биологического вида – были случаи. Но это абсолютно не отменяет того факта, что я был категорически не готов за долю секунды обнаружить себя отброшенным на койку. Следующий кадр – Анька седлает меня, как боевого коня, с явным намерением сыграть несколько забегов в злое родео.

– Я так понимаю, спать мне сегодня обломится? – без энтузиазма поинтересовался я.

– Ты чрезвычайно догадливый, когда не надо, – с пугающей нежностью в голосе промурлыкала Рыкова. – А когда надо – тормоз, каких поискать. Тем более…

Ручка биолога опустилась чуть пониже моего пресса.

– …кое-кто спать даже не собирается.

Удивительное дело. Мозг здорового мужчины устроен так, что во время секса посторонние мысли, обычно, задвигаются. Внимание концентрируется на продолжении рода или получении сиюминутного удовлетворения. Сам же с абсолютным флегматизмом на грани пофигизма поймал себя на мысли, что до самого сна параллельно этому занятию пытался придумать, как бы держать под контролем Рыкову. Пару троек раз осилю, не скопычусь. Но если Анька будет подкидывать такие фортели в те моменты, когда я без сил и уже одной ногой в приёмной Морфея – надолго меня не хватит.