Изверг Род

Двадцать восемь

Во всем, что нарушает хрупкое бабулино спокойствие, обязательно виноват Род, невоспитанный, неблагодарный злодей: милосердие с ним бесполезно, он испорчен на корню.

Если бабуля не доварила яйцо, она бьет Рода так сильно, что он обделывается в штаны. Когда корсет мешает бабуле дышать, она так колотит Рода по шее, что он мочится в штаны. Если бабуля неожиданно сталкивается с монахиней или священником, она хлещет Рода по лицу, пока кровь из ушей не пойдет. Если Род пугается, когда бабуля вызывает злого духа Херли Ли[15], трижды нараспев произносит имя, Херли Ли, труби в рожок, королевский сын уже в саду, она презрительно дубасит Рода по башке, пока у него глаза на лоб не полезут. Если заметка из «Ньюс» о разврате и распущенности богатеев и знаменитостей разжигает бабулю, она так лупит Рода, что у того сопли из носа летят. Когда бабуля с горечью вспоминает, что дедушка больше не хочет видеть ее голой, она прохаживается кулаком Роду по ребрам, пока он пощады не запросит. Если ей грезится, как пьяный отец Рода заставляет ее танцевать фокстрот в казино «Прибрежная дорога», бабуля несколько раз огревает Рода по голове, сначала с одной стороны, потом — с другой, пока Род не грохнется на четвереньки. Когда бабуля вспоминает, что ее сестра лапу наложила на салфетницу покойной матери, она охаживает Рода кулаком по почкам, пока он не скорчится от боли. Если потрепанные платья, что часто носит мать, вгоняют бабулю в краску, бабуля вмазывает Роду в солнечное сплетение так мощно, что он всего себя заблевывает. Если бабуля пережаривает баранью ногу, она щиплет Роду лицо, пока он не зайдется криком. Если мать прогневила бабулю предложением сходить на исповедь, бабуля хлопает Рода по щекам, пока он не завопит как оглашенный. Если воспоминания о половом акте с дедушкой возбуждают бабулю, она закатывает Роду такую плюху, что у него подкашиваются ноги. Когда бабуля вспоминает, как била кузину Кэйти ремнем, палкой, линейкой и тростью, на нее накатывает чувство вины, и она веником сечет Рода с такой силой, будто хочет спину ему сломать. Когда бабуля пьянеет от ежевечернего пива, она костыляет Роду по заднице, пока он не кончит. Если дедушка счастлив после победы «Додже-ров», бабуля так злобно избивает Рода палкой, что у него слюна изо рта брызжет. Если бабуля вынуждена смотреть на мать Рода в одном белье и признать, что тело дочери по-прежнему красиво, она тузит Рода, пока он не заплачет кровавыми слезами. Когда дедушка временно переходит на «20 Грандз», чтобы на сэкономленные деньги купить еще сигарет, бабуля отделывает Рода лопаткой, и он визжит, будто кошка. Если мясник Фил подсовывает бабуле жесткое или жирное мясо, она порет Рода ремнем, а Род ужом извивается на полу. Если мужчины на улице заигрывают с матерью Рода, бабуля утюжит Рода, пока его не затрясет. Когда бабуле приходит в голову, что мать Рода и дедушка могут ее пережить, она отвешивает Роду оплеуху за оплеухой, пока он не принимается нести околесицу; затем бабуле приходит в голову, что и она может пережить мать с дедушкой, она шлепает Рода по губам, и он снова несет околесицу. Если бабуля видит, что мужчины на улице не заигрывают с матерью, и чувствует, что постарела, она заезжает Роду кулаком промеж глаз, пока его не затрясет. Если мясник Фил дает бабуле особенно постное и нежное мясо, она так удивляется, что мутузит Рода мокрой шваброй, а он ужом извивается на полу. Когда дедушка переходит на «20 Грандз», сигареты для черномазых, бабуля нахлобучивает Роду на голову кастрюлю, и он визжит, будто кошка. Если бабуля видит мать Рода в одном белье и замечает, что тело дочери уже обвисает, бабуля навешивает Роду тумаков, пока он не заплачет кровавыми слезами. Если дедушка дуется, поскольку «Доджеры» проиграли, бабуля устраивает Роду такую жестокую порку, что у него слюна изо рта брызжет. Если бабуля трезва после ежевечернего пива, она обрабатывает Роду задницу так энергично, будто хочет, чтоб он кончил. Когда бабуля вспоминает, как била кузину Кэйти вешалкой, деревянной рейкой, черпаком и кнутом, она радуется и долбит Рода картофельной толкушкой, так что у него спина вот-вот сломается. Когда воспоминания о половом акте с дедушкой внезапно посещают бабулю, и ей становится противно, она одаривает Рода такими пощечинами, что у него подкашиваются ноги. Стоит бабуле представить, как она идет на исповедь, ее охватывает такой ужас, что она волтузит Рода бочарной клепкой, пока он не завопит как оглашенный. Если баранья нога получается слишком розовая, угроза отравления трупным ядом так изводит бабулю, что она отбу-тыливает Рода деревянной ложкой, пока он не зайдется криком. Если мать Рода красива в потрепанных платьях, что вынуждена порой носить, бабуля кидается в Рода всем, что попадется под руку, и он всего себя заблевывает. Когда бабуля глядит на брошь с бриллиантиком, единственное, что досталось ей в наследство от покойной матери, она стегает Рода, пока он не скорчится от боли. Если бабуля вспоминает, как подвыпивший отец Рода восхитительно закружил ее в танце в Гамильтон-хаусе, она мочалит Рода, пока не устанет рука, а он не грохнется на четвереньки. Если бабуля понимает, что дедушка равнодушен к ее голому телу, а она этим довольна, она колошматит Рода кухонной утварью, пока он пощады не запросит. Когда заметки из «Ньюс» о разврате и распущенности в Голливуде тревожат и гневят бабулю, она пинает Рода, пока у него сопли из носа не полетят. Если Род выслушивает бабулины призывы к злому духу Херли Ли равнодушно или с презрением, она дерет его дедушкиным ремнем с пряжкой, пока у Рода глаза на лоб не полезут. Если монахиня или священник обращаются к бабуле на улице, она награждает Рода такими затрещинами, что у него кровь из ушей идет. Если в корсете бабуля слишком толста и некрасива, она так лупцует Рода, что он мочится в штаны. Когда бабуля переваривает яйцо, она метелит Рода, пока он не обделается в штаны.

Головорез, изверг, мятежник: он плохо кончит.