Мания приличия

Не по фэн-шую

Я достала одежду Джиёна, в которой приехала от него, и снова в неё влезла, потому что не могла уснуть. Без него. Да и мысли о Сынри не давали. Куда он делся? Что предпринял? Ощущая слабый запах Дракона, исходящий от его простой, хлопковой, серой футболки, я обняла себя. Жасмин и лилия перебивались ароматом сигарет, вонзившимся в самые поры ткани. Физическое соединение с этим властным, грозным, несгибаемым, но добровольно умеющим уступать мужчиной. Неужели никогда больше это не повторится? Многие женщины, я теперь знала, бывают зависимы от сильных и умелых любовников, по которым страдают, по которым сходят с ума, желая вновь забраться с ними в постель. Остановись я на Мино, так бы и было. Я бы грезила его телом, воспоминаниями о тех ощущениях, что заполнили меня, когда он вошёл внутрь, когда держал меня в своих крепких руках, прижимал к кровати превосходящим весом. Но сейчас было совсем не то. Я хотела говорить с Джиёном, смотреть в его глаза, держать его за руку. Я хотела спрашивать его мнение, спорить с ним, слушать его ругань в сторону моего кофе, видеть комплименты моему внешнему виду в его глазах. Я хотела вредничать с ним за завтраком и засыпать возле него, зная, что он живым и здоровым завершил очередной день. Я хотела сидеть рядом с ним в старости, глядя на Сингапурский пролив, молчать и понимать, что он думает о том же самом, что он видит этот мир в том же цвете, в том же ракурсе. Я хотела отдать себя Джиёну, и взять его себе. Да, физически сливаться было необязательно. Меня разбудил звонок мобильного, не знаю, сколько было времени, я себя чувствовала, как с похмелья. Голова немножко туго откликалась на внешние раздражители. Я нашла свой телефон и подняла его не глядя. Не так много вариантов, кто мог меня потревожить. — Алло? — позёвывая и выпрямляясь, села я на кровати. — Привет, это Тэян. — Удивление всё-таки способно было возникнуть, что и сделало. — Привет, неожиданно. — Ты спала? У тебя голос сонный. — Да… Да, ты меня поднял. Сколько времени? — Около одиннадцати утра. — Пробуждая свой разум, я сообразила, в каком случае мне мог бы звонить Тэян? Точно зная, что рядом нет Сынри. Каким образом он мог бы это знать? Если бы встретил моего мужа воочию. Мужа, блин! Я это произношу, понимая, что это факт, но всё равно несерьёзно проговаривая слово в голове, как насмешку, шутку, обстоятельство временное, в силу розыгрыша. — Ты в борделе? — Да, а ты, наверное, уже догадалась, зачем я звоню тебе? — Сынри там же? — Я приехал минут пятнадцать назад, мне сказали, что он притащился сюда вчера вечером, снял одну из девочек, закрылся с ней и к ним в спальню только успевают носить вино. — Мне стоило догадаться сразу, что так и будет. «Разведусь», «разберусь с Драконом»! Вся обида Сынри всегда выражается там же, где выражается он весь целиком — в сексе. Если бы не бизнес, он бы ничего не делал больше, кроме как трахался. Выбежав из квартиры, он где-нибудь по дороге к особняку Джиёна не придумал, что сказать, с чего начать, развернулся к борделю и решил выпустить пар там. Заодно отомстить мне. Как будто не спал с другими и до этого! Я не в состоянии была разозлиться и оскорбиться на подобное. Это так по-детски, так глупо, но это так в духе Сынри. Возможно, в том числе за это я никак не могу полюбить его, за отсутствие какой-либо оригинальности, за отсутствие размаха. Казалось бы, столько денег, возможностей, связей, но такая угловатость мышления и мелочность. Я не могу обвинить его в трусости, он вращается в тех кругах, где нельзя не быть храбрым, и он очень мужественный, когда что-то касается важных вопросов, но в каких-то нестандартных ситуациях всё это куда-то девается, и теряется взрослый мужчина, появляется озабоченный парниша, волнующийся об имидже, репутации, степени производимого на женщин впечатления. — Даша, ведь вы только вчера поженились, как он смеет? — вырвал меня Тэян из рассуждений. — Это я его спровоцировала. — Нужно ли говорить Тэяну о том, что я спала с Джиёном? Дракон — непререкаемый авторитет для него, а я — святая. Сообщив правду, я убью в этом и без того жестоком и разочарованном человеке веру в сразу два объекта, которые он возвёл на какие-то моральные высоты. Что останется для его души, если последняя неприкосновенность потеряет значимость? Я по себе знала, что. — Ты?! — Нет, я не буду ему выкладывать всего. Не потому, что боюсь потерять его уважение к себе, а потому, что не хочу лишать Джиёна по-настоящему преданного человека. Тэян ему нужен, он один из тех немногих, кто здесь не из-за денег, и кто не продастся. Если понадобится, он закроет Джи собой, но не подставит. Я не хочу отнимать это у Джи, когда и меня уже не будет рядом. — Я не люблю его, Тэян, и веду себя соответственно. На его попытки быть ласковым и нежным я поступаю, как дрянь. — Даша, тебя можно понять, ты столько пережила, и столько терпела от Сынри в том числе! Но он! Какого чёрта он здесь, когда у него есть ты?! — У него есть моё тело, и ничего больше. Его тоже можно понять, Тэян. Если не стесняться думать, если не мерить всех по себе, если быть внимательнее и интересоваться человеком прежде, чем судить его, понять можно вообще всех. — Он не должен проводить время со шлюхой, — убежденно проговорил Тэян. — А как бы ты поступил на его месте? Что бы сделал ты, если бы, даже женившись на мне, услышал «не люблю», увидел нежелание быть с тобой, спать с тобой? Что? — задала я машинально вопросы, в общем-то, не нуждаясь в информации о том, как бы Тэян со мной пытался ужиться, но всё равно услышав ответ: — Плакал бы у твоих ног. — Ты умеешь плакать? — нервно хохотнула я, пытаясь убрать серьёзность, с которой произнёс это мужчина. — Пока не приходилось, но представил описанную тобой ситуацию и понял, что сумел бы. — Мне нечем было ответить ему. Не только на слова, но и на его чувства. Я их слышала, ощущала, они лились из него, даже если мы закончим разговор и пройдёт время, я никак не увернусь от этой любви, которая незримо блуждает вокруг меня. Она не самый надёжный щит, но она похожа на энергетическую оболочку, за которой я спряталась от бездушности и подлости Сингапура. Мне было тепло в моём холоде благодаря Тэяну. — Вышвырнуть его отсюда? — спросил он насчёт Сынри. — Нет, не трогай его. Пусть развлекается, сколько хочет. — А ты? — Что я? — Тебе всё равно на это? Или всё-таки неприятно? — Трудно было угадать, что ему больше понравится, если я выберу. Моё спокойствие или способность ещё реагировать хоть как-то и на что-то? — Мне плевать на измену, но неприятно, что я её причина, и что Сынри, скорее всего, не очень-то радостный и счастливый в своём пороке и своих платных удовольствиях. — Я… — Только не спрашивай, что ты можешь для меня сделать, Тэян, пожалуйста, не надо! — Он, я думаю, хотел спросить, может ли приехать, надо ли меня приободрить, прогуляться со мной? И да, предложить себя в качестве поддержки, друга, помощника — это всё он собирался сделать, но я не желаю ни пользоваться его услугами, ни давать ему напрасные надежды, ни слышать лишний раз о том, что он сильно ко мне привязан. — Хорошо. Но если что… У тебя есть мой номер. Мы попрощались. Я успокоилась на время. Сынри занялся развратом и утолением зова плоти, он не ссорится с Драконом, но как долго он будет оттягивать? Одна ночь в борделе прошла, он всё ещё пьёт там и не уезжает. Возможно, последует вторая ночь. Да, наверняка сегодня мне его снова не ждать. Но неужели Джиён, узнав, что я рассказала всё мужу, ничего не делает? А что должен? Он тоже знает, где Сынри, не сомневаюсь. Не в силах смириться с подвешенной и неразрешенной ситуацией, я позвонила после завтрака Джиёну снова. Он не поднял трубки. Мне стало совсем паршиво. Он сказал, чтобы я не звонила, но я нарушила его просьбу… И теперь, пожалуй, принимает меня за тупую дуру, которая ничего не понимает и истерически, как влюблённая фанатка кумиру, названивает ему, чтобы услышать его голос. Нет, я ему звонила не для этого, а для того, чтобы сказать, что наступило подходящее время для осуществления моей маленькой пакости с Мино. Впрочем, кто я такая, чтобы решать, когда удобнее делать гадости Дракону? Ему виднее, в тёмный или светлый, ранний или поздний час получить спланированное мною зрелище. Ночью никаких изменений не произошло. Я не знала, чем себя ещё занять, ожидая окончания тревожного отсутствия супруга дома, поэтому позвонила Тэяну, но не для того, чтобы обрести в нём жилетку для слёз, а чтобы убедиться, что Сынри не сдвинулся с места. Да, он всё так же пил и трахался в публичном доме, позвав двух новых путан взамен одной прежней. Веселится, мальчик, как может. А мне вот Дракон не даёт дорваться до веселья. Собака на сене, а не дракон! Я полночи смотрела телевизор, пока не вырубилась. И разбудил меня снова телефон. На этот раз я бросила взгляд на экран, найдя там вожделенное «Джиён». Спешно поднеся трубку к лицу, я протараторила: — Я знаю, что не должна звонить тебе! — Ни хрена ты не знаешь, Даша, иначе почему звонила? — вздохнул Джиён с сарказмом. Я улыбнулась. Не думала, что за сутки смогу настолько соскучиться по его голосу. По его иронии, по его правильным заключениям. — Прости… Мне тяжело. — А кому сейчас легко, Даша? Кому? — хмыкнул он, закурив, судя по звукам. Я хочу стоять рядом и вдыхать дым от его сигареты, я хочу видеть его взгляд при этой фразе, я хочу ответить поцелуем, а не словами! — Ты мужчина — ты сильнее. — О, проблемы рассосались от осознания этого факта! — Джи, я хотела поговорить о той своей последней просьбе… — Я её не забыл, не бойся. — Мой мозг плавился от его голоса, от его постоянно ехидной интонации, мне хотелось крикнуть «ты мне нужен!», но я сдержалась. Как скоро я научусь жить с тем, что нам не быть вместе? — Сынри сейчас у Тэяна… — Он скоро будет у меня. Позвонил и предупредил, что хочет поговорить и приедет. — Я замолчала. Вот и настаёт решающая минута. — Что ты намерен с ним сделать? — Что ты и хотела — отпущу. — Да, он согласился тогда со мной, но… Это же Джиён, не слишком ли просто? — А как же исходящая от Сынри выгода? — Не обеднею, — хмыкнул Джиён. — А если он будет себя плохо и нагло вести? Полезет с кулаками? Ты его простишь? — Я не убиваю за такое, когда не вижу в этом смысла. Тем более, ты сказала, что вдовой быть не хочешь. — У меня исчерпывалась стремительно выдержка. Невозможно так долго не говорить о чувствах, которые переполняют, но всё это неуместно и уже лишнее. — Я позвоню тебе вечером, скажу, на чём мы сошлись, если Сынри не сделает это быстрее, вернувшись к тебе, впрочем, я пока сомневаюсь, что он так быстро это сделает. — Я буду ждать. — Похоже, теперь я всегда его буду ждать, даже если пойму, что безнадёжно и ничего не вернуть. Каково Сынхёну? У него ведь вообще нет надежды. Каково это — любить безнадёжно? Есть ли смысл искать другую любовь? Не думаю, что встретив для себя что-то идеальное, можно обрести подобное дважды, так не бывает, если существо расколото на две половинки, то их именно что две. Но у меня проскальзывала вера в то, что во мне что-то изменится. Ведь не стал же единственной любовью Мино, который так страстно захватывал моё сердце! Я даже о женихе в России забыла, и было смешно вспоминать то, что я чувствовала по отношению к нему. Оно не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытываю к Джиёну. Радоваться или огорчаться тому, что узнала настоящие эмоции и чувства? Не узнай я всего того, что узнала в Сингапуре, живи я дальше в России, какой наивной я бы была, какой бездумной и неосмысленной! Но, как сказал в Библии царь Соломон: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Мы становимся умнее за счёт своего счастья. Нет, это как-то неправильно, скорее, у поумневших людей счастье закладывается во что-то другое. Их не должно привлекать то же самое, что глупых людей. Ну вот, я стала делить людей на категории, как Джиён, на более правильных и неправильных, на лучших и худших, умных и глупых. Что далеко ходить, я даже себя поделила на «до» и «после», и искренне презирала ту, давнюю, которая «до». И одновременно с тем ей завидовала. Не из зависти ли рождается презрение? Я испытывала что-то вроде отвращения к Кико, не понимая, как можно быть с таким, как Джиён, как можно любить его жизнь, этот образ жизни среди денег. Но в результате побывала на её месте, так что же, всё-таки завидовала? Хадича не лезла ко мне с вопросами и разговорами, но за обедом, когда мы ели вдвоем (без Сынри я всегда усаживала её за один с собой стол), она почувствовала, что я была бы не против выговориться. — Почему твой тебя ругал и ударил? — кивнула она на моё лицо. Я вздохнула. — Я ему изменила. — Изменять плохо, не надо, Даша, — с жалостью, а не с осуждением, сказала она мне. — Но ты же знаешь, что он тоже от меня гуляет. Ты ему это скажи. — Он мужчина, — она махнула рукой куда-то в сторону, будто посылая их всех по попутному ветру. — Что с них взять? Они всегда гуляют, но ты — женщина. — И что же? Им можно больше, чем нам? — Они плохо думать. Хуже, чем мы. — Хадича постучала по дереву стола кулаком и показала на голову. — Когда они что-то хотеть, уже не могут думать. — А я, когда хотела Мино на девичнике, очень хорошо соображала? — Когда чего-то очень сильно хочется, все не в состоянии думать. — Вот именно — когда! — громче воскликнула женщина. — Мы плохо думать, когда хотеть, а мужчины — хотеть постоянно. — Я улыбнулась, показав ей, что поняла её философию. Возможно, они хотят чаще и больше, но тогда женщины чаще и больше влюбляются, что не зависит от секса, но голова при этом всё равно отказывает. Вот я уже двое суток не могу думать ни о чем, кроме Джиёна. Он позвонил около семи вечера. Хотя я ждала его звонка, всё равно вышло неожиданно. — Да? — После недолгой тишины, Дракон произнёс: — Я даже не знаю с чего начать. — Только не очень издалека. Пожалей мои нервы. — Мы достаточно культурно побеседовали с Сынри. — И к чему пришли? — Он сам тебе скажет, — отказался поставить меня в известность Джиён, и я знала, что его нельзя было уговорить разболтать мне то, чего он не хочет рассказывать. — Одно могу поведать: он больше не дракон, как ты хотела. — Он уехал от тебя домой? — Нет, мне доложили, что он снял номер в Марина Бэй, тот самый, где ты… ну, понимаешь. — Опять заперся с проститутками? — Нет, он там один. Оплатил два дня, так что вряд ли сегодня заявится к тебе. — Я замолчала. Почему Сынри снял номер, где мы впервые переспали, где он лишил меня невинности? Он не из тех, кто предаётся воспоминаниям. Или я его не до конца знаю? Лечит предательство одиночеством? Почему именно там? — И второе, — отвлёк меня Джи. — Я готов исполнить твою просьбу сегодня же. Ты согласна? — Да, — не думая сказала я, не потому, что хотела реализовать своё издевательство над Драконом, осквернение его белой постели, или повидаться с Мино. Я очень хотела увидеть Джиёна, и не знала других возможностей, как это сделать. — Во сколько? — Через пару часов ко мне приедет Мино, ты успеешь собраться и добраться? — Конечно. Как мне приехать, чтобы не быть замеченной? — Знаешь где торговый центр Сембаван? — Да. — На парковке возле него сядешь в машину, — он назвал номера. — Она довезёт тебя до автобусной станции, там сядешь на первый же рейс и доедешь до остановки Пляж Палаван. Оттуда ты дорогу, думаю, знаешь, пройдёшься немного пешком в сторону особняка, я тебя встречу по пути. О боже, не далее, чем через час, я снова увижу его. Руки слегка задрожали. Надо собираться. Надо привести себя в порядок. Не ради Мино, ради Джиёна, я хотела быть красивой, нравиться ему. Что странно, раньше меня это совсем не волновало, и всё же он меня полюбил, не испорчу ли я в его глазах свой облик, если слишком переусердствую? А не он ли одевал меня в вульгарные и кричащие вещи? Стоило увериться в том, что его любовь вечна и неизменна, как сомнения наползают снова, почему я боюсь, почему сомневаюсь? Разве я хоть раз обращала внимание на щетину, растрепавшиеся волосы, несочетающиеся с брюками рубашки? Это всё неважно, я не смогла бы точно вспомнить, в чём и когда был Джиён, потому что смотрела куда-то глубже. Зато внешний вид Мино я всегда могла описать точно, потому что его холёность невозможно не заметить. Но если я наведу на себя такой же лоск, сделаю макияж, всё будет выглядеть предумышленно, будто я и собиралась кого-то соблазнять. Нет, я должна остаться в наиболее натуральном и естественном виде, без красных помад, без стрелок на глазах, без глубоких вырезов на груди. В ванной, под лейкой душа и струями воды из неё, я представила, что Сынри всё-таки вернётся, пока меня не будет. Что он подумает? Уходя, напишу на всякий случай записку, что вышла прогуляться по Сингапуру от тоски и напряжения. Если он вернётся, то дождётся меня, я надеюсь. Но для этого мне нельзя задерживаться, нельзя пробыть с Джиёном дольше, чем хочется, а в душе я грела мысль о том, что разделавшись с постельной сценой при участии Мино, окажусь вновь тет-а-тет с Джи, и мы побудем вместе. Оставив Хадиче номер моего мобильного, я попросила её позвонить мне с домашнего аппарата, если Сынри соблаговолит явиться, и вышла из квартиры. Голову я помыла ещё днём, но не укладывала волосы, поэтому заплела толстую косу, оделась неприметно, в одно из летних приталенных платьев пастельных тонов, в которых было не жарко обитать в Сингапуре с его солнцепёком и влажностью. Я научилась отлично ориентироваться в этом городе-государстве, состоящем из нескольких островов, поэтому без затруднений добралась до SSC, Сембаван Шоп Центра, где принялась бродить между рядами машин. Нужная отыскалась, затонированная, с неизвестным и молчаливым водителем за рулём. Я не стала здороваться, подозревая, что вежливость не имеет значения. К тому же, шофёр вполне мог оказаться немым или с вырванным языком, и будет некрасиво пытаться заговорить с ним. В салоне работал кондиционер, и я откинулась на спинку, пытаясь отогнать волнение и предвкушение, но бесполезно. Поездка заняла около получаса, и я оказалась на станции, откуда автобусы шли на Сентозу, в самое-самое логово Дракона. Я ещё ни разу не добиралась дотуда на общественном транспорте. Само собой, вилла негласного короля Сингапура не указана в путеводителях, и прячется в кругу пятизвёздочных отелей и съёмных бунгало, которыми наполнен островок, немного огородившись личной территорией. Только избранные знают, чей на самом деле дом приютился на берегу пролива. В автобусе было не так комфортно, как в машине, но зато было на что отвлечься, разглядывая других пассажиров, следя за тем, чтобы не пропустить свою остановку. Я сошла на ней и двинулась вдоль дороги, густо окружённой зеленью, настоящими тропическими зарослями, за которыми, совсем рядом, слышался плеск воды. Давно я не была к ней так близко, если не считать вида из окна особняка Джиёна. Но там рядом был он, а здесь, без него, вновь приближался страх. Пройдя сотню метров, я увидела красного четырёхколёсного любимца Джиёна с изображенными по бокам драконами. Шаги невольно замедлились, и мне пришлось перебороть робость, чтобы дойти до него и, открыв дверцу, залезть внутрь. — Привет, — опустилась я на сидение, соскучившимся взором оглядывая Джиёна. Он подождал, когда я устроюсь и, вместо приветствия, резковато схватил меня за подбородок и развернул к себе посиневшей от удара Сынри стороной. Я замолчала, отведя глаза. — Болит? — без напускной заботы или нежности спросил он, по-деловому, как всегда. — Нет. — Он отпустил, убрав руку, но не обратно, на руль, а положив её между нами. Я взяла её в две свои. Джиён следил за моими движениями, спокойно и беззвучно, но брови его так и замерли напряженными и чуть опущенными вниз. — Я не собираюсь говорить Мино, что это ты меня избил, не смотри так. — Ты решила всем вокруг впредь говорить только правду? — Это был намёк на то, в чём я призналась Сынри. — Да, угадал. Я скажу, что муж двинул мне за измену, но не стану уточнять, что это был ты. — Тем более что Мино знает, что это был ещё и он сам. Всё очень удачно сходится и без лжи. — Муж… как мило, — язвительно улыбнулся Джиён, высвободив руку и тронувшись. — Чем занимался эти два дня? — Кровать двигал. — Я улыбнулась тоже. — Мог бы нанять грузчиков, быстрее бы вышло, — пошутила я, зная, что он и так это не своими силами делал. — Ты что, я даже горничной не дал постелить новые белые простыни, всё сам, для близких-то людей! Вы после секса ещё в колокольчик позвоните, я ужин принесу. — В передничке и с полотенцем через руку? — Всё, как положено. — Прекрасно! — кивнула я. Мы подъехали, и Джиён, прежде чем я успела отстегнуть ремень, подался через коробку передач, чтобы поцеловать меня, но остановился в последний момент. Я посмотрела ему в глаза. — Ну же? — Нет, не хочу усложнять тебе задачу. От одного к другому так быстро… ты не сможешь. — А ты хочешь, чтобы я смогла? — Ты сама хотела смочь. — Я хочу посмотреть, сможешь ли ты. — Смогу ли я посмотреть? Зрение вроде не подводит, — хмыкнул он. — А нервы? — Как канаты. — Я выбралась из салона и вошла в холл. На плечи опустилось облегчение, будто вернулась домой. Почему мне так хорошо здесь?! Потому что мне хорошо здесь, зачем усложнять? Джиён догнал меня не спеша. — Хочешь посмотреть, как там теперь всё выглядит? Освоиться, пока не прибыл Мино. — Хочу, — согласилась я, и мы поднялись наверх. Спальня была открыта, и ещё из коридора можно было начать разглядывать помещение. Всё было не так. Диссонанс. Комната имела неровные углы и излом, и изначально кровать и мебель подстроили под эти изгибы, теперь же, засунув кровать в противоположную её месту сторону, оставшийся интерьер будто свалили в кучу в другой половине помещения. И вроде бы всё стояло почти ровно, и тот, кто не видел прежней обстановки, наверное, ничего не заметит, но что-то не то. Джиён заметил моё выражение лица. — Фигня какая-то, да? — Я кивнула. — Не по фэн-шую, да? — Совсем не по фэн-шую. — Чувствуешь, как перекрылись потоки сексуальной энергии? — Её тут никогда не было, ты предназначал свою спальню для тихого сна и одиночества. — И страстного онанизма. — Хохотнув, я покачала головой, поражаясь его пошлому юмору. — Тут, кстати, почти всё для него предназначено. Ванная, терраса, пристань… — Кухня? — Кухня особенно, только когда там нет твоего кофе, на него не стоит. — Я ударила его по плечу, возмутившись. — Ты вроде сказал, что он стал великолепен! — Так и есть, я просто шучу, — по-доброму уточнил Джиён, взглянув на меня. Мы замерли, изучая друг друга в тысячный раз. Мы так хорошо знали друг друга, почти видели насквозь, и в то же время, каждый раз, стоило столкнуться, казалось, что перед нами совсем неизвестные люди, непредсказуемые, таинственные. Дракон взял меня за локоть и притянул к себе. — Иди-ка сюда. — Я предвкушала поцелуй, что он всё-таки сорвётся, но не тут-то было. Джиён подвёл меня к тумбочке у кровати, выдвинул верхний ящик. — Вот тут презервативы. Будьте аккуратны. — Какая щепетильность, где она была два дня назад? — нахмурилась я, задвинув ящик обратно и уставившись на Дракона. Он пожал плечами. — Ты не хочешь, чтобы я забеременела от Мино? — А ты хочешь от него ребёнка? — полюбопытствовал Джи, приподняв брови. — Я не думаю, что мне вообще нужны дети. Когда-то я хотела их, и очень, а теперь… Я не знаю, что могу дать им? Не материально, а морально. Я не знаю, как их воспитать, чему учить? Не хочу их сделать такими, какой была я — они погибнут и испытают много боли. Не хочу их сделать такими, каков ты — они вряд ли смогут быть счастливыми. — Отдадим на воспитание Сынхёну? — предложил Джиён. Я удивленно засмеялась. — Нет, ты и впрямь серьёзно обсуждаешь эту тему? — Это ты меня ею напрягла недавно по телефону. — Я всего лишь предположила… — А я привык планировать действия при всех возможных исходах… — На весь дом прозвучала переливчатая мелодия, означающая звонок в дверь. — Ну вот, долгожданный гость явился. Идём, встретим? Я неловко поправила скромный вырез платья, тронув ключицы. Актёрское мастерство куда-то подевалось, уверенность растворилась, желание кого-либо, кроме Джиёна, пропало напрочь. Что мне делать и зачем? Я знаю, что Джиён не покажет вида, что ему это не нравится, он будет терпеть и следить за моими поступками, и откажись я от запланированного, ему полегчает (как и мне), но я также знала, что Дракону станет скучно от этого. Он успокоится и погрустнеет, у него слишком мало эмоций внутри, мало чувств, и чтобы они горели, в них следует подливать масло. И в данном случае ревность и беспомощность лучшее, чем я могу обеспечить интересную жизнь Джиёну. И во всём этом я даже не знаю, кто большая жертва: я, Мино или сам Дракон?