Изверг Род

Тридцать один

Род спрашивает Белка, правда ли, что того упекут в окружной сумасшедший дом, если не прекратит дурака валять или чем он там занимается с маленькими девочками, а Белок мило и приветливо улыбается, отвечает, что не все девочки такие уж маленькие, им нравилось то, что он делал, и, на самом деле, все они потаскушки, все кончают тем, что пьют в барах заполночь, по крайней мере, большинство. Род говорит, что даже представить себе не может, как подойти к девчонке, которая нравится, и попросить ее сделать что-нибудь, э, что-нибудь такое. Говорит, что не знает даже, как пригласить девчонку погулять. Белок сует руки в карманы и изящно вздергивает подбородок, косые солнечные лучи, что заглядывают в школьный двор, освещают приятное, симпатичное лицо. Белок говорит, что нужно убить кошку, верняк, убьешь кошку — девчонки косяком пойдут. Род смотрит на него, в изумлении и надежде приоткрыв рот. Убить кошку? переспрашивает он. Белок говорит, легче легкого, убиваешь какую-нибудь кошку сраную и делай с девчонками, что хочешь, они как бы в твоей власти, им это типа нравится. Род говорит, что не верит, будто осел типа Сэла Ронго понравится девчонке, если убьет хоть пятьдесят кошек, но Белок кивает и говорит, что даже такой мудозвон, как Сэл Ронго получит все, что захочет, только Белок Сэлу никогда про кошку не скажет, потому что Сэл дубина и маленьких мордует, а Белок ему когда-нибудь начистит рыло. Род спрашивает, что? просто кошку убить? как угодно? Белок говорит да, убиваешь эту дрянь, и все, для девчонок становишься как магнит, даже говорить про кошку не надо, просто раз — и все.

Несколько дней Род размышляет, думает про Джорджину Маршалл и Мэри Райан, про Инес Хэнлон, Констанс Пиро и Глэдис Хэффер-нен, представляет себе, как они в очередь выстроились, раздеваются, будто шлюхи, Белок же говорит, что они шлюхи и есть. Белок говорит, даже его мать — и та шлюха, она же хочет его в окружную психушку упечь, чтоб самой водить к себе мужиков из бара, а Белок под ногами бы не путался. Белок говорит, все они такие, все грязные шлюхи, если копнуть поглубже.

Род присмотрел одну кошку, она вечно болтается у подвала, где живет Черный Том, управляющий. Кошка тощая и грязная, над глазом шрам, там шерсть не растет, ухо в клочья разодрано, а на глазах желтая корка. Род решает, что эту кошку и следует убить, это больное, бесполезное животное, на которое всем плевать, даже Черный Том ее спихивает с дороги при любом удобном случае, а Черного Тома бабуля называет человеческим мусором. Как-то в пятницу Род выпрашивает у торговца рыбой требухи и хвостов и получает горсточку, завернутую в газету. Затем идет на пустырь и находит камень с бейсбольный мяч величиной. Кивает себе: сраная кошка уже покойница. Мэри Райан, Глэдис Хэффернен, Мэри! Глэдис! Они признаются, что Род им вообще-то всегда нравился, они краснеют и хихикают, боже.

Кошка растянулась на солнце, на верхней ступеньке подвальной лестницы. Род говорит, что киска хорошая, хорошая киска, чудесная киска, славная, красивая киска, киска, и осторожно протягивает ей сверток. Кошка полна подозрений, но рыбный запах ошеломителен, устоять невозможно, и когда Род пятится вниз по ступенькам, держа угощение в вытянутой руке, кошка подымается, потягивается и, хромает за ним, припадая на пораненную переднюю лапу, которая вся в запекшейся крови. Род говорит, грязная, вшивая, красивая киска, красивая дохлая киска, у подножия лестницы поворачивается, идет во мрак подвальной двери, открывает сверток и кладет его на цементный пол. Кошка забывает об осторожности и, обезумев от голода, набрасывается на месиво и яростно жрет. Род проламывает ей голову булыжником, потом для верности бьет снова. Кошка трясется и корчится, лапы вытянула, кровь льется из пробоины в голове и мешается с рыбьими потрохами. Но тварь еще жива! Один глаз туманно вперся в Рода, другой залит кровью из смертельной раны.

Род снова поднимает булыжник, но опустить его на изуродованное животное не может, треск двух сокрушительных ударов тяжело отдается в ушах. Вместо этого Род внезапно, отчаянно, почти обезумев, красными, липкими, рыбными пальцами хватает кошку за горло и душит. Пока длится безмолвное, смутное убиение, кошка смотрит на него одним глазом, и в этом глазу Роду видится ужасное мерзкое знание о чем-то, о девчонках? Род сообщает дохлой кошке, что очень скоро снимет трусы с Конни Пиро, а может, и с миссис Мелцер снимет, Белок прав — все они шлюхи, ты, тощая дрянь.

Пару дней в квартале судачат о казненной кошке, и почти все согласны с бабулиным мнением, что Черного Тома, жалкого зануду, только из-за его рождения всех ирландцев недолюбливают, обуяла жажда убийства, и слава богу, что ему в лапы не попалась какая-нибудь славная невинная девочка. Бабуля о Черном Томе невысокого мнения, он вонючую одежду носит, не снимая, до сих пор трясется над своими первыми пятью центами, одному богу известно, почему полиция этому дикарю не устраивает регулярную взбучку из общих соображений.

Роду снится бабуля в темном коридоре, с сумкой, откуда сочится и капает кровь, бабуля говорит, в сумке полно кокосовых плюшек, Род их так любит, пусть берет, сколько хочет, мать достает из сумки алый кокос — это булыжник, Род оборачивается на шум из кухни, там сидит мисс О’Райли, она трогает его между ног, в руке у нее ремень — она порола мертвую кошку, мисс О’Райли роскошно гладит его и ласкает, Род говорит, что она шлюха, он понял, он опускает взгляд, у ног толпятся истекающие кровью кошки, мисс О’Райли говорит бабуле, что Род слишком злой, и для ее класса не подходит, ей очень жаль, она бы рада позволить ему ее пощупать, очень жалко, ужасно жалко, бабуля по-девчачьи хихикает и шепчет, что нет на свете забавнее зрелища, чем выпендреж училки-жидовки, Род говорит, что женится на ней, бессмысленно улыбается, тело его переполнено сладчайшим наслаждением, кошка, Род прикончит миллион кошек.