Мания приличия

Перемена

Через пару дней случилось одно из самых неприятных представлений, которые я могла увидеть, за исключением насилия, и которое где-то внутри меня было ожидаемым. Рано или поздно так должно было получиться, но слаще от того не становилось и, понимая происходящее прекрасно, я не могла повлиять ни на одну участвующую сторону.

Всё началось с того, как на следующее утро после посещения нас Джиёном, Виктория стала задаваться вопросом, простит ли её Сынри если узнает, что она переспала и с другим мужчиной? Я лишь вздрагивала от таких слов, осознавая, что ему дела нет до того, кто и в каком количестве спит с Викой. Но убедить её в этом было едва ли не сложнее, чем самого Сынри в том, что о Вике нужно хоть немного позаботиться и отнестись к ней с нежной осторожностью. Я и не стала разрушать её маленький призрачный счастливый островок самовнушения в океане безнадежности. Она приютилась на нём, и он спасал её в данных условиях жизни. Но если смотреть с другого ракурса, если она полюбила так сильно Сынри, что не могла представить себе измену ему и хотела оставаться лишь его до конца, то почему не отбилась, почему не воспротивилась? Хоть бы и любой ценой. Вот я — не желая казаться героиней, а всего лишь употребляя себя как пример, — я ведь не только из-за себя, своей невинности трясусь тут, сражаясь даже с превосходящими меня силами. У меня есть жених и, помня об этом, я не даю себя в обиду. Сдавшись, я оскорблю не только себя, но и его. Да всю свою семью! А Вика? Когда увидела, что первым клиентом будет не грубый и некрасивый, а любезный и симпатичный мужчина, она уступила, пошла навстречу местным «обычаям». Чего же она хотела дальше? Стать принцессой и единственной такой, которую будут оберегать и хранить ради чего-то (или кого-то, кто вовсе не собирается платить за подобную прерогативу)? Она что, не видела моей ситуации? Здесь не работают законы человеколюбия, ничего не работает, кроме денег и корысти. Но был и другой ответ, неприглядный, на мои молчаливые загадки — Вика не думала, ни о чем-то конкретном, а вообще. Не знаю, специально, или не умела рассуждать здраво сама по себе, но она и не пыталась разобраться в происходящем, что в какой-то мере приносило меньше тревог и отчаяния, чем мои постоянные головоломки над ситуациями. Да, я анализировала данность, и от того находилась в состоянии вечного предвкушения неприятностей, а она отключилась от горестных моментов, и потому каждая драматичная минута обваливалась на неё сюрпризом, разбивающим в целом сносное, даже хорошее, по её мнению, существование в роскошном доме, с бесплатной едой и экзотическим климатом, бассейном и прочими плюсами. И вот не прошло и двух суток, как Сынри приехал в наш оплот продажных страстей, покупных привязанностей и нездоровых в эмоциональной сфере взаимоотношений между людьми. Я шла из сада, где и после полудня царила невыносимая влажная жара, и тень рассаженного вдоль внутренней дорожки дерева ним — своеобразного азиатского дуба по восприятию и значению в этих местах, — не спасала. От цветущих кустарников шёл навязчивый медовый, слегка коричный запах, к которому я постепенно привыкала, хотя не забыла того, как пахнет иван-чай, медуница, тысячелистник и зверобой, и другое множество родных трав. К сожалению, в растениях, окружавших меня сейчас, я ничего не смыслила по большей части. Все вечнозеленые кустарники для меня были одинаково «тропической флорой», а деревья — пальмами, хотя классическое представление о пальмах говорило, что это совершенно не они. И вот, покинув клочок этого дикого, но вообще-то ухоженного и проработанного садовником мира, я вошла в прохладный холл, с помощью двух кондиционеров справляющийся с высокой температурой, и застала там Сынри и Тэяна, говоривших о чем-то. Первый был не в настроении, не знаю, в связи ли с беседой, или приехал таким, но спущенное с лица привычное балагурство придало ему, на мой взгляд, больше привлекательности, чем он обычно имел. Поджатые губы, строгий костюм, и он сразу стал тем, что вводит женщин в круг поклонниц ему подобных. К слову о них: в шаге от него стояла расстроенная Вика. — Даша, где ты ходишь?! — увидела она меня первой и бросилась ко мне, схватив за руку. — Я не понимаю, что они говорят, пожалуйста, скажи, этот тошный Тэян разболтал всё Сынри? О чем они толкуют? Сынри не взял меня даже за руку! — Я с красочностью представила приехавшего за разнообразными усладами мужчину, не в лучшем настроении, к которому тут же сбежала Вика, пытаясь прильнуть, а он отдернул руку, не желая на этот раз потакать её манере ластиться и требовать к себе внимания. Возможно, он хотел другую проститутку сегодня, или не хотел ничего, приехав по какому-нибудь делу к нашему сутенёру. Я посмотрела на мужчин, тоже обернувшихся ко мне. — Что, тебя, говорят, опять нельзя? — хмыкнул Сынри с попыткой сделать это безразлично. Я быстро посмотрела на Тэяна, видимо, сообщившему ему некие новости. — Ты умудряешься быть неприступной только для меня, или ты вообще достижима лишь для редких избранных? — Ты обидел Вику? — не реагируя на его вопрос, приблизилась я. — Чем бы это, интересно? Я всего-то попросил не мешать мне разговаривать, не знаю, поняла ли она. — Вряд ли, если ты был резок, и не потрудился быть понятым, — Тэян устало вздохнул от моего воспитательного тона. — А что ты прикажешь делать? Сюсюкаться с каждой шлюхой? — Она не шлюха! — подняла я палец, заставив Сынри задуматься о том, что он сам же сказал. — Ты прекрасно знаешь, что мы тут не добровольно. И ты был у неё первым. Как ты можешь называть её так?! — Что он говорит? — проныла Вика, подойдя следом. — Подожди, пожалуйста, — попросила я её и вернулась к мужчинам. — Шлюхи в данном случае — вы! — бросила я им в лица, не шелохнувшись. Стой Тэян ближе, думаю, он бы зарядил мне, но так ему лень было тянуться, а Сынри, что я поняла из личного опыта, вообще был не из тех, кто стал бы напрасно лупить женщин. — Ах ты… — только и прошипел клиент, воззрившись на меня, как на невыносимую помеху. — Знаешь ли… Допустим, я признаю, что не все девушки по складу своему бляди. И мужчины не все легкомысленны. Но я здесь для того, чтобы получить именно вседозволенность и радость развязного секса. Если бы я хотел чего-то возвышенного и тех девиц, за которыми надо ухаживать, с которыми надо заморачиваться, я бы сюда не приехал! Я для того в борделе, чтобы заплатить, получить, что хочу, и всё! — Так плати, бери её, — кивнула я на Вику, — и вперед! Что мешает? — Я не хочу её больше, — повел плечом Сынри, и сказал Тэяну: — Потом как-нибудь поболтаем, — обходя нас, он направился к выходу. Понимая, что он уходит, моя подруга опять попыталась ухватиться за него, но он, вновь нервно вырвав рукав пиджака, отошёл дальше и продолжил путь. — Что случилось, Даша, что? — вопрошала она меня. — Ничего… у него какие-то проблемы, — скрыла я истинный перевод его фразы. — Какие? Какие у него проблемы? Он ещё приедет? Он сказал что-нибудь про меня? — лепетала девушка, а мне так хотелось повторить жесты Сынри: развернуться и умчаться в другое место! — Нет, ничего не сказал. Не знаю! — не выдержала я, повысив тон, чтобы тоже не отдернуть руку, уже свою, на которой повисла Вика, хныча и глотая слезы. Мне всегда было страшно смотреть на брошенных девушек. Были у меня такие знакомые в университете, которые встречались и расставались, находили новых парней, но и в первый, и в последующие разы переживали трагедию. Те, что повторяли свои истерики и депрессии каждые полгода, становились в моём понимании смешными, но те, что сокрушались после серьёзных расставаний, те по-настоящему трогали моё сердце, и мне становилось не менее больно, чем им. Хорошие и порядочные девчонки начинали курить, пусть даже до тех пор, пока не заживала рана от разлуки, некоторые выпивали, другие делали короткие стрижки и меняли имидж, начинали увлекаться субкультурами, задумывались о смене ориентации — перебаливали, одним словом. И вот сейчас Вика находилась в пограничном состоянии, когда вот-вот всё станет окончательно определено, и тогда накроет горюшком её светлую, но немного пустоватую голову. Что я могу сделать? Как помочь? Её поведение заставляло предположить, что она может успокоиться, попадись очередной симпатичный клиент, и пока я до конца не знала, страдать вместе с Викой, потому что она не оправится от такого первого удара, или подождать до замены, когда она сама собой придёт в себя? Я обратилась к Тэяну: — Что это твой товарищ не в настроении? — Он регулярно таким бывает. Сынри достаточно вспыльчив, — Тэян потёр упругий бок, обтянутый белой майкой, привычным движением тех, кто занимается своей фигурой и проверяет наличие мышц. — Он, вообще-то, хотел снять тебя на пару часов, но я передал ему пожелание Джиёна, что ты пока в ожидании индивидуально подбираемого купца. — Даже если бы не желание вашего большого начальника, я бы всё равно никогда не переспала с Сынри. — Только не чеши мне про женскую дружбу. Я в неё не верю, — саркастично заметил Тэян. — Ты для верующего слишком во многое не веришь. — А ты веришь слишком во многое, и я не буду спорить, кому хуже. Я это знаю, — ничего больше не говоря, я приобняла Вику и, забалтывая её отстраненной ерундой, повела на кухню. Когда Вика была в комнате, вместе со мной, я с отрицательным зарядом реагировала на приближающиеся к нашей двери шаги, на стук в неё или, того хуже, беспардонные заходы Тэяна. Ничего доброго это не предвещало, лишь конец покоя и новые трудности. Я знала, что мне подыскивают «кавалера», на этот раз, наверное, окончательного, и теперь представления не имела, как быстро таковой найдётся. В любую минуту всё могло решиться, ведь Джиён не напоминал тугодума и того, кто станет тянуть с принятием каких-либо решений. Хоть и незаконные, но дела горели у него в руках. Этот тип знает толк в своих занятиях. Если сказал, что найдёт кандидата, то отыщет его ловко и самого выгодного для себя. Поэтому я сразу же поняла, что час пришёл, когда к нам заглянул Тэян. Словно острый клинок, предчувствие безысходности, боли и приговора вонзилось мне под сердце. — Иди сюда, — проглотив моё имя, поскольку и так было ясно, к кому обращается, позвал Тэян, глядя на меня. Я встала и, покосившись на Вику, тоже заподозрившую неладное, вышла за дверь, где и остановился наш сутенер. Ничего не говоря, он подождал, когда я обопрусь о стену и стану его слушать. Я скрестила руки на груди, невольно оказавшись в такой же позе, что и он, но разговор не начинался. — Джиён нашёл того, кто согласен меня купить? — решилась я начать сама. — Я не знаю, — облизнув губы, Тэян, как всегда неразличимыми под азиатскими веками глазами, вперил в меня взор. — Он сказал, чтобы я привёз тебя к нему. Думаю, это обозначает именно это. — И ты меня отвезёшь? — спросила я прямо. Уже глупо было надеяться, что этот мужчина озаботится моей судьбой, когда я отвергла все его предложения и не пошла ему навстречу ни в одной из его эротических фантазий. — Отвезу, — я опустила было лицо, но он продолжил, и я подняла его вновь. — Если ты не согласишься на последнее, что я могу тебе позволить… — я внимательно вслушалась. — Согласись быть моей любовницей. Если мы переспим, я возьму ответственность на себя. Да, это повлечет определенные разборки между мной и Джиёном, но я выкручусь. Думаю, для тебя это тоже будет наилучшим выходом. Ведь неизвестно, кого он там приготовил… — Ты пойдешь ради меня против своего босса? — уточнила я. Не ловушка ли это, чтобы заставить меня отдаться? Возможно, он не собирается мне помогать. Возможно ли? Я всё ещё не могла разгадать Тэяна, насколько он честен, насколько великодушен и где граница его милосердия? Насколько оно мало? — Почему ради тебя? Это моё желание. Я хочу тебя, и имею право добыть себе желаемое нарушением некоторых планов. Но Джиёну это никакого особого ущерба не доставит, поэтому не вижу, из-за чего бы ему сильно рассердиться. — Мы досуже посмотрели друг другу в глаза. Думать было не о чем, я не меняю своих решений. — Ты знаешь мой ответ, — вздохнула я. — Я никогда не скажу «да» никому здесь. И даже если ко мне применят силу, я буду вырываться до последнего, возможно, пока меня не убьют. — Ты упрямая овца, Даша, — сдерживая взбрыкивающую на гордости ярость, прошипел Тэян и махнул мне рукой на выход. — Что ж, идём. Не собираюсь никого уговаривать, — «Лицемер, ты уже пытался уговаривать меня». — Ты, действительно, не в курсе, что он там приготовил? — мне не хотелось спускаться и ехать к неизвестному, я замялась, не желая ступать к лестнице. — Действительно. Иди же! — Как я оставлю Вику? — Тэян сжал мой локоть и толкнул за него, но я шла спотыкаясь, приходилось понукать, то и дело берясь за предплечье и толкая дальше. — Она без меня тут совершенно запутается… — Хватит работать сиделкой с этой дурочкой! Если всё будет нормально, ты же вернёшься. Вряд ли тебя подарят раз и навсегда. Вот о себе позаботься. Кто знает, что выдумал Джиён, — я почувствовала легкий мороз на коже, представляя, насколько извращенным выдумщиком может быть человек, который заставил меня поверить в то, что я застрелюсь. И ему было весело. — А он может выдумать что-то эдакое? — В перила хотелось вцепиться, не идти по ступенькам, но Тэян не давал останавливаться, ведя меня уже едва ли не за руку. — Он попросил привезти тебя к нему… я никогда не слышал, чтобы он устраивал что-нибудь неприглядное в своём доме. Его бунгало на берегу залива — его святое гнездышко. Думаю, что по крайней мере там, сразу, он ничего не сделает. Разве что кто-то заберет тебя оттуда дальше. Но тогда не вижу смысла, почему было не отправить тебя отсюда сразу по адресу? — я слышала в голосе Тэяна растерянность. Он чего-то не понимал. Неужели Джиён делает что-то несвойственное ему? А что ему свойственно? Я всё больше напрягалась и настораживалась. О попытках бегства я всё ещё подумывала, но сейчас был совершенно не вариант. Ещё не было заката, светло, везде ходит охрана, меня ведет Тэян, а его сильные руки — это непреодолимый капкан. Доведенная таким образом до машины, я погрузилась на переднее пассажирское сидение и, как странно, почувствовала радость, борющуюся со страхом. Скоро будет месяц, как я здесь, и я впервые покидаю стены борделя. Если внутри него ничего не получалось с переменой своего положения, то, может быть, вне его что-то получится? Может быть удастся воспользоваться этим перемещением и сбежать где-нибудь подальше отсюда? Бунгало Джиёна… оно должно охраняться не хуже, если не лучше, чем этот особнячок. Живет ли там ещё кто-то, кроме него? Должны быть слуги, что, если тоже корейцы? Тогда я найду общий язык, попрошу помочь мне. В наглухо закрытом салоне, Тэян включил кондиционер, а потом музыку. Пристегнутая, я откинулась на спинку, следя за разгоняющимся пейзажем за стеклом. Сингапур — крошечное государство, но большой город. В нём есть где разгуляться и где покататься, как я поняла по тому, где мы проезжали: мосты, парки, набережные, развязки, аллеи, площади, перекрестки, но нигде нет ни одной пробки! Удивительно это для человека, жившего в России. Машин вокруг было мало, светофоров почти не было, и всё-таки все автомобили изящно и не нарушая катались, не задевая друг друга, и не мешая друг другу. Как у них это получалось? Я спросила у Тэяна, почему на дорогах почти нет регулирующей техники, и он мне поведал, что всё строилось по фэн-шую, а фэн-шуй не приветствует останавливающие сигналы, они мешают циркуляции положительной энергии. Ну, а поскольку штрафы и система наказаний в Сингапуре строжайшие, то обитатели не спешат выделяться и демонстрировать свою удаль, поскольку правосудие здесь не коррумпированное, и бояться есть чего. Случись что — не откупишься, не расплатишься. Оставалось удивляться, как в такой стране, где не отменили смертную казнь (в том числе за наркотики), умудряется торжествовать и благоденствовать такой воротила, как Джиён. Если он обошел правительство, то я не знаю, с кем он заключил сделку — с дьяволом? Подумав о нечистой, захотелось сплюнуть через плечо, но я сдержалась. Мы ехали меньше получаса, за которые я успела почувствовать немного утерянной свободы. Проносящиеся за окном виды, панорама бесконечной водной дали, золотящийся от садящегося солнца горизонт, перекрывающие его иногда деревья, растущие по обочинам. Если бы можно было вот так ехать и ехать, не останавливаясь, никуда не приезжая, или, в лучшем случае, приехав рано или поздно к родному дому. Но остановок на нашем пути и так почти не было, точнее, была всего одна, под конец, перед шлагбаумом, который поднялся перед капотом и опустился за багажником, когда мы въехали. Я подумала, что это будет какая-нибудь торговая или портовая территория, но обстановка вокруг развеяла подобные подозрения. Впечатление вновь складывалось о том, что продолжается просторный и зеленый город, украшенный садами. — А шлагбаум — разве не стоп-сигнал? — поинтересовалась я, когда мы отъехали от него и, единственным авто, поехали по идеально ровной дороге, которая тоже вызывала не выигрышные сравнения с Россией в моей голове. — Да, но это сделано не администрацией, — улыбнулся Тэян тому, что я запомнила его рассказ. — Это въезд на территорию Джиёна, а он, как далекий от всех наук и запретов человек, фэн-шую не подчиняется. — Вот как… — тихо сказала я, изучая густые и сплетенные леса по сторонам. Значит, Джиён настолько властен и значим, что отделил себе приличный кусок земли, куда просто так не попадёшь? Нет, если я останусь здесь, то тут будет ещё хуже с условиями побега. Нечего было и думать о том, что что-то изменится… Тэян набрал в телефоне своего приятеля-шефа и сообщил о том, что мы подъезжаем. Конец маршрута… мои руки и колени затряслись. Впереди показался дом. Вернее было бы назвать это домище, потому что по мере приближения он создавал всё более яркое и громкое впечатление. На небе в этот момент нарисовались короткие сиреневые сумерки, хотя половина купола уже зачеркнулась темно-темно синим. Здание не было строго квадратным и выступы балконов и этажей представляли архитектурную художественность, и всё же некоторые вещи нельзя было назвать никак иначе, как принятыми категориями, например стороны. И вот две из нескольких сторон этого дома были совершенно стеклянными, открывающими изнутри потрясающий панорамный вид вдаль, где проплывали корабли и яхты, а к облакам взмывали птицы. Нам, подъезжающим, был виден свет в нескольких комнатах, ставших оттого прозрачными, просматриваемыми, как аквариум. Однако хозяина в них не было. Стоило подумать о нем, как он появился на ступеньках, открыв двери главного входа. В шлепанцах, цветной рубашке и домашних штанах, он с такой добродушной улыбкой вышел нас встречать, что никогда бы и не подумалось, чем занимается этот мужчина. — Ну, наконец-то! — развел он руками и протянул одну из них вылезшему из-за руля Тэяну. — Спасибо, что привез, — он посмотрел на меня. Я не решилась ещё даже отстегнуть ремень безопасности. Тэян подошёл и открыл дверцу. Пришлось выбираться. Джиён не стал подходить и ко мне. Наоборот, махнул, чтобы я подходила. — Посмотрела наш милый городок? Как тебе этот Лев-сити[2]? — Экскурсия была слишком маленькой, чтобы оценить в полной мере, — постаралась без язвительности изречь я. — Хочешь что-нибудь выпить? — обратился Джиён к товарищу. Тэян покачал головой. — Нет, лучше скажи, когда приезжать за ней обратно? — Обратно? — брови Джиёна игриво сплясали и замерли в балетном прыжке. — Не знаю даже, я не думал, нужно ли это будет… в любом случае, не скоро, — Тэян дернул едва заметно губами, изумившись такому положению вещей. Я тоже оцепенела. Почему я не поеду обратно? Меня убьют? Господи, что со мной сделается?! — То есть… как не скоро? — выдавил тот, кто меня доставил сюда. — У меня для Даши есть очень ответственное дело, так что, всё зависит от того, как мы с ней его решим, — Джиён указал мне на дверь. — Проходи, прошу, чувствуй себя, как у близких родственников в гостях, — он пожал Тэяну руку ещё раз. — Что ж, если ничего не выпьешь, то пока! Позвоню завтра, хорошо? — развернувшись, он оставил того в недоразумении и легкой потерянности. Опуская руку, словно хотел положить мне её на талию, но так и не положив, Джиён поторопил мои шаги. — Проходи-проходи, не бойся. Осваивайся, поскольку тебе тут придётся пожить некоторое время… — Что? Но зачем? — остановилась я на пороге. Коварные, упрямые и знающие вкус жизни губы Джиёна улыбнулись.