Нелюбимые

***

Меня ослепляет вспышка света, а следом по глазам бьет еще одна. Я опускаю голову и разглядываю носы своих черных ботинок, потом снова выпрямляюсь и натягиваю улыбку. Когда вспышки прекращаются и фотограф начинает смотреть в экран своей Leica, я обвожу взглядом холл, в котором собралось уже достаточно гостей, которых надо срочно поставить на мое место, чтобы завтра все они смогли получить фотографии и опубликовать их в своих социальных сетях. Я поворачиваюсь и смотрю на большую букву W за моей спиной — она сияет ярким холодным светом, долго смотреть на который становится больно. Я замечаю на букве несколько прилипших конфетти и провожу по ним пальцами, думая о том, откуда они вообще взялись. Вдруг ­кто-то хлопает меня по плечу, и когда я оборачиваюсь, то вижу Леху. Он одет в черный костюм и белую рубашку, застегнутую на все пуговицы, из-под пиджака выглядывают манжеты, на ногах — белые кроссовки Adidas Superstar. Волосы Лехи зачесаны за уши, и от него пахнет сладким парфюмом.

— Все хорошо? — спрашивает он и поправляет воротник рубашки.

— Да, все супер, только не понимаю, откуда эти конфетти. — Показываю прилипшие к пальцам три разноцветных глянцевых кружочка.

— М-м, фигня, — говорит Леха, — наверное, с прошлого мероприятия остались. Скоро приедут наши.

— Окей, ты встретишь?

— Конечно, брат, еще спрашиваешь. Я — твой подрядчик, ты — мой клиент, — смеется Леха. — Через полчаса начинаем.

— Угу, с богом, — говорю я.

Леха подмечает, что я всегда использую эту фразу, и добавляет, что мы лучшие в своем деле, после чего уходит в общий зал, а я подхожу к фотографу и смотрю в экран фотоаппарата, в котором вижу себя в приталенном черном костюме и черной рубашке. На одном снимке стою, оперевшись на яркую W и скрестив руки на груди, на другом — руки в карманах брюк, а взгляд направлен в сторону камеры.

— Первый, — говорю я фотографу.

Он пролистывает еще десяток одинаковых снимков и отвечает, что все хороши. Я не спорю, а просто называю его русским Терри Ричардсоном.

К букве W подходит семейная пара — обоим немного за пятьдесят. Супруги — завсегдатаи светских мероприятий и имеют большой авторитет в тусовке. Павел занимается продажей земли, в основном на Новой Риге. Чем занимается его жена Виктория, никто не знает, но никто и не задается этим вопросом. На Павле черный смокинг и белая рубашка, на шее широкая бабочка; на Виктории черное платье в пайетках. Ее лук дополняют длинные перчатки, тоже черного цвета. Вместе супруги всегда выглядят как вампиры.

— Максим, — произносит Виктория хриплым голосом, — даже в трудное для всех время ты умудряешься создать праздник. Лучший бренд-­директор этого города. Ждем тебя у нас в гостях — будем, как обычно, гулять по-старорусски!

Я смеюсь и благодарю Викторию за приглашение, после чего мы дважды целуемся в щеки, а с Павлом жмем друг другу руки.

— Что сегодня в программе? — спрашивает он.

— Немного классики, а потом… как обычно, — улыбаюсь я.

— А нельзя сразу «как обычно»? — уточняет Виктория и пристально смотрит на меня. — Без этих вот прелюдий.

— Можно, — отвечаю я, — но рекламодатель так захотел. Придется пережить официальную часть, но она быстро закончится.

— Все эти официальные части одинаковые, — замечает Павел. — Так что переживем. Не такое переживали.

— Сейчас вас сфотографируют, и проходите в общий зал, — объясняю я. — Для вас лучшие места.

— Любим тебя, Максим, — говорит Виктория, а Павел добавляет:

— И помним.

Виктория легонько тыкает мужа локтем в бок. Они смотрят в сторону фотографа, тот направляет на них фотоаппарат и заливает белым светом вспышки, которая на мгновение ослепляет меня, — и я убегаю в общий зал.

В главном зале Дома архитектора выставлены в ряд три длинных стола, рассчитанные в общей сложности на сто двадцать гостей. На столах, покрытых белоснежными скатертями, стоят сотни светодиодных свечей разных размеров. Рядом со свечами поблескивают флаконы духов от рекламодателя, в честь которого устроен весь праздник. По столешницам тянутся гирлянды живых цветов, и если сесть во главе стола и посмотреть в сторону сцены, то может показаться, что на столе раскинулась огромная змея.

Я подхожу к звукорежиссеру, который читает сценарий мероприятия, и спрашиваю, все ли хорошо. Он, не отрывая глаз от бумаг, отвечает, что все как обычно. Прохожу в гримерку, в которой разместился главный редактор журнала — Игорь. Рядом с ним сидит глава парфюмерной сети «Золото» Валерий Иваньков. Они пьют шампанское и о ­чем-то разговаривают, а когда замечают меня, интересуются, все ли готово. Я обещаю им, что еще полчаса — и стартуем. Потом беру с полки черную планшетку со сценарием мероприятия и сажусь рядом.

— Давайте финально пройдемся по сценарию, — предлагаю я.

Игорь резко разворачивается в мою сторону и говорит, что это сейчас необязательно делать, Иваньков же соглашается со мной и сообщает, что все должно пройти очень гладко, поскольку для него это мероприятие очень важно. Игорь выхватывает из моих рук сценарий и начинает быстро читать.

— С какого года существует ваша сеть? — спрашивает он Иванькова.

— С две тысячи четвертого, двадцать лет же отмечаем. — Иваньков берет мандарин из вазы, вертит его в руке, кладет обратно и обращается ко мне: — Тут можно курить?

Я смотрю на окно, выходящее на Гранатный переулок, и утвердительно киваю, хотя знаю, что курить в здании категорически запрещено. Подхожу к окну, распахиваю его, а затем наливаю в стакан воды для окурков. Иваньков достает из кармана ментоловые Vogue и серебряную зажигалку Cartier. Закуривает и смотрит в сценарий, который продолжает изучать Игорь.

— Что такое госпел? — спрашивает Иваньков.

— Это хор. Знаете, как в США в церквях поют обычно.

— А-а-а, понял, — протягивает Иваньков. — Все эти новые слова хуй поймешь. Хор так хор. А они прямо из США?

— Нет, из театральной мастерской московской, молодые артисты.

— А они что… хоровым пением занимаются? — удивляется Иваньков и стряхивает пепел в стакан с водой.

— Жить им на ­что-то нужно, вот и поют на мероприятиях, — объясняю я.

— Мог бы у меня взять забесплатно, у меня хоровых много. У меня же второй бизнес… ритуальный, — говорит Иваньков, — там такие голоса…

— Это ты сценарий писал? — уточняет Игорь.

— Да, — отвечаю я и закуриваю сигарету.

— А полегче нельзя было написать?

— Полегче?

— Ну, не так высокопарно. Слишком много эпитетов. В общем, придется самому снова импровизировать. Вы, Валерий, не переживайте, я это делать умею, и все пройдет хорошо. — Игорь бросает планшетку на стол.

Во мне начинает закипать злость от показушничества Игоря, и подступает сильное желание сказать, что он просто любитель дешевых понтов и прогибов, а все мероприятие так или иначе он проведет по написанному сценарию.

— Вообще формат мероприятия подразумевает… — начинаю я, но дверь резко открывается, и в комнату заходит издатель журнала Катя.

— Ой, а вы тут курите. А можно мне тоже с вами?

— Конечно, — протягивает Иваньков Кате пачку сигарет вместе с зажигалкой.

— Слушайте, какие же вы крутые, — обращается Катя к Иванькову. — Я всегда покупаю парфюм только у вас.

— Стараемся быть лучшими, — улыбается в ответ владелец сети «Золото».

А я выдуваю дым в окно и думаю, что Катя говорит подобные любезности каждому рекламодателю, независимо от того, чем тот занимается.

— Максим, все красиво задекорировано, — обращается Катя ко мне. — Много известных гостей. Завтра про это все будут говорить.

— Угу, — киваю я, стряхивая пепел прямо на подоконник.

— Слушайте, ну жир! — вклинивается в разговор Иваньков. — Я своей пресс-­службе всегда говорю, что лучше всего партнериться с «Вэ».

— С «Ви», — поправляет его Игорь. — «Ви»!

— С «Ви», — соглашается Иваньков. — Слушайте, а что значит ваше название?

— Это просто созвучно с we — «мы». Только W, — объясняю я и вижу, как в Гранатном переулке останавливается черный Mercedes, из которого выходят Артем, Стас и Алиса. Они громко смеются и ­что-то разглядывают в телефоне Стаса. На улицу выходит Леха и обнимается со всей компанией, а затем ­что-то шепчет на ухо Алисе и рукой показывает в сторону входа. Внезапно Леха поднимает голову и смотрит прямо в сторону окна — мне приходится повернуться спиной.

— Ну вообще смысла в названии больше, — говорит Игорь, делает глоток шампанского и ­что-то начинает просматривать в телефоне.

— Макс, а папа твой приедет? — спрашивает меня Катя.

— Папа? Я не знаю, мы отправили ему приглашение, но он редко посещает подобные мероприятия.

— Как он, кстати? — интересуется Иваньков.

— Да в целом как обычно. А вы знакомы с ним?

— Угу, на Питерском форуме познакомились в прошлом году. Хороший мужик. Привет ему, если не приедет.

— Передадим, — говорит за меня Катя. — У нас завтра акционеры как раз с утра, он будет. Всегда приезжает на собрания. У нас вообще лучший издательский дом и лучшие люди. И мы очень рады, что в этом году вы у нас размещаете рекламу своего бренда.

Игорь кладет телефон на стол, берет бутылку шампанского и предлагает Кате и Иванькову наполнить бокалы. У меня в кармане вибрирует телефон; я достаю его, вижу на экране: «Леха» — и выхожу из гримерки.

— Все хорошо? — спрашиваю я в трубку.

— Все в сборе. Давка уже на входе.

— Прекрасно. Всех через фотозону проведи, а потом в главный пусть идут.

— Давай.

Я пробегаю через общий зал, здороваясь с гостями, среди которых артисты, поп-звезды, главные редакторы других журналов издательского дома и люди со стороны рекламодателя. Все в вечерних платьях и костюмах. По дороге к пресс-волу встречаюсь с Юлей, менеджером редакции. На ней брючный костюм, белая майка и белые кеды Nike.

— Ну что, снова собрал всех любимых? — спрашивает она.

— Нет.

— А кого нет? Кажется, тут все, — продолжает Юля.

— Любимых тут нет, — отрезаю я, глядя в сторону бара, где ­кто-то уже пьет джин с тоником, — зато Катя в гримерке с восхищением рассказывает, как любит ходить в магазины парфюмерной сети «Золото».

— О-о-о, представляю. Знало бы «Золото», что Катя говорит это и банкам, и фитнес-­клубам, и девелоперам, и магазинам подгузников. Ну, такая у нее работа.

— Хорошая работа — пиздеть и ничего не делать. Сегодня пиздит тут, а завтра на собрании акционеров будет заливать, как все у нас хорошо.

— Ты завтра тоже там?

— Угу.

— Тебе надо ­что-то к нему?

— Да, я тебе скину позже файл презентации. Сможешь распечатать и скрепить?

— Конечно, дорогой, — улыбается мне Юля. — Беги, развлекай своих. Там Алиса тебя уже ждет.

В фотозоне я наблюдаю за тем, как Алиса позирует фотографу. В этот момент Стас рассказывает мне о том, что у него в кармане два грамма и ноль пластиковых карт. Я отвечаю, что тут кругом пластик и с этим проблем точно нет. Стас ­почему-то настойчиво пытается выяснить, с чем могут возникнуть проблемы. Я не знаю, что ему ответить, и просто предлагаю на днях встретиться за обедом. Он быстро соглашается, и его уже не заботит отсутствие карточки в кармане. На Стасе оливковый костюм от Gucci, под ним коричневая рубашка в белый горох, а на ногах кожаные лоферы. Мне нравится его образ, в особенности рубашка, но я не интересуюсь, какого она бренда. На Алисе же кожаная черная юбка, кожаный топ, а на ногах высокие черные мартинсы. Ее светлые волосы собраны в хвост. Фотограф отпускает Алису, и я иду к ней навстречу — она широко улыбается мне, обнимает и целует в губы. От нее пахнет сигаретами, а губы ее чуть липкие от блеска со вкусом карамели.

— Тебе не холодно? — спрашиваю я, обнимая ее за талию.

— Мне — нет, я из дома сразу в такси, — произносит она, глядя мне прямо в глаза. — Мы же потом никуда не едем?

— А ты хочешь ­куда-то?

— Я… я всегда хочу ­куда-то, — отвечает она и добавляет: — Устал?

— Да, заебался со всем этим, — обвожу взглядом холл.

— Зато как красиво. Поедем тогда домой, а на неделе надо будет жестко ­где-то оторваться. — Она берет меня за руку, и наши пальцы переплетаются. — Пойдем сфотографируемся.

— Давай после, просто пора уже все начинать.

— Хорошо, — соглашается Алиса и целует меня в шею. — После так после. Пойдем в зал.

Мы зовем Артема, который пришел в черном классическом костюме от Prada и белой рубашке, он остановился поговорить со светской дамой по имени Снежана. Артем жестом показывает нам, что догонит, но мне приходится подойти и объяснить, что пора начинать мероприятие. Гости проходят в общий зал и рассаживаются по местам, а я направляюсь в гримерку и замечаю на своем пути человека с камерой на стабилизаторе, а за ним свою помощницу Алену, у которой интересуюсь, кто этот человек и не снимет ли он ничего лишнего. Алена объясняет, что это оператор, который снимает видео-­бэкстейдж, и все материалы он всегда согласовывает. В сторону звукорежиссера бежит Леха, я его останавливаю и уточняю:

— Все уже за столами вроде бы?

— Да, да. Можно начинать. Сказать народу в гримерке или сам?

— Я сам. Слушай…

— А-а-а?

— Проконтролируй Алису, пожалуйста. Хорошо?

— В смысле? Они уже все на местах.

Мы с Лехой смотрим на центральный стол, за которым сидят Артем, Стас и Алиса. Они о ­чем-то говорят, а потом громко смеются. К ним подсаживается Снежана вместе со своим мужем.

— Я про то, чтоб она много не пила, хорошо?

— Без проблем, брат.

— А то ее… уносит иногда, а завтра у меня рабочий день.

— Брат, — Леха кладет мне руку на плечо, — не переживай. Пора начинать. Погнали!

В гримерке я сообщаю Кате, Игорю и Иванькову, что все готово и можно начинать. Катя с бокалом в руке моментально удаляется в зал, а Игорь с Иваньковым уточняют, что им делать. Я объясняю, что мы сейчас выйдем в зал и встанем возле сцены, затем на плазмах прокрутится фирменный ролик, а потом они вдвоем поднимутся на сцену и поприветствуют гостей. Первым, по сценарию, слово возьмет Игорь, потом речь о бренде и нашем сотрудничестве произнесет Иваньков. Затем Игорь пожелает хорошего всем вечера и объявит первый номер — классическое исполнение западных хитов под живой оркестр.

Мы выходим в зал и останавливаемся у сцены. Я смотрю на Леху и киваю ему. Он кивает в ответ и ­что-то говорит звукарю.

На плазме появляются кадры ролика: красивая модель идет по солнечной улице и смотрит на небоскребы, напоминающие по форме известные флаконы духов. Модель зачарованно смотрит на окружающие ее дома, достает телефон и начинает их фотографировать. Камера взлетает вверх, и мы видим, что девушка не одна на улице — это целый мегаполис, заполненный людьми. Ряд небоскребов-­флаконов заканчивается золотым песком… Начинается следующий эпизод. Другая модель лежит в шезлонге, на ней золотое бикини и зеркальные золотые очки. Она изучает фирменный каталог, делает глоток коктейля и потом смотрит ­куда-то вдаль, приспуская оправу очков. Мы видим глаза девушки и как ее язык играет с трубочкой от коктейля. Затем камера показывает океан и огромную яхту в форме золотого флакона One Million. С палубы яхты загорелые модели прыгают в воду и приглашают присоединиться к ним. Лежащая в шезлонге девушка бежит к кромке воды и красиво ныряет в океан: на коралловых рифах, вокруг которых плавают золотые рыбки, разложены флаконы парфюма. Женская рука выхватывает Aсqua Di Parma, и модель выныривает на поверхность. Девушка, улыбаясь, трясет волосами — с их кончиков слетают капли воды. Она снимает колпачок и наносит парфюм себе на шею. Подплывает яхта-флакон, опускается лестница, и девушка поднимается на палубу. Камера снова берет вид сверху: на палубе много отдыхающих, они загорают, прыгают в воду, скачут на батуте… Затем на экране появляется надпись из золотых букв: «Весь мир — в “Золоте”». Ролик заканчивается, и зал аплодирует. Я говорю Игорю и Иванькову, что можно выходить на сцену, и убегаю к Лехе.

Мы стоим и слушаем о том, что бренды W и «Золото» схожи по ДНК и компании объединяют общие ценности и миссии, которые нужно нести в массы; о том, что в нынешнее трудное время всегда нужно помогать друг другу и «Золото» занимается благотворительностью: часть средств от продажи парфюмерии они перечисляют в различные фонды. Мы узнаем, что всем, кто находится в зале, в конце вечера выдадут золотые карты с депозитом на сто тысяч руб­лей, по которым в филиалах сети можно будет купить любую продукцию. Иваньков рассказывает, как небольшой магазин в Санкт-­Петербурге превратился в самую большую сеть в России, и уверяет, что никакие санкции не ударят по ассортименту, так как за двадцать лет бизнеса «у него все налажено».

Некоторые в зале смеются, а я замечаю, что Леха смотрит в сторону одного из столов. Я поворачиваю голову и вижу Алису, которая ­что-то печатает в телефоне. Когда Иваньков под аплодисменты заканчивает речь, Леха берет рацию со стола звукорежиссера и отдает в нее четкие указания: сразу же после объявления первого номера хелперы должны убрать со сцены один микрофон и вывести музыкантов вместе с молодой исполнительницей. Все происходит по Лехиной инструкции.

Минут двадцать мы слушаем каверы Radiohead, Oasis и даже What’s Going On Марвина Гэя. Пока Леха перебирает страницы сценария, я опять поворачиваюсь к Алисе. Она зовет официанта и просит налить ей еще вина. Стас снимает все на видео, а Артем подпевает артистам и смеется. Алиса делает большой глоток, поворачивается в сторону камеры Стаса, обнимает за шею Артема и начинает подпевать вместе с ним. Когда она замечает, что я на нее смотрю, широко улыбается и поднимает в мою сторону бокал.

— Госпел! Госпел! Выводите хор! — произносит в рацию Леха, и на сцену выходят девушки в белых мантиях. Они выстраиваются в два ряда и начинают подпевать вокалистке, чуть пританцовывая. Люди в зале поднимают свои телефоны и записывают хор на видео.

— Охуенно! — говорю я. — Вот прямо хорошо! Когда переходим к главному?

— Две минуты, — отвечает Леха.

В кармане вибрирует телефон, и я вижу сообщение от Алисы: «Очень классно!» Я с улыбкой смотрю в ее сторону, а она машет мне светящимся экраном телефона. Часть людей встают из-за столов и начинают, раскачиваясь, подпевать и хлопать. Кажется, что мы действительно находимся на церковной службе. Вокалистка начинает петь Елку:

Меня пытают любовью, меня пытают,

Слезы и вода с глаз домов стекают.

Оу-оу-оу, дайте мне напиться.

Улицы страсти, я вижу ваши лица.

Вижу развалины под лучами солнца.

Пальцы закрывают мои глаза!

Потом молодая певица берет паузу, в зале повисает тишина, которую через пару секунд разрывает звук ударных и хора:

Все, что вокруг нас, — это ветер,

Все, что падает вниз, — это пепел.

Мысли давят на полноту кармана.

Добро пожаловать в Город Обмана![1]

Весь зал уже танцует и снимает концерт на телефоны. Иваньков скидывает пиджак, закатывает рукава и начинает громко хлопать. Хор снова и снова повторяет припев, и на пятый раз его подхватывают уже все гости и даже звукорежиссер. Хор с песней спускается со сцены, идет в зал и выстраивается между столов. В этот момент на сцене появляется наш друг Рома, которого все любят за его диджей-сеты. Он немного скретчит, и когда хор замолкает, ставит Careless Whisper Джорджа Майкла, и весь зал заливается огнями дискоболов. Леха бросает рацию на стол, сминает сценарий, отправляя его в мусорное ведро, поворачивается ко мне и кричит:

— Погнали!

Мы врезаемся в толпу и танцуем вместе со всеми. Я пробираюсь к Алисе. Она прижимается ко мне спиной и медленно покачивает бедрами. Потом она поднимает телефон, включает фронтальную камеру и записывает нас вдвоем на видео. Я обнимаю ее за талию и медленно раскачиваюсь вместе с ней в такт музыке, глядя в экран ее айфона. Алиса закрывает глаза, резко разворачивается и целует меня в губы. К­то-то замечает это и начинает громко кричать и аплодировать, а Алиса открывает глаза и смеется. Рома переходит на бессменную классику — российскую попсу. Мы все прыгаем, смеемся, танцуем и подпеваем. В толпе я пересекаюсь с Викторией и Павлом, которые двигаются вместе с нами и говорят, что вечер удался. Когда включают песню «Улетаю», ко мне подходит Стас и кричит в ухо, что нам давно уже пора «улететь». Я понимаю, о чем он, и одобрительно киваю. Мы всей компанией уходим в туалет, забиваемся в одну кабинку, громко смеемся и убиваем по паре дорог каждый. Когда мы возвращаемся в зал, Алиса направляется в бар, а меня перехватывает пьяный Иваньков. Он цепляется за рукав моего пиджака и осыпает благодарностями. Заметив это, Катя сразу же пробирается в нашу сторону. Она подходит и благодарит Иванькова, но тот ее перебивает и продолжает мне рассказывать, как ­когда-то начинал делать бизнес в Питере и никто не верил, что он создаст империю. Я киваю и заверяю Иванькова, что он выстроил очень крутой бизнес и для меня было большой честью организовать сегодняшнее мероприятие, при этом я поглядываю в сторону бара, где Алиса уже пьет коктейль. Как только удается вырваться из рук Иванькова, я подхожу к ней и намекаю, что лучше бы ей попить воды, но она вдруг спрашивает:

— А фотографироваться пойдем?

В этот момент Рома ставит «Лети за мной», и я молча наблюдаю, как Алиса допивает коктейль и подпевает:

Но я вернусь за тобою,

И будешь вместе со мною

Умирать от любви,

Умирать от любви[2].