История "Рассвета"

Глава 45. Верфи - 2.

Сверху было видно практически всё, что относилось к производственной цепочке верфи. Начиная от выгрузки поставляемого сырья и заканчивая спуском на воду (применительно к классу корабля-города «Атлантида») или запуском со стартовой площадки (относится к классу крейсеров «Аврора»).

Самый дальний участок – приём, выгрузка и сортировка сырья с оперативным складом и накопителем избыточных запасов. Туда привозилась вся «железка», «полимерка», «карбонка» и прочие материалы, необходимые для производства и сборки. И таких пунктов приёма уже отсюда видно пять. Вон, характерные причальные башни для транспортных кораблей.

Раз есть привоз материалов, значит, есть и их поставщик. Стало быть, где-то на материке находятся залежи ископаемых и заводы по их переработке. Потому что не видно гор рудных масс и терриконов шлаковой переработки. Значит, сюда поставлялись только готовые листы, бруски или прочие чушки металлопродукции.

Уже на этом этапе жизнь начинала налаживаться. Если была поставка металла для строительства кораблей, значит, остался какой-никакой запас или есть готовая инфраструктура для добычи. В жизни не поверю, что «стройка века» истощила все запасы полезных ископаемых планеты настолько, что не осталось ни единого ведра феррита или любого другого металла. Могли быть истощены жилы настолько, что запасов не хватает для завершения постройки флота. Но двум ротам собирающимся заняться земледелием много железа не надо.

Даже, если не найдём на заводе сырьё, сможем разрезать на металл уже готовую продукцию. Варварски, конечно, что ни говори, но не мы плохие. Жизнь такая.

За участком складирования материалов – цеха плавки. Видимо, часть деталей изготавливалась методом литья и для этого требовался расплав. Чушки переплавляли в детали на месте. По количеству вытяжных труб литейных было понятно, что деталей таких требовалось очень и очень до хрена.

После плавки начинались участки резки, гибки, формовки, подгонки – это цепочка стоящих друг за другом крытых помещений, каждое из последующих среди которых было выше и шире предыдущего. Оно и понятно: чем дальше в лес – тем толще партизаны. По мере продвижения корабля по сборочным линиям конструкция обрастала всё новыми и новыми надстройками. Интересно было бы посмотреть на полный цикл производства той же самой «Авроры»…

Сборочные эллинги предшествовали последней стадии: выкатке на стартовую позицию. В них и собирались «Авроры», в них они и приобретали свой последний, истинный облик.

Практически возле самой водной кромки на рукотворных утёсах из монолитного бетона расположились многокилометровые стартовые площадки. Это они ещё компактные получились: при общей длине готовой "Авроры" в четыре километра пятикилометровые пятачки выглядели довольно сбитными.

По количеству транспортных артерий, водопроводных систем, опреснительных станций, открытых распределительных устройств и вытяжных труб было видно, сколько технологических операций закладывалось на сборку и запуск одной «Авроры». Счёт им шёл не на тысячи и даже не на миллионы, а на миллиарды. Начиная от добычи руды, выплавки металла и изготовления крепёжных единиц и заканчивая предстартовой подготовкой корабля к первому взлёту, заправкой его всеми необходимыми рабочими жидкостями и газами, и хрестоматийным перерезанием ленточки. Интересно, что у Древних была за традиция вместо разбивания бутылки шампанского об борт?

После нескольких кругов облёта я висел над территорией верфи по вертолётному уже не первую минуту. Рыкова терпеливо ждала, пока моя душенька станет довольна, насладившись зрелищем. Чувство прекрасного – тоже полезная штука (бывает иногда), но сейчас мне в первую очередь необходимо просчитать, сможем ли мы получить какой-нибудь выигрыш с этих верфей.

Очевидно, что любой более или менее индустриально развитый объект – это потенциальное укрытие. Даже, если нельзя спрятаться на его территории, то можно раздербанить его на запчасти и соорудить своё убежище из оных комплектующих. На Земле такое часто практиковалось: оставь заброшенным какой-нибудь завод или фабрику, и очень скоро от неё не останется и камня. Что-то разберут на полезные мелочи окрестные дачники, что-то стырят для обустройства своих лежбищ бомжи.

А мы сейчас и есть те самые приснопамятные бомжи. Лица без определённого места жительства.

Также территория верфи виделась мне как отменная замена землянке в лесу. Очень много крытых пространств. Как следствие, очень хорошая защита от ветров, осадков, палящего солнца. Плюс, в закрытых сооружениях проще удерживать оборону: это уже пройденный этап. Следовательно, легче окопаться и закрепиться. Опять же, складские площади: всю добычу - ресурсы и пищу - можно складировать не под открытым небом. Опять же, близость воды: на воду можно спустить какую-нибудь утлую лодчонку, которую нам придётся построить для рыболовецкого промысла, и с борта удить местные морепродукты. Куда ни кинь, всюду выгода. И оттуда закрыты, и отсюда, и там выход к воде, и сям выход к лесу вглубь материка. Тут складские площади, там производственные мощности. Что хочешь – то и делай. Хочешь – луди, паяй, ножи починяй. Хочешь – твердосплавные дилдаки на станках нарезай. Хочешь – прочие детородные органы пинай. Не жизнь, а сказка.

Доставляли ряд неудобств обильные поросли дикоросов, захвативших верфи. На крышах, на стенах, на улицах между зданиями – всё было покрыто зеленью. Где могли – выросли деревья. Где не могли – мхи и лишайники. Там, где трудно закрепиться даже им – свисали какие-то похожие на лианы х?епуталы. Но, думаю, если люди Мигунова за несколько дней справились с возведением укрепрайона, то с расчисткой «промки» от «зелёнки» справятся тем паче.

Затянувшееся молчание прервала Аня.

– Мы затрахаемся всю площадь обследовать, – констатировала она. – Если это действительно натуральная верфь, то видимое – лишь верхушка айсберга. Под землёй должно быть примерно столько же. Индустриальные объекты такого масштаба требуют километров тоннелей для прокладки коммуникаций. Трубы, шланги, конвейеры, лифты, тросы, провода… Это натуральный, блин, город.

Я откинулся на спинку кресла пилота. Мой взгляд скользил между отдельными зданиями на территории верфи и недостроенными «Атлантидами» у пирсов.

– Не говоря уже о том, что площадь – десятки квадратных километров, – согласно произнёс я. – Но ассимилировать такой объект желательно. Тут ресурсной базы хватит на несколько поколений. Кто не захочет обитать в древних руинах – всегда сможет построить себе своё жилище. Но как «стартовый капитал» это место интересно.

– Как-то оптимистично ты оценил габариты, – хмыкнула Рыкова, масштабируя карту. – Уже отсюда видно, что площадь далеко за сто кэмэ уходит. Ты посмотри: одна только глубина достигает трёх десятков километров. В длину всё растянулось минимум на полтинник. Мы из-за горизонта противоположного края не видим. Теперь понятно, зачем сюда так стремились Анубис и Союз.

Соратница откинулась на кресле, повернулась на нём ко мне и закинула ногу на ногу.

– Не пытайся откусить больше, чем сможешь переварить, – предупредила биолог. – Захватить и удержать – большая разница. А мы ещё не знаем, куда делся десант с эскадры. Есть вероятность, что часть сил уже на планете.

Мне и без напоминаний известно это. Штурм, зачистка, захват и удержание занятых позиций – капитально разные мероприятия. Настолько, что одни и те же силы в одном случае потерпят небывалое фиаско, а в другом с лёгкостью осилят и даже не почешутся. Но не мариновать же людей в лесу вечно? Не, спору нет: когда-нибудь и деревянное зодчество освоим, и дома из бруса строить начнём. Но зачем так выкобениваться, когда уже есть почти всё готовенькое?

– Доведём полковнику, – пожал плечами я. – А там пусть принимает решение. Нам что было сказано? Разведать обстановку. По возможности – родить побольше полезного. Сталеплавильный цех ему не привезу, но пару полезных мелочей захватить получится. Предлагаю начать прочёску с выгрузки ресурсов и складов хранения.

Теперь пожала плечами Рыкова.

– Мне всё равно, если честно. Начинай, откуда хочешь.

Долго мытарил душу решением, куда сажать «прыгун».

Вниз, на землю – это шанс угона и лёгкого обнаружения.

Наверх, на крышу – это риск проломить перекрытия и уронить стотонный кораблик с высоты.

В конце концов, принял решение сесть на территории, на грунт. Угон ещё бабка надвое предсказала, а что крыша не выдержит – это гарантированно почти наверняка.

Посадку произвели на «заднем дворе» первой по счёту погрузочно-разгрузочной зоны, обильно захваченной дикоросами. Уже немолодые стволы поросли везде, где только можно, и пришлась сажать машину, проламывая корпусом кроны деревьев. «Тихим» заход не назовёшь: треск ломаемой древесины был слышен даже внутри герметично закрытого «прыгуна».

Зато маскировка получилась хорошая: раскидистая верхушка редких деревьев с широкими ветвями надёжно прикрыла точку приземления от обзора сверху.

Касание мягкое: под нами оказался плотный сбитый лесной ковёр.

– По одному с вещами на выход, – выдохнула Рыкова и бросила взгляд на бортовой компьютер. – Неплохо. Околотропические температуры.

И, не колеблясь ни секунды, одним движением стянула с себя китель, оставшись в одной майке.

Куртка биолога небрежно сброшена на кресло второго пилота.

– Ты бы тоже не мариновался, – Аня окинула взором мою запакованную в «техничку» тушку. – Там реально под тридцатник градусов. Запаришься.

– Будет жарко – сниму, – пообещал я. – В другой раз перед тобой мускулатурой поиграю.

Напарница прыснула со смеху.

– Культурист, ебть тебя в сраку… Чего я там не видела?

За бортом температура и впрямь существенно отличалась от той, что была в районе нашего лагеря. Если в том районе она чисто по ощущениям не превышала градусов двадцати по Цельсию, то тут, стоило лишь задней рампе «прыгуна» откинуться, как мне в морду пахнуло горячим, но не раскалённым влажным воздухом. Даром, что сели в лесу, в трёх десятках километров от береговой кромки.

Может, биолог права? «Техническая» форма, сверху бронежилет. Комфортным для ношения в жару такой комплект назвать трудно. С другой стороны, мы сейчас нырнём под сень ангаров и сооружений, а в тени помещений будет прохладней.

Ладно. По хрен. Работать надо, а не философию философствовать.

Рыкова, только ступив с корабля на бал, сразу включил свой профиль. Подошла к одному из сравнительно молодых стеблей, грозящих в скором времени вымахать в многометровый ствол, взяла в руки молодые зелёные разлапистые листочки.

– Папоротник, – констатировала она однозначно. – Polypodiоphyta.

– Какая-какая х?епутала? – переспросил я.

– Огромная группа сосудистых растений, – проронила биолог, поглаживая листья, будто родные. – На одной только Земле почти полсотни семейств, свыше полутысячи известных родов и почти дюжина тысяч видов. На первых порах эта х?епутала заменит нам салат и приправу к мясу. У него обширный список положительных действий на организм человека, и он широко применяется в медицине… но это, пожалуй, лучше с Томой обсудить.

С видимым усилием над собой Аня сделала вид, что потеряла интерес к растению. Отпустила ставший ей ненаглядный листик и повернулась ко мне.

– На обратном пути надо собрать образцы растения для анализа. Очень хочется верить и надеяться, что этот сорт пригоден в пищу.

С одной стороны, мне, как человеку, абсолютно не разбирающемуся в биосферах, должно быть монопениссуально, что там за группа, род, вид и подвид растения. Но тот факт, что в полутора миллиардах световых лет от Земли существует растение, даже по внешним признакам до боли напоминающее земные папоротники, заставляет пораскинуть мозгами. Они же (папоротники) не летают между скоплениями галактик и не осеменяют каждую попавшуюся планету. Значит, их кто-то сюда принёс. Неужели Древние, когда основали тут форпост? Неужто они пришли сюда с Земли? Или, как минимум, имели земные образцы растений с собой на посадку? Маловероятно, что на двух разных не связанных между собой планетах биология и эволюция сработала в одну сторону и породила одни и те же формы растительной жизни. Или вероятно? Космолога бы сюда с планетологом…

Перехватив поудобней пулемёт, двинулся в сторону видневшихся из-за молодой поросли под сенью больших деревьев стенам верфи.

Наземного сообщения с окружающей средой для грузового транспорта не предполагалось. Единственное, что позволяло проникнуть внутрь комплекса зданий – технологический ходок с плотно запираемыми дверями. Транспортного шлюза или ворот для наземной техники с этой стороны предусмотрено не было. Может, имелось в другом месте? Довольно странно, чтобы столь обширное предприятие обходилось без наземной техники. Вероятнее всего, просто мы сели не там, где надо.

Но вход был виден отчётливо.

Десять тысяч лет – внушительный срок для любой вещи, системы, техники или установки. Как бы хорошо Древние ни слыли в металлообработке и долгосрочном планировании, всё равно нет ничего вечного. Металл обшивки зданий – да, он выдержал проверку временем. Нержавеющая сталь в чистейшем виде, как она есть. Несмотря на близость к морю и солёному воздуху, всё было покрыто патиной времени, но нигде не видно откровенной коррозии. Уж не знаю, что за такой стойкий сплав, но из него бы машины делать на Земле. Вот где была бы революция в индустрии.

А вот краска не сохранилась. Древние старались не оставлять металл в контакте с окружающей средой и покрывали его различными защитными или отражающими составами. За десять тысяч лет от него не осталось даже воспоминаний. Что не сумело отбить время – добило излучение звезды, температурные перепады и атмосферные осадки.

Интересно, кстати, засечь, какие максимальные температурные колебания на этой планете. Суточные, сезонные и годовые.

Возле двери виднелся штатный фотоэлемент. Подносил к нему руку со смешанным чувством. С одной стороны, свято и безоговорочно верил в хтоническую надёжность устройств Древних, сохраняющих свою работоспособность сквозь века даже в самый распоганых условиях. С другой стороны, десять тысячелетий – неподвластно человеческому восприятию огромный срок. Тут что угодно накерниться может.

Но элемент сработал. Оказалось, достаточно провести рукой перед ним, чтобы «мозги» пустили команду на открытие двери и заработал привод. Воздухоплотные створки послушно распахнулись в стороны, отворяя путь в ходок.

Аня скрестила руки под грудью и качнула бёдрами.

– Так… мы перед неизвестным тёмным коридором на заброшенном заводе в неизвестной части вселенной. Неужели сейчас не будет дешёвых штампов про «Давай разделимся», «Ты что-нибудь слышишь?!» и прочую киношную дрочь?

Я поморщился.

– Бл9ть. Рыкова. Не юродствуй.

– А что «Рыкова»? – усмехнулась биолог. – Я уже двадцать пять лет как Рыкова.

Видимо, какое-то обеспечение базы ещё работало. Стоило мне ступить в ходок, как в коридоре загорелся свет. Ну, точно, дело рук Древних: освещённый проход был выполнен в классической для поздней эпохи этих ребят стилистике. Чую, в ней же будет исполнено подавляющее большинство помещений верфей, если не все. Как окажется позже, правильно чую.

– Идёшь ведомой, – на всякий случай проинструктировал Аньку. – В меня не целишься. Прикрываешь заднюю полусферу. «Задняя полусфера» – это всё, что позади меня. Твои направления – верх, низ, право, лево и зад. Мои – верх, низ, право, лево и перед. На мои сектора не отвлекайся. Следи, чтоб нас с тыла не обошли. В случае ахтунга – орёшь дурным голосом «Контакт!». Если в замес первым встреваю я – отходишь назад и ныкаешься за ближайшим укрытием. Вопросы есть?

Не меняя позы, Рыкова посмотрела на меня взглядом психиатра.

– Парень. Скажи. Ты нарочно из меня блондинку-малолетку лепишь? А то я ведомой не ходила!