Восемь

Рана ужасна. Неважно, как, где и когда Род ее получил, с кем из уличных подонков шлялся.

Рваная дыра на колене, окровавленная плоть полна камушков, грязи, машинного масла и заноз; глубокая колотая рана под мышкой — упал на ржавый штырь; на лбу сине-багровая шишка, в центре ее — сгусток черной крови.

Неважно, какова рана.

Мистер Блюм сказал, у Рода может быть тризм, говорит мать. Она прибавляет, что забыла спросить у мистера Блюма о заражении крови, но думает, что заражение крови и тризм — одно и то же. Бабуля говорит, что мистер Блюм думает, будто все знает, но он просто еврей-аптекарь, только и всего.

Сзади на ноге, от ягодицы до колена у Рода глубокий, рваный рубец после того, чем он там занимался где-то на крыше с бог знает какими тупыми ирландцами и подонками-итальяшками, которых называет друзьями, только где же теперь эти расчудесные друзья?

Заражение крови, инфекция, гангрена. Мистер Блюм сказал, Роду нужно срочно показаться врачу и сделать прививку от стобняка, говорит мать. Бабуля отвечает, что стобняк — это не тризм, а болезнь, вроде свинки. А мистер Блюм сказал, что тризм и стобняк одно и то же, говорит мать.

Неважно.

Важно, что Род очень расстроил дедушку, и тот не сможет пойти в парк и посмотреть софтбол. Бабуля говорит, что несчастный дедушка останется дома, он ведь не может спокойно смотреть игру из-за Рода, его разгильдяйства и стоб-нячного тризма, глупый неуклюжий мальчишка, кретин дубоголовый! Будь она проклята, ругается бабуля, если забудет о деньгах, которые дала матери, — и она тычет пальцем в мать, как та расстроена, как она с утра будто на десять лет постарела, — будь она проклята навечно, если забудет про деньги, что переводит какому-то еврейскому лекарю за прививку от стобнячного тризма, да никогда в жизни.

Мать плачет, пытается причесаться, немного подкрасить губы и подрумянить щеки, сжимая деньги в руке. Штаны, рубашка, носки и волосы Рода в крови.

Неважно.

Хорошо этому богатому жиду Блюму, продолжает бабуля, и его подельнику с маленькими усиками, думает, он с этими усиками — вылитая любимая лошадь Астора, Финк, вот как его зовут, — им-то хорошо говорить, что мать должна отвести мальчишку к врачу, еще бы, они же не свои деньги на ветер выбрасывают. Бабуля говорит, что ничуть не удивится, если этот доктор Финк — кузен Блюма, ради Иисуса, знаем мы евреев.

Неважно.

Выбитый зуб, разбитая губа, разодранное ухо, занозы, кровь и гной.

Дедушка, замечает бабуля, даже небольшой стаканчик виски не может себе позволить из-за всей этой суеты и расходов. Она говорит, что если и не показывает этого наподобие некоторых, которые, дрожа и рыдая, бегают ко всем за советом, умоляя дать денег, ради которых дедушка и так вкалывает до полусмерти, даже если она не ведет себя, как сумасшедшая, это вовсе не значит, что она не расстроена. Такому легкомысленному, бездумному, себялюбивому, негодному уроду, как Род, совершенно плевать на бедлам, который он устраивает людям, подобравшим его и мать на улице, когда им некуда было деваться. А все потому, что он неблагодарен.

Просто живя здесь. Просто живя.

Неважно.

Разбитая нога, сломанная рука, пробитый череп, синяки, ссадины и фурункулы.

Бог свидетель, говорит бабуля, она считает, на свете нет никого, кто бы причинял больше неприятностей, чем Род, он такой неуклюжий, что на ровном месте падает. Точная копия своего отца, господи, спаси нас и помилуй этого несчастного дуралея и пьяницу.

Неважно.

Загрузка...