История "Рассвета"

Глава 41. "Беллискнер".

«Прыгуны» – всепогодные кораблики. Их можно использовать и в дождь, и в снег, и в зной, и в стужу. В известных на обитаемых планетах условиях нет такой атмосферной среды, где не сдюжил бы этот брусочек. Пожалуй, единственное, где ему откровенно не место – подлёдная обстановка, лавовые поля и глубоководье. К ударным нагрузкам корпус «прыгуна» откровенно слаб: проламывать собой ледовые поля им уж точно не стоит. Температура лавы с гарантией уничтожит если не корпус, то прилегающую к нему начинку, чувствительную к адским перегревам. Ну, а глубоководье тупо расплющит давлением: геометрия кораблика оптимизирована для прохождения через звёздные врата, но никак не для противодействия километрам водной толщи, давящей с усилием сотни тонн на квадратный сантиметр.

Несмотря на широкий спектр погодных условий, где мог применяться «прыгун», моя любимая среда – спокойное, чистое и безмятежное небо. Не столько потому, что люблю пофилософствовать, вальяжно развалившись за пультом и созерцая безграничные просторы воздушного моря. А потому, что усилий на такой полёт тратится меньше. Не надо просчитывать противодействие воздушным массам. Сносящий тебя ветер учитывается буквально походя и вносится минимальная поправка. Шанс, что тебя опрокинет внезапно нарисовавшийся из ниоткуда воздушный поток, минимален, если ты не идёшь вдоль водной кромки, лавовых полей или не пролетаешь мимо высокогорных участков.

Лафа, одним словом. Прямо как сейчас.

Если в полёте до «Новы» я шкерился, маскируя «прыгун» на случай гипотетического обнаружения, то теперь мне нет необходимости гаситься между волнами, опасно прижимаясь к водной кромке. По привычке всё ещё прислуживаюсь к своему чувству опасности и не поднимаюсь чрезмерно высоко (мало ли, что на заброшенной планете за автоматизированные системы защиты могли остаться?). Но прям уж открытого нападения не ожидаю.

«Прыгун» летел спокойно и не напряжно, выдача энергии с бортового источника колебалась на минимальных значениях. За бортом – ни облачка, подо мной – спокойное море. Горизонт также чист от каких-то атмосферных возмущений. Прошедший шторм уже куда-то рассосался, а на новый ещё не наскреблось. Ещё день или несколько небо в нашем районе будет спокойно от бурь.

При приближении к точке на береговой линии, где в прошлый раз был обнаружен рухнувший «Беллискнер» Асгарда (так сказал, будто за эти дни он мог куда-то улететь), снизил скорость движения и запустил сканеры. ПВО – последнее, что я ожидал от потерпевшего крушение корабля. Но вот какая-нибудь напасть, наподобие грозящегося рвануть реактора или утечки радиоактивных материалов (того же топлива, к примеру) вполне может быть.

Собственно, пожалуйста: получите и распишитесь. Не было нужды иметь колпак Нострадамуса, чтобы оказаться правым. При приближении к месту инцидента датчики «прыгуна» начали фиксировать повышенный уровень радиационного излучения.

С одной стороны, цифры невеликие. Если на прочном корпусе «Авроры» мы засекли порядка двенадцати тысяч рентген в час, то сейчас фон колебался в районе двух-пяти рентген. Казалось бы, немного, если не вспоминать, что 1-5 рентген в час – это порог безусловного отселения жителей из заражённой территории. И до места крушения ещё несколько километров, а фон продолжает расти.

Предварительно всё указывает на то, что корабль Асгарда являлся центром зоны заражения, если даже не её источником. По мере приближения к останкам корабля радиометр гордо выпячивал на экран всё новые и новые цифры. Когда до лежащего на грунте «Беллискнера» оставалось меньше ста метров, цифры в три десятка рентген с копейками прямым текстом сказали мне: тикай з городу, тоби 3,14зда. При таком уровне радиационного заражения работать людям без защиты нельзя. С лучевой болезнью свалимся через несколько часов. Увы, каким бы сочным куском ни выглядел корабль Асгарда, но при такой дозе облучения насладиться плодами мародёрства смогут немногие, и недолго.

Пользуясь прикрытием корпуса «прыгуна», что давало защиту от активных частиц хоть на какое-то время, облетел место крушения по кругу.

Корабль лежал на брюхе с минимальным креном, обусловленным неровностью грунта. Оный грунт был пропахан на добрые пару километров: от киля «Беллискнера» не осталось ничего, ныне он вперемешку с камнями, деревьями и прочим попавшимся на пути белёсыми обломками торчал из-под пашни. Корпус судна, бывший когда-то ослепительно белым, сейчас имел характерные следы взрывов, чьи эпицентры находились на борту. Обшивка во многих местах была вскрыта и торчала наружу «розочкой». При этом на видимой части корабля проникающих пробоин видно не было. Если что-то и вызвало взрывы на борту, то это или чей-то залп, пришедший в нижнюю полусферу, нам сейчас недоступную для обзора, или с внешним воздействием это «что-то» не связано.

В инфракрасном спектре корабль был ещё тёплым. Двигатели остыли, корпус сравнялся с температурой окружающей среды, а вот из-под пробоин, разнокалиберными «розами» вскрывшими обшивку, пробивались тепловые сигнатуры. Или на борту до сих пор имели место локальные возгорания, или что-то иное генерировало тепло. Но не сунусь же я туда проверять, когда даже на стометровом удалении от корпуса доза «светит» тремя десятками рентген в час? Чай, идиотов нет.

При всём при этом, отдельного внимания заслуживало местоположение корабля и его ориентация. Складывалось ощущение, будто «Беллискнер» прочертил по суше брюхом, в направлении вращения планеты, будто пытался сесть по аварийному. Не рухнул строго вниз. Не предпочёл посадку на воду. Не воткнулся «свечкой» в гору. А именно пытался сесть, контролируя крен, тангаж и дифферент. Но что-то пошло не по плану. И даже не это интересно в данный момент времени. В посадке на аварийном режиме что угодно могло пойти не так. Вопрос в том, что заставило экипаж прибегнуть к такому решению. «Беллискнер» – кораблик хоть и слабенький, но может, при определённых условиях, потягаться и с «Авророй». Что надо ему противопоставить, чтобы сшибить ему щиты и нанести внутренние повреждения? Неважно, с сопутствующей ли пробоиной извне или да.

Но налицо однозначно следы борьбы экипажа за живучесть. Может, кто-то из Асгарда выжил? Такое тоже нельзя исключать. «Серые человечки» чрезвычайно хрупкие создания. Их тела не предназначены для выживания во враждебной среде. В целях облегчения себе жизни они во всём полагались на технологии. Но если «Беллискнер» не взорвался, то, быть может, хоть кто-то уцелел? Это надо проверить.

Найти кого-то в непосредственной близости от корабля Асгарда я не рассчитывал. Так и не сумел представить себя контуженым настолько, чтобы организовывать пункт постоянной дислокации рядом с потерпевшим аварию космическим кораблём, грозящимся взорваться в любой неподходящий для этого момент. Даже, будь я переломанный в одном и том же месте десять раз, надо найти в себе силы отползти как можно дальше, если жить охота. Значит, искать кого-то ближе, чем в километре, смысла нет.

Хотя, глядя на счётчик радиометра, я бы тикал отсюда за все десять…

Только одно место подходит для укрытия выживших в окрестностях: чуть восточнее, в направлении вращения планеты, километрах в нескольких среди буйных зарослей зелени высится ряд разрушенных высоток. Судя по размаху окаймлённого растительностью бетонного пятна – или небольшой технический аванпост, или какое-то небольшое поселение. Там бы и я искал укрытия, будь на месте выживших при крушении «Беллискнера». Оставаться в лесу – себе дороже. Ночи, незнакомая планета, незнакомая фауна, да и ещё и стрессовая ситуация после аварии. А в бетонных стенах пусть и заброшенного, но города – укрытие от непогоды, убежище от дикого хищника и какая-никакая, а инфраструктура, позволяющая эффективно держать оборону. К тому же, есть высотки, на которые можно забраться и сверху обозреть окрестности. Если кто-нибудь разумный и выжил на борту, то направиться мог только туда.

«Прыгун» довернул носом в сторону руин заброшенного городка и взял курс на высотки. Самый малый ход двигателям – и медленно, аккуратно поплыли, высматривая среди деревьев и бетонных столпов зданий признаки жизни. Так-то, для этого есть детектор на борту, но чтобы увидеть тот же условный столб дыма от костра, он не обязателен.

При текущей скорости «прыгуна» до руин города меньше пяти минут лёта. На радарах – чисто. Единственный крупный источник электромагнитных полей, свидетельствующий о наличии хоть каких-то следов развитой цивилизации – фонящий десятками рентген в час корпус «Беллискнера», оставшийся за кормой. В черте горда ни единого ватта энергии и ни единого тесла поля не зафиксировано. Это заброшенная планета со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Над городом зависнуть по вертолётному. Опасно, конечно: это облегчает возможность наведения не только для ПВО, но и для ручного стрелкового оружия. Но так, зависнув на месте и стабилизировав динамично меняющуюся картинку за обзорным щитом «прыгуна», я могу визуально отследить, есть ли в округе хоть какое-то движение, свидетельствующее о наличии жизни.

Повисел пару минут. Поводил жалом туда-сюда. Осмотрел сверху всё визуально, и только после этого переключился на сенсоры «прыгуна». Почему не сразу просканировать руины? Слишком много времени я провёл за пультом таких корабликов. Знаю, как часто попадались экранированные зоны, закрытые от сканирования бортовыми системами «прыгунов». Чуть ли не в упор подлетали и сканировали: умная машина твердила, будто перед ней ничего нет. А по факту чего там только не находилось… Глаза – тоже не панацея, их тоже можно обмануть. Но когда взгляд пилота дублирует датчики машины, становится проще. Дублирование – залог надёжности.

В этот раз сенсоры молчали тоже. Никаких крупных очагов излучений. Никаких исходящих мостов от сигналов. Но это на «крупных» датчиках. Стоило лишь переключиться на детектор признаков жизни, как на оперативном экране на уровне земли зажглись две искорки, сигнализирующие о наличии в квадрате живых существ. Логика – она и на другом конце вселенной логика…

Поиск места для посадки не занял много времени. Руины города захватила растительность, произрастающая буквально везде, но и мне много не надо. Я – на десятиметровом «прыгуне», а не на четырёхкилометровой «Авроре». Уж найти пятачок размером с парковочное место для грузовика сумел. Сел на бывшую площадь между высотными зданиями: на той её части, которая ещё не успела порасти вековыми деревьями. Те тоненькие «веточки», что успели пробиться из-под бетонки к небу, оказались без зазрения совести примяты тяжёлым стотонным корпусом «прыгуна».

Две отметки целей локализованы в соседних с площадью руинах. Они принадлежали здоровенной высотке, в лучшие свои годы насчитывающей пару десятков этажей. Сейчас нескольких их них нет: что-то снесло верхушку здания.

Первым делом – заглушить источник питания «прыгуна» и обесточить машину. Такая себе «противоугонка», конечно. Но если я хочу попытаться вернуться не пешком, лучше перебдеть.

Две цели. Два живых существа. В непосредственной близости от места крушения корабля Асгарда. Вот скажите мне на милость, чего я ожидаю там увидеть? Двух серых человечков? И как я им заявлюсь? На русском, вынося с ноги двери «Здрасьте, забор покрасьте»? «Мы за вами, гэть на хату»? Надо будет подумать над этим вопросом на досуге. А то, не приведи Господь Бог, повторение ситуации – и буду стоять, тупить, как блондинка перед инженерной машиной разграждения.

Ладно. Хрен с ним. Потом будем думать на отвлечённые темы. Я пришёл сюда за останками «Беллискнера». Там ловить нечего. Надо посмотреть на выживших. Что с ними делать – решим потом. Может, добью, чтоб не мучились. Посмотрим.

Высотка, в которой укрылись двое (других живых сканеры «прыгуна» так и не обнаружили), была не в самом товарном виде. Сложиться могла в любой момент как карточный домик. Надеюсь, надумает она это сделать уже после того, как я уберусь из-под её стен…

Времени восторгаться изысками архитектурных решений и красотой нагло берущей своё природы не было, но пары брошенных взглядов хватило, чтобы понять: почти все сооружения выполнены из кирпича. Не плиты, не панели. А кирпич. Важно ли это? В данный момент – вообще однох?йственно. Но в перспективе на основе этого заключения можно сделать вывод о производственных мощностях тех, кто возводил это место, и попытаться понять, что могло пойти не так в их бытие. Кирпич – легче в изготовлении, проще в транспортировке и укладке. Для возведения зданий из него не нужен тяжёлый парк техники, как для, примеру, плит. Значит, местные ратовали за оптимизацию трудозатрат. Их ресурсы были ограничены. Панель возводилась бы быстрее. Но кирпич выигрывал в себестоимости. Простая арифметика.

Слесарь-оружейник вернётся позже с ещё одной порцией бесполезной информации.

За что я люблю заброшенные объекты на других планетах – так это за то, что, в отличие от земных собратьев, на их территориях почти не бывает «сюрпризов». Это наш человек, уходя, оставит по кучкой мусора МОНку, под плитой – ТМку, а в ближайшей канаве ещё воткнёт РГДшку, чтобы, уходя от «МОНки», ты лёг аккурат под «ручник». На Земле, «работая» по оставленным объектам, регулярно приходилось оглядываться и смотреть себе под ноги, на что наступаешь. Правда, там в девяноста девяти процентах случаев объекты были оставлены после боевых действий с себе подобными, и заминировать всё к херам – святейшая обязанность последнего выжившего/отступающего. Тут же не похоже, чтоб планету оставили после бомбардировки с орбиты или жёсткой мясорубки. Следов боевых действий не видно вообще.

Впрочем, это не означает, что мы вышли на променад и можно наслаждаться моционом, вертя технику безопасности на своём валу с околорелятивистскими угловыми скоростями.

Осторожно, отводя рукой молодые поросли деревцев, начинавших свой стройный ряд аккурат за местом посадки «прыгуна», и по привычке скользя взглядом в поисках характерных «усиков» мин и лески «растяжки», направился в сторону разрушенной высотки. За годы запустения на город нанесло немало земли: кое-где бетонка скрывается под толстым слоем пыли и нанесённого ветром грунта. Что ж. Мне плюс. Мягкий грунт скрадывает звук моих шагов. Удаётся перемещаться тише, чем могло бы. Осталось только не шелестеть растительностью.

Возле самой высотки стало очевидно, что тут кто-то есть, даже без специально обученных технологий Древних. В непосредственной близости от стен, буквально метрах в десяти-двадцати, кто-то устроил свалку биологических отходов. Подошёл к свалке, подобрал с земли ветку и пошевелил останки.

Кости, шкуры, черепа, внутренности – всё это относилось к каким-то животным, по габариту находившимся где-то между кроликами и волками. Несколько не слишком аккуратно разобранных туш валялись, не прикрытые ничем, и выветривались, распространяя в округе незабываемый «аромат». На счастье, потроха были ещё относительно свежими: не успели завонять настолько, что святых выноси. Но если пойдёт такими темпами, через несколько дней тут станет невозможно находиться: в земных условиях подобная вопиющая халатность в отношении организации пункта временного размещения личного состава могла быть приравнена к диверсии. Это ж надо догадаться, чтоб отходы ссыпать прямо возле лагеря? Неважно, аварийный он, временный или постоянный. Минимум полторы сотни метров должно быть! Лучше – больше.

Зато стало очевидно, что выжившие – не Асгарды. Их тела не приспособлены питаться мясом диких животных. Пищеварительная система генетически модернизированных тел «серых человечков» приучена к специально обученной пище. Такое бы жрать они не стали даже с голодухи. Неужто какие-то аборигены?

Только я повернулся к высотке, чтобы отойти от кучи останков, как понял, что летел сюда не зря.

– Восхитительно. Прям, как по заказу.