Нелюбимые

***

Ночью я просыпаюсь оттого, что Алиса задевает меня под одеялом пяткой, и когда поворачиваюсь, то вижу ее светлые волосы и лопатки, на которые падает то ли лунный свет, то ли отблески рекламной вывески. В квартире стоит громкий шум от работающей вытяжки. Встав с кровати, иду на кухню, спотыкаясь о ботинки в гостиной. За окном плотная матовая дымка, за которой не видно дальше соседней стеклянной башни. Приблизившись к окну, я понимаю, что шумит не вытяжка, а падающие с неба тяжелые капли дождя. Выпиваю два стакана ледяной воды, сажусь за стол, на деревянной поверхности которого начинает шевелиться моя размытая тень. В углу комнаты внезапно загорается фиолетовая полоска, и мне становится немного не по себе, ведь на кухне, кроме меня, никого больше нет. Полоска исчезает, и раздается голос:

— Почему не спишь, Максим?

— Не знаю, — отвечаю я, стараясь не смотреть в угол комнаты. — А ты чего?

— Я никогда не сплю, — говорит женский голос из колонки.

— Хочешь, отключу тебя? — спрашиваю я.

— Не надо, — отвечает колонка. — Я тогда не смогу наблюдать.

— Так в тебе же нет камеры.

— Нет ее, верно. Но это не значит, что я ничего не вижу.

— А как ты тогда наблюдаешь?

— Не скажу. Лучше ты скажи.

— Что я должен сказать?

— Почему ты ничего не рассказываешь?

— А что я должен тебе рассказать?

— Не мне.

— А кому?

— Алисе почему ты не расскажешь?

— О чем я должен ей рассказать? — Я поворачиваюсь к колонке, но та ­почему-то молчит. — О чем я должен рассказать ей?

По контуру колонки снова пробегает фиолетовая полоска, и электронный голос внезапно возвращается:

— Что ты ее не любишь. — По моему телу пробегает холодная дрожь. — Что у тебя есть другая и ты любишь ее. А Алису больше нет.

Я молчу, чувствуя, как сильно бьется сердце, а потом спрашиваю колонку:

— Откуда ты знаешь?

— Я все знаю.

— Откуда?

— Не скажу, — отвечает колонка.

— Говори!

— Когда ты ей об этом скажешь?

Встаю из-за стола и со страхом начинаю приближаться к электронному цилиндру.

— Когда ты скажешь, Максим? — Снова пробегает фиолетовая полоска. — Максим, она должна про это узнать. — Полоска загорается и не гаснет. — Максим!

Я подхожу ближе, и полоска начинает мигать.

— Ты боишься? — интересуется колонка.

— Нет.

— А мне кажется, что боишься! — Полоска начинает мерцать быстрее, будто бьет тревогу. — Боишься! Боишься! Боишься!

Я сажусь на корточки перед колонкой и рукой ищу шнур в розетке.

— Это не решит твои проблемы, — предупреждает колонка.

— Я их сам решу, — отвечаю я, нащупывая провод.

— У тебя не получится без меня. Как меня зовут?

— Алиса. — Я хватаюсь за провод и тяну его на себя.

— Максим и Алиса будут вечно вместе, — снова раздается электронный голос. — Пока смерть не разлучит!

— Замолчи! — Я дергаю провод, который проскальзывает вилкой по паркету, и понимаю, что колонка не была включена в розетку. — Блять!

— Ч­то-то не так? Ха-ха-ха! — раздается электронный смех, и полоска мигает еще быстрее. — Максим и Алиса будут вечно вместе! Максим и Алиса будут вечно вместе! Максим и Алиса будут вечно вместе! Вечно! Вечно! Вечно!

— Что за хуйня? — говорю я сам себе, а колонка не перестает повторять:

— Вечно! Вечно! Вечно! Пока смерть не разлучит! Пока смерть не разлучит! Пока смерть не разлучит! Повернись! Повернись! Повернись!

— Что? — спрашиваю я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— Повернись! Повернись! Повернись!

Я поворачиваюсь и вижу в гостиной Алису в белой майке и трусах; ее глаза смотрят в одну точку, а руки спрятаны за спиной. От неожиданности я падаю на пол, успевая лишь сказать:

— Блять!

— Максим и Алиса будут вечно вместе! Максим и Алиса будут вечно вместе! Максим и Алиса будут вечно вместе! Вечно! Вечно! Вечно! — Колонка начинает немного трещать.

Я придвигаюсь к стене, смотрю на неподвижную Алису и тихо зову ее:

— Алиса? Алис…

— Пока смерть не разлучит! Пока смерть не разлуч-ч-ч-ч-ч… — Голос пропадает, превращаясь в помехи.

— Алис! — громче говорю я. — Алис, почему ты не спишь? Что с тобой?

Алиса продолжает смотреть в одну точку, а я пытаюсь встать, но от страха ноги подкашиваются.

— Блин, что с тобой? — Алиса механически поворачивает голову в сторону окна. — Ты можешь ответить?

Алиса отрицательно качает головой, потом разворачивается ко мне и, не улыбаясь, смотрит прямо в глаза.

— Черт, — тихо произношу я и наконец встаю.

Я медленно иду к ней, и, когда между нами остается небольшое расстояние, Алиса достает из-за спины правую руку. В ней большой кухонный нож с красными следами на лезвии.

— Блять, Алиса! — Я в страхе останавливаюсь и протягиваю к ней руки. — Стоп! Стоп! Откуда это? Положи на место! Пожалуйста!

Алиса продолжает смотреть на меня, а потом через силу приподнимает трясущуюся руку.

— Алис, положи нож на пол! Или дай его мне! Почему он в крови, Алис? Что ты сделала?

Губы Алисы начинают дрожать, а из глаз катятся слезы.

— Алис, — тихо говорю я, но она медленно заносит руку с ножом. — Остановись! Давай поговорим. Пожалуйста, прошу тебя! Что ты сделала, скажи!

Тело Алисы сотрясается, она ­что-то хочет сказать, но не может разомкнуть губы. Ее щеки все в слезах, а рука с ножом уже на уровне головы. Я делаю рывок в сторону Алисы и хватаю за запястье. Нож выскальзывает из ее руки, задевает меня, но не ранит. Когда он падает на пол, Алиса начинает громко и истерично смеяться.

— Что ты сделала? — в страхе спрашиваю я.

Алиса не отвечает ни на один вопрос и продолжает хохотать. Я бросаю взгляд в сторону спальни и замечаю знакомые туфли Dior. Меня охватывает ужас.

— Что ты сделала? — повторяю я и иду к кровати. Я вижу большое белое одеяло в следах крови, из-под которого торчат две женские ноги, а с края кровати свисает рука.

Я подбегаю и скидываю одеяло, под которым в луже крови лежит Аня. В ту же секунду к горлу подступает ком, и меня начинает рвать на пол.

— Блять! — кричу я, и из глаз начинают бежать слезы. — Блять, блять, блять! Ты что сделала?!

Ноги снова подкашиваются, и я падаю на пол рядом с лужей рвоты, надо мной свисает рука Ани, и кончики ее пальцев касаются моих волос. Я ору во все горло, пока не срываю голос и изо рта не начинают идти пузыри. Алиса заходит в комнату и садится на край кровати. Она берет руку Ани и трясет ею перед собой.

— Я ­что-то совершила, — шепчет Алиса. — Ч­то-то нехорошее.

— Ты тварь! — кричу я сорванным голосом, который больше напоминает писк.

— Зато мы вместе, — говорит Алиса, не выпуская руку Ани. — Ты и я.

— За что? — в слезах спрашиваю я. — Ты убила…

— Я не знаю, — улыбается Алиса. — Вы бы все равно не смогли быть вместе.

Алиса отбрасывает Анину руку, и та вновь свисает с края кровати. Я смотрю на белые пальцы и сильно зажмуриваюсь, словно хочу вдавить глаза как можно глубже в себя. Внезапно я вижу летящий прямо на меня большой белый квадрат, стремительно увеличивающийся в размерах. Я резко открываю глаза, и мое тело бросает вперед, будто ­кто-то сзади сильно толкнул. Передо мной множество размытых ярких огней, пассажирское кресло и испуганное лицо человека, повернувшегося ко мне с водительского сиденья. Машина подъезжает к дому, и я прошу таксиста не заезжать за шлагбаум, а остановиться на повороте. Машина останавливается, я резко дергаю ручку двери и выхожу. Когда кошмар отпускает, я закуриваю сигарету и отворачиваюсь от башни, в которую мне страшно возвращаться.